История о ведьме из серебряного леса. Книга 2

Глава 3. Две половинки

Прибыл гонец с границ, вокруг Рик, державшей запечатанное письмо, столпились дворцовые. Нилса увели из залы и плотно закрыли двери, в воздухе носились напряженные шепотки: новостей не было уже давно, и это неспроста.

Наконец, Рик сломала печать и принялась читать, ее голос звучал твердо и четко, хотя обычно редко бывала громче лесного ручья.

Томас писал о том, что армия задержится. Потери меньше, чем с прошлого раза, и он надеяться, что он и солдаты смогут вернуться домой к середине зимы. Пусть это дольше, чем он рассчитывал изначально, но зато этот срок более надежный. И все в таком духе.

Я стояла в дальнем углу залы, опершись спиной о стену, и хмурилась: письмо меня не радовало. Томас не говорил ничего конкретного, не раскрывал своих планов, и, что хуже всего, не говорил о том, где находятся враги. Он старался писать только о хорошем, но хороших новостей ему явно не хватало, чтобы заполнить даже один лист бумаги. Он не упоминал Эдвина, и это тоже меня встревожило. Что-то было не так.

Когда люди из залы стали расходиться, я подошла к Рик, сидевшей на троне с печальным и потерянным видом.

– Могу я взглянуть? – попросила я, кивнув на листок в ее руках. Она протянула мне бумагу, и я прочла ее еще раз. – Это все, что передал гонец?

Рик кивнула.

– Кажется, все хорошо, – проговорила она, хотя едва ли верила в свои слова.

Через пару дней после этого на закате ко мне в комнату влетел крупный ворон со свитком на шее. Я бросилась к окну и немедленно раскрыла бумагу: это было послание от Эдвина.

Мое сердце колотилось, как у влюбленной девчонки, я принялась читать, усевшись на подоконник прямо в ночной рубашке, пока ворон скакал по моей комнате в поисках чего-нибудь съестного.

«Дорогая Одри, вот тебе и представился случай оценить мое деловое письмо. Ты с таким рвением пыталась меня обучить, заявляя, что этот навык жизненно необходим всем особам высокой крови, и вот он мне, кажется, пригодился.

Погода стоит чудесная, солнце почти село, когда я пишу, и полевые сверчки не умолкают. Или в деловых письмах о погоде не пишут, а только в дружеских? Надеюсь, его не перехватят, и я не буду опозорен в глазах наших захватчиков»

Я рассмеялась, почувствовав, как к глазам подступают глупые слезы: до сих пор я старалась не думать о том, как сильно по нему скучаю.

«Рад сообщить тебе, что я в порядке, как и мой бестолковый братец, хотя, надо признать, в своих попытках угробить себя и страну он преуспел намного больше, чем я рассчитывал. Отправляясь к западным границам, я надеялся, что увижу два лагеря перед полем боя, на деле оказалось, что никаких границ уже полгода как нет, а враг расползся по Подлунным землям, как лишай. Враги не желают собираться в одном месте, они прячутся по лесным норам, и приходится вытаскивать их оттуда, как нашкодивших хорьков. Почти все время, что могу находиться драконом, я трачу на поиски, и этого отчаянно не хватает, к тому же, я не могу действовать в полную силу – нельзя допустить, чтобы я потерял тело даже на пару часов. Мне нельзя оставлять Томаса и его людей без защиты даже на день, так что я берегу себя.

Ситуация шаткая, если не сказать безнадежная. Хотелось бы мне покончить со всем разом и вернуться в наше лесное гнездышко, но пока это невозможно. За то время, что я с ними, мне удалось освободить лишь пару жалких деревень, и то одну у нас вот-вот снова отберут.

Боюсь, что долго так продолжаться не сможет, мне нужно подкрепление. Я уже бросил клич среди наших близких друзей, надеюсь, они ответят быстрее, чем ситуация станет непоправимой. Как-никак, ежегодное собрание проходит в Подлунных землях и в интересах сообщества сохранить их в целости. Как знать, может Томас в благодарность даже пожалует участок ? Поговорю с ним об этом. Возможно, щедрое обещание убедит остальных присоединиться ко мне быстрее.

