Пришествие Хиспа

Глава 3

Когда солнце начало опускаться к горизонту, я поспешил найти место, где можно устроиться на ночлег. Как всегда, такое местечко нашлось под деревом, между здоровенных корней. Быстренько насобирав хворосту для костра, я развел его, затем подогрел на нем немного мяса. Точно не уверенный, будет ли остроухая есть это, я также достал побольше хлеба, всякой зелени и лепешек. Но, как выяснилось, против мяса эльфийка ничего не имела, правда, ела она не в пример крестьянам, изящно, аккуратно, маленькими кусочками. Только вот когда я положил на тарелку свой кусок, она слегка удивилась (естественно, я же должен был схватить мясо грязными руками и, громко чавкая, пожирать его). Потом, видимо, не желая портить себе аппетит, отвернулась от меня, но не надолго. Привлеченная звуками льющейся воды, она опять повернулась и, увидев, что я мою руки, слегка ошалела (похоже, ожидала, что я не потрудился отойти подальше, чтобы справить нужду). Под ее пристальным взглядом я нарезал мясо маленькими ломтиками, и достав какую-то странную, в ее представлении, штуку (вилку; здесь даже не знают про такую гениальную вещь, я кузнеца извел вконец, пока он под моим присмотром не сковал ее из самого мягкого металла, который у него был), начал ей тыкать в нарезанные ломтики, ловко отправляя себе в рот и старательно пережевывая. Другой же рукой в это время я держал толстенную книгу. Это настолько не соответствовало образу грязных, волосатых (и так далее по списку) людей, что она просидела с открытым ртом минут пять. Потом, наконец, вспомнив, что у нее тоже есть еда, продолжила есть, стараясь быть еще аккуратнее. Впрочем, это ей так и не удалось: она все же подцепляла мясо руками, а я вилкой. На протяжении всей трапезы Солина исподтишка разглядывала меня. Но я, как обычно, при чтении вообще мало на что обращал внимания, только изредка вспоминая про мясо на тарелке. Когда доел, сполоснул всю посуду и руки, затем, аккуратно упаковав, сложил в седельные сумки посуду и что не было съедено. А потом опять погрузился в чтение и вообще перестал на что-либо реагировать. Поэтому и пропустил тот момент, когда эльфийка улеглась спать. Зато когда я, наконец, оторвался от книжки, вспомнив, что теперь вроде как не один, тотчас вскочил, увидев, как она свернулась калачиком в небольшой ямке возле костра. Еле сдержав порыв рявкнуть на нее «Дура!», я чуть ли не зарычал от злости на эту ненормальную. Дело в том, что эльфы – самые мерзлячие существа во всем этом долбаном мире. Сон на голой земле даже в теплые дни для них может иметь самые губительные последствия. Сделав парочку глубоких вдохов, я еще для верности досчитал до десяти, чтобы полностью успокоиться, и только потом начал действовать.

Встряхнув свой плащ, на котором сидел, я постелил его поближе к костру, а затем со всей возможной осторожностью и нежностью перенес спящую девушку на него. День у нее выдался очень тяжелый (кто бы сомневался!), так что она даже не проснулась. Накрыв ее сверху еще двумя своими рубахами, я достал также запасные штаны и, бросив их рядом со Снежком, уже привычно пристроился под боком у своего любимца. Хорошо, что в нашем мире я спал на одном-единственном матрасе и на полу, у Ярослава подо мной вообще было что-то наподобие простыни, а то так бы хрен смог спать на земле (хотя поначалу все равно было не очень). Кто хоть раз спал на полу или земле, поймет мои ощущения. К этому надо привыкнуть, зато, когда привыкнешь, уже становится все едино, на чем спать, главное при этом – чтобы было тепло.

Наутро я не стал будить свою попутчицу, вместо этого прогулялся к небольшому родничку, который проехали перед ночлегом. Проделал немного сокращенную, чтобы не вспотеть, разминку и умылся. А потом, поскольку эльфийка так и не проснулась, уселся на корень, прислонившись к дереву, и продолжил вчерашнее чтение.

Пока я изучал только основы магии, но того, что прочитал, хватило на то, чтобы научиться зажигать небольшой огонек (мне и этого было достаточно, а то от кресала с трутом я каждый раз впадал в уныние). Причем это после прочтения пары десятков книг. Причины моего медленного обучения были две. Первая – авторы сами толком не знали что писать, не понимая, что важно, а что нет. Вторая – опять же в книгах. Невозможно чему-то научиться по учебнику, нужен учитель. Можно запомнить абсолютно все, но нельзя применить эти знания на практике без того, кто бы показал, как это правильно делается. Это равносильно тому, что по книжкам изучать восточные единоборства. Ты можешь запомнить все известные приемы, но это сделает тебя лишь увереннее в уличной драке, а против того, кто действительно изучал их, ты будешь все равно, что ребенок против здорового мужика. Если бы у меня были базовые знания, остальному я бы смог сам научиться, но для этого надо найти настоящего мага. Что в дальнейшем я и планировал сделать, а пока довольствовался книгами.

