(...) Бедный мертвый цветок! Когда позабыл ты, что ты цветок? Когда
ты, взглянув на себя, решил, что ты бессильный и грязный старый локомотив, призрак
локомотива, привиденье и тень некогда всемогущего дикого американского паровоза?
Ты никогда не был паровозом, Подсолнух, ты был Подсолнухом! А ты, Паровоз, ты
и есть паровоз, не забудь же! И взяв скелет подсолнуха, я водрузил его рядом с
собою, как скипетр, и проповедь произнес для своей души, и для Джека, и для всех,
кто желал бы слушать:
— Мы не грязная наша кожа, мы не страшные, пыльные, безобразные
паровозы, все мы душою прекрасные золотые подсолнухи, мы одарены семенами, и наши
голые волосатые золотые тела при закате превращаются в сумасшедшие тени подсолнухов,
за которыми пристально и вдохновенно наблюдают наши глаза в тени безумного кладбища
паровозов над грязной рекой при свете заката над Фриско.

Аллен Гинзберг, "Сутра Подсолнуха"