Марина из керосинки

На чьей стороне

Марина сегодня зашла ещё один раз. Увидела меня, прищурилась и сказала, что ищет бумагу. Я спросила, какую. Она подняла брови и раздражённо, как утром, сказала: «Ну, какую бумагу? бумагу. Не туалетную же».

Нельзя предугадать её настроение.

Однажды, когда я мыла туалет, она заходила и говорила: «А вы не слишком стараетесь?».

Я честно ей отвечала, что нет.

«А то придёт какая-нибудь хрюшка», – поворачивается и уходит.

Ушла. Переживает за меня.

До обсуждения главных тем мы с ней ещё не дошли. Дойдём ли.

А так хочется, чтобы она задала мне свой вопрос: «Вы мою библиотеку видели?».

Она профессор, доктор, она учёный.

Смешная, серьёзная. Смешная.

Единственная «живая» в её отделе, и потому беспокойная, – это Ира Шолуха. Всё время слушает в наушниках музыку. Ира человек настроения. Тоже геолог. Сказала раз нечто, давая оценку Пименовой, – короче, употребила слово «тётка», что мне, разумеется, не понравилось.

Я сейчас чувствую себя предателем, потому что Пименова мне интересна, а Ира – не очень. Но с Ирой мы пьём из одного кулера, а Марина набирает воду в туалете. Так с кем же я? На чьей стороне.

Почему-то надо выбирать сторону.

Мне иногда грустно от того, что я заостряю внимание на чём-то неважном. Я как будто не хочу поднять голову и увидеть картину целиком.

Ладно, всё будет нормально.

После уборки есть время посидеть в своей комнате, вперив взгляд в солнечный зайчик, в щеколду на двери или поговорить с самой собой: «Сегодня у меня, значит, было то-то и то-то. Марина не поздоровалась. Или – Марина поздоровалась и сказала что-то классное. Позвала снова к себе в 315-й кабинет».

Рассказываю, как в прошлую субботу я ездила на набережную и попала в ураган. Ураган – это красиво.

Воскресенье намеренно сделала ленивым, и мне стало казаться, что мама никогда не приедет. Но она приехала, и день закончился молчаливо и так же тихо. Я немного понервничала, когда услышала, как ключ проворачивается в двери. И тут же занемела щека, напряглась челюсть.