Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
8. Сильная ложь
Как бы там ни было, могу честно сказать, что эта книга созревала во мне с юности.
Шаллан рисовала.
Она исчеркала страницы альбома нервными, дерзкими штрихами. Через каждые несколько линий девушка крутила угольный карандаш в пальцах, выискивая грани поострее, потому что линии получались густо-черными.
– Мм… – раздался голос Узора, который, будто вышивка, украшал ее юбку на уровне икры. – Шаллан?
Она продолжала рисовать, заполняя страницу черными линиями.
– Шаллан? – позвал Узор. – Понимаю, почему ты меня ненавидишь. Я не хотел помогать тебе убивать твою маму, но сделал именно это. Сделал…
Шаллан стиснула зубы и продолжила рисовать. Она сидела снаружи Уритиру, прижавшись спиной к холодному обломку скалы, ее пальцы заледенели, вокруг росли спрены холода, похожие на шипы. Порывом ветра ей бросило на лицо растрепавшиеся волосы, и пришлось прижать лист бумаги большим пальцем левой руки – через рукав.
– Шаллан… – опять проговорил Узор.
– Все в порядке, – негромко проговорила Шаллан, когда ветер стих. – Просто… дай мне порисовать.
– Мм… Сильная ложь.
Простой пейзаж; она должна нарисовать простой, умиротворяющий пейзаж. Девушка сидела на краю одной из платформ Клятвенных врат, которые возвышались на десять футов над основным плато. Ранее днем она привела в действие Клятвенные врата и перенесла сюда несколько сотен людей из тысяч, что ждали у Нарака. Теперь придется ждать: при каждом использовании устройства тратилось невероятное количество буресвета. Даже с самосветами, которые принесли вновь прибывшие, запасов для следующего захода не хватало.
К тому же она сама была не очень-то готова продолжать. Лишь действующий, полный Сияющий рыцарь мог активировать контрольный механизм в центре каждой платформы. Пока что такой являлась только Шаллан.
И потому ей приходилось каждый раз вызывать клинок – тот самый, которым она убила свою мать. Клинок представлял собой истину, которую Шаллан осознала, приняла и произнесла в качестве Идеала своего ордена Сияющих.
Истину, которую она больше не могла засунуть в дальний угол разума и забыть.
«Просто рисуй».
Перед ней расстилался город. Он вздымался невероятно высоко, и ей пришлось постараться, чтобы уместить громадную башню на странице. Ясна искала это место в надежде найти здесь древние книги и хроники; пока они ничего подобного не обнаружили. А Шаллан пыталась разобраться в самой башне.
Если она запрет Уритиру в рисунок, сможет ли наконец понять его невероятный размер? Она не могла отыскать угол, с которого можно было рассмотреть башню целиком, поэтому продолжала сосредотачиваться на мелочах. Балконы, очертания полей, просторные проемы – пасти, готовые поглотить, сожрать, подавить.
В конце концов у нее получился не рисунок башни, но перекрещивающиеся линии на фоне более светлого оттенка угля. Пока она смотрела на результат, пролетел спрен ветра и всколыхнул страницы. Шаллан вздохнула, бросила угольный карандаш в сумку и достала влажную тряпку, чтобы протереть пальцы свободной руки.
Внизу, на плато, тренировались солдаты. Мысль о том, что все они будут жить в этом месте, тревожила Шаллан. Это было глупо. Это ведь просто здание.
Но она не смогла его нарисовать.
– Шаллан… – вновь окликнул ее Узор.
– Мы с этим разберемся, – пообещала она, глядя вперед. – Ты не виноват, что мои родители мертвы. Ты тут ни при чем.
– Ты можешь ненавидеть меня. Я понимаю.
Шаллан закрыла глаза. Девушка не хотела, чтобы он понял. Лучше бы спрен убедил ее, что она не права. Как бы ей хотелось ошибаться!
– Узор, я не ненавижу тебя. Я ненавижу меч.
– Но…
– Меч – это не ты. Меч – это я, мой отец, жизнь, которую мы вели, и то, как мы все запутались.
– Я… – Узор тихонько загудел. – Я не понимаю.
«Я была бы потрясена, если бы ты понял, – подумала Шаллан. – Ведь я и сама не понимаю». К счастью, подвернулся повод сменить тему: по склону к платформе, где сидела Шаллан, поднималась разведчица. Темноглазая, с длинными темными волосами алети, в бело-голубом наряде, в брюках под юбкой посланницы.
