Глава 3
– А-а-а-а!
Резкий крик разорвал мне горло.
– А-а-а-а! Прочь! Прочь!
Я ревела как дикарь, корчилась, отчаянно сопротивлялась нападению. Раздался хлопок, будто кто-то постучал в дверь. Что-то схватило меня за плечи и крепко прижало. Но это было нечто иное, нежели пауки, которые сидели на мне раньше. Настоящие… человеческие пальцы трогали мои плечи.
– Элис? Все хорошо, ты меня слышишь? Элис?
Я отчаянно цеплялась за это чувство, изо всех сил пытаясь остаться в сознании, хотя страх тащил меня куда-то вниз.
– Успокойся. Дыши глубоко.
Человеческий голос пронизывал меня насквозь. Я напрягла мышцы и поднялась. Я будто пробиралась сквозь вязкую трясину. Ахнула и, наконец, открыла глаза. Яркий свет ослепил меня. Мои зрачки так резко сузились, что стало больно.
– Так, хорошо. Сделай глубокий вдох, Элис, – сказал теплый голос, и когда я подняла голову, то увидела пухлое дружелюбное лицо. Женщина в форме медсестры с беспокойством смотрела на меня.
– Кто вы? Где я нахожусь? Где Проклятие? – Мой взгляд отчаянно блуждал, и я попыталась сесть, но меня снова с легкой силой толкнули вниз.
– Все в порядке, девочка. Я сестра Бетани. Ты в больнице Фокскрофта, помнишь? Ты попала в аварию и потеряла сознание при обследовании. Ты в стационаре.
– Потеряла сознание?
На мне был больничный халат в зеленую и белую клетку. Мое запястье крепко забинтовали, и я лежала на громоздкой кровати. От проклятых пауков не осталось и следа. Что-то мелькнуло в углу моего глаза, и я вздрогнула так, что кровать задрожала, но это был всего лишь небольшой фонарик, который медсестра Бетани достала, чтобы проверить мои зрачковые рефлексы.
– Ты знаешь, кто ты? – мягко спросила она меня.
– Я… да…
Я огляделась. Это явно была больничная палата. Однако в ней, казалось, уже кто-то жил. В углу стояла застеленная кровать, а рядом висела пустая капельница. Книги, большинство из которых были мне знакомы, были сложены стопкой на белой стерильной прикроватной тумбочке.
– Что здесь происходит? Здесь была еще… эта сестра! Где она?
Я рывком села и на этот раз не позволила себя толкнуть.
– Сестра? Ты имеешь в виду сестру Синнамон? Она работала в ночную смену и ушла домой. Теперь я несу за тебя ответственность. Не волнуйся, мы справимся. А сейчас успокойся и попей, пока я дам знать доктору Найту, что ты проснулась.
Прежде чем я успела возразить, она дала мне пластиковый стаканчик, наполненный водой. Что, черт возьми, здесь происходит? Проклятие только что похоронило меня, а теперь это! Кто-то ему помешал? Неужели сестра Бетани побеспокоила его, и оно бросило меня вместо того, чтобы затащить обратно на игровое поле?
Я вздрогнула, все еще чувствуя на себе длинные заостренные паучьи лапы. Что бы ни случилось, мне нужно выбраться отсюда, прежде чем Проклятие вернется.
– Я не могу… мне нужно идти. Сейчас!
Я поставила стакан и выбралась из белых простыней.
– Ни… – начала медсестра, и тут игла для инфузии, вставленная в мою руку, потащила меня обратно.
Я закричала, когда меня пронзила боль. Игла, должно быть, сломалась, поскольку я увидела серебряное мерцание под кожей, в то время как прозрачная жидкость капала из трубки катетера на пол.
– О нет, девочка, что ты делаешь? – простонала Бетани, приближаясь ко мне.
В панике я вскочила с кровати, отшатнулась, распахнула дверь и уткнулась в белый докторский халат.
– Ой! Куда мы так торопимся?
Доктор Найт остановил меня, а медсестра Бетани, стоявшая позади нас, проворчала:
– Девушка в панике, полностью дезориентирована. Мы должны дать ей что-нибудь, чтобы успокоить ее, доктор.
– Нет! – резко сказала я, в то время как доктор Найт приподнял бровь.
– Ну, это зависит от того, успокоится ли молодая леди сама и вернется ли в свою постель, чтобы я мог ее осмотреть.
Ему не хватало только погладить меня по голове. Я резко взглянула на него. Искала признаки Проклятия, разветвления в глазах, пристальный взгляд, суровые зрачки. Но черты его лица оставались мягкими, и я чувствовала тепло его тела. Передо мной был человек, я была в этом почти уверена. Если не считать Бетани, которая все еще ругалась, комната казалась спокойной. В одеялах не прятался даже проклятый паук.
Мой пульс затрепетал, а затем успокоился, настолько, что доктору удалось затащить меня обратно в комнату, на кровать.
– Ты вчера нас изрядно напугала, девочка моя.
Если он снова назовет меня моей девочкой, я просто врежу ему по носу.
