Наговорившись с тишиной… Избранное. Книга первая

Разбитая вдребезги. Марина…

/К Марине Цветаевой/

«Я всегда разбивалась вдребезги, и все мои стихи – те самые серебряные, сердечные дребезги…» /М. Ц./

«…И кровь приливала к коже,
И кудри мои вились…
Я тоже была, прохожий!
Прохожий, остановись!»

/М. Ц., 3 мая 1913, Коктебель/

Случайный прохожий, ты вспомнишь ли имя,
которому литься бы сладостно с уст?
…и славное время, что неумолимо
злой рок обратил в безысходную грусть.

Марина…
Из сотен венозных сплетений
её – беспощадно и дерзко рвались.
За милым грехом всплеск живых искуплений –
из раны не кровь вытекала, а жизнь.

Душа обнажённая…
В этом – вся правда:
сегодня – отчаянье, завтра – восторг.
Но как же оно переменчиво – завтра!
Любовь?
Увлечение?
Или порок?

И так всякий раз.
Грань слепых помешательств –
казалось, вот-вот оно – произойдёт…
Любовь бы не выпустить ей из объятий,
нутром ощущая: за смертью черёд.

Марина…

И сладость, и жалость, и гордость…
Неистовость, сила природных стихий.
И как упоён неприкаянный голос,
похожий во всём на её же стихи!

Разбитая вдребезги.
Но не смертельно.
[пока не смертельно].
Но плач или смех
в душе отзывались вселенской метелью.

Прозябнувший город.
Заснеженный век…

Безумие.
Страх.
Беспросветность.
И дикость.

Кровавый террор…
Мир, сошедший с ума…

Стихов больше нет.
Нежность в сердце изжита.
И это – уже не она.
Неона…

Кто мог бы подумать – испита до донца.
Утратив величий былых торжество,
своей безрассудностью вдруг захлебнётся,
не став утешением ни для кого…

Случайный прохожий, топтавший с ней землю,
о, знал ли ты, чьи [!] это были следы?
…и ведал ли ты, вынимая из петли,
какой [!] нестерпимой коснулся беды?

Марина…

/23, 24.VI.2013 г./