Зарубежная поэзия — цитаты из книг — стр. 400

Я видел, они расцвели, Ветки вишнёвых деревьев, Но в сумраке еле сквозят, - Благоуханная дымка На вечереющем небе. Фудзивара-но Садаиэ

Гора Хацусэ! Луна, к закату склоняясь, Брезжит едва-едва. Сквозь дымку смутно сочатся Звуки колокола вдали… Фудзивара-но Садаиэ

Аромат расцветающей сливы Льют влажные от слёз рукава, И, сквозь кровлю сочась, Лунный свет так горит на них, Словно спорит с благоуханьем. Фудзивара-но Садаиэ

Любовная встреча во сне Какую радость Мне принесла в сновиденье Встреча с тобою! Но после ещё грустнее Тебя вспоминать наяву. Сайгё

В дальнем селенье На склоне горы Огурá Осыпались клёны. Сквозь оголённые ветви Я гляжу на луну. Сайгё

К чему сожаленья мои? Даже вечерний колокол Уже по-иному гудит. Вижу, прихвачены стужей, Росинки рассыпались инеем.

На осенней дороге «Когда ж наконец Ты окрасишь кленовые листья В багряный цвет?» - Спросить я хочу у неба, Затуманенного дождём.

Хризантемы Осенью поздней Ни один не сравнится цветок С белой хризантемой. Ты ей место своё уступи, Сторонись её, утренний иней!

Я был уверен, что остыли чувства, Что выстудили годы их приют, Однако вновь желанья душу жгут. Остались искры, скрытые золой, - И я смиряюсь перед властью рока И новой страстью, горячей былой. Когда я плачу, боль не столь жестока, Но не боятся горестного тока Ни искры в сердце, ни коварный трут: Как никогда доныне,…

Я говорил, но только мне понятен Был мой бессвязный лепет - ведь недаром Амур в немого превратил меня: Язык любови пламенной невнятен, И тот, кто скажет, как пылает жаром, Не знает настоящего огня.

There exists in the nature of things a certain inscrutable malignity which delights in shattering our prospects of happiness. Exposed as our anticipations are to the driftings of time, the malevolence of Destiny avails itself of the opportunity to change the eggs in the nest of assumption, and we are left to realize only…

A reciprocal penetration existed between the soul and the inanimate things that surrounded it. Part of our being enters into them, whilst theirs unconsciously passes within us. Towns in particular have a distinctive personality of their own, and an exterior character which corresponds to the cravings experienced by our…

The influence of the town recovered its sway over him. From all portions of it, lessons of endurance suggested themselves.The gospel of silence was urged by the immobile canals that were ennobled by the presence of the stately swans; an example of resignation was offered by the taciturn quays in their calm acquiescence…

The volume of the rain increased steadily, saturating his clothes, and drawing more closely together the network of the town. *** The sound of the bells were wafted towards him, muffled and thin. The town itself appeared to have receded into the distance. It, too, seemed dissolving in the rain which threatened the…

In Bruges, by virtue of a climatic miracle, there exists a reciprocal penetration due to some unknown chemistry of atmosphere which neutralizes colours that are too accentuated in hue, and subdues them into an overhanging unity of a nocturne in grey. It seems as if by the intermingling in an occult alliance of the…

When upon Sundays the organs of Notre-Dame and St.Walburga moaned to the roof their sense of the sorrow of the world, his own became too deep for expression.

Ты, то что представляешь ты собою. Надень парик с мильоном завитков Повысь каблук на несколько вершков Ты -это только ты, не что иное. (Мефистофель)

А церковь при своём лицетворенье Глотает государства, города И области без всякого вреда Нечисто или чисто то, что дарят Она ваш дар прекрасно переварит. (Мефистофель)

Мне следовало бы иметь свой ад для гнева, свой ад — для гордости и ад — для ласки; целый набор преисподних.

But of all consolatory influences the greatest remained the diminteriors of the churches, pervaded by the calm that is inherent in Catholicism, and from which all jarring and prosaic elements were excluded.

The town, so glorious of old and still so lovely in its decay, became to him the incarnation of his regrets. Bruges was his dead wife. His dead wife was Bruges. Both unified themselves in a parallel destiny. It was indeed Bruges la-Morte, with its abandoned stone quays woven into an idealization of melancholy by the cold…