Классный учитель

Очередной минус один

Грустная Светлана вышла из кабинета Тимохина, за ней – сам он.

– Свет, ты когда приглашать будешь всех, не говори им, ладно? Так нужно, чтобы отследить реакцию на новость. Ну, ты понимаешь…

– Сидоренко был такой счастливый, когда мы виделись в последний раз. Как же так?

Тимохин мягко взял Светлану под локоть и направился с ней к выходу.

– Светунь, это жизнь. Знаешь, сколько я тут этого насмотрелся?

– Леш, – остановилась Светлана, – а если всех нас кто-то хочет убить?

Её глаза выражали тревогу. Мимо проходили сослуживцы, задерживая взгляд на яркой женщине.

Тимохин снова направил Светлану к выходу.

– Я это и хочу выяснить. С твоей помощью. Посодействуешь полиции?

– Полиции – не знаю, тебе – посодействую.

Светлана снова остановилась, проводила взглядом буйного арестанта, которого удерживали трое, сопровождая, видимо, к месту заключения. Арестант громко присвистнул и сказал в адрес Светланы что-то пошлое.

– В общем, я все поняла, – подытожила встречу Светлана. – Созвонимся.

Она решительно вышла.

Тимохин, провожая ее взглядом, вспомнил свой первый поцелуй, случившийся в девятом классе, когда он провожал Светлану домой. На секунду в лицо ударил сырой мартовский ветер, всплыла в памяти Светкина улыбка, ее растрепанные длинные волосы, торчавшие из-под вязаной розовой шапочки. Заливисто смеясь, она закинула ему за шиворот мокрого весеннего снега, а он схватил ее за руки, притянул к себе и…

– А это кто была? – к Тимохину подошел Петров и задал вопрос, промелькнувший у доброй половины сослуживцев, заметивших Свету.

– Моя одноклассница и первая любовь, – мечтательно ответил Тимохин.

– Так ты бы не тупил. А то, знаешь, пойдет мусор выносить, сердечко-то и прихватит.

Петров громко рассмеялся.

– А ты не боишься так много ржать постоянно, мало ли что может стать причиной сердечного приступа? – Тимохин, расстроенный бесцеремонным прерыванием романтического флешбэка, вернулся в кабинет.

По пути домой он решил заглянуть по одному адресу.

Дверь открыла молодая женщина с плохо замазанным тональным кремом синяком на лице. Из глубины квартиры послышалось пьяное и борзое:

– Кто там приперся на ночь глядя?

– Мужа зови, – попросил Тимохин.

Женщина колебалась. Тимохин достал удостоверение и развернул.

– Позови мужа и не выходи, пока мы не закончим разговор.

Подбородок женщины затрясся, на глаза навернулись слезы.

– Коля! Выйди! – крикнул в квартиру Тимохин.

– Кого там черт принес, – пьяным басом произнес Коля.

На площадку вышел тощий мужичок с голым торсом. Хотя обозначить верхнюю часть его туловища торсом – это весьма польстить. Сколько повидал за службу Тимохин, но жизнь продолжала удивлять. Никогда бы он не подумал, что обладатель таких скромных физических характеристик может иметь столь грубый, внушающий опасение, голос.

Коля закрыл перед носом жены дверь, небрежно почесал пузо, рассматривая Тимохина.

– Чё надо? – спросил он.

Вместо ответа Тимохин от души ударил Колю под дых. Тот согнулся пополам и расширенными от удивления глазами уставился на обидчика.

Тимохин достал удостоверение и открыл его перед лицом Коли.

– Еще раз поднимешь руку на женщину, разговор будет другим.

Коля медленно выпрямился и вновь обрел способность дышать.

– Ты понял, страшилище?

Коля едва заметно кивнул.

– Отхватил нормальную бабу себе, так сиди и радуйся.

Коля кивнул более заметно. Дважды.

Тимохин ушел, искренне надеясь, что его визит не усугубит ситуацию. Ну не мог он спокойно переносить несправедливость. Особенно в отношении слабых. С детства такой.

* * *

Вечером, уже после душа, Тимохин, полулежа в кровати, вытирал мокрые волосы полотенцем. Марина лежала рядом и мазала руки кремом. По телевизору шел какой-то детективный сериал.

Закончив косметические процедуры, Марина выключила свет и повернулась набок, спиной к мужу. Тимохин бросил полотенце на спинку стула, бросил туда же халат и улегся, прижавшись сзади к Марине.

Она недовольно замычала.

– Ну, что на этот раз?

– Я устала.

– Мариш, ты что-то как Ольку родила, так и до сих пор уставшая.

– Да, мужикам не понять, как тяжело рожать детей. А некоторым не понять, как их тяжело растить, кормить и одевать.

– Ты сейчас о ком?

– Прекрасно понимаешь.

Тимохин развернул Марину к себе и улегся на нее сверху.

– Это ты от недотраха у меня такая злая? Надо это исправить.

– Отстань! – отвернула Марина лицо от поцелуя.

– Как скажешь, – расстроился Тимохин, встал, накинул халат и вышел из комнаты.

Марина тяжело вздохнула и, натянув одеяло на голову, снова развернулась на бок, подвинувшись на самый край кровати.

Тимохин устроился на кухне досматривать сериал. Достал начатый когда-то коньячок, поставил рюмку, по-быстрому нарезал колбасы и сыра.

В кухню зашел Игорь.

– О, бать, тема, – отреагировал сын на алкоголь. – И мне плесни.

Игорь уселся рядом.

– Куда шел-то?

– Да это, по нужде.

– Ну и иди, куда шел, – Тимохин легонько шлепнул Игоря по руке, тянувшейся за кусочком колбасы.

Игорь, зевая, ушел.

Запиликал сотовый – звонил Березин.

– Еще один из твоих, Тимохин, – сказал начальник без всяких предисловий. – Станислав Полежаев.

– Стасик… Тоже сердце?

– Выпал с балкона, шестой этаж. Машина к тебе выехала, подъезжай на место.

– Понял.