– Э-э, светлость Сияющая? – обратилась к ней с поклоном разведчица. – Великий князь просит вас явиться к нему.
– Какая досада, – буркнула Шаллан, хоть внутренне она и испытала облегчение оттого, что появилось хоть какое-то дело. Девушка вручила разведчице свой альбом для рисования, чтобы та его подержала, пока Сияющая соберет сумку.
«Тусклые сферы», – заметила она.
К Далинару во время его экспедиции в центр Расколотых равнин присоединились только три великих князя. Когда неожиданно обрушилась буря, великий князь Хатам получил весточку через даль-перо от разведчиков на равнинах.
Его военный лагерь смог выставить большинство своих сфер для перезарядки до начала бури, предоставив ему огромное количество буресвета. Он богател по мере того, как Далинар выменивал сферы на заряженные, чтобы запустить Клятвенные врата и доставить припасы.
По сравнению с этим выдача ей сфер для практики в светоплетении не такой уж страшный расход, но она все же чувствовала себя виноватой из-за того, что осушила две из них, чтобы с помощью буресвета справиться с холодным воздухом. Придется ей быть с этим поаккуратнее.
Шаллан все упаковала, потянулась к альбому и обнаружила, что разведчица листает его, широко распахнув глаза.
– Светлость… – восхищенно воскликнула она. – Это потрясающе!
На нескольких страницах был изображен вид, который можно было бы узреть, глядя вверх от основания башни, улавливая смутное величие Уритиру, но в большей степени чувствуя головокружение. Шаллан с неудовольствием поняла, что усилила сюрреалистический характер эскизов, использовав невозможные точки схода линий и перспективу в целом.
– Я пыталась нарисовать башню, – пояснила она, – но у меня не получается изобразить ее под прямым углом.
Может быть, когда светлорд Мрачноглазый вернется, он по воздуху перенесет ее на другую вершину вдоль горной цепи.
– Я никогда не видела ничего подобного, – призналась разведчица, перелистывая страницы. – Как это называется?
– Сюрреализм. – Шаллан забрала альбом и засунула его под мышку. – Старое художественное направление. Кажется, я случайно к нему обратилась, когда не смогла изобразить картину такой, как мне хотелось. Оно теперь почти никого не интересует, кроме учеников.
– От этого мои глаза заставили мой мозг поверить, будто он забыл проснуться.
Шаллан махнула рукой и, пока разведчица вела ее обратно вниз и через плато, заметила, что несколько солдат на поле бросили свои упражнения и уставились на нее. Вот досада. Ей больше никогда не сделаться просто Шаллан, малозначимой девушкой из захолустного городка. Теперь она «светлость Сияющая», предположительно из ордена Инозвателей. Она убедила Далинара притвориться – по крайней мере, на людях, – что Шаллан из ордена, который не может творить иллюзии. Ей требовалось сохранить эту тайну, иначе ее эффективность сильно снизится.
Солдаты таращились так, словно ожидали, что Шаллан отрастит осколочную броню, выстрелит языками пламени из глаз и улетит ровнять с землей одну-две горы. «Наверное, стоит попытаться действовать более бесстрастно, – подумала девушка. – Более… по-рыцарски?»
Шаллан посмотрела на солдата, который носил золотой и красный цвета армии Хатама. Он тотчас же опустил взгляд и потер глиф-оберег, обвязанный вокруг правой руки выше локтя. Далинар был полон решимости восстановить репутацию Сияющих, но буря свидетельница, нельзя изменить образ мыслей всего народа в течение нескольких месяцев. Древние Сияющие рыцари предали человечество, и, хотя многие алети, похоже, собирались дать орденам второй шанс, другие не были так снисходительны.
Тем не менее она попыталась держать голову высоко, спину прямо и идти так, как ее всегда учили наставницы. «Сила – это иллюзия восприятия», – будто услышала она слова Ясны. Первый шаг к тому, чтобы взять все под контроль, – это увидеть саму себя способной взять все под контроль.
Разведчица привела ее в башню и вверх по лестнице, к охраняемым покоям Далинара.
– Светлость? – спросила женщина, пока они шли. – Могу я задать вам вопрос?
– Так это и есть вопрос; видимо, можете.
– А-а… Э-э… Ох…
– Все хорошо. Что вы хотели знать?
– Вы… Сияющая.
– Это на самом деле заявление, и оно заставляет меня усомниться в предыдущем утверждении.
