В этом порочном городе мой друг окружил себя стеной непоколебимых принципов, которые дали ему возможность постепенно получить внутреннюю свободу, не смотря на все окружавшие его опасности. Как он часто говорил, он боялся инфекции. Теперь я понимаю, что он имел в виду не только венерические заболевания, но и более распространенную инфекцию, а именно: опасность оказаться беспомощным в существующих условиях и в конце концов быть втянутым в водоворот разврата. Не удивительно, что его никто не понимал, его принимали за чудака, а те немногие, которые вступали с ним в контакт, называли его самонадеянным и высокомерным.
Он шел своей дорогой, равнодушный к тому, что происходит вокруг него, а так же равнодушный к настоящей, большой, всепоглощающей любви. Он оставался одиночкой и - странное противоречие - в строгом монашеском аскетизме хранил священное пламя жизни.