Год Майских Жуков

4. Лобовое столкновение

В один из редких погожих дней в середине апреля небольшая стая мальчишек гоняла во дворе мяч. Сначала просто пасовали друг другу, перекрикиваясь, как мартышки, на своем обмусоленном уличном жаргоне, но тут появился Марик Лис, который, возвращаясь из школы, услышал знакомые голоса и заглянул во двор. Марика в силу его задумчивости редко приглашали играть в футбол, хотя на роль голкипера он вполне годился. Как ни странно, но он занимал в воротах почти всегда тот угол, куда приходился удар. Это было своего рода предчувствие, которое он даже не пытался объяснять себе.

Для обозначения ворот Марик положил ранец на место левой штанги, а на место правой лёг толстый том "Идиота". Книгу он носил с собой почти неделю, собираясь сдать её в библиотеку.

Уже в конце игры мяч срезался с ноги голкипера и рикошетом отскочил к низкому полуподвальному окну дворницкой. Арматурная решётка казалась надежной защитой, но по непонятной причине окно треснуло, и уголок стекла отвалился.

– Тикаем! – Закричал один из мальчишек. И Марик хотел было дать дёру, но вдруг в окне в смутном полумраке комнаты он увидел лицо дворника. Трёхпалый смотрел на него с какой-то кроткой печалью, и глаз у него дёргался, будто он готов был заплакать.

Марик, понурив голову, пошёл объясняться. Он боялся оказаться в унизительной ситуации, он думал, что дверь сейчас распахнётся, и Михайло в брезентовом фартуке появится перед ним, кроя матом и угрожающе размахивая метлой. Но за дверью царила тишина. С балкона третьего этажа, где вывешено было мокрое бельё, капала вода, рисуя пунктиры и точки вдоль стены. Каждый щелчок воды напоминал Марику китайскую пытку методичного каплепада на макушку заключённого.

Постучаться, что ли, подумал он, и, нервно потирая ладонью костяшки пальцев, потянулся к кольцу, но тут дверь сама отворилась.

Марик с удивлением смотрел на стоящего перед ним человека. Произошло лобовое столкновение заготовленного образа с реальным. На дворнике была белая льняная рубашка, аккуратно заправленная в тёмно-синие брюки, а на ногах вязаные шерстяные носки. Ни фартука, ни метлы. Заранее нарисованный человек с дворницкими причиндалами и реальный дворник были из разных измерений. Марик, сконфузившись, чуть повернул голову, разглядывая угол комнаты, очерченный дверным косяком. А трёхпалый своими грустными глазами внимательно рассматривал, будто изучал, раскрасневшееся лицо пришедшего с повинной.

Шмыгнув носом, чтоб заполнить паузу, Марик начал мямлить что-то оправдательное. Во всём он винил чей-то коварно сделанный сухим листом удар, отчего и мяч по касательной пошёл вбок вместо того, чтобы отскочить в сторону забора. Закончив объясняться, Марик тяжело вздохнул и с горечью сказал, что заплатит за стекло.

– Какое стекло? – спросил дворник.

Марик не знал, что ответить, и почему-то вспомнил сценку из фильма Чарли Чаплина. Там шла типичная челночная околозаборная беготня традиционной чаплиновской троицы – бродяги, собачонки и громилы полицейского. Он себя в эту минуту чувствовал не столь бродягой, сколь собачонкой. Им овладело жалкое и безъязыкое чувство беспомощности. Но и дворник не укладывался ни в кого из этой троицы, не было в нём ни свирепости полицейского, ни изобретательности бродяги. В чаплиновской сценке иногда возникал попыхивающий сигарой обыватель у входа в пивной бар, но и он никак не мог сойти за дворника, поскольку по моде того времени носил густые висячие усы, а человек, открывший Марику дверь, был безус, хотя седая щетина на щеках и подбородке говорила о том, что он уже дня три-четыре не брился.

– Ваше стекло, – наконец разрешился от бремени Марик и мотнул головой в сторону окошка.

Дворник сделал шаг назад, повернулся и, наверное, полминуты с некоторым недоумением изучал своё приземистое окошко.

Марик тем временем, стреляя глазами, осматривал комнату. Он увидел пришпиленные кнопками к стене две черно-белых фотографии, на одной из них был изображен знаменитый готический собор, на другой был снят угол их дома с табличкой, на которой значилось название переулка – "Каретников провулок". Что-то в названии смутило Марика, но он не успел это "что-то" взвесить на весах сомнений, потому что дворник, мельком взглянув на мальчика, опустил голову и сказал, словно размышлял вслух:

– А как же оно могло треснуть? Снаружи решётка… Да ещё уголок отвалился. Может быть, это старая трещина, мною не замеченная, от удара повело её… но уголок-то отвалился…

Тут он поднял голову и с мягкой укоризной посмотрел мальчику в глаза.

– Отвалился, – сказал Марик и вздохнул.

