Потерянные люди

01.10 – Черная пирамида

– Я выбрала это.

Кин вошла в гостиную. В этот самый момент Дэй понял несколько вещей.

Во-первых, он никогда не видел Кин в платье. Вечернее платье в пол, с открытой спиной. Естественно, зелёного цвета.

Во-вторых, учитывая, что недавно он видел Кин практически обнажённой, он понял, что есть вещи, которые могут подчеркнуть естественную суть вещей, не вдаваясь при этом в детали. Нет, она не выглядела пошло. В ней не было ничего откровенно сексуального. Это было строгое вечернее платье, но в этот момент Дэй понял, что действительно хочет её. Не её тело, а её сущность. Это сумасшедшее и взбалмошное естество. Эту интригу и загадку. Этот хаос и эту нежность. Он хотел именно её, ту, которую знал, и ту, которой не знал никто. На секунду это чувство показалось ему очень низменным, но потом он твёрдо осознал: хотя он и не достоин такой женщины, он готов отдать жизнь, чтобы она была счастлива.

– Чё пялитесь? Нормально? – переживала Кин, разглаживая платье руками и, не дождавшись ответа, заключила: – Пофигу. Всё равно в нём пойду.

В-третьих, Дэй понял, что очень давно любил её, но почему-то скрывал это от самого себя. На его службе не положено было любить. Вероятно, именно поэтому он носил сюда все заказы, какие только можно, лишь бы найти повод увидеть её. Дэй вспомнил, что она не очень охотно бралась за заказы Космических войск, и понадеялся, что это делалось из тех же побуждений, чтобы чаще встречаться с ним.

***

Чарльз вышел из ванной, вытираясь полотенцем. Лилия ещё лежала в кровати.

– Ты будешь собираться? – улыбаясь поинтересовался Чарльз.

Изгибы её тела будоражили его даже сейчас. Всё произошло стихийно, он поддался своим чувствам и, пока был в душе, признался самому себе, что если мэр и хотел ослабить его защиту с помощью Лилии, то ему это удалось. Несколько минут он всерьёз раздумывал принять предложение мэра.

– Знаешь, Чарльз, – Лилия смотрела в потолок.

Она выглядела беззаботной.

– Я знаю, что ты мне не веришь. Думаешь, что я машина, что меня подослал мэр и всё такое. Конечно, твои подозрения небеспочвенны.

Она засмеялась. Она была прекрасна.

– Ты даже не знаешь, как это странно для меня, – она закрыла лицо руками. – Я хочу сказать… Что прямо сейчас… То, что во мне есть настоящего… Та Лилия, которая не имеет ничего общего с мэром… Она… Трепещет от счастья…

Лилия села в кровати, простыня упала, оголив её груди. Их глаза встретились.

– Выслушай меня, – она стала серьёзной. – Сейчас я должна сказать тебе кое-что.

– Хорошо, говори.

– Как я уже сказала, я знаю, что ты думаешь обо мне. Но… Знай, я не давлю на тебя… Если ты всё-таки решишь здесь остаться, знай, что я бы хотела остаться с тобой.

Да, она нравилась Чарльзу. Безумно нравилась, но его нельзя было приписать к тем людям, что могут питать иллюзии. Мэр мог приказать ей сделать всё, чтобы влюбить в себя Чарльза.

– Я пока не решил ничего насчёт мэра.

– Это не всё… – она сомневалась.

Улыбнувшись своей грустной улыбкой, она сначала закрыла лицо руками и, пройдя по волосам, скрестила пальцы в замке на затылке, прижав подбородок к коленям.

– Я не знаю, что говорю, Чарли, но, пока ты спал и пока был в душе, я думала только об этом и хочу сказать это.

– Говори, не бойся.

Чарльз подумал, что если сейчас Лилия признается в своих чувствах…

Чёрт, если бы это произошло! Будь она настоящим человеком, он бы убежал с ней прямо сейчас, на первом же автомобиле, автобусе, корабле как можно дальше и провёл бы с ней всю жизнь.