Спустя три часа проснулась моя спутница. Выбравшись из-под моих рубашек, она непонимающе огляделась. Затем, увидев мою ехидную улыбочку, со стоном повалилась обратно (точно так же было со мной наутро, когда я в первый раз проснулся в этом мире у Ярослава).

– Утро доброе! – жизнерадостным тоном поприветствовал я ее, прекрасно понимая, что для нее это утро какое угодно, но только не доброе. – Солнце встало, день чудесный! Где ж ты, мой кобель прелестный? Теперь давай быстренько вставай, рожу мыть и рожу бри… хотя… тебе только мыть. А потом легкий перекус и дальше в путь. И так из-за тебя потерял уйму времени.

Солина сначала покраснела – оттого, что столько спала, затем до нее дошло, на чем она спала, и тут она стремительно побелела. Не знаю, что ей там пришло в голову, но она вскочила с такой скоростью, что я даже восхитился.

– Тебе надо было родиться хамелеоном. С твоим искусством менять цвет и скоростью, тебе бы не было равных.

К сожалению, мой сарказм ушел впустую или почти впустую. Наверное, вспомнив, что именно она напросилась в попутчики, а не я, Солина старалась не обращать внимания на мои слова, аккуратно складывая в седельную сумку вещи, на которых спала. Затем, взяв фляжку с водой, скрылась минут на десять за ближайшими деревьями. Я же за это время потушил и закопал костер, предварительно оставив немного еды эльфийке, а потом, пока она ела, сложил оставшиеся вещи и взобрался на Снежка,

После двух часов молчаливой поездки, я от скуки решил завести разговор. Читать уже надоело до жути, а тут такая особа рядом. Придя к выводу, что ничего плохого в этом не будет, я, повернувшись к ней, произнес:

– Ушастая…

– Солина!

– …почему ты сбежала? Это, конечно, не мое дело, но раз уж я спас тебя, да еще в попутчицы взял, то, может, расскажешь?

– Меня хотели отдать в другой род, – сразу ответила она. Честно говоря, не ожидал, что ответит.

– Отдать в другой род, это, по-нашему, пытались выдать замуж против твоей воли?

– Да. У нас так не принято делать, но в нашем роду есть королевская кровь, и на меня это правило не распространяется.

– Та-а-ак… значит, ты у нас принцесса? Будущая королева? – ехидно протянул я.

– Нет. Я не принцесса, а шансов стать королевой у меня столько же, сколько у тебя стать императором.

– Класс! Значит, я уже точно говорю с будущей королевой.

– Хочешь сказать, что у тебя есть шансы стать императором? – В ее голосе прозвучало столько недоверия!

– Конечно! Надо быть оптимистом. – Я от рождения был скромным мальчиком.

– Может, ты еще хочешь сказать, что ты путешествующий сын императора? – Ну вот, опять недоверие.

– А если и так?

– Но это не так. Я точно знаю. – Интересно, откуда у нее столько убеждения?

– А может, все же сын? – Я опять попробовал сбить ее с толку.

– Нет. Я же из народа древних.

– Ну и что? – Видимо, я что-то не понял или про что-то забыл.

– Мы знаем, когда нам говорят правду, а когда нет. Про сына императора ты соврал. – Та-а-ак… я не понял… Она только что самодовольно улыбнулась? Не прощу! Правду, значит, отличаешь от вранья? Посмотрим, как тебе это поможет.

– Давай на что-нибудь поспорим, что со мной тебе это не поможет? – Чтобы она ничего не заподозрила, сделал бесстрастную физиономию, типа меня все это нисколечко не волнует. Хотя ехидно-предвкушающая улыбочка так и норовила наползти на мою физиономию.

Остроухая колебалась всего секунду, но, видимо, прочно верила в свои способности.

– Я согласна. Если ты проиграешь, то ты будешь целовать мне ноги. – Естественно, ожидала, что я откажусь: ведь это считается признаком рабства.

– Отлично! Но если ты проиграешь, то ты меня сама поцелуешь в губы. Идет?

– Да, – хмуро отозвалась она.

Вот наивная! Во-первых, не уточнила какую часть ног нужно целовать, а с моей озабоченностью в отношении нее это чревато последствиями. Во-вторых, даже если я проиграю, то мне только будет в кайф, ведь это лишний шанс притронуться к ней, хотя она того не понимает. В-третьих, я не проиграю.

– Ладно, теперь давай проверим. Ты говоришь, что можешь всегда сказать, когда человек тебе врет? – не сдержавшись, я все же отпустил на волю самонадеянную улыбочку.