– И скажу наверняка, – голос дворника понизился до уровня повышенной секретности. – Отвалился уголок ровно четыре минуты тринадцать секунд назад.

Марик улыбнулся и тут же спрятал улыбку, но внутренне он сразу расслабился и принял этот искусственно таинственный тон, как своего рода приглашение к игре.

– Так вы время засекли с момента удара?

Дворник приложил два пальца своей изувеченной руки ко рту и, сделав комичную мину, шепнул: "Наугад ляпнул", – при этом его брови быстро взлетели, сморщив лоб гармошкой, и тут же опустились. И в глазах его мелькнула какая-то весёлая искорка. После чего он приставил к носу указательный палец, словно хотел почесать кончик, но передумал и, хмыкнув, произнёс:

– Чудеса! Что-то тут не по правилам. Дайте-ка мне взглянуть снаружи. Просто чудеса.

Он сунул свои шерстяные ступни в грязные рабочие ботинки без шнурков и вместе с Мариком вышел во двор.

– Я на воротах стоял, – начал объяснять Марик. – Кто-то сильно ударил, я ногу просто подставил…

– Вижу, вижу – успокоил его дворник. – Но всё равно загадка. Посмотрите.

Они подошли поближе к окошку.

– Здесь решётка от самого окна отступает сантиметров на десять. Как же мяч мог стекло задеть?

Марик пожал плечами.

– Говорите, на воротах стояли?

– Да, я правый угол прикрывал.

– А ранец это ваш?

– Мой.

Марик опять почувствовал неловкость из-за непривычно подчёркнутого обращения на "вы".

Дворник подошел к футбольным воротам, но, не задержавшись возле левой условной штанги, сразу подошёл к правой, где прочно обосновался том Достоевского.

– Не знал, что теперь в школах Достоевского читают. Вы в каком классе учитесь?

– В восьмом. Но в программе Достоевского нет. Я сам по себе.

– Сложная книга. Вам не кажется?

Марик почувствовал, как уши у него слегка накалились. Он знал, что врать в таких случаях бесполезно – уши выдадут.

– Я только первую часть прочёл, – ответил он честно, но решил не добавлять, что остальные в ближайшем будущем читать не собирается.

– А скажите, мяч, который вы отбили, был хорошо накачан?

Марик опять растерялся, вопрос прозвучал как-то невпопад с "Идиотом".

– Мяч почти сдулся, – сказал он. – Один пацан даже за велосипедным насосом побежал.

– Так я и думал! – с неожиданной радостью в голосе произнес дворник.

– Вот вам и разгадка.

Он подошел к решётке и подозвал Марика поближе.

– Туго накачанный мяч, даже попав между прутьями решетки, отскочил бы себе в сторону, но полуспущенный залепился достаточно плотно, чтобы возникла ударная волна, и стекло дало трещину. А то, что ещё и уголок отвалился, – это уже вроде цепной реакции, или одна из очередных загадок неопознанных летающих объектов. Согласны?

Марик пожал плечами. Теория дворника ему показалась маловразумительной, но уже то, что этот человек в грубых башмаках без шнурков приплёл в свои рассуждения загадочные космические объекты, прозвучало одновременно странно и страшно интригующе.

– Но так как в чудеса мы не верим, – продолжил дворник, – значит это знак.

И опять его брови подпрыгнули и опустились.

– Какой знак?

– Вот вы Достоевского читаете. Там у него на каждой странице какой-нибудь зловещий знак, предвестие или меч дамоклов над головой главного героя. А знаки эти должен читатель разгадывать. Но для их разгадки нужен определённый жизненный багаж или опыт, понимаете? Вы детективы любите?

– Я серьёзные книги читаю, – ответил Марик, насупившись.

– Так ведь у Достоевского, что ни роман – так детектив, он его просто усложняет своей философией. А скажите, зачем вам в 13 лет эта больная философия?

– Мне четырнадцать, – сказал Марик и ещё больше насупился.

– Вы поймите меня правильно, – дворник неожиданно положил руку ему на плечо. – Достоевский, конечно, великий писатель, но я вам рекомендую из всего, что он накалякал, прочитать "Дядюшкин сон". Незлобная карикатура на провинциальный быт. Обхохочетесь. Могу дать.

– А у вас…

– У меня есть одна-единственная книга Достоевского, в ней несколько его водевильных историй, в том числе "Дядюшкин сон". Прочитав после "Идиота" "Дядюшкин сон", вы никогда не поверите, что это сочинил один и тот же человек. Достоевский великолепно умел смешить. Но делал это крайне редко. Копался в закоулках человеческих душ, выкорчёвывал всё низменное, утробное, а мир от этого стал лучше?

Дворник задал свой вопрос, похоже, самому себе. Он покачал головой и сказал:

– Идёмте. Хочу, чтоб вы взглянули на один альбомчик. Думаю, вам будет интересно. Это, конечно, не "Идиот", но…