Они обнялись без поцелуев - только жали друг другу плечи. И еще слышится: "Ну здравствуй, Всеволод...". И: "Господи, Володя!". Так стояли они, оба большие, чуть сутулые, седеющие и поразительно несхожие друг с другом. Легкий профиль Мейерхольда и тяжелый - Татлина. Галстук-бабочка и плотный свитер. Взбудораженность и одеревенелость. Татлин ничего не мог выговорить, кроме "как же ты теперь?...", и только бледно улыбался. А Всеволод Эмильевич говорил-говорил с нервической неудержимой веселостью; неистово, хотя и шутя, предлагал Татлину махнуть с ним вместе на Волгу, поставить там сруб ("Ты же мастер, Володя, а я буду тебе помогать!"); предлагал послать к чертям всю цивилизацию, обзавестись рыболовной снастью и двустволками, делать деревянные игрушки (и снова: "Ты же мастер, Володя, а я буду тебе помогать!"); предлагал приглашать туда московских друзей и врагов приглашать, а потом топить их в Волге (и снова весело: "Ты же мастер, Володя, а я буду тебе помогать!") [...] Тряся друг другу руки на прощание, они уславливались созваниваться. [...] Мейерхольд кричал, уже уходя, что теперь они будут встречаться. "Все перемелется, Володя!"

Но этого не произошло.