Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
"Молодой специалист"
Сегодня с дочкой пытались попасть на приём к участковому врачу-педиатру в детской поликлинике на ул.Советской 57. Приём больных детей по расписанию длится 2 часа. Мы пришли за 45 минут до окончания приёма. У кабинета много народу с детками. Заняли очередь, ждём. За 15 минут до окончания приёма выходит медсестра и объявляет, что врач примет ещё несколько человек, а остальные могут расходиться по домам. Оказывается, за час до времени окончания приёма она уже выходила, узнавала фамилию последнего в очереди и предупредила, чтобы больше очередь не занимали. Кстати, приём вела одна из заведующих отделением.
Обратились в стол справок. Оказалось, что и дежурного врача нет в поликлинике. К врачу можно попасть только в часы приёма, либо вызвать на дом, но так как у нас температуры нет, то данная услуга нам не положена.
По приходу домой позвонила в облздрав, где мне пояснили, что врач не имеет права отказать в приеме больному ребёнку, а так как мы пришли в часы приёма, даже несмотря на то, что большая очередь, нас обязаны были принять. В данной ситуации надо было обратиться к руководству поликлиники, которое обязано организовать приём пациентов.
с медфорума
Итак, едва вступив в "большую жизнь", я тут же столкнулся с довольно серьёзной проблемой этой "большой жизни" – как уйти с приёма, когда по времени он закончился, но под дверью ещё сидят больные. Ибо сидели, сидели, сидели… как их не принимай!!! Причём, сидели под дверью больные не столько потому, что что-то срочное случилось. Или они были прям такими уж смертельно больными, что жить оставалось 24 часа и менее. Конечно, общедоступность советской медицины играла основную роль – идёшь ты с рынка в универмаг, проходишь мимо поликлиники, а колено уже две недели болит – дай, думаешь, зайду к травматологу, а не то снова жена пилить станет. Нет, тут ещё тут сильно играли факторы моих молодости, новизны (в городке все друг друга знали, как облупленных, а уж обоих местных травматологов и подавно) и, так сказать, моей "борзости", ибо я сразу заявил о себе как о какой-то "третьей силе". Во всяком случае, не отказывался, когда меня этой силой больные считали – врач я с дипломом или тварь дрожащая?! Вдобавок, я был вообще "не местный", а "откуда-то с Москвы".
Я же был пытлив, дотошен и вежлив, зациклен на стремлении самому всё понять, всё проанализировать и стать, в конце концов, не просто хорошим травматологом, а самым лучшим не только из существующих, но и всех теоретически возможных. Глубинка в этом смысле для молодого специалиста становилась просто Клондайком в его становлении, так как ни одна кафедра, никакое НИИ не даст тебе и 1\10 того, что ты зачерпнёшь в этих недрах. Я и черпал обеими руками. Мой чисто познавательный интерес к "данному случаю", от проявления которого я не мог удержаться, дебилы принимали за интерес к их собственной, трижды никчёмной, персоне. Все они уже знали, что при словах "доктор, у меня вот тут болит" я немедленно начну расшибаться в лепёшку – где болит? как болит? когда болит? давно болит? насколько сильно болит? когда не болит? от чего проходит? и т.д.
Натурально, пациенты повалили, как воды седого Днепра через плотину ДнепроГЭСа… причём, в основном, валили ко мне те, кто остался недоволен лечением обоих местных травматологических корифеев, или был вообще не согласен с их диагнозом. Много было и личных обид "на такое отношение", так как старшие товарищи, когда им сразу не "совали в карман", произносили задумчиво "надождать", откровенно саботируя интересы пациента и всячески хамя ему и родственникам. А наш советский человек "дать врачу" мог только "в морду"! Потом, "созрев", давали, конечно, хоть и с огромной неохотой, ставя себе это в невероятную заслугу и немедленно раструбливая на всех углах – да я этому дал аж 400 рублей! А тому 250! В смысле, вот я какой барин… Поэтому, идя на приём, все больные были уверены, что делают мне огромное одолжение, так как я был "ещё молодой"! Не в смысле – ходил по траве, босы ноги мочил… а в смысле, по-комсомольски относился к простому трудящемуся, профессионально, бескорыстно и "с душой".