– Простите, светлость. Я лишь… мне любопытно, как это работает? Каково это – быть Сияющей? У вас есть осколочный клинок?
Так вот к чему все шло.
– Заверяю вас, – ответила Шаллан, – вполне возможно сохранить должную степень женственности, одновременно выполняя рыцарский долг.
– А-а, – протянула разведчица. Как ни странно, она как будто была разочарована этим ответом. – Ну, разумеется, светлость.
Уритиру, казалось, был вырезан прямо из скалы, как скульптура из гранита. Действительно, в углах комнат не видны швы, а также не было отдельных кирпичей или блоков в стенах. Значительную часть камней покрывали узоры из тонких пересекающихся линий. Красивые линии разнообразных оттенков, как слои ткани в торговой лавке.
Коридоры часто изгибались странным образом, редко шли прямо к перекрестку. Далинар предположил, что целью этого мог быть обман захватчиков, как в любом укрепленном замке. Широкие повороты и отсутствие швов делали коридоры похожими на туннели.
Шаллан не нужен был проводник – все коридоры и проходы имели свои узоры. Многие, похоже, с трудом их различали и твердили, что надо бы нарисовать на полу направляющие линии. Разве они не видели, что здесь узор из широких красноватых слоев, чередующихся с более узкими желтыми? Надо было всего лишь идти в направлении, где линии слегка изгибались кверху, и оказывалось, что ты идешь в сторону покоев Далинара.
Вскоре они прибыли, и разведчица встала на пост у двери на случай, если ее услуги опять понадобятся. Шаллан вошла в комнату, которая только за день до этого была пуста, но теперь здесь стояла мебель и помещение превратилось в удобное место для совещаний непосредственно рядом с личными покоями Далинара и Навани.
Адолин, Ренарин и Навани сидели перед Далинаром. Тот стоял, уперев кулаки в бедра, созерцая карту Рошара на стене. Хотя помещение было заполнено коврами и обитой бархатом мебелью, изысканное убранство подходило этой мрачной комнате, как женская хава – свинье.
– Отец, я не знаю, как подобраться к азирцам, – объяснял Ренарин, когда она вошла. – Новый император сделал их непредсказуемыми.
– Они же азирцы! – воскликнул Адолин, махнув Шаллан той рукой, что не была ранена. – Как же они могут быть непредсказуемыми? Разве их властители не решают, как им чистить фрукты?
– Это стереотип, – возразил Ренарин. Он был в униформе Четвертого моста, но накинул на плечи одеяло и держал кружку с чаем, над которой вился пар, хотя в комнате было не очень-то холодно. – Да, у них такая бюрократия! Смена правителя все равно вызывает беспорядки. Вообще-то, новому азирскому императору может оказаться легче изменить политический курс, потому что в их культуре политика определяется как нечто переменчивое.
– Я бы не беспокоилась об азирцах. – Навани постучала по своему блокноту карандашом, а затем что-то записала. – Они прислушаются к голосу разума; они всегда так делают. Что насчет Тукара и Эмула? Я не удивлюсь, если нынешней войны хватит, чтобы отвлечь их даже от возвращения Опустошений.
Далинар хмыкнул и потер подбородок:
– Этот военный властитель Тукара… Как его зовут?
– Тезим, – сказала Навани. – Называет себя аспектом Всемогущего.
Шаллан фыркнула, устроившись на стуле рядом с Адолином, положив сумку и альбом на пол.
– Аспект Всемогущего? По крайней мере, он скромный.
Далинар повернулся к ней, сцепил руки за спиной. Вот буря. Он всегда казался таким… огромным. Больше любой комнаты, в которой бывал этот мужчина, чей лоб вечно бороздили морщины глубочайших размышлений. Далинар Холин мог выбирать меню на завтрак так, словно это самое важное решение для всего Рошара.
– Светлость Шаллан, – обратился он к девушке. – Скажите, как бы вы поступили с королевствами Макабаки? Теперь, когда буря пришла, как мы и предупреждали, у нас есть возможность подойти к ним с позиции силы. Азир важен, но он только что столкнулся с кризисом престолонаследования. Эмул и Тукар воюют, как отметила Навани. Мы, разумеется, могли бы использовать информационные сети Ташикка, но они такие изоляционисты. Остаются Йезир и Лиафор. Возможно, их участие окажется достаточно веским доводом для соседей?
Он повернулся к ней, ожидая ответа.
