Летом [1961 года] в Довиле, куда я решила поехать с дочерью, гастролировал "Балет маркиза де Куэваса", а с ним - Рудольф Нуреев, незадолго до этого оставшийся на Западе. Оказалось, он стоит в той же гостинице "Нормандия", что и я. В первый же день он ко мне подошёл и пригласил на свой спектакль. Его танец меня поразил - он, безусловно, принадлежал к плеяде великих русских танцовщиков: даже Эрик Брун туры делал вдвое медленнее. После спектакля мы пошли в бар, и он мне признался в своём восхищении Эриком, которого видел, однако, только в фильмах. Мечтой его было танцевать с Марго Фонтейн. Рудольф произвёл на меня впечатление и как танцовщик, и как человек: дикость уживалась в нём с беззащитностью, самоуверенность - с неуверенностью в себе, но при этом он обладал железной волей. Но больше всего впечатляла его увлечённость танцем и неподдельная тяга к культуре во всех её проявлениях. Мы встречались с ним каждый день. <...> Рудольф продолжал без умолку говорить о Бруне, и я решила ему позвонить. Эрик сначала не поверил, что рядом со мной находится Нуреев собственной персоной. Через несколько дней мы вместе с Руди вылетели в Копенгаген, где я представила его Бруну. Мы с Эриком начали готовиться к спектаклям, а Руди тем временем занимался с Верой Волковой.

Вскоре после спектакля, который увенчался огромным успехом, Волковой позвонила её преданная ученица Марго Фонтейн, которая, прослышав, что Нуреев в Копенгагене, просила передать ему приглашение выступить на её гала-спектакле в Лондоне. А через несколько месяцев они вместе танцевали "Жизель".

Мария Толчиф, 2005 год.