Некогда он нуждался в их любви, как пьяница ли морфинист нуждается в своем зелье. От перепадов этой любви его сон, настроение, аппетит, а одна мысль об утрате делала его несчастным. Но обман расселся. Испания, его женщина, его возлюбленная, вдруг обернулась грязной старухой - пошлой, бездарной, отвратительно шамкающей зловонным ртом, - и Авельянеда был готов целовать ей руки а благодарность за то, что она его отрезвила. Ныне, с задержкой в одиннадцать лет, он исцелился от своей страсти и, хотя прозрение далось нелегкой ценой, ни за какую свободу в мире не променял бы его на прежнюю слепоту.