Танцы с пиратами

Пассажиры, которых не было

Танюсик упорхнула со словами: «Жду тебя на палубе! Постараюсь забить местечко в первом ряду!» – а я полезла к себе на второй этаж, чтобы достать косметичку.

И вот тут-то и случилось происшествие, положившее начало целой череде невероятных событий.

Роясь в косметичке, я почувствовала, как судно завибрировало, и поняла, что мы отчаливаем. Эх, снова невезение! Вместо того чтобы быть сейчас на палубе с друзьями, я застряла в каюте, пытаясь привести себя в порядок. И все из-за того, что косметика рассыпалась и я никак не могла найти тюбик с тоном. Или все из-за того, что я так сильно ревела? И, значит, из-за Лехи? Из-за моей несчастной любви? Окончательно упав духом, я снова приготовилась заплакать, как вдруг дверь тихо приотворилась, и в каюту скользнула темная фигура.

Я остолбенела. Это не Танюсик! И не Смыш, не Брыкала, не Пуля… Более того, это был человек не из привычного цивилизованного мира, а самый настоящий туземец – темнокожий, в набедренной повязке, с длинным копьем в руке и множеством татуировок по всему телу. Вот только запах у дикаря был вполне обычный – «СК» Кельвина Кляйна.

«Как странно, – мимолетно подумала я перед тем, как заорать. – Глобализация добралась и до отсталых племен…» В голове возник образ огромного супермаркета посреди пустынного острова с вулканом…

Но тут туземец посмотрел на меня влажными черными глазами и приложил палец к губам.

Я замерла, и мы несколько секунд провели в гробовом молчании, если не считать плеска волн, урчания мотора и громких криков провожающих, которые доносились в иллюминатор.

А потом незваный гость исчез – так же тихо, как и появился.

Однако я все еще боялась шевельнуться. Неужели у меня глюки? Или в каюту и вправду заходил туземец с копьем? Я осторожно спустилась с полки, посмотрела в зеркало… Да нет же, все в порядке, вот она я, Сашуля Алешина, прекрасно отражаюсь… Только лицо немного перекошено, ну так не каждый же день к тебе в каюту забредают темнокожие аборигены!

Что-то белело под ногами. Я наклонилась и подняла книгу в мягкой обложке с портретом моего туземца. Нет, нарисован был, конечно, не он, но кто-то очень похожий, в набедренной повязке, раскрашенный – парень стоял на высокой скале, готовясь прыгнуть в море… А сзади притаилась девчонка, тоже туземка, и смотрела на парня таким взглядом, что было ясно – она его любит… Прикольная картинка, жалко, роман на китайском – обложка была испещрена иероглифами.

Но книжка была вполне реальной, и, значит, мой незваный гость – тоже. Что ж, в таком случае надо его догнать!

Схватив бестселлер, я открыла дверь, выскочила в коридор…

И нос к носу столкнулась с Карабасом-Барабасом. Огромный косматый бородатый дядька преграждал дорогу, не давая пройти. А в руках его – нет, это мне не привиделось, я точно помню! – был длинный плетеный кнут… И запах от злодея исходил вполне брутальный – ядреного мужского пота…

И тогда Буратино (то есть я) заорал диким голосом и бросился бежать. Я помчалась со всех ног и чуть не сбила выходящую из-за угла невероятно красивую блондинку в голубом мини-платье – поначалу мне даже показалось, что это известная модель Тина Венгерская. И духи как раз те же, что и у Тины – «Прада»… Но рассмотреть поближе не удалось: столкнувшись со мной, блондинка охнула, длинные волосы мазнули меня по лицу, а яркие губы прошептали иностранные слова с вполне интернациональным смыслом. Я наспех пробормотала извинения и рванула дальше. Теперь я точно знала, что это не Тина – вряд ли та стала бы ругаться на публике, даже на иностранном языке.

