Он критически осмотрел изрядно исхудавшую девушку, хотя больной она не выглядела. Здоровая загорелая кожа, волосы огненной волной колыхались при ходьбе. Руки! Он и не надеялся, что те страшные ожоги после Дорнфьола когда-нибудь заживут! Но вот она ещё красивее, чем раньше, и ещё более печальная. Всё, как он любит. Эта тоска и обречённость во взгляде сводит с ума, поднимает в душе что-то настолько запретное, что плечи передёргивает при мысли, как сильно он хочет её. Нырнуть в эту бездну и сдохнуть на дне от отвращения к самому себе. Но он и пальцем её не тронет. Никогда. Даже если эти забывшие как улыбаться губки будут умолять, он тысячу раз переспросит. Только этого не случиться. А, значит, никогда — это его вердикт.