– Да-да… – задумчиво протянула Шаллан. – Я слышала про некоторые из этих мест. – Далинар сжал губы в ниточку, и Узор озабоченно загудел на ее юбке. Далинар не выглядел человеком, с которым можно шутить. – Простите, светлорд, – продолжила Шаллан, откидываясь на спинку стула. – Но я сбита с толку относительно того, чего вы от меня ждете. Я знаю об этих королевствах, конечно, но мои знания – сугубо теоретические. Я могла бы перечислить, что они экспортируют вам, но вот что касается внешней политики… я ведь даже не разговаривала ни с кем из Алеткара до того, как покинула свою родину. А ведь мы соседи!
– Понимаю, – мягко проговорил Далинар. – Ваш спрен может что-то посоветовать? Вы не могли бы показать его, чтобы он поговорил с нами?
– Узор? Он не особо осведомлен о нашем племени, потому-то он здесь и находится в первую очередь. – Она поерзала на своем стуле. – Светлорд, если откровенно, я думаю, он боится вас.
– Ну, он явно не дурак, – пробормотал Адолин.
Далинар бросил на сына сердитый взгляд.
– Отец, не притворяйся, – продолжил Адолин. – Если уж кто-то может запугивать силы природы, то только ты.
Князь Холин вздохнул, повернулся и уперся рукой в карту. Любопытно, но из всех именно Ренарин поднялся, отложив одеяло и чашку, и подошел, чтобы сжать плечо отца. Юноша рядом с Далинаром казался еще более хрупким, чем обычно, и хоть волосы не были такими белокурыми, как у Адолина, все же тут и там в них встречались желтые пряди. Он до странности мало походил на Далинара, как будто их выкроили из разных тканей.
– Сынок, просто все слишком тяжело для меня. – Далинар посмотрел на карту. – Как я могу объединить Рошар, если даже не побывал ни разу во многих из этих царств? Юная Шаллан сказала мудрую вещь, хотя она, возможно, и не поняла этого. Мы не знаем этих людей. И как я должен отвечать за них? Хотел бы я увидеть все…
Шаллан поерзала на своем стуле, чувствуя себя так, словно ее забыли. Может, он и послал за ней, желая получить помощь у своих Сияющих, но у Холинов семья всегда превыше всего. В этом смысле она оставалась чужой.
Далинар повернулся и пошел за чашкой подогретого вина. Когда он проходил мимо Шаллан, она почувствовала что-то необычное. Что-то внутри нее кувыркнулось, как будто он притягивал к себе какую-то ее часть.
Великий князь снова прошел мимо, держа чашку, и Шаллан соскользнула со своего места, следуя за ним к карте на стене. Девушка вдохнула буресвет из своей сумки, пока шла, и он полился мерцающим потоком. Буресвет наполнил ее и заставил кожу светиться.
Она положила свободную руку на карту. Из нее потек буресвет, освещая ее кружащимся вихрем сияния. Шаллан не совсем понимала, что делает, а такое с ней бывало редко. Искусство опиралось не на понимание, а на знание.
Буресвет заструился с карты, в одно мгновение пройдя между нею и Далинаром, вынудив Навани поспешно вскочить и отпрянуть. Свет закружился в комнате и превратился в другую карту – больше, парящую примерно на высоте стола прямо посредине. Выросли горы, словно складки на смятом куске ткани. Огромные равнины сияли зеленым от лоз и травы. У бесплодных холмов в буревых землях выросли тени с подветренной стороны, в которых буйствовала жизнь. Буреотец… на глазах у Шаллан весь этот обширный рельеф сделался настоящим.
У нее перехватило дыхание. Это она сделала? Как? Ее иллюзии обычно требовали предварительного рисунка, которому и подражали.
Карта растянулась, заполнив собой всю комнату, ее края мерцали. Адолин встал со своего стула, прорвавшись сквозь иллюзию где-то возле Харбранта. Вокруг него завивались струйки буресвета, но стоило юноше подвинуться, как нарушенное изображение начинало кружиться и аккуратно восстанавливалось позади него.
– Как… – Далинар наклонился возле их части карты, которая в подробностях отображала Решийские острова. – Детали изумительные. Я почти вижу города. Как ты это сделала?
– Не знаю, сделала ли я хоть что-нибудь. – Шаллан ступила в иллюзию и ощутила, как вокруг нее клубится буресвет. Несмотря на детали, перспектива была все же очень далекой, и горы размерами не превышали длины ее ногтей. – Светлорд, я не могла создать все это. У меня нет таких знаний!