– Да. – Увидев мою ухмылку, она, кажется, уже начала сомневаться в своих способностях. Хорошее начало.

– Мне почти восемнадцать холодных дней.

– Ты сказал правду. Хотя, честно говоря, думала, что тебе намного больше. – Судя по ее растерянному виду, она не ожидала, что ее неожиданный спаситель столь молод. Может, даже младше нее. Хотя это вряд ли. Так как у них годы считаются немного не так, поэтому, когда мне по нашему времени исполнится восемнадцать, ей еще будет только восемнадцатый год. То есть, сейчас ей, по-нашему, семнадцать.

– Неважно, сколько мне холодных дней. Главное, что я сказал правду, и ты ее узнала. Теперь следующее. Вот ответь, скажу ли я тебе сейчас правду? Ну-у… например, я командовал ордой нежити и полчищами орков. Я был предводителем лесных эльфов. Убивал драконов и дружил с ними. Я убивал дьявола в аду и умирал несколько десятков раз, но при этом никогда не умирал. Я был самым сильным магом, но опять же при этом я практически не умею колдовать. Я рубился на мечах с самыми сильными воинами мира, но мечи я взял в руки всего пару месяцев назад и никуда не уходил из деревни после этого. Я убивал сотни тысяч людей, но в тоже время первый раз убил человека только месяц назад. Вот теперь скажи мне, я тебе хоть в чем-нибудь соврал?

Совершенно невменяемая эльфийка прошептала ответ настолько тихо, что я еле услышал за перестуком копыт и звуками леса.

– Нет. Ты не соврал.

– Ну а теперь скажи, как я тогда мог в свои почти восемнадцать лет все это успеть сделать?

– Не знаю… – На ее лице отразился ужас. Блин, подумаешь, подловил? Я же не виноват, что у них здесь нет такой потрясающей и одновременно ужасающей вещи, как компьютер. Всего-то вспомнил парочку игр. Например, дьявола в аду я действительно убивал и при этом много раз умер. Но зачем уточнять, что это была всего лишь игра? Наверное, я все же порядочная сволочь? Но, чтоб я сдох, если мне это не нравится!

– Ну вот. Сильно тебе помогли твои способности против меня? – Я был довольный, как кот, объевшийся сметаны – А я ведь тебе соврал во всем и опять же сказал полную правду без какой-либо лжи. Так что я выиграл.

Эх… ну вот… Что ты на меня так смотришь? Сжалься! Ну, не виноват же я, что ты проиграла?! Ведь спорила по своей воле, я же не заставлял. А то, что тебе все говорили, что эльфу нельзя соврать, это не моя вина. Нельзя быть такой самоуверенной. Да и вообще я сволочь, так что жду свою награду. Я – порядочная сволочь! Ну, не смотри ты на меня так! Блин, я же сволочь? Ведь так? Или не так? Ненавижу эльфов! Ненав…обожаю эльфиек! Но почему ты на меня так действуешь? Как можно, смотря в эти глаза, хоть чему-то противится? Да попроси ты меня сейчас вскрыть себе вены, я это с радостью сделаю! Еще и благодарить буду! Ненавижу этот мир! Ненавижу себя!

– Ладно, не хочешь выполнять свое обещание, тогда поменяем его. Согласна? – убитым голосом проговорил я.

– На что? – Как она оживилась! Видимо, не хочется целовать грязного, волосатого, противного… в общем, человека.

– Ты умеешь стрелять, как все эльфы? Без промаха?

– Да! – Ой, сколько у нас гордости! Ответила с достоинством императрицы, хотя я ни разу такой не видел, но думаю, она бы говорила точно так же. – Я лучшая в своем роду.

– Научишь меня?

– Это умение принадлежит моему народу! Никогда оно не достанется человеку! – Боже, сколько ярости в голосе! Пошутить, что ли? Например, насчет убийства дьявола? Может, остынет?

– Я и не говорил, чтобы ты учила всех людей. Научи только меня.

– Чтобы ты потом передал это знание другим? – Как мы, оказывается, умеем шипеть!

– Нет. Я могу тебе поклясться, что без твоего разрешения я никого не стану учить. – Говорил я спокойно: ведь не пытался ее обмануть.

– Ты сейчас сказал правду. Но откуда я могу знать, что это, действительно, правда? – Услышав в ее голосе нотку неуверенности, я поспешил продолжить:

– Я мог бы соврать тебе, но говорю искренне. Если тебя это успокоит, то я практически не могу соврать на конкретный вопрос, ответом которому служит только «да» или «нет». Так что, если поставить вопрос так: буду ли я кого-то учить, то мой ответ: нет. Не буду!

