Белый олень. Часть 1. Дочь севера

Глава 8

Однажды был парковый день, и техник самолета проводил с помощью курсантов регламентные работы по обслуживанию двигателя и чистке фюзеляжа. Пользуясь вынужденным перерывом в полетах, Шипова еще с вечера уехала в город.

– Ну что, подается? – озабоченно спрашивал пожилой авиатехник у Сергея, по плечи залезшего в поднятый капот самолета.

– Никак! – надсадно пыхтел тот, нажимая на торцовый ключ и стараясь вывернуть из цилиндра свечу зажигания. – Пригорела, зараза!

– Дай-ка я сам, – техник нетерпеливо похлопал курсанта по спине. – А то, не дай божок, свернешь ей башку, потом высверливать придется, – он с нескрываемым удовольствием окинул взглядом сильную фигуру Сергея, обнаженную по пояс.

– Погоди, Семеныч, еще разок попробую, – тот поглубже надвинул на цоколь свечи трубчатый ключ, потянул. На загорелой до черноты спине взбугрились мощные канаты мышц. Заскрипев, свеча, наконец, повернулась. Сергей облегченно вздохнул, спустился со стремянки и тщательно вытирая тряпкой руки, измазанные черным отработанным маслом, произнес:

– Ну и работенка у вас, Петр Семенович, днями напролет на жаре или на морозе под самолетом стоять… Руки то в бензине, то в масле… Аромат, спасу нет.

– Так оно и есть, – улыбчиво кивнул тот, соглашаясь. – Сказано ведь: жопа в масле, хрен в таво'те, но зато в воздушном флоте!

– Гы-гы-гы! Ха-ха-ха! – разноголосо заржали парни. – А что такое – тавот, Семеныч?

– Про солидол слышали что-нибудь, оболтусы? – вопросом ответил Семеныч, веселый добродушный матершинник, любимец третьей летной группы. – Тавот, это один из его сортов… И чему вас, засранцев, только учат?

Раздавшийся громкий треск мотоцикла прервал его монолог. Все оглянулись. Мелькая за деревьями, на большой скорости неслась красная «Ява». Приложив руку ко лбу, Сергей всмотрелся. «Ява» остановилась у КПП, оставив руль, с нее сошла Шипова, ее место занял мужчина, сидевший до этого сзади. Она подала ему ладонь, он что-то говорил ей, улыбаясь. Потом запустил двигатель, включил передачу и «Ява» стремительно полетела по дороге.

– Опять ее этот привез… – почему-то ревниво пробормотал Сергей.

– Майор ВВС – это тебе не ца'цки-пе'цки! – уважительно произнес Максим, старательно натирая пробензиненной ветошью, закопченный фюзеляж под трубой выхлопного коллектора. – Я как-то раз видел их в городе, авиационная пара, ничего не скажешь – оба в летной форме, красавцы – глаз не оторвать!

– Ты не завидуй, а устраняй зазор между тряпкой и самолетом, это полезней, чем трепаться! – назидательно и, сам не зная почему, чуть зло посоветовал Сергей.

– А я что делаю? – тот удивленно глянул на него и стал еще усерднее натирать дюралевый лист.

– Драите? – спросила Шипова, подходя к стоянке и, как всегда, насмешливо улыбаясь. На ней были джинсы в обтяжку, узкая талия перетянута новеньким офицерским ремнем, коричневая летная куртка, неизменная синяя олимпийка с широкой белой полосой на вороте. Неторопливыми движениями она стягивала, палец за пальцем, тонкие кожаные перчатки. Сняла мотоциклетную каску, подняв голову, посмотрела в небо, как бы прикидывая: полетать, что ли?

– Как дела, Петр Семенович? – поинтересовалась она у техника, высунувшего из-под капота измазанное моторным нагаром лицо.