Вера

3

Полина продолжила любоваться подробностями одного из красивейших европейских городов через окно полупустого трамвая и, пока добиралась до места, успела нарисовать в своём воображении соответствующий сложившимся впечатлениям образ солидной столичной дамы в пенсне, которая заочно любезно согласилась предоставить ей часть своего жилища. Но первым, что бросилось в глаза на подходе к одному из многочисленных зданий, построенных в прошлом веке в качестве так называемых доходных, оказалась вывеска «Кафе мороженое», и заглянув в витрину первого этажа, Полина увидела аккуратные столики с немногочисленными посетителями, а давно опустевший желудок жалобно застонал. Где-то под толстыми слоями одежды укромно затаились крупные купюры огромной по её меркам суммы, сложившейся из последней зарплаты и командировочных на текущий месяц, но и легальной мелочи из кошелька наверняка хватило бы на небольшую порцию любимого лакомства.

В школьные годы Полина изредка устраивала себе маленькие праздники, когда из непотраченных на школьные завтраки и тщательно припрятанных от родителей монет складывалась сумма, достаточная для покупки сразу нескольких порций мороженого. Она возвращалась после школы в пустую квартиру и укладывалась на диван с тарелкой, заполненной вафельными стаканчиками с волшебным содержимым, и не спеша, смакуя каждый откусанный кусочек, последовательно уничтожала их все. Пока мороженное таило во рту, на языке оседали крошки сливочного масла, не успевшие смешаться с общей массой, и Полина нежно раздавливала их зубами.

Эти воспоминания спровоцировали свежий приток желудочного сока и, отмахнувшись от них, она поспешила в своё новое жилище, чтобы при первой же возможности вернуться в кафе.

Поднявшись на четвёртый этаж, Полина несколько раз нажимала на кнопку звонка, пережидая и прислушиваясь, пока массивная деревянная дверь наконец со скрипом не отворилась.

– Чего трезвонишь? – услышала она такой же скрипучий голос из глубин тёмного коридора и не сразу смогла разглядеть его обладательницу.

Полине ещё не разу не приходилось видеть взрослого человека ниже её собственного полутораметрового роста, и теперь она с любопытством разглядывала приземистую старушку далеко не дворянского происхождения, всем своим видом похожую на сказочного Колобка, сошедшего со страниц известной детской книжки. Хозяйка, видимо, уже была осведомлена о скором прибытии нового постояльца, поэтому без лишних расспросов повернулась и зашагала обратно в квартиру. Полина с усмешкой наблюдала, как покачиваясь на коротких, полусогнутых, широко раздвинутых в коленях ножках двигалось круглое рыхлое тело, задавая волнообразные движения таким же коротким ручкам, разложенным по бокам на вздрагивающих при ходьбе ягодицах. Зажёванный подол ветхого, когда-то ярко расцвеченного крупными красными розами на синем фоне, халата высоко задрался, и из-под него торчал край такой же изрядно поношенной белой ночной сорочки. Чёрные с густой проседью волосы собрались на макушке в короткий жиденький хвостик отрезком белой так называемой эластичной ленты, которую в простонародье называли просто резинкой и использовали для поддержания на весу определённого вида одежды, чаще всего белья. Такая же резинка охватывала сзади голову в качестве отсутствующих душек, удерживая на массивном картофелеобразном носу массивные очки с толстыми линзами, больше похожими на лупы.

– А зовут меня просто – Мариванна, – проскрипела хозяйка на ходу, и Полина представилась в ответ.

– Это как же тебя друзья называют, полькой что ли? – захихикала Марья Ивановна.

Полина последовала за колобком по неосвещённому коридору и остановилась, когда его левая рука вздрогнула и чуть приподнялась в направлении открытой двери в небольшую комнату.

– Это моя комната, а рядом – твоя, – и старушка сделала несколько шагов по коридору, чтобы остановиться рядом с жилищем квартирантки.

Полина поспешила бросить на пол поклажу и с любопытством осмотрела по форме похожую на пенал тёмную каморку с более чем скромным убранством, состоящим из полуразвалившихся тахты и платяного шкафа вдоль одной стены и письменного стола вдоль другой. Она прошла к торцевой стене и поняла, почему в комнате так темно и холодно – окно упиралось в глухую стену, и лишь узкая полоска света из-за угла здания просачивалась внутрь.

«Так вот оно какое, жилище Раскольникова», – заключила Полина и тут же переименовала Колобка в Старуху-процентщицу.

Коридор упирался в дверь помещения, оказавшимся туалетом, и Полина поспешила оценить его возможности, по завершении процедуры привычно дёрнув цепь возвышающегося над неё смывного бачка. А завершила экскурсию такая же крошечная, как и жилые помещения, кухня рядом с комнатой Полины. Холодильник и газовая плита, оснащённая всего двумя конфорками, своими объёмами соответствовали размерам комнаты. Полина поискала глазами газовую колонку для подогрева воды и в тревожном предчувствии обратилась к хозяйке:

– А где ванная?