После моих слов некоторое время эльфийка молчала, затем все же произнесла:

– Хорошо. Но мне все равно нужно сначала сделать лук. Нужен именно эльфийский, и то, ты никогда не сможешь научиться стрелять так же, как мой народ. Для этого надо быть эльфом или больше, чем просто человеком.

– Ну, не скажу, что я больше, чем человек, но что я очень необычный – это точно. Хотя это тоже, с какой стороны посмотреть.

На том и порешили. Пока в руках Солины не окажется эльфийский лук, она меня учить не будет. На этом наш разговор как-то сам собой закончился, а я через некоторое время полностью погрузился в себя, обдумывая сложившееся положение вещей. С одной стороны, Ушастая мне будет большой обузой, и лучше всего было бы от нее отделаться в ближайшей деревеньке или отвести ее до того места, откуда ей было бы ближе всего до своего дома и рода. С другой стороны, проведя в ее обществе всего ничего, я уже так к ней привязался, как не привязывался до этого ни к одной из девушек, которые у меня были, а было их немало. Даже более того, за все то время, что я провел с ней, только в самом начале, в первые несколько часов, в мою голову закрадывались мысли достаточно пикантного содержания, а теперь я балдел только от одного ощущения, что она рядом. Хотя, честно говоря, это было довольно странно, особенно, если учесть тот факт, что у меня не было девушки достаточно долгое время. Впрочем, это положение я намеревался исправить в самое ближайшее время, возможно, в первом же попавшемся трактире, поскольку моему "главному думательному центру" грозило порабощение со стороны «вторичного», а это было бы очень нежелательно. И не дает покоя проблема с этим тупым виконтом "Ардено де Кроссовка". Не мог он с первого раза понять, что лучше бы ему было обо всем благополучно забыть и не лезть ко мне с этими разбойниками. Именно ко мне, так как он вряд ли имел что-то против самих крестьян. Но – как же, честь дворянина! Идиот!.. Хотя… я бы на его месте поступил точно так же. Нет, не так! Я бы пошел ЛИЧНО разбираться с тем, кто меня оскорбил. Если бы, конечно, был тем, кем являюсь сейчас, а вот кем является виконт, я не знал. Но то, что он был не шибко умен, это точно, иначе действовал бы по-другому или вообще никак не действовал. Все-таки, если бы меня задел какой-нибудь человек, и я, хорошенько оценив свои шансы, пришел к выводу, что не смогу с ним справиться, я бы не стал переть как бык на буфет, а выждал подходящий момент или развивался, учился и только затем отомстил. Но то Я, а то ОН. В общем, время покажет, что к чему.

Этим же вечером я поверг Солину в совершеннейший шок. На ночлег мы остановились на берегу небольшой речушки. Думаю, самое время сказать про еще одну особенность этого леса. Так как зимы здесь нет, то деревья не сбрасывают свою листву. И даже более того – чтобы заполучить листочек с такого дерева надо, во-первых, залезть на очень большую высоту, а, во-вторых, еще и отпиливать в буквальном смысле этого слова этот листочек у его основания. Перепилить или перерубить хотя бы ветку просто невозможно: ее не берет абсолютно ничего. И по каким-то причинам деревья не «размножаются». То есть растут строго на определенной территории, и за нее не выходит даже корень. Чем вызвана эта особенность, никто не знает и не понимает.

В общем, из-за того, что деревья не меняют листву, речка была просто кристально чистой. Грех было не воспользоваться такой возможностью. Так что я устроил себе "банный день" вкупе с "большой стиркой". Сначала под молчаливое удивление Ушастой перестирал все свое белье. Видимо, она считала, что мужчина этим просто не должен заниматься. Побыла бы она студентом в моем мире, многому бы научилась. Зато, когда я и сам проторчал в воде (она была практически теплой), наверное, целый час, оттирая кожу песком с блаженной улыбкой идиота, девушка с потрясенным видом уселась возле костра, и не подавала признаков жизни все то время, пока я готовил ужин (что только усугубляло положение). Зато после того, как поели, она взяла мое уже высохшее полотенце и, подозрительно посмотрев на меня, скрылась за деревом, как раз за тем, за которым я и мылся.

Следующие полчаса превратились в сущий ад. Меня просто тянуло пойти посмотреть на нее, но, зная, что это может окончательно повредить мою и так уже порядком расшатанную нервную систему, я стоически терпел. Но как же это было сложно! Правда, спустя минут двадцать мной овладела полнейшая апатия, и я уже вполне спокойно улегся рядом со Снежком, глядя в направлении дерева, за которым скрылась Солина.

