Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
XXXIV
Ужас напал на англичан, когда они увидели, что Жанна – «ведьма» неуязвимая – вернулась в бой. А французы закричали радостно:
– Вот она, вот она! Дева Жанна вернулась! И все за нею кинулись на приступ. Видя знамя свое вдали, по ту сторону рва, она закричала:
– Только что знамя прикоснется к стене, – все за мной!
– Жанна, знамя у стены! – ответил ей кто-то из рыцарей.
– Ваше, все ваше, – входите! – опять крикнула Дева, и все за нею кинулись в ров, влезли, точно сверхъестественною силою поднятые, на стену, сломали ворота и ворвались в башню.248
Старый английский военачальник, сэр Виллиям Глесдаль, давший клятву, что, если только войдет в Орлеан, перебьет в нем всех мужчин, женщин и детей, – медленно отступал под старым английским знаменем, развевавшимся над восьмидесятилетними победами, – перед знаменем семнадцатилетней девочки.
– Глассидá! Глассидá! Сдавайся же, сдавайся Царю Небесному, – кричала ему Жанна, щадя и в такую минуту честь врага и отличая победу Божью от своей. – Ты назвал меня «девкой продажной», а я души твоей и всех твоих жалею!
Так кричала она и плакала от жалости.249
Ядра летели на Турелльские башни с французских окопов. Кровельный желоб перекинули французы над рухнувшей мостовой аркой, чтоб перелезть через нее, а внизу на реке зажгли дощаник, с дегтем, серой, паклей, смолой, лошадиными костями и хворостом. Вспыхнувший деревянный мост рушился под англичанами. Все они вместе с Глесдалем, не выпускавшим знамени из рук, упали в реку и потонули. И Жанна, видя то, еще сильнее заплакала.250