Эта мысль была настолько злобной, что в следующий момент я беспокойно напряглась и вцепилась ногтями в простыню. Я бы не подумала об этом раньше. Игровое поле изменило меня, и не в лучшую сторону, как я думала.
Спокойно. Я должна сохранять спокойствие, сколько бы доктор ни действовал мне на нервы.
– Ты сильнее, чем мы думали, но сейчас тебе не стоит вставать, иначе снова упадешь в обморок, – упрекнул он меня, прощупывая мой пульс. Бетани, как и прежде, проверяла мои зрачковые рефлексы.
Я старалась общаться как можно спокойнее.
– Мне уже гораздо лучше. Я хочу, чтобы меня выписали, – сказала я, стараясь не выглядеть сумасшедшей.
– Ну… – вздохнул доктор Найт, взял мою медицинскую карту и что-то нацарапал в ней. – Я рад, что ты чувствуешь себя лучше, но я думаю, что с выпиской нужно еще немного подождать.
– Почему? – рявкнула я, когда Бетани взяла меня за руку и с тревогой посмотрела на тот ужас, который я сотворила иголкой в сгибе моего локтя.
Я вздрогнула, когда она вытащила иглу и закрыла место укола жирным пластырем. Доктор Найт внимательно посмотрел на меня, и в его голосе появился новый оттенок. Снисходительность сменилась серьезностью.
– Элис, мы проверили тебя в нашей системе, и ты права: у тебя и правда нет медицинской страховки.
– Так я могу уйти?
– Нет.
– Почему нет?
– Потому что в системе о тебе нет никакой информации. Нет никого, кто был бы похож на тебя по внешности и возрасту. Нет ни файлов, ни свидетельств о рождении, ни удостоверений личности, вообще ничего. Либо это ошибка в нашей системе, либо ты дала нам неправильное имя.
Он замолчал, а я попыталась собрать все это воедино.
– И это значит?..
– Это значит, что мы будем держать тебя здесь до тех пор, пока не подтвердим твою настоящую личность.
Послышался стук в дверь.
– Ах, как быстро. Пожалуйста, входите, шериф! – произнес доктор Найт, и дверь открылась.
У меня перехватило дыхание и сжалось сердце. Передо мной была…
– Мама!
Я смотрела на нее со слезами на глазах. Это действительно была она!
Однако ее светлые волосы были подстрижены, а голубые глаза выглядели такими счастливыми и беззаботными, какими я видела их крайне редко.
Позади стоял ее напарник Кей, также облаченный в униформу. От них веяло ароматом кофе. Думаю, я издала странный звук, потому что они смотрели на меня в изумлении. Мне вдруг показалось, что зрачки у мамы на секунду стали неподвижными.
– Мама!
Я двинулась к ней, и мама моргнула. Ее зрачки расширились, и она рывком захлопнула за собой дверь.
– Привет, я шериф Фокскрофта, это мой напарник Кей Беллами. Доктор Найт позвал нас. Ты Элис? – профессионально спросила она.
«Ты Элис?»
Я посмотрела на лицо мамы и увидела в нем дружелюбие, но не знакомую теплоту. Никакого признания. Ничего такого. Меня охватил ужас.
– Мама, – снова сказала я, чувствуя, как мои колени подгибаются от истощения. Все болело.
Ее голос был мягким, как будто она пыталась усмирить дикое животное.
– Ты ищешь свою маму? – спросила она и обменялась взглядами со своим напарником.
– Тебя действительно зовут Элис, дорогая? – добавил тот.
– Д… да, – прохрипела я. Мой голос подвел меня, когда мама подошла ко мне и нежно положила руку мне на плечо.
– Хорошо, Элис, почему бы тебе не сесть и не рассказать, что же с тобой случилось? – спросила она, улыбаясь.
Я просто смотрела на нее. Моя собственная мама меня больше не узнавала. У меня просто кончились силы. Подкосились колени. В горле чувствовался едкий привкус кислоты. Я чуть было не задохнулась.
– Боже мой! – послышался чей-то голос.
Сестра Бетани схватила меня и сунула в руки таз, куда меня и стошнило.
– Сделай глубокий вдох, дорогая. Да, вот так.
Я последовала ее совету и, немного дрожа, втянула воздух в легкие. В ушах шумело.
– Дыши. Вот так уже лучше. – Моя мама встала рядом и задумчиво похлопала меня по спине.
– Ты в порядке? – встревоженно спросил Кей.
– Помимо сотрясения мозга у нее есть ссадины и синяки, которые обычно наблюдаются у жертв жестокого обращения. Однако до сих пор я еще не поднимал эту тему. Может, она сбежала из дома? – услышала я голос доктора Найта.
– Со мной никто плохо не обращается! – выкрикнула я и так резко подняла голову, что она снова закружилась.
– Опусти голову, – строго приказала мама.
Я сделала, как было приказано, и уставилась в таз.
– Я не сбегала, – соврала я.
– Не могла бы ты снова назвать нам свою настоящую фамилию, чтобы мы могли проверить тебя в системе? – спросил Кей, профессиональный полицейский.
Сердце колотилось.