Когда она вышла оттуда и злобно зыркнула на меня, я чуть не расхохотался. Все-таки эти бабы все одинаковые! Даже эльфийка, и та ничем не отличается, кроме своей божественной красоты. Хоть и гордости целый вагон с маленькой тележкой, а ведет себя точно так же, как любая девчонка нашего мира. Сначала беспокоилась, что пойду за ней, а теперь злится, что не пошел. Вот и пойми этих баб! Ну где здесь логика? Мужикам в жизни надо всего три вещи – поспать, пожрать и секса (это если мягко выражаться). А женщинам? А никто не знает! Даже они сами. Сначала хотят одного, а в следующую минуту уже другого. Вот пошел бы я за ней, и что? Мало того, что встретила бы меня визгом (хотя эльфийка, скорее всего, просто кинула бы что-нибудь поувесистее; готов поспорить, что она даже кое-что заготовила на этот случай), а потом еще и обматерила бы так, что уши в трубочку свернулись (правда, это присуще женщинам нашего мира, здесь еще таких высот не достигли, хотя сравнения применили бы довольно интересные и очень изобретательные). Зато из-за того, что не пошел, все равно обиделась и осталась недовольна. И где логика? Хотела получить доказательство, что ею восхищаются, что она лучшая, но при этом остаться чистой и невинной? Как говорят: я не виновата, он сам пришел! О, женщины! И с вами хреново, а без вас вообще никак. Причем настолько, что не будь вас вообще, всему был бы полный и безоговорочный конец. Так как все самое чистое и светлое, что делается в этом мире, делается только из-за вас и во имя вас. Правда, наравне с этим точно так же и все самое отвратительное происходит, так или иначе, по вашей вине…

Ладно, это все философия, вернемся к более приземленным проблемам. Главная из них – это еда. Из-за эльфийки она стала кончаться намного быстрее (хотя та и ела-то совсем чуть-чуть), и ее могло не хватить до конца этого леса, а живности здесь практически никакой. Только птицы, но они обитали в самой кроне деревьев и до них не добраться, так что остается одно – ускорять наше путешествие. Привалы придется делать как можно реже, а на ночлег останавливаться намного позже. Успокоив себя этими мыслями, я повернулся в сторону эльфийки. И сразу понял, что очень сглупил, перестирав на радостях практически всю одежду. Эльфийка лежала только под одним полотенцем, и то, должно быть, мокрое, и ей этого явно было мало, так как она вздрагивала от холода, хоть и лежала очень близко от костра.

Блин! Одни проблемы с этой красавицей. Хотя не скажу, что они меня раздражали, скорее, наоборот, доставляли удовольствие. В такие моменты особо остро чувствуешь себя именно мужчиной. Нехотя встав, я под настороженным взглядом эльфийки прошел к ее лошади за флягой с местной брагой. Достав оттуда же кружку, я наполнил ее чуть меньше, чем наполовину. (Брага эта была чем-то вроде крепкого пива и в этом мире являлась самым сильным алкогольным напитком. Правда, мне, чтобы ею упиться, надо было столько ее выхлебать, что становилось жутко от одной подобной мысли, зато для местных это был аналог нашей водки.) Положив фляжку на место, я подошел к девушке и, присев рядом с ней на корточки, протянул ей кружку. Солина сначала внимательно посмотрела на меня, затем, приподнявшись на локтях, наклонилась к кружке – понюхать ее содержимое. Видимо, запах заинтриговал, так как она сделала осторожный глоток, правда, тут же закашлялась. Несмотря на протесты, я заставил ее выпить все. Сполоснув кружку, затолкал ее в мешок с посудой и опять улегся, внимательно следя за эльфийкой. Некоторое время она еще вздрагивала, но потом, видимо, алкоголь сделал свое дело, так как она даже отодвинулась от костра, а минут через десять уже крепко спала. Я встал и, стянув с себя рубашку, накрыл ею Солину. Мое нынешнее тело жалкой простуды не боялось, а вот эльфийка запросто могла заболеть. Последнее, что я сделал, так это лег поближе к костру.

Следующие дней пять мы вставали, едва только солнце освещало верхушки деревьев, а ложились уже глубокой ночью. Пришлось двигаться даже в полной темноте. Я слезал со Снежка и вел его на поводу. За эти пять дней я практически полностью научился контролировать свое зрение. Так что в темноте видел не хуже, чем днем. Кстати, Ушастая, по-видимому, тоже неплохо видела в темноте, хотя на это счет я у нее не интересовался, она на меня обиделась. Вот так всегда. Я ведь хотел как лучше! Ну, кто же знал, что у нее с жалкой полкружечки практически детского напитка будет такое похмелье? Да и вообще, главное – не замерзла. А остальное – мелочи. Вот только она так не считала и пребывала в полной уверенности, что я специально ее споил, чтобы она помучилась. Я, конечно, садюга еще тот, но у меня даже мыслей таких не было.

* * *

Ночью пятого дня, последнюю ночь нашего пребывания в этом лесу, опять состоялась встреча «старых друзей».