Догадываюсь, что ты уже раздумываешь, как бы сбежать ко мне на помощь, но заклинаю тебя: оставайся в замке. Вдвоем мы не выстоим, нужно не меньше десятка опытных колдунов, так что твой героизм неуместен. Ни в коем случае не оставляй дворец. Если мы с Томасом не справимся, вся надежда будет на тебя и Рик, на то, как вы подготовитесь к осаде. Надеюсь, он бросил свои глупые сюсюканье и написал ей, что враг может оказаться у ворот уже к середине осени, а страна разграблена и напоминает скорее лоскутное одеяло, чем ровненький круг с того гобелена в главном зале? Можешь не отвечать, я почти уверен, что не написал. Кажется, я все же не до конца расколдовал его из оленя.

Эти двое, Томас и его чудесная жена, отчаянно не способны воспринимать реальность, в которой их благородство просто воздух по сравнению с огнем и железом. Ты бы видела, как Томас смотрит на меня после каждой вылазки, он считает убитых мной солдат тщательнее, чем собственные потери! Он даже пытался прогнать меня, ты можешь себе это представить? Полагаю, что тебе во дворце тоже нелегко. Слышал, как тебя называют солдаты… с другой стороны ты еще совсем молодая колдунья, а уже получила грозное прозвище! Кровавая Роза. Тебе оно идет. Меня до сих пор называют просто Эдвином, а ведь я разрушил целое королевство! Я понял свою ошибку, в следующий раз нужно будет оставить побольше перепуганных свидетелей, тогда-то я точно получу злодейское имя.

Я отвлекся.

На самом деле я хочу сказать, что несмотря на отвратительную неблагодарность этих двоих святош, мы им необходимы, особенно сейчас, когда ситуация настолько плоха. Так что, прошу тебя, возьми дела в замке в свои руки: я верю, что внутри тебя еще сидит капризная принцесса, которая знает, как правильно топать ножкой. Сейчас она нужна королевству не меньше, чем шесть лет назад.

К слову, как забавна цикличность времени, ты не находишь, моя дорогая? Снова осажденный замок, снова я всех спасаю… Мне приятно думать, что в конце этого приключения меня так же, как и тогда, будет ждать поистине великолепная награда. Придумай что-нибудь, это должно придать мне сил в битвах.

Кажется, письма принято заканчивать слащавыми фразочками, чтобы аж зубы сводило, да?

Думаю о тебе каждый раз, когда поднимаюсь в небо. Или вот еще придумал: мир вокруг слишком тускл без твоих чудных волос. Или это уже не изящно?

Надеюсь, ты видишь меня во снах и плачешь в подушку от тоски, когда просыпаешься, как и полагается приличной жене. Твой Эдвин.

Кстати, покорми Симона, пока будешь писать ответ»

Когда я дочитала, в голове еще звучал насмешливый голос Эдвина, но как бы он ни старался разбавить дурные вести своими дурачествами,  то, о чем он писал, смешным не казалось. Все было даже хуже, чем я опасалась, и война, о которой я до сих пор старалась не думать, разрушила намного больше.

Утерев глаза, я оделась, заглянула на кухню за едой для ворона, который терпеливо сидел на моем плече, а затем разыскала Рик. Она была в своей комнате и уже готовилась ко сну, однако мое вторжение было встречено лишь молчаливым упреком.

Пока она читала письмо, я разложила перед Симоном простые яства.

– Я ничего не понимаю, – проговорила Рик, дочитав до конца. – Лоскутное одеяло?… О чем он говорит? Это ведь письмо от Эдвина?  – она непонимающе посмотрела на меня.

– Он пишет о том, что мы должны быть готовы к осаде, – пояснила я, отщипывая ворону куски мяса помельче, чтобы ему удобнее было глотать.

Рик опустила бумагу на колени, хмурясь.

– Но Томас уверял, что к зиме войне конец.

– Он по-своему прав, – мрачно заметила я.

Если все действительно так плохо, как описывал Эдвин, – а он в отличие от брата не имел привычки преувеличивать или преуменьшать опасность, – и сообщество не пожелает вмешиваться в политику и не поможет, осады не миновать. Тогда все будет зависеть от того, как долго мы сможем ее выдерживать.

Вполне может быть, что к середине зимы придется сдаться.

Насколько сильны наши потери? Сколько запасов осталось с прошлых лет, сколько людей мы сможем укрыть за стенами?… В голове носились беспорядочные переменные и цифры, которые были так важны пять лет назад, а сейчас оказались почти забыты.