Поэтому и сидели у меня под дверью "до упора", уверенные, что приму, приму как миленький и никуда я, …ь, не денусь. Разумеется, любая моя попытка "качнуть права" воспринималась больными крайне болезненно – как "ещё молодой", я никаких таких "прав" не мог иметь в "их" городе! Ишь, приехал тут!
"Тут" (впрочем, как и везде, где мне доводилось работать) царила местечковость, добавляющая свою щепоть жгучего перчика в и без того сборную солянку предельно мутных отношений "врач-больной".
Напоминаю, что, хоть я и получал раз в месяц 212 рублей 50 копеек (на 0.5+0.5 ставки, на которые был оформлен, без дежурств), я получал их стабильно – таков был "тариф на ставку" в медсанчастях бывшего 3-го ГУ МЗ СССР. Стабильно, в смысле, независимо от количества принятых, пролеченных, спасённых, выписанных, прооперированных больных, так как мне платили только за "часы". Поэтому принимать кого-то в своё личное время мне, несмотря на мои молодость, красоту и комсомольский билет, совсем не улыбалось. К тому же, личного времени у меня и не было – с одних 0.5 ставки я тут же перебегал на другие 0.5 ставки, и тратя своё время на одних пациентов, я отнимал его у других.
Выход, наконец, сыскался – я, дождавшись окончания приёма, мигал медсестре и уходил через гипсовую в "бытовку", в которой хранились (пылились) бумаги, костыли, шины, коробки с гипсовыми бинтами, ампулами с просроченным кетгутом и многое другое. В этой же бытовке мы снимали верхнюю одежду и переодевались. Из бытовки отдельная дверь выводила сразу на лестничную клетку, в стороне от очереди, и, если не ехать с 6-го этажа на лифте, а сыпануть вниз по ступенькам 25-летними ногами… а тут и вестибюль, и выход на улицу, на улицу, кого?
Так что очередь ничего не подозревала, пока "следующий" не входил в кабинет со "Здравствуйте, доктор!!! у меня вот тут болит" и огорчался до невозможности, вдруг увидев мой пустующий стул и утомлённую медсестру, бесстрастно информирующую его о том, что
– Доктор уже ушёл.
– Как "ушёл"?!
– Приём закончил и ушёл.
– Как "закончил"?! А я к нему три часа сижу! И ещё там четверо, за мной…
Врал, конечно, как сивый мерин. Полчаса назад под дверью вообще никого не было, а у этого ещё пивная пена с усов не успела обсохнуть (рядом с поликлиникой располагался "гадючник", или, по новому, "сосок"). Но уличать больных было не только бесполезным, но и опасным занятием. Поэтому "очковая" Надежда (это была серьёзная, воспитанная, принципиальная девушка в очках) ничего на это не отвечала. Услышав, как хлопнула за мной дверь бытовки, она просто вставала из-за стола, включала в кабинете ультрафиолетовую лампу и принималась сортировать и мыть инструменты в перевязочной. Огорчённому до невозможности оставалось только понурить голову и выйти вон, огорчив до невозможности "ещё четверых"… или уже пятерых, так как подходили непрерывно…
Конечно, первый импульс среди этой группы посланных на… ой, непринятых мною больных был чисто охотничий – немедленно настичь бегущего, забыв про свои болячки… все мы подвержены азарту, а насидевшиеся в очереди пациенты, настроившиеся на приём именно сегодня, тем более. Но, поскольку никто не видел меня убегающим – я просто исчез с глаз, как хоббит – то в каком направлении повести погоню, никто не знал. Это обескураживало. Можно было "пойти к заведующему", но это надо ходить, ещё сидеть, ещё ждать, ругаться, и чего в итоге достичь? Как ни крути, а часы приёма действительно истекли, и нет никакого законного основания для того, что заведующий меня как-то вернул туда и заставил допринять огорчённых до невозможности претендентов!
