Ностальгия, или Необъявленный визит

Глава 8

Больница не имела двора для прогулок, сразу за входом начиналась улица – общение с внешним миром шло через балкон. Как-то я вышел на игрушечный балкон – камень перил холодил локти, отвлекая мысли. Взял стул, он скрипел и не создавал ощущения полного комфорта. В поисках удобной позы запрокинул голову – вот она, седоглавая вершина Цискара со склонами, густо поросшими вековыми деревьями.

Сквозь частокол стволов сверкнуло солнце, все больше, напористее. Лучи его брызгами раскаленного металла красиво разлетались в щели между ними. Коротко тявкнул портовый буксир, ему отозвался, протяжно рявкнув, басистый тифон теплохода. Мысли сосредоточились на сказочной красоте. Вернулся в реальное от наступившего вдруг полумрака. Ласкающее воздействие солнечных лучей расслабило. Хотелось глубже, философски понять все невидимые связи, сиюминутно услышать ответ на извечное «почему». «О, счастье, насколько ты скупо?! Не мгновение ли отделяет нас от света и тьмы?»

Солнечный диск вдруг померк в тени матово-розового свечения. Появившееся непонятно откуда облачко мгновением бесцеремонно отобрало торжество нового дня, твою личную сказку. Явление длилось недолго – вскоре светило, как и прежде, заискрилось множеством теплых бликов. Сомнения пропали бы следом, если предположить, что произошла зрительная галлюцинация. Но чуть поодаль, беспорядочно мелькая, за соседней горой скрылось знакомое, теперь густо-розовое шарообразное облачко. Обернулся по сторонам. Видел ли кто-то кроме меня это загадочное явление? На соседнем балконе курил, равнодушно задумавшись, знакомый отставной капитан первого ранга со звучной фамилией Вайман, спешили внизу уныло сосредоточенные кабатчики в неизменных фуражках-«аэродромах» – все или были безразличны, или вовсе не заметили явления, открывшегося мне.

В ответ сердце тукнуло несколько раз поперек такта, и я поспешил отвлечься. Всего через два дня по улице, внизу перед окнами, пройдут во второй раз за время моего пребывания здесь парадной маршевой колонной мои друзья под звуки оркестра, который знаком и понятен малейшей киксой дилетанта-трубача, пройдут в очередной раз без меня… Чувствуя набирающую силу дрожь, заскочил в палату и упал на заправленную кирпичиком кровать. Георгий Константинович, самостоятельно шоркая ногами на пути к умывальнику, остановился и внимательно посмотрел на меня:

– Мой юный друг, отчего уныние, тебе нехорошо?!

И тут, за много месяцев мужественного сдерживания, мое сердце пошло вразнос. Вбежал в палату, еще не успев переодеться, лечащий врач в непривычной взору сентиментальной канареечной кофточке, наклонился ко мне – ее легкий газовый шарф приятно защекотал лицо.

– Ты справишься, я рядом, успокаивайся, – произнесла она, плохо скрывая дрожь в голосе.

Медсестра ткнула в лицо опостылевшую, скверно пахнущую резиной маску кислородной подушки.

– Не надо колоть, он справляется сам, – сказала врач с явным облегчением, держа руку на моем пульсе.