На этот раз все было совсем по-другому. Я сидел в удобном кресле и в своем теле, напротив меня точно в таком же кресле сидел мужчина, которому можно было дать от тридцати до сорока лет. Между нами стоял стеклянный столик, на котором была расставлена разнообразная еда и один единственный графин с вином, вернее, я думаю, что с вином. Некоторое время я изучал своего потенциального собеседника, а затем, придя к выводу, что физически он ничем не отличается от обычного человека, потянулся к графину:

– А где «здравствуйте»? Или хотя бы "можно, я попробую этот напиток"? Есть же элементарные правила поведения! – Хоть это и было сказано тоном неподдельного возмущения, я не стал обращать внимания. Все-таки существу, которому хрен знает сколько лет, возмущаться вообще не полагается.

– Привет! Так уж и быть, можешь угощаться.

– Братец, да ты наглец!

– Это мы еще в прошлый раз проходили или ты уже забыл? – Удобно развалившись в кресле, я с удовольствием потягивал божественный напиток, причем божественный как в прямом, так и в переносном смысле.

– А ты не забыл, как меня зовут? – вкрадчивым голосом и с ехидной улыбочкой вопросил он.

– А ты и не назывался!

Видимо, таким ответом я его изрядно озадачил. Он некоторое время удивленно на меня смотрел, а потом, покачав головой, взял со стола яблоко и отхватил от него изрядный кусок. Некоторое время каждый наслаждался тем, чем хотел, я за это время успел ополовинить графин с вином, а мой оппонент схрумкать все яблоки, которые были на столе. Наконец, он опять заговорил:

– Я тебе назвался. Я говорил, что меня называют богом. – Он продолжил говорить, будто и не было никакой паузы.

– Вот именно! Тебя НАЗЫВАЮТ богом, но как тебя зовут на самом деле, ты не сказал. – Оставив в покое вино, я с воодушевлением принялся уничтожать виноград из близстоящей вазы.

– Хм… ну, если смотреть с такой точки зрения, то ты, конечно, прав. Но тогда у меня нет имени. Да и кто бы мне его дал?

– Во! В прошлый раз мне было не до этого, но теперь безумно интересно, откуда ты взялся? – Оставив в покое виноград, я с интересом уставился на своего собеседника.

– Откуда? Это, конечно, достаточно интересный вопрос, но, видишь ли, я сам не знаю. Меня называют богом, но я им, по сути дела, не являюсь. Хотя, наверное, я есть что-то очень близкое к нему.

– Тогда еще один вопрос: сколько тебе лет?

Собеседник слегка поморщился, как будто у него резко разболелся зуб. Видимо, этот вопрос был ему чем-то неприятен.

– До хренища плюс до хрена и помноженное на просто до фига. Думаю, для тебя это будет лучше всякой цифры. Так как в числовом контексте мой ответ бы звучал как "бесконечность".

– Ну и еще один вопросик в отношении тебя, на этот раз последний. Твои эмоции? По моему разумению, тебе уже давно должно было все осточертеть. Столько лет жить! Это, с одной стороны, просто классно, а вот с другой – довольно паршиво. Так что в моем представлении я сейчас говорю не с нормальным человеком, а с машиной, наделенной сверхъестественными разумом и возможностями. А так с тобой даже довольно приятно общаться, если ты не собираешься сделать или уже не делаешь какую-нибудь пакость.

Не знаю, что его так рассмешило. Может, мои размышления или последнее предположение относительно общения с ним, но ржал он как ненормальный. Пока этот псих припадочный приходил в себя, я успел изничтожить весь виноград.

– Блин, ну насмешил, – наконец, заговорил он, изредка еще подхихикивая. – Это же надо такое сказать! Это в твоем разумении мне много лет, а на самом деле я сейчас в самом расцвете сил, как у вас говорят. Если провести параллели, то мы с тобой почти одногодки, так что мне еще развиваться и развиваться, расти и расти.

Видимо, на моем лице отразились мои промелькнувшие мысли, так как взгляд моего собеседника резко стал подозрительным. А я всего-то подумал, что можно ему, в крайнем случае, бить морду и не думать, о том, что избиваешь глубокого старика. Правда, насчет того, кто кого будет избивать, – спорный вопрос. Но даже просто мысль о том, что я могу набить ЕМУ морду, заставляла меня чуть ли не светиться от счастья. Интересно, с чего бы у меня такое отношение к моему нанимателю? Или, точнее, шантажисту. Может, в этом-то все и дело?

– О чем бы ты сейчас ни подумал, чтобы больше я у тебя таких мыслей не видел! – притворно строгим голосом сказал он.

– А я что? Я ничего! Так мечтаю… Кстати, о птичках, как мне все-таки тебя называть? А то как-то неудобно общаться, не зная, как обращаться к собеседнику.