– Чем дальше я от своего ядра, тем больше становлюсь той Лилией, которой была раньше. Я возвращаю свою индивидуальность, а с ней превозношу свои личные желания выше нужды общества.

Знаешь, я ведь не такая молодая, как может показаться, – в её улыбке всегда было что-то грустное, Чарльз решил, что его привлекает эта её черта, – всю свою жизнь я старалась откладывать понемногу, я смогла скопить приличную сумму. Как я уже сказала, если бы ты остался, то этих денег… их хватило бы, чтобы… чтобы выкупить меня… часть меня… настоящую меня…

Она закрыла лицо руками и начала мотать головой из стороны в сторону. Чарльз был в смятении. Он сел рядом с ней и обнял её. Она была тёплая.

– Прости, прости, прости, – она начала вырываться из его объятий, – прости, прости.

Что это? Чарльз знал о существовании мощных промышленных искусственных разумов, способных формировать в своих модуляциях целые миры, но Лилия просто мобильная платформа с искусственным разумом и стандартным источником питания. На сколько ходов вперёд она способна просчитать человеческую реакцию?

У Чарльза появился ком в горле. Пока что Лилия тянула на простую интрижку, он знал, что нельзя поддаваться временным вспышкам чувств. Нельзя допускать ту же ошибку, что он совершил пару часов назад.

– Я здесь совсем недолго, – ответил Чарльз. – Я не могу дать тебе какого-то ответа.

Вырвавшись, она повернулась спиной к нему, всё так же закрывая лицо руками. Он снова обнял её.

– Я благодарен тебе, что ты поделилась со мной своими мыслями. Я понимаю, как это важно для тебя.

Он обнимал её и дальше, пытаясь понять, как ему следует поступить и чего он хочет.

– Знаешь, – улыбнулся Чарльз, – ко мне ведь не совсем вернулась память. Вдруг я женат или раньше был женщиной.

Лилия, наконец, повернулась, открыв лицо, и оттолкнула Чарльза от себя.

– Дурак!

Потом она сразу же обняла его, как можно сильнее прижимаясь своей щекой к его груди.

– Мы не сможем быть вместе, – грустно сказала Лилия, – никогда.

Чарльз выдохнул.

– Мне хорошо с тобой. Меня пугает, что ты машина, – Чарльз почувствовал, как Лилия улыбнулась в его объятиях. – Давай не будем загадывать и посмотрим, что будет дальше? Я бы очень хотел, чтобы ты осталась в моей жизни.

Чарльз не смог вспомнить, какую задачу перед ним ставила Конфедерация, отправив сюда. Должен ли он был вообще кого-то поддерживать? Угрожает ли ему что-то в случае непринятия предложения мэра? Что случиться с Артуром, если он не вернётся?

– Эх, Чарли! Если бы ты только знал, что будет дальше!

***

– Что! Это! Было! – сдерживая крик, отчеканил Винсенто, трясясь и глядя в пустоту перед собой.

Они двигались по тоннелю обратно в город. Сильно сжимая руль, Винсенто вёл вручную, так как полицейский автопилот не позволял превышать скорость. Виктор, достав из внутреннего кармана небольшой пузырёк, высыпал несколько таблеток в правую руку, которой не мог пошевелить. Посмотрев на них, он закинул их в рот левой рукой и сморщившись проглотил.

– Когда? – уточнил Виктор.

– Да вообще?! – сорвался Винсенто. – Какие, нахер, незначительные группы диссидентов?! Это, б***ь, прямой акт агрессии! Что это было?! Что за херня потом?

– О, да… – многозначительно прохрипел Виктор, опрокидывая в себя графин из кабинета Бориса Батаглии, – полностью с тобой согласен.

ЧиКью не лгала, когда говорила, что вызвала полицию, но диспетчер, тоже синтетик, отправил всего-навсего одну машину из ближайшего поста, перекрывающего тоннель на подъезде к Гавани. Вероятно, он тоже решил, что ЧиКью сбоит, потому как нападение на Гавань лежало в области фантастики. Зато теперь, когда они ехали обратно в город, по встречной полосе промчалась куча автомобилей с сиренами и световыми маячками.