Самой мне с этим точно не справиться, я не смогу просто заявиться в кабинет министров и начать копаться в бумагах, не смогу отдавать приказы: меня выпроводят из замка с факелами и вилами, посмей я командовать, мое присутствие и так едва выносят.

– Извини, тебе лучше уйти, – вдруг сказала Рик, опуская листок. – Мне нужно написать Томасу.

– Симон долетит до них быстрее любого гонца, – сказала я. – Давай отправим ответы вместе?

Рик молча смотрела на меня, и все сомнения читались в ее глазах ясно, как в книге.

Что это за письмо такое, на котором даже нет печати? Откуда она может знать, что это действительно писал Эдвин, что Эдвин, которого она видела меньше десяти минут, действительно помогает ее мужу, а не сидит где-то в полях, рассуждая о землях для колдунов и о том, что я, как бывшая принцесса, вполне могу «взять дело в свои руки»?

Рик скорее доверила бы свое письмо для Томаса лесному еноту, чем мне. Я не стала ее останавливать: если она узнает правду из привычного запечатанного свитка, то скорее поймет, что я ей не враг.

Мне оставалось только терпеливо дожидаться, пока придет ответ Томаса, и Рик, если не разрешит мне помогать, то хотя бы начнет готовиться к осаде сама.

Дни потянулись один за другим, как и прежде, разве что взгляд Рик стал еще холоднее. Она, похоже, всерьез решила, что я собираюсь захватить королевство, и с ума сходила от ужаса, не зная, как со мной справится.

Мне было жаль ее. К тому времени я уже заметила, что положение королевы давалось Рик нелегко, она бросала все силы на то, чтобы не подвести мужа, но ей отчаянно не хватало навыков. Она переживала за Томаса, за королевство, за Нилса, еле удерживала в замке порядок, – хотя это сильно сказано, Рик не могла переспорить даже самую робкую служанку, –  и ко всему прочему еще я под боком. Ведьма с кровавым прошлом, чье положение она посмела занять, – я бы и не так перепугалась, окажись на ее месте.

Когда-то у меня в голове не укладывалось, что Эдвин мог устроить этот спектакль с помолвкой просто из ревности, а вовсе не потому, что ему понадобилось королевство. Так и Рик не могла поверить, что мне вовсе не приспичило вернуть корону.

Одной из ночей я выбралась из комнаты, чтобы пройтись по замку.

Прогулявшись в ночном саду под полной луной, я набрала трав для чая, а затем отправилась на кухню, предвкушая спокойную трапезу в гордом одиночестве. Можно было бы позвать с собой одного из дворцовых котов, чтобы было, с кем поговорить, но ни один из них мне не попался.

Однако на кухне я оказалась не единственной полуночницей. Рик уже была там, когда я пришла. Она сидела за пустым столом, перед стояла полная до краев чашкой с уже остывшим отваром. Рик упирала в лоб сложенные, как в молитве, кулаки, ее лоб был нахмурен, а лицо в свете масляной лампы казалось сильно покрасневшим. Перед ней лежал распечатанный лист бумаги, печать на котором я узнала издалека. Видимо, Томас, наконец, все ей рассказал и подтвердил слова Эдвина.

Она заметила мой светлячок и испуганно утерла глаза. Не сказав ни слова, я, как и собиралась, прошла в кладовую за остатками ужина, затем вытащила из буфета пару чашек и села напротив Рик.

Растерев в руках собранные травы, чтобы они дали сок, я положила их в обе чашки, залила водой из остывшего чайника и подогрела магией. Состряпав  это нехитрое снадобье от всех горестей, я пододвинула один из сосудов к  Рик, а из другого отпила сама.

Она посмотрела на чашку с сомнением, но потом все же выпила, морщась, словно я предложила ей перцовки. Но, как оказалось, чай с мелиссой, даже подогретый колдовством, ничем не отличается от обычного, и лицо Рик разгладилось

Мы продолжили молча сидеть в ночной тишине, так непривычной для суетного замка. Я принялась за остывший ужин.

– Я так боюсь за него, – вдруг тихо призналась Рик, смотря в свою чашку. По ее щеке скатилась слеза и упала в дымящийся напиток. – Каждый день он там, и я с ужасом думаю, что однажды утром гонец станет рассказывать мне, как храбро он сражался перед смертью… Я просто не вынесу этого.

