Жаклин Бувье я впервые увидел в «Эль Морокко», за несколько недель до того, как она вышла замуж за молодого сенатора Кеннеди. Ее спутником был Стэнли Мортимер, интересный, общительный мужчина, раньше женатый на Бэйб Кушинг (которая вторым браком вышла за Уильяма Палея). Они пригласили меня с ними выпить, и мне было любопытно познакомиться с девушкой, которую выбрал себе в жены молодой Кеннеди. Она, безусловно, была личностью, ее присутствие не могло остаться незамеченным. Привлекательная, эрудированная, обаятельная - классический тип светской дебютантки, но было в ней и нечто большее. Она притягивала к себе все взгляды, потому что уже тогда была звездой. Между нами завязалась легкая, шутливая беседа. «Как жаль, что вы выходите замуж, вместо того чтобы встречаться с такими ребятами, как мы с Мортимером», - сказал я.

«Такими - это какими?»

Она была остроумна и по-настоящему умна. Джеки внимательно выслушивала собеседника, и с ней я всегда старался проявить себя с лучшей стороны. Она ожидала этого от всех своих друзей и знакомых, а взамен умела подарить - задолго до того, как стала жить в Белом доме, - чувство принадлежности к своему узкому, избранному кругу. Мягкая, скрытая сила ее личности совершенно не соответствовала ее публичному образу застенчивой женщины c едва слышным голоском. Но Джеки и славилась своей неуловимостью, частой сменой настроений. Она была не такой, как все, ее трудно было разгадать. В один день она могла излучать тепло, а на следующий - окатить ледяным холодом; так она вела себя даже с самыми близкими друзьями. Временами она могла очаровать кого угодно, но потом наступали дни, когда она закрывалась у себя в комнате, читала, писала письма и не хотела ни с кем общаться. Она часто ставила в тупик семью Кеннеди, меня она тоже озадачивала. С Джеки ни в чем нельзя было быть уверенным. Я никогда не знал, с какого бока к ней подойти и с какой ноги начать танцевать.