– Что теперь? – вдруг пропав из реальности, спросил Винсенто.

Виктор нагнулся к нему, кривя лицо от боли, и, нажав пару кнопок, включил автопилот. Винсенто смотрел прямо перед собой. Виктор ткнул ему в грудь графином.

– На. Поможет.

Винсенто на пару секунд прилип к графину. Сделав несколько больших глотков, он скривился и начал кашлять.

– Молодец. Давай обратно.

Винсенто открыл окно и выбросил графин.

– Вам хватит, – Винсенто посмотрел на Виктора. – Так. Вам нужна медицинская помощь.

– Определённо, но сначала в управление.

– За патронами?

– За ними.

– Думаете, всё это связано с орбитальной станцией?

Виктор хотел пожать плечами, но, забыв о больном плече, вызвал приступ боли и слабо застонал.

– Я хочу, чтобы вы носили бронежилет.

– О, Винс! Теперь я и сам этого хочу.

Несколько секунд они ехали молча, переваривая произошедшее, которое неизбежно выбрасывало их в настоящее.

– Куда потом? – спросил Винсенто, теряясь в догадках.

– А потом мы поедем в пирамиду.

– К мэру?

– К сукиному сыну.

***

«Просто стой там и кивай» – звучали в голове наставления Элизабет.

Кин стояла с группой каких-то людей, допивая далеко не первый бокал шампанского.

Бюро больше нет. Она осталась в живых. Нужно как-то двигаться дальше. Даже получи она приличную компенсацию и добавь к ней все свои сбережения, в лучшем случае этих денег хватило бы на половину того, что у неё было. Ни её бюро, ни её машины не были застрахованы. В отличие от того улыбающегося парня в другом конце зала.

Его звали Барон. Один из конкурентов Кин в деле оказания услуг. Хотя точнее было бы сказать, что Кин со своим бюро – просто архаичная мошка в его конгломерате робоуслуг.

Она не могла вспомнить, как его зовут, но знала его в лицо. Он был владельцем большого количества роботов и теперь принимал от всех поздравления в пирамиде у мэра. Многие говорили, что Барон сколотил своё состояние, потроша ворованных синтов и собирая из них безвольных рабов, но сейчас он улыбается и все хотят пожать его руку.

«Как будто это ты там скакал».

Судя по его весёленькому виду, он ничего не потерял. Как можно застраховать машины от падения орбитальной станции?

«Может, пора повзрослеть?»

Наставления Элизабет по пути сюда вспышками выскакивали из её памяти. «Я говорю тебе это как подруга». Ей было некомфортно в этом платье, слишком открытое для неё. «Просто выпей пару бокалов, прими награду и можешь уходить, это всё, о чём я прошу». Все эти презрительные взгляды женщин, похотливые взгляды мужчин и сканирующие взгляды роботов. «Ты понимаешь, что это значит? А если они захотят перевести сеть на наш режим? Ты понимаешь, какая это возможность?»

Хорошо, что было шампанское. Она схватила ещё один стеклянный бокал с подноса пробегающего мимо официанта.

«Ты думаешь, мне нравится у Вартхайнера? Ты думаешь, меня не тошнит от “Ньютех”?»

– Ки-ин. Рад тебя видеть, – услышала она за спиной звонкий бас Барона.

– И тебе привет, – ответила Кин, развернувшись и задирая голову.

Барон был почти в два раза выше Кин и, по крайней мере по слухам, являлся обладателем большого количества модификаций.

– Не ожидал тебя здесь увидеть.

– А я вот не удивлена. Среди здешнего лицемерия тебе самое место.

***

– Здравствуйте, Чарльз! Я так рад, что вы в порядке.

Высокий мужчина, с бритой головой, густой, аккуратно уложенной бородой и небольшими золотыми кольцами в ушах в любой другой обстановке сошёл бы за пирата, но сейчас принялся обнимать Чарльза.