Она всхлипнула и закрыла лицо руками, до бела сжимая пальцы у глаз. Я молчала, сочувственно смотря на ее хрупкую фигуру.

Что тут сказать? Едва ли я могла разделить ее переживания, в отличие от Томаса, Эдвин никогда не станет рисковать собой. Я точно знала, что в случае крайней опасности он просто сбежит оттуда, прихватив с собой брата: героизм не его стезя. Томас же первый полезет на мечи, защищая своих людей, в этом я не сомневалась. На месте Рик я бы уже давно поседела.

Однако подумав, я все-таки нашла, чем утешить ее.

– Он не один, – сказала я, неловко сжимая собственную чашку. – Когда я впервые встретила Томаса, он готов был сражаться за меня и Эдвина, защищать моего отца, даже когда врагов было вдесятеро больше, а он не мог противопоставить им ничего, кроме меча и сноровки. Уверена, сейчас он ничуть не изменился, но теперь он не просто воин, он король. Ни его люди, ни Эдвин не позволят ему рисковать собой.

Рик кивнула, отпив еще чая и прикрыв покрасневшие веки.

– Я всегда уважала Томаса за его принципы, но теперь… я рада, что с ним рядом есть кто-то вроде твоего мужа, – проговорила она, и подняла на меня ясные голубые глаза. – Прости меня. Я не знала, что о тебе думать. Томас никогда о вас не рассказывал, только мельком, и я испугалась…

Я жестом остановила ее. О ее страхах я могла догадаться и без объяснений.

– Лучше расскажи, как вы с Томасом познакомились, – я улыбнулась, надеясь, что сумела вложить в эту фразу все свое дружелюбие.

Как ни странно, Рик согласилась на мою игру. Лишь позже я поняла, почему ей оказалось так легко сменить гнев на милость: на самом деле во дворце ей было не менее паршиво, чем мне самой, и поговорить ей так же, как и мне, было не с кем.

Она родилась дочерью небогатого провинциального графа, который приехал на коронацию Томаса и пригласил его в свое поместье, в тайне надеясь, что молодой король заметит красоту его дочери. В ее семье жили бедно, она была старшей из дочерей, – Рик оказалась ровесницей Томаса, – и осталась последняя незамужняя, так что отец всерьез намеревался отдать ее за местного кузнеца. Каково же было их удивление, когда Томас не только согласился приехать погостить, но и всерьез заинтересовался Рик. Сама она не одобряла затею отца и не хотела покидать родные земли, однако искренне полюбила Томаса и отважилась уехать с ним, хотя никогда не хотела быть королевой. Во дворце Рик было непросто, Нилс немного подрос и она только начала приспосабливаться, как Томас уехал, оставив ее один на один с кабинетом министров и решениями, которые она никогда не готовилась принимать. Для дворцовых она была и оставалась деревенщиной, слуги ее ни во что не ставили, не говоря уже о министрах или послах. Ее не слушались и не помогали, на ее замечания не реагировали, без Томаса все делалось кое-как и она не могла найти в себе силы исправить это.

Рик разрывала тревога за мужа, она едва выдерживала легшую на ее плечи ответственность за замок и королевство, а теперь, когда узнала, насколько плохо обстоят дела, оказалась на грани срыва. Ей так нужна была поддержка, что она согласилась даже на мою сомнительную кандидатуру.

Чай сменился подогретым со специями бренди, мы с Рик проговорили почти до утра, неожиданно обретя друг в друге понимание. В тот вечер мы впервые увидели, насколько похоже наше положение: две недо-принцессы, одна из которых чуть что готова разрыдаться, а другая спалить все вокруг. Мы обе привыкли стоять за спинами своих мужей, а теперь, оставшись без них, потерялись, и эта наша недоделанность стала залогом будущей дружбы. Мы решили, что отныне будем помогать друг другу.

На следующий день, надев одно из старых платьев Рик, я отправилась с ней в кабинет министров. По отдельности ни я, ни она не могли им указывать, но вместе у нас получилось неплохо: они так опешили от нашего неожиданного союза, что начали суетиться, изображая бурную деятельность. К концу дня пыль слетела с заброшенных бумаг, а гонцы были разосланы по окрестностям. Дела, наконец, тронулись с места, и мы с Рик праздновали маленькую победу.