– Ну, я точно этого не делал, – отозвался Ренарин. – Светлость, буресвет, безусловно, пришел от вас.
– Да, это ваш отец меня потянул.
– Потянул? – переспросил Адолин.
– Буреотец, – предположил Далинар. – Это его влияние – это то, что он видит каждый раз, когда очередная буря прокатывается по Рошару. Это не я и не вы, но мы все. Каким-то образом.
– Ну… – заметила Шаллан, – вы ведь жаловались, что не можете увидеть все сразу.
– Сколько буресвета потребовалось? – уточнила Навани, обходя новую живую карту по краю.
Шаллан заглянула в свою сумку:
– Мм… весь, что был.
– Мы добудем для тебя больше, – пообещала Навани со вздохом.
– Простите за…
– Нет, – отрезал Далинар. – Предоставить моим Сияющим возможность оттачивать свои умения – один из самых правильных способов увеличить ценный ресурс, и я могу задействовать его прямо сейчас. Даже если Хатам дерет три шкуры за свои сферы.
Далинар прошелся по изображению, нарушив его так, что вокруг родился вихрь. Он остановился вблизи от центра, рядом с местоположением Уритиру. Медленно обозрел комнату от одной стены до другой.
– Десять городов, – прошептал он. – Десять королевств. Десять Клятвенных врат, что соединяли их с давних времен. Вот как мы будем бороться. Вот как мы начнем. Не со спасения мира, а с этого простого шага. Мы защитим города с Клятвенными вратами. Приносящие пустоту повсюду, но мы можем быть более подвижными. Мы укрепим столицы, а потому будем быстро доставлять провизию или духозаклинатели из одного королевства в другое. Мы можем превратить эти десять городов в бастионы света и силы. Но мы должны действовать быстро. Он идет. Человек с девятью тенями…
– О ком вы? – встрепенулась Шаллан.
– О защитнике нашего врага. – Далинар прищурился. – В своих видениях Честь предупредил меня, что наш лучший шанс выжить состоит в том, чтобы заставить Вражду согласиться на поединок защитников. Я видел вражеского защитника – существо в черной броне, с красными глазами. Возможно, паршун. У него было девять теней.
Стоявший неподалеку Ренарин повернулся к отцу, широко распахнув глаза. Этого как будто никто не заметил.
– Азимир, столица Азира, – продолжил Далинар, шагая из Уритиру в центр Азира, расположенный на западе, – является домом для Клятвенных врат. Нужно открыть их и завоевать доверие азирцев. Они будут важны для нашего дела.
Он шагнул дальше на запад.
– Есть Клятвенные врата, скрытые в Шиноваре. Еще одни – в столице Бабатарнама, и четвертые – в дальнем Ралл-Элориме, городе теней.
– Еще одни – в Рире, – добавила Навани, присоединившись к нему. – Ясна думала, что они в Курте. Шестые погибли в Аймиа, когда остров был разрушен.
Далинар хмыкнул, затем повернулся к восточному участку карты.
– С Веденаром их семь, – сказал он, ступая туда, где на карте была родина Шаллан. – С Тайленом – восемь. Затем Расколотые равнины, которые мы удерживаем.
– И последние – в Холинаре, – мягко закончил Адолин. – У нас дома.
Шаллан подошла и прикоснулась к его руке. Связь с городом по даль-перьям перестала работать. Никто не знал, что происходит в Холинаре; им было известно лишь то, что сообщил через даль-перо Каладин.
– Мы начнем с малого, – решил Далинар, – с нескольких городов из тех, что важнее всего для удержания мира. Азир. Йа-Кевед. Тайлена. Мы свяжемся и с другими народами, но сосредоточимся на этих трех точках могущества. Азир – потому что у него есть организация и политическая власть. У Тайлены – успехи в морских перевозках и военном флоте. У Йа-Кеведа – рабочая сила. Светлость Давар, любые сведения, которые вы могли бы предоставить о вашей родине – и ее положении после гражданской войны, – были бы высоко оценены.
– А Холинар? – упорствовал Адолин.
Стук в дверь прервал ответ Далинара. Он разрешил войти, и все та же разведчица заглянула в комнату.
– Светлорд, – обеспокоенно проговорила она, – вам следует кое-что увидеть.
– Лиин, в чем дело?
– Светлорд, сэр. Произошло… еще одно убийство.
