— Знаешь, Саша, я ни разу в жизни ни перед кем не извинилась. Ни у кого не попросила прощения. Я же «Верка, которая всегда права». Я привыкла чувствовать себя всегда и во всем правой. А раз я права, то извиняться мне не за что. Не знаю, откуда во мне появилось это качество, само ли родилось или кто-то воспитал, но оно было и есть. Я никогда и ни по какому поводу не испытывала чувства вины. А Танюшка, наоборот, сразу начинает чувствовать себя виноватой, что бы ни случилось. Я сумбурно говорю, да?
— Ничего-ничего, я понимаю. Только не понимаю, в чем конфликт.
— Да нет никакого конфликта! Просто мы с ней разные, мы не понимаем друг друга. Танюшка чувствовала себя виноватой в том, что мне пришлось бросить Олега и жить в Москве. И чем дольше я жила в Москве и помогала ей, тем больше виноватой она себя чувствовала. В какой-то момент я вдруг заметила, что она тяготится моим присутствием. Можешь себе представить, как мне стало обидно? Я бросила мужа, работу, учеников, налаженный быт и примчалась, чтобы помочь ей, а она явно сторонится меня, избегает, радуется, когда я ухожу.
— Ты ничего мне не говорила…
— ...Но я много думала, все пыталась понять, что же такое происходит у меня с дочерью. Почему оно происходит? Так ничего и не придумала, поэтому просто взяла и спросила.
— Ну и правильно сделала. Что она ответила?
— Что чувствует себя виноватой в той истории с деньгами, в болезни Люсеньки, в том, что я бросила мужа и примчалась в Москву. Короче, во всем подряд. Больше она ничего мне не объяснила, а я не поняла, какая связь между ее чувством вины и тем, что она не радуется моему присутствию. Только потом до меня дошло. Суть именно в том, что я не понимаю. Не понимаю, потому что сама никогда не чувствовала себя виноватой. Я не знаю, что это такое: испытывать чувство вины. Оно мне неведомо. И я, вся из себя такая уверенная в себе и всегда и во всем правая, постоянно мельтешила перед глазами у Танюшки, которая, наоборот, чувствовала себя кругом виноватой. Ей и так трудно, тяжело, беспросветно, а тут еще я — вечный раздражитель, живое напоминание о ее вине. Я не могу понять, что она думает, что ощущает, потому что не была на ее месте. А она никогда не была такой уверенной, как я, и тоже не может меня понять. В общем, как говорится, сытый голодного не разумеет.
Орлов молчал. Что тут скажешь?
— И еще я много думала о том, почему Танюшка выросла не такой, как я. Вроде бы моя родная дочь, и я ее воспитывала, всегда была рядом, подавала пример. А она получилась совсем другой.
— Веруша, но это же совершенно понятно, — улыбнулся Александр Иванович. — Если ты живешь рядом с человеком, который всегда и во всем прав, то автоматически выходит, что любое твое мнение, не совпадающее с его мнением, — неправильное. Любой твой поступок, не одобренный этим правым, — неправильный. То есть ты не прав и виноват тотально, всегда и каждую минуту. Вот тебе и вся причина. У уверенного в себе родителя просто по определению не может быть такого же уверенного в себе ребенка.
Вера грустно рассмеялась.
— Похоже, что ты прав. А если наоборот? Если родитель не уверен в себе и часто испытывает чувство вины, тогда как?
— Тогда именно наоборот. Ребенок видит, что родитель сомневается, признает ошибки и извиняется. И думает: «Если мама или папа передо мной извинились, значит, они не правы, а прав как раз я». И получаются уверенные в себе, ни в чем не сомневающиеся детки. Насмотрелся я на них, когда брал защиту малолеток. И на них, и на их родителей.