– Что-то я не заметил, чтобы тебе это доставляло неудобство, – подозрительно проговорил он.

– Есть немного. Да, и я не верю, что ты можешь хоть в чем-то сомневаться. – Наконец, напившись и наевшись, я поудобнее устроился в кресле, уставившись на своего собеседника затуманенными вином глазами. Тот, увидев мое состояние, слегка щелкнул пальцами (хотя, думаю, мог обойтись и без этого – фокусник, блин!) и все признаки сонливости (самое интересное, что на самом-то деле я спал и все это видел во сне) и легкого опьянения моментально испарились. Недовольно зыркнув на ухмыляющегося Творца, я откинулся на спинку кресла и положил руки на подлокотники, всем своим видом выражая готовность слушать.

– Насчет сомнений… ты полностью прав и полностью не прав, это как посмотреть, – начал он серьезным голосом, давая понять, что к его словам надо отнестись с должным уважением. – Я или знаю, или не знаю. Другого мне не дано. Точнее, дано, но таких ситуаций не встречалось. А разговор с тобой я веду для своего удовольствия. При этом я использую очень незначительную часть своих возможностей, иначе было бы просто неинтересно. Хотя есть и еще одна причина твоего присутствия здесь. Если бы я общался с тобой в твоем мире, вернее сказать – в моем, – тут он нагло хмыкнул, – то мне бы потребовалось затратить на это слишком много сил, однако бывают случаи, когда я иду на такие траты. Хоть я и создал твой, этот и еще один мир, большего сделать я практически не могу. Нет, сделать-то я могу столько, сколько тебе и не снилось, но не там и не то (очень понятливо объяснил, так понятливо, что я ни хрена не понял). Я могу уничтожить все эти миры и создать новые (вот теперь понял). Могу просто создать новые. Могу сделать новые планеты, галактики, да что там – новые вселенные (м-м-м… а это разве не есть новый мир?), но я не могу повлиять, скажем, хотя бы на время. Или даже на простого человека. Это было бы нарушение правил (правил?). Я могу только поставить перед ним задачу и изредка помогать ему, направлять его. Но успех будет зависеть полностью от самого человека, и тут я уже ничем помочь ему не смогу. Если он не справится, то это будет полностью его вина, так как я ставлю только те задачи, которые имеют хоть какой-то шанс на успех, – он сделал небольшую паузу, как бы давая время мне осмыслить сказанное им, а затем закончил совсем другим тоном, просто лучащимся добродушием: – А насчет имени: можешь звать меня Дженус.

На некоторое время воцарилось молчание. Я пытался понять, как можно сносить и воздвигать целые миры и не мочь втемяшить каким-то жалким людишкам то, что он хочет. И что это за правило?

– Это договор, который нерушим. – Похоже, мой собеседник решил отбросить маску деревенского простака и начал отвечать на те вопросы, которые у меня только рождались в голове. Кстати, интересно, почему Дженус?

– На самом первом в мире НОРМАЛЬНОМ языке это дословно переводилось как "Тот, который видит все".

Да он еще и мысли читает!

– Нет, ты не прав. Я твои мысли не читаю, просто все, что ты думаешь, отображается в твоей мимике, жестах, сердцебиении, дыхании, тремоляции век, буквально все говорит о том, что ты сейчас думаешь. Ну, а у меня слишком большая практика, чтобы не понимать все эти движения. Чем лучше будешь контролировать себя, тем сложнее мне будет понять тебя. В идеале я вообще не смогу уловить ход твоих мыслей, даже если брошу на это все свои мозговые ресурсы.

Вот же зараза. Кстати, интересно, что это за договор, по которому нельзя вмешиваться напрямую в жизнь людей? И с кем он его заключил?

– Лучше тебе пока не знать ответа на этот вопрос. Гарантирую, он тебе не понравится. Но очень скоро ты о нем узнаешь. Тогда даже разрешу вволю на меня покричать.

Вау! Видимо, это действительно что-то очень для меня неприятное, раз тут дают такие разрешения. Ладно, думаю, теперь самое время спросить, зачем он меня позвал на этот раз. Не для того же, чтобы я набил себе брюхо и выступал в роли обыкновенного слушателя.

– Конечно, нет! – Блин, он мне перестал давать возможность даже открыть рот (хотя, с его стороны, это очень умное и продуманное действие). – У меня к тебе есть одна просьба (ага, как же, скорее добровольно-принудительный приказ): когда встретишь купца на постоялом дворе, прими его предложение. Он предложит тебе наняться к нему охранником до Хогарта, а ты согласись.

– Я хотел навестить сначала одного козл… то есть нехорошего человека, который не понимает с первого раза. – Боясь, что он мне опять не даст раскрыть рта, я выпалил это скороговоркой.