– Мы знакомы? – с отвращением, вызванным внезапным нарушением личного пространства, удивился Чарльз.

– Ооо, – протянул он, выражая грусть, – неужели вы не рады своему спасителю?

– Александер Вартхайнер. Глава и основатель «Ньютех» и один из кандидатов последнего круга, – поспешила представить его Лилия.

– В момент этой ужасающей трагедии вы, вместе с другими послами, находились на модуле, принадлежащем нашей компании. По нашим аварийным протоколам, жизнь человека ставится в высочайший приоритет. Поэтому модуль «Ньютех» просто чудом доставил вас невредимым… Так, по крайней мере, говорится в официальных отчётах, которые мне предоставили почти двое суток спустя после конфискации нашего модуля…

Вартхайнер посмотрел на Лилию. Она не отображала никаких эмоций.

Чарльз протянул руку Александеру.

– Спасибо, что ещё ставите человеческую жизнь хоть во что-то.

– Аха-ха! – громко рассмеялся Александер, привлекая внимание окружающих.

Глаза Александера блестели, а зрачки были расширены. «Что тебе от меня нужно?» – подумал Чарльз, но продолжил улыбаться.

Александер пожал руку Чарльзу и обратился к Лилии.

– Дорогая, принеси нам пару бокалов?

Лилия, учтиво поклонившись, покинула их. Александер, обняв Чарльза за плечи, провожал взглядом Лилию.

– Как она тебе? – спросил Александер, так словно они старые приятели.

– В смысле? – опешил Чарльз от неожиданной смены темы.

– Лилия. Уже успел её попробовать? Это одна из новейших оболочек. Очень дорогая, ещё не запущена в производство, если хотите: собираю обратную связь как представитель компании.

Чарльз брезгливо убрал со своего плеча руку Александера.

– Но начинка не моя, – поспешил оправдаться Александер, – я не знаю, что внутри. Вы же понимаете, что мэр не просто так подложил её под вас?

Вартхайнер приблизился к Чарльзу и спросил так, что мог услышать только он:

– Она уже признавалась в любви?

Глаза Александера блестели и, казалось, смотрели прямо внутрь Чарльза, прямо на того юношу, который потел от криков матери. Чарльз не был знаком с Александером, но он встречал таких, как он. Такие иногда попадаются и в высших кругах. Они умны и благородны, но в то же время не стыдятся своих низменных желаний и крайних проявлений индивидуализма.

– Зачем вам кресло мэра? – моментально перевёл тему Чарльз.

– Аха, – Александер не отводил от Чарльза взгляда, – вы правы. Оно меня не сильно интересует. У меня и так достаточно власти, но… Вы видели Джонатана? Куда он приведёт колонию? Она уже умирает. Кому, как не вам, обладающему свежим взглядом, открыты все болезни нашей славной колонии.

– Получается… хотите себе кресло мэра, лишь бы оно не досталось Джонатану? – решил прямо спросить Чарльз, хитрить с такими людьми не стоит, они это чувствуют. – Раз уж вы ищете моей поддержки, скажите, почему вы считаете, что больше подходите на эту роль?

Лилия вернулась с бокалами шампанского и вручила по одному Чарльзу и Александеру, оставив себе пустой.

– За ваше чудесное спасение! – подняв бокал, провозгласил Александер. – За человеческие жизни!

– За достойнейшего кандидата! – ответил Чарльз.

Они втроём ударили бокалами. Александер опрокинул в себя разом весь бокал. Чарльз лишь слегка попробовал шампанское на кончике языка. Лилия прикоснулась пустым бокалом к губам и сделала вид, что сглотнула.

***

– А что вы думаете по этому поводу?

Кин уже выпила три бокала, прилично захмелела, и её тянуло на канапешки, но высший свет не отпускал «новенькую».

– По какому? – спросила она, пытаясь оценить, насколько пьяно звучит её голос.

Собеседники смутились, поняв, что «новенькая» открыто выражает свою позицию и даже не пытается прислушаться к чужому мнению.