– Какая ванная? Ванные – в новых домах, а этот в девятнадцатом веке построили. Скажи спасибо, водопровод и канализация есть. Ноги вечерами в тазике помоешь, а по-крупному в баню сходишь. Тут недалеко, всего в двух кварталах от дома.

Полина горестно вздохнула, вспомнив, как подолгу любила нежиться в тёплой ванне, мечтая о будущем. Целительное действие водной релаксации она оценила ещё в детстве, надолго запираясь в ванной, пока встревоженная мать не начинала стучать в дверь, вопрошая:

– Ты там жива?

Обязательное смывание грязи было всего лишь дополнением к возможности полного отрешения от реальности и погружения в мир детских фантазий. Максимально погружаясь и рассматривая поверхность воды, можно было переноситься в зазеркалье, где все предметы, расставленные по краям ванны – мочалки, мыло, флаконы, отражаясь, преображались в причудливые замки и парки, в которых жили принцы и принцессы, коварные ведьмы и драконы, и всё это приходило в движение и наполнялось содержанием лишь одним лёгким движением конечностей. Но вдруг мощный тайфун обрушивался сверху на сказочный город, разгоняя его обитателей, разрушая дома и ломая деревья, когда Полине приходилось возвращаться в обыденность, покидая любимую стихию.

Она вернулась в свою комнату, на ходу оценивая масштабы бытовых проблем, связанных со стирками и принятием ежедневных водных процедур, с тоской вспоминая о родительской уютной квартире, и безнадёжно рухнула на тахту, но тут же пожалела об этом. Её новое лежбище обиженно заскрипело, накренилось и зашаталось. Полине пришлось подняться и заглянуть вниз, чтобы поправить выбившуюся из общей стопки, заменяющей отсутствующую ножку тахты, толстую книгу.

«Что-то ещё будет?» – горестно подумала Полина.

Но к ней уже спешила, звонко отбиваясь шлёпанцами от пола, хозяйка квартиры:

– Как тебя в школе-то называли, полькой что ли? – весело крикнула она из коридора, – пойдём-ка со мной, полька.

И Полине представилась возможность оценить подробности интерьера комнаты колобка-процентщицы, которая оказалась плотно заставлена старинной деревянной мебелью, отороченной изящной резьбой. Огромное окно, оформленное плавно закруглённой в верхней части рамой, ярко освещало комнату, и Полина в полной мере смогла оценить нелепый контраст между одушевлённым и неодушевлённым её составляющими. В самом тёмном углу у двери громоздилась внушительных размеров металлическая кровать с высокой вычурной решёткой у изголовья, застеленная поверх ярко красного стеганного одеяла ажурным покрывалом, связанным крючком из белой хлопчатобумажной пряжи. Сверху громоздились наборы пуховых подушек, накрытых накидками, изготовленными в одном стиле с покрывалом.

Хозяйка остановилась у одного из раритетных шкафов рядом с кроватью и стала медленно наклоняться, а Полина с ужасом наблюдала, как, увлекаемая гравитацией, провисает под своим собственным весом огромная складка её живота. Осталось дождаться, когда она достигнет пола и шлёпнется об него, но «процентщица» вдруг замерла над одним из нижних ящиков шкафа, выдвинула его и достала комплект постельного белья.

– Постели, но смотри, аккуратно обращайся. В прачечную не набегаешься, да и дорого там, – протянула она белую стопку Полине.

И перехватив её любопытный взгляд, хозяйка поспешила реабилитироваться:

– Мой муж был военным моряком, защищал революцию и получил в награду эту квартиру с мебелью.

Полина в её сопровождении вернулась в свою комнату, чтобы под присмотром продемонстрировать своё умение обращаться с постелью, и приступила к разгрузке своего багажа.

– А можно мне перекусить? – постепенно успокаиваясь и извлекая из авоськи остатки дорожных припасов, попросила Полина.

– А чё ж нельзя? Обживайся. В холодильнике займёшь самую нижнюю полку. Да тебе много места и не надо, если только для завтраков. Учиться будешь целыми днями.

Полина, всё так же настойчиво преследуемая старушкой, направилась на кухню, где та весело водрузила на самую большую конфорку чайник и торжественно сообщила:

– Чай бесплатно!

И пока Полина грустно отщипывала от подсохших в дороге домашних пирогов, вода закипела, и хозяйка, открыв маленькую металлическую коробочку, подцепила пальцами щепотку чая и бросила прямо в горячий чайник.

– Чай по-питерски, – так же торжественно объявила она, – минут через пять можешь пользоваться.

Пришлось пока довольствоваться этим, и Полина после того, как хозяйка покинула кухню, выбрала из горки посуды, свисающей в металлической сушилке над раковиной, бокал и наполнила его чуть подкрашенной водой из чайника, чтобы только утолить жажду и запить сухомятку.