Между оттепелью утомительной
и томительною весной,
словно приморозок целительный,
словно призрак морозно-сквозной,

словно света иного связной,
фитилек февраля високосного
между снега и неба морозного
затрепещет своей кривизной.

В небесах купоросно-лазоревых,
раздрожавшихся на холоду,
воркоток сизарей назойливых
на прохожего, на ходу

запустившего в стаю снежком.
Охрани, чудотворец, прохожего,
он не дожил еще до хорошего,
он не добр, он с добром не знаком,

но не зол, но устал. Пощади его
хоть бы столько, что сизарей.
Посреди государства срединного
подыматься на мерзлой заре,

умываться ледком на дворе
да себя не любить нелюдимого.
То и радости есть, поди, у него,
что распугивать птиц в феврале.