Ему стало грустно и легко на душе, словно он увидел тот самый закат, который наблюдал Тютчев, когда писал о сиянье на Западе и охватившей полнеба тени. И он подумал о том, что, в конце концов, людей в этой жизни разделяет многое, но объединяет всегда любовь. Пусть даже она будет поздней, путь будет любовью на закате дня.
Когда Тютчев безостановочно плакал у смертного одра, думая, что потерял Лёлю навеки, он, безо всяких сомнений, ошибался. На самом деле, её сияющий путь не закончился вместе с земным, а перекинулся на небо и продолжился там. И она отправилась по нему, не зная, что в людской памяти останется не дурной привычкой поэта, не любовницей и не женой Тютчева. Нет! Она станет вечной его спутницей, его вечной музой.
А ведь муза — это и есть Богиня.
И они снова встретятся на млечном сияющем пути уже после смерти Тютчева — её Боженька и его Богиня, чтобы теперь не разлучаться никогда.