Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
Ева.
Мой дед иногда ругался: «Евина дочка!».
Вопросов, кто такая Ева, не было, просветила двоюродная бабка:
– Змей яблоко Еве дал, такое вкусное, а есть нельзя, да не удержалась, стрескала. И Адаму дала. А потом не повинилась перед Богом, на змея всю вину спихнула. Бог ее и выгнал из рая. И Адама, он тоже не винился, на Еву указывал.
Обычно это ругательство прилетало мне при попытках оправдаться. Кстати, долго потом поступала правильно – прощенья просила или отмалчивалась после «подвигов». Став взрослой, поняла, что так и осталась «евиной дочкой», всё при мне: внутренние оправдательные монологи, влечение к мужу и желание получить «человека от Бога». Вот психологи говорят, что слияние – это очень плохо, надо всегда себя ощущать отдельной личностью. Расскажите это сотворенной из кости Адама!
Только чистоты Евы мне не видать. Для этого надо было родиться в Раю…
Так ли, точно рождение мое в грязи виновно? А как же, вот и 50-ый псалом мне в помощь: «Потому что в беззакониях зачат я, и во грехах родила меня мать моя».
Нет, лукавое оправдание. После Евы родилась Дева Мария. Как родилась чистой, так и прожила чистой, и на небо была восхищена Пречистой.
Наверное, и стихотворение моё о современной Еве, настоящая что-то другое чувствовала, когда согрешила смертным грехом.
«Соблюди мою заповедь».
Господи, я одна.
Как нести эту чашу, не расплескав до дна?
«Соблюди мою заповедь».
Птица в ночи запела…
Я одна, и чувствую только тело.
Мы не сразу заметили нашего с мужем срама;
Бьют прицельно плоды и кусты раздают удары,
Я потом потеряла в саду Адама.
Для меня нет ужаснее этой кары!
Помоги! пусть меня обнимают руки,
И горячие губы лицо ласкают,
Пусть пройдет удушающий страх разлуки,
Что меня без конца в эту ночь терзает…
Я раскаялась, вижу свою вину!
О, Господь, отведи же меня к нему.
Каин.
Каин жил в то благословенное время, когда люди ещё могли говорить с Богом.
Представляете – слышать Бога? Кажется, вся жизнь перевернулась бы и ангельское обличие принял бы. Но это вранье себе – и спорили бы, и упрашивали, и всяко раздражали бы Господа. Вот и не слышим. Потому что смирения нет.
Опять земля трясется под ногами,
Не знаю я, зачем иду вперед.
Куда идти, когда отмечен род
Убийством? Драгоценный Авель…
Ни смерть твоя, ни пролитая кровь
Не изменила нечто между нами -
Завистливо я чувствую любовь,
Отмеренную брату небесами.
Внутри весы качаются все злей.
Пускай снаружи грозы или смерчи,
Я взвешиваю, кто Ему милей -
И каждый раз оказываюсь легче.