– Солт, – прошептала я.
Не знаю, какой реакции я ожидала. Может, что ее дружелюбный, отстраненный взгляд наконец трансформируется в нечто вроде осознания или признания.
Но мама только слегка нахмурилась.
– Солт? Ты, случайно, не родственница Эмеральд Солт? – поинтересовалась она.
– Да! Да, она… она моя бабушка, – с облегчением сказала я.
Может, она вспомнит меня? Ведь если она знала бабушку Эмеральд, то точно должна была знать и обо мне, не так ли?
Кей и моя мама обменялись многозначительными взглядами, но от следующих слов Кея у меня перехватило дыхание.
– Разве старушка Солт не живет совсем одна в том большом особняке на Осенней улице?
– Жила, – поправила мама. – Насколько я знаю, она живет в доме престарелых с тех пор, как перенесла инсульт. Сейчас особняк пустует.
Она посмотрела на меня.
– Разве у Эмеральд не было сына? – спросил Кей.
Моя мама пожала плечами.
– Да, но я не видела Люка со школы, и, насколько мне известно, несколько лет назад он умер.
Она говорила о моем отце, о своем муже, как о незнакомце. Как будто они никогда не были женаты.
Я почувствовала, как от моих щек отливает последняя кровь. Мои конечности сильно замерзли.
– Люк Солт… Он был моим отцом, – сказала я тихо.
Моя мама и Кей снова переглянулись.
– А я и не знала, что у Люка есть дочь. И Эмеральд никогда ничего не говорила о внучке.
Мама явно была настроена скептически.
– Я проверю.
Кей вышел из комнаты, а мама снова протянула мне стакан и приказала:
– Выпей.
Я взяла его дрожащими пальцами и сделала пару глотков.
– Могу я те… вас кое о чем спросить? – пробормотала я между глотками.
– Конечно. – Она улыбнулась.
– Разве ваша фамилия не Солт? – начала было я.
– Моя? – Мама посмотрела на меня одновременно с удивлением и беспокойством. – Нет, я шериф Беллами. – Она указала на табличку на груди.
Я проследила за ее взглядом, и мои пальцы так сильно сжали стакан, что вода выплеснулась наружу. Фамилия Кея тоже Беллами.
– Вы действительно знали моего отца только по школе? – поинтересовалась я.
Меня не волновало, насколько странным покажется ей этот вопрос. Мне нужно было узнать, что здесь происходит. Но я уже начала осознавать, что в этом замешано проклятие. Изольда, как и Ларк, рассказала мне об этом. Люди в Фокскрофте забыли нас, игроков. Единственный вопрос заключался в том, насколько далеко распространилось проклятие. Какие именно воспоминания оно стерло и вернутся ли они, если я просто останусь здесь на более длительный период времени? Моя голова гудела, увеличивалось желание снова ущипнуть себя, чтобы узнать, не было ли это просто сном.
– Люк Солт? – Моя мама посмотрела на меня со странным выражением лица, будто ей было не совсем комфортно со мной. – К сожалению, я мало о нем знаю. Мы вместе учились в школе, он был немного чудаковатым и уехал сразу после окончания. Больше мне ничего не известно.
Я ничего не смогла сказать ей в ответ. Снова появился шум в ушах, и на мгновение показалось, что время идет немного медленнее.
Рот мамы шевельнулся. Красный цвет ее губ казался слишком ярким. Белки глаз слишком пронизывающими. Зрачки были размыты, словно за ними не было настоящего выражения. Будто бы кто-то стер пальцами нарисованный мелом рисунок.
Я моргнула. Кей вернулся и серьезно посмотрел на нас.
– Ну и?.. – Мама выпрямилась.
– В системе нет ни одной девочки по имени Элис Солт, – сказал он.
– Вообще никого? – спросила мама.
– Только одна пожилая дама из Айдахо.
– Но… – в отчаянии пробормотала я.
Кей почесал затылок.
– У тебя с собой есть удостоверение личности? Водительское удостоверение? Или еще что-нибудь?
– Нет, – ответила я.
– А где твои вещи, Элис? – поинтересовалась моя мама. – У тебя ведь должно быть что-то еще помимо формы.
– Я… я не знаю, – соврала я и почувствовала, как учащается пульс.
Все мои вещи все еще были в Честерфилде, но я не могла этого сказать. Иначе они бы позвонили туда, спрашивали бы обо мне и задавали вопросы… вопросы, которые им не разрешалось задавать. Поэтому я просто промолчала.
Мама вздохнула и, наконец, кивнула.
– Спасибо, что уделила нам время, Элис. Мы вернемся к тебе на этой неделе, но прежде всего тебе нужно отдохнуть. Если что-нибудь понадобится, ты всегда можешь позвонить мне в участок.
С этими словами она положила визитку рядом с моей кроватью, а я уставилась на знакомый номер. Я знала каждую цифру наизусть.
– Хорошо, – сумела выдавить я из себя.
Она улыбнулась мне и шепотом рассказала обо мне доктору Найту, прежде чем дверь снова закрылась. Я осталась одна в комнате и совершенно не знала, что делать.