Рима приподнялась в темноте со своего места, подвинулась к изголовью учетчика, их лица сблизились, хотя далеки оставались тела, обращенные в разные стороны на узкой теплотрассе. С минуту Рима лежала так тихо, что учетчик не чувствовал ее дыхания, может, прислушивалась, нет ли рядом посторонних. «Никакой ты не юродивый. Они тебе цены не знают, – шепнула Рима, – я одна знаю. И еще кое-кто наверху, пожалуй. Ты себя с первого раза показал, только я не сразу разглядела. Зато после часто вспоминала наше первое свидание: шатающийся от усталости, залепленный снегом, заиндевевший от мороза путник обращается к случайной прохожей и спрашивает – что бы вы думали? – не воды, не еды, не теплого пристанища, а дорогу вон из города, куда он только что и явно из последних сил вошел. Это ли не сила духа!» – «Я заблудился в метель», – с досадой сказал учетчик (сколько уже раз скольким городским обитателям он повторял эту, казалось бы, столь очевидную причину происшедшего). «Ну, и что? Любой другой на твоем месте искал бы в городе постой, чтобы отдохнуть, устроиться на временную работу, пока весна не нагонит тепла, а уж потом, когда откроется дверь в лето, продолжить странствия. Но ты остался равнодушен ко всем городским перспективам и обитателям.