Год Майских Жуков

14. Маршальский жезл

Едва прозвенел первый звонок, Женька, сосредоточенно глядевший в никуда, пропел речитативом: "Где мои семнадцать лет?" Марик подошёл к нему, подпевая: "…на большом Каретном". Это был их условный язык. Когда возникала необходимость поделиться каким-то секретом или просто обменяться парой слов, один из них начинал куплет известной песенки, а другой заканчивал строчку куплета.

– Ну что, лёд тронулся? – спросил Марик, подсаживаясь к Женьке за парту.

– Готовься. Послезавтра день икры. У меня дома. Отца не будет допоздна, мать дежурит в больнице, так что бери бутылку и подгребай.

– Жаль, придётся подсолнечное тащить…

– Я тебе про другую бутылку. Портвейн тащи. Будем отмечать…

– Портвейн! – будто услышав волшебное "сезам отворись", перед ними возник Уже-не-мальчик.

– А ты быстрый, – сказал Женька.

– И ушастый, – дополнил Марик.

Чуть понизив голос, Женька напомнил Рогатько:

– За тобой 40-процентные сливки и желатин. Только учти сам и мамаше скажи: сливки не разбавлять. Это не на продажу. Понял?

– Клянусь!

– И желатин по дороге не съешь – это не леденцы, – сказал Марик.

– Для сохранения секретности каждый получает от меня подпольную кличку. Ты, Марчелло, с этой минуты Кондуктор, а ты Че-че – Катализатор.

Рогатько сначала заулюлюкал по-тарзаньи, а потом, углубляясь в свои непроходимые джунгли, заверещал амазонским попугаем: "Кра-кра-кра – чёрная икра"!

– Как бы наш Катализатор на радостях не натворил чего, – шепнул Марик.

– Я его усмирю, – сказал Женька. – Будет как шёлковый.

Уже-не-мальчик совершил обезьяний прыжок и, приземлившись возле Женьки, жарко пропыхтел ему в ухо: "Бутылку портика у бати стырю, у него в подвале запасы на случай войны. Эх, гуляй, Маруся!"

* * *

На следующий день после уроков маршал Рыжов собрал командующих южной и северной армиями во дворе у запасного выхода, чтобы проверить боевую готовность и дать решающие указания. Генералы Рогатько и Лис с нетерпением переминались с ноги на ногу, не сводя глаз с маршальского жезла. Рыжов медлил…

– Фланговые удары будем наносить одновременно. Угол атаки – прямой, а неожиданный удар по биссектрисе я проведу лично, чтобы застать бастион врага врасплох.

После этой тактической установки он приказал генералам взяться за два конца флуоресцентной лампы.

– На стекло не давить, только придерживать, чтоб не упало. Пока буду делать обрезание, дыхание затаить.

– Есть затаить дыхание, – тяжело дыша, в унисон ответили генералы.

Маршал Рыжов поднял свой алмазный жезл и произнес короткую молитву: "Шо будет – то будет". "К чёрту", – тихо и вразнобой чирикнули генералы. Вращая левой рукой лампу вокруг оси, маршал Рыжов прижал остро заточенную грань алмаза к стеклу. Стекло скрипело, как раненый зверь в прериях. Сделав полный круг, Маршал вытер пот со лба и начал деревянной рукояткой стеклореза постукивать по линии обрезания. "Кажись, нормаль…", – произнес он, укоротив последнее слово, чтоб не сглазить. "Теперь слегка тяните на себя, а я сделаю надлом". Раздался негромкий сухой треск.

– Поздравляю, – сказал маршал. – Обрезание закончилось успешно.

– Ура-ура-ура! – в унисон рявкнули генералы. Маршал Рыжов осторожно изъял из их рук две половинки флуоресцентной лампы.

Внутри они были покрыты чёрной окалиной, что говорило о напряжённой сверхсрочной службе в электрических сетях.

– Вольно! – приказал Маршал. Генералы расслабились. Каждый по-своему. Генерал Лис расстегнул подворотничок и батистовым платочком промокнул пот со лба, генерал Рогатько расстегнул штаны и шумно помочился на крыльцо запасного выхода.

– Теперь надо принять решение, от которого зависит судьба сбыта и сохранность продукта. Какую икру будем делать, белужью или осетровую?

Поставив вопрос ребром, маршал ущипнул себя за нос и двумя короткими залпами прочистил носовые сопла. Генералы подтянули животы и приняли боевую стойку. Маршал ждал. Генералы, с одной стороны, боялись зайти в пику маршалу, а с другой – боялись ошибиться мастью.

– Если дать хлорного железа самую малость, икра станет серой, как у белуги, а если дозу поднять, получим севрюжью, чёрную, – прервав их нерешительность, объяснил маршал.

– Риск чёрно-ядерного заражения слишком высок, чтобы вбрасывать дозу по максимальной шкале, – осторожно заметил генерал Лис. – Предлагаю впрыснуть чуток.

Генерал Рогатько взвился пружиной:

– Ну, почему чуток, почему всегда чуток! Почему не дать народу самую натуральную паюсную, 40-процентной жирности икру. Почему надо обделять беременных тёток и пацанов из семей с низким достатком?

Нет, только чёрную – и в неорганических количествах.

– В неограниченных, болван, – сквозь зубы поправил генерал генерала.

Маршал поднял жезл, успокаивая генеральский гонор, пошевелил кончиком носа и шумно прочистил форсунки во второй раз.

"Простудился, зараза", – сказал он без эмоций и сурово глянул на генералов. Генералы стали во фрунт и замерли, ожидая маршальского решения.

– Дадим по полной программе. Иди знай, когда другой случай представится. Да, ещё нужна чайная заварка, она имеет дубильные свойства, но заварка у меня есть. Так что, господа генералы, будем делать чёрную.

– Чёрную, так чёрную, – поиграв для блезира скулами, – нехотя согласился генерал Лис.

– Чёрная – она и в Африке чёрная, – показывая в широкой улыбке неполный набор передних зубов, изрёк генерал Рогатько.

– Вопросы есть? – спросил маршал.

– Нерешённые вопросы есть всегда, – для подстраховки внёс свою лепту сомнения генерал Лис.

– У меня вопрос, – выдвинулся на передний фланг генерал Рогатько. – Портвейна приносить одну бутылку или две?