– Сильный или слабый? – ответил один из мужчин.

– Действительно ли он решает задачи или, находя/не находя ответ, просто симулирует опыт удачи/неудачи, пусть даже для самого себя? – сформулировала вопрос одна из женщин рядом с Кин.

«Я что, похожа на того, кому надо это объяснять!»

«Просто дыши, – всплывали советы Элизабет, – мне тоже приходится сдерживаться».

– Сколько будет один плюс один? – отрешённо спросила Кин.

Её компания, уже успев насладиться общением с ней, решила, что она перебрала шампанского настолько, что не в состоянии даже делать вид, что она в порядке.

«Зачем ты пытаешься с ними подружиться?»

– Не, не, не, – поспешно замахала руками Кин и поняла, что выглядит так, как будто она совсем пьяна. – Немного неправильно. Если бы человек спросил синтетика: сколько будет один плюс один? Что бы тот ответил?

– Два-а-а! – радостно прозвучало откуда-то издалека повеселевшим от шампанского голосом.

– Да, да. Ответил бы именно так, но только человеку, потому как если синтетик спрашивает синтетика, сколько будет один плюс один, то в ответ получит…

Вопросительная интонация Кин повисла в воздухе.

– Де-е-сять! – затянул всё тот же весёлый голос с галёрки.

– Да, спасибо. Один. Ноль. Двоичный код.

– Что вы пытаетесь этим сказать? – спросила пожилая дама с длинным мундштуком.

– А то, что человек мыслит определёнными понятиями и пытается подогнать под свои понятия созданные им машины. Хотя эти машины и созданы по образу и подобию, они абсолютно другой вид и оперируют другими нормами. И получается, что машина отвечает нам «два» вне зависимости от того, сильная она или слабая, не потому, что думает, что этот ответ правильный, а потому, что человек ожидает от неё правильного и думает, что он правильный. Машина делает всё, чтобы мы её понимали, вне зависимости от того, как она видит мир и что о нём думает…

Все на несколько секунд замолчали, пытаясь понять, что имела в виду «новенькая», и как по команде в один момент разразились комментариями.

– Ну да, ну да, – с умным видом одобрительно закивал какой-то толстячок.

– О чём это она? – спросила дама с мундштуком у своего щуплого соседа, испуганно пожавшего плечами и завертевшего глазами.

– Звучит как-то грустно, – сказала молодая девушка, очевидно сопровождающая одного из мужчин с глубокими карманами.

– Ваш ход мысли… – начал один из стариков с тростью, вызвав полную тишину, – …иначе как диссидентским не назовёшь.

– Ну, да-а… – негодующе начал толстячок, решивший быстро поправить своё положение, но прервался под взглядом мужчины с тростью.

– Диссиденты. Нонконформисты. Сегрегация. Очередные ярлыки, созданные человеком для упрощения восприятия окружающей действительности, – вмешался высокий мужчина с бритой головой и золотыми кольцами в ушах.

– Ты? – удивилась Кин.

– Куда делась так горячо любимая нами свобода слова? – продолжил Вартхайнер.

Обратившие к нему взгляды продолжали послушно молчать.

– И что вы предлагаете? Отказаться от устоявшихся понятий? Куда это приведёт? Забудем о нравственности и морали? – недовольно заворчал старик с тростью.

– Вот именно! Об этом вам и говорит Фукуи! – радостно воскликнул Александер. – Даже если у машин и есть мораль и нравственность, она слишком отлична от нашей. Любое существо в этой вселенной существует в ней, прежде всего, материально, и его физическое строение обуславливает его восприятие! Наша мораль просто служит для нашего успокоения, ведь иногда мы вынуждены поступать просто отвратительно ради выживания нашего вида, спросите, например, у неандертальцев. Но меньшее, на что мы способны, если хотим приблизиться к нами же придуманным идеалам, – отказаться от этих самых идеалов…

Толстячок начал активно аплодировать, но тут же прервался под взглядами остальных.