– Насчет этого не беспокойся, все решится там же, где купец предложит тебе сделку. – Похоже, его позабавила моя торопливость, так как это предложение он скорее прохихикал, чем сказал.

– Так ты еще и будущее знаешь?

– Нет. Просто имею возможность видеть всю картину целиком, что позволяет мне делать предположения о возможном развитии событий. Может, я и не могу влиять на людей (интересно, а что он тогда со мной делает?) и вмешиваться в их жизнь, но это не мешает мне изучать тех или иных личностей. Так что, проанализировав имеющиеся сведения обо всех, кто должен появиться на постоялом дворе, я сделал предположение, что тебя наймут охранником.

– Ладно, это все? А то за одну ночь я получил достаточно пищи для размышлений, боюсь, еще от какой-нибудь информации "зависну".

– Все. Хотя… осталась еще одна деталь. Совет, я бы сказал. – Он встал с кресла, как бы собираясь проводить меня до двери (которой тут и в помине не было), я поднялся вслед за ним, принимая условия игры. Кстати, столик с едой когда-то успел исчезнуть, а я даже не заметил.

– Думаю, один-единственный совет я еще смогу выдержать.

Он кивнул, а затем, положив мне руку на плечо, буквально заморозил своим взглядом:

– Держись своей эльфийки. Хватайся за нее руками, ногами и зубами. Если надо будет, перегрызи глотку хоть самому императору, но, главное, не отпускай ее от себя дальше, чем того требует необходимость. Только если она скажет, что род зовет ее, только в этом случаи отпустишь. НО! Будь наготове, ей может потребоваться помощь, и, если ты не успеешь, я тебе ЛИЧНО голову оторву, а если упустишь ее именно ты, то я тебе покажу ад, про который ты так и не удосужился спросить. Может, это и мало похоже на совет, но иначе бы ты не понял. Я тебя выбрал неспроста. Таких, как ты, миллионы, сотни тысяч намного лучше тебя, а десяткам тысячам ты и в подметки не годишься. Только они уже достигли своего предела, а ты не достигнешь никогда. Эльфийка поможет стать тебе тем, кем ты можешь стать. А теперь иди. И помни все, что я тебе сказал.

* * *

Секундой спустя я проснулся. Но, в отличие от первого раза, меня трясло от страха. Того, что я увидел в ЕГО глазах, хватило, чтобы я понял, что такое АД. И попасть туда я не хотел. В этом аду нет ни палачей, ни пыток, ни огня, ни пресловутых чертей, там не было ничего из того, что хоть сколько-нибудь соответствовало моему представлению об аде, там была только БОЛЬ, БОЛЬ умирающего мира, и испытать эту БОЛЬ я бы не желал никому.

Из-за того, что сегодня был предположительно последний день нашего путешествия по лесу (спрашивается, зачем Дженус являлся именно сейчас?), я решил не будить девушку, чтобы она выспалась. Все то время, пока ждал, прокручивал, раз за разом, в голове все, что услышал из ЕГО уст. Там было слишком много того, о чем следовало хорошенько подумать.

Где-то часа через два эльфийка проснулась и непонимающе огляделась. Она уже привыкла, что мы отправляемся в путь чуть ли не раньше, чем всходит солнце, а тут уже было светло (насколько возможно в этом лесу). Потом, видимо, решив, что я проспал, повернулась в мою сторону, но, найдя меня бодрствующим и без всяких признаков сна, окончательно перестала понимать, почему мы до сих пор не в пути. Ради этого она даже изменила привычке последних дней и задала мне вопрос по этому поводу.

– Ушастая, я бы на твоем месте радовался, что выспалась, а не задавал глупые вопросы. Теперь давай поднимайся и отправимся дальше. По моим прикидкам, до местного перевалочного пункта (большой деревни, можно сказать города, выросшего на перекрестке дорог) часа четыре пути, так что к обеду должны быть уже там. И еще. Постарайся держаться все время возле меня. Ведь у эльфов и людей вражда, так что тебя обязательно кто-нибудь попробует у меня купить, чтобы потешить себя. А если я не продам тебя (о, как побелела!), то попробуют украсть и где-нибудь изнасиловать (я бы сказал – стала пепельно-серой). А может, просто поиздеваться. Но почти наверняка изнасиловать, да еще их будет человек двадцать, хотя, может, и больше. (Он, и верно, садист!)

Еще минут десять я ей в красках рассказывал, что и как в случае чего будет происходить. Зато смог настроить так, что вряд ли она отойдет от меня дальше, чем на метр. Причем отчасти из-за того, что я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО говорил ей правду. Ведь эльфийки среди людей были только в виде рабынь, да и то недолго, а пересчитать их можно по пальцам одной руки. Так что придется очень постараться, чтобы Ушастую никто не обидел.