Блок был прост, как все по-настоящему большие люди, беспримерно любезен с кем бы то ни было, но вместе с тем и "важен" ( в старинном значении этого слова) - статуарен, нетороплив, полон чувства собственного достоинства. Немыслимо представить его в обществе кричащим или громко хохочущим, шумно острящим, суетливым, безалаберным, амикошонствующим. Во хмелю люди чаще всего распускаются, - он окаменевал. Умел и веселиться от души в кругу семьи или самых близких людей, любил сочинять замысловатые шарады и пародийно изображать знаменитых современников, писал шуточные стихи, рисовал шаржы, но и это все делал по-своему, с тонким юмором, без надсады и ажитации.
В нем не было решительно ничего от позы, рисовки, притворства. Он так естественно нес высокое звание поэта, живущего во всегдашней готовности к "священной жертве", что все наносное, мелкое, случайное в литературном обиходе просто проходило мимо его сознания.
Как-то он выступал вместе с молодой Ахматовой. Та очень волновалась (это было чуть ли не первое публичное выступление ее на публике), боялась - будет ли иметь успех после Блока. Он сурово упрекнул ее: "Мы не теноры, Анна Андреевна!.."
Он не терпел самодовольства, чванства, легкомыслия, погони за дешевым успехом, твердо помнил и другим напоминал, что "служенье муз не терпит суеты", что писатель, каких бы размеров ни было его дарование, обязан думать "только о великом" и иметь ясное представление о нравственных и художественных ценностях.