Я со свистом рассекала в коридоре воздух, пока не уперлась в какой-то тупик. Дальше прохода не было, и пришлось вернуться обратно. Заходить в каюту я не стала, решив сразу подняться на палубу.

Я успела как раз вовремя, чтобы увидеть небоскребы Сингапура, которые еще высились на горизонте, как неровные зубья огромной расчески.

Орава встретила меня радостными возгласами.

– Эй! Сюда! – завопила Танюсик, размахивая руками. – Ну наконец-то, – укорила она, когда я протиснулась через толпу зрителей. – А чего не накрасилась? Косметику не нашла?

В ответ я рассказала о странных событиях, случившихся со мной за последние пятнадцать минут.

– Ну, это у тебя точно глюки! – вынесла диагноз Танюсик. – Таких пассажиров на судне точно нет.

– Откуда ты знаешь? – обиделась я.

– Оттуда! Мы тут без тебя в игру играли – разглядывали и запоминали пассажиров. Смыш велел, для тренировки наблюдательности. Карабаса, блондинку и аборигена мы бы точно не пропустили! Зато здесь есть целая китайская спортивная команда, и Смыш сказал, что это бейсболисты. А Брыкала сказал, что футболисты! А Смыш…

– Погоди про китайцев. Ответь мне лучше – если у меня глюки, тогда что это такое? – я протянула подруге книгу. – И откуда я это взяла?

– Может, из библиотеки? – предположила Танюсик. Она выхватила у меня книгу, оглядела… – А зачем ты взяла на китайском? Лучше бы на английском, можно было бы «четверку» исправить, повысить успеваемость. А ты ее уже нюхала? Чем пахнет?

Под водопадом Танюсиковых вопросов не выстоять. Поток так оглушит, что забудешь, с чего все началось. Лучше просто стоять и тупо слушать, даже не пытаясь вникнуть или вставить слово – до тех пор, пока Танюсиково любопытство не иссякнет.

Выручил Смыш. Он взял у Танюсика книгу, открыл и жестом фокусника извлек оттуда десятиевровую купюру.

Танюсик замолчала на полуслове.

– Ну ты жжешь! – с восхищением воскликнул Сеня. – Я уже и забыл, как это у тебя бывает.

– Наверное, использовали как закладку, – сказал Миша про деньги. – Что касается книги… Где, ты говоришь, нашла ее?

– У нас в каюте. Туземец уронил, когда прятался.

– Ага, – хмыкнул Миша, но, наткнувшись на мой свирепый взгляд, заюлил: – Хорошо, хорошо, туземец, конечно же. Почему бы ему не быть на судне… Захотелось отдохнуть, расслабиться… После сезона дождей и охоты, или что еще там у них бывает… Вот он и решил отправиться в круиз, это же так развлекает! Заодно и книжечку почитать на японском…

– На японском? А я думала, на китайском…

– Много думать вредно. Мозги расплавляются…

От быстрой расправы полурослика спасло только то, что он все еще держал в руках мою книгу. Вернее, не мою, а чужую, да еще и чужие деньги в придачу. Немного побегав, этот трус нашел укрытие за широкой спиной Сени. Крепкая рука Большого Брата остановила меня, а спокойный голос вразумительно произнес:

– Сашуль, не парься. Это самый обычный бестселлер. Наверное, какой-нибудь стюард потерял, когда убирался у вас. Ну а тебе в твоем состоянии всякое может померещиться, сама понимаешь.

– Да ну вас! – обиженно отмахнулась я. Настроение было окончательно испорчено. Эсэмэска от Лехи, встреча со странными пассажирами, которые мне точно не померещились… А эти трое, вместо того чтобы поддержать и успокоить, только усилили нервотрепку своим недоверием.

– Это у нее от переживаний, – услышала я шепот Танюсика. – Она так мучается!

– Да? И что же у нее случилось? – спросил Миша.

– Леха вернулся к своей бывшей, – пояснила Танюсик.

– Обалдеть! – воскликнул Брыкала. – Но ведь она же в Мурманске!

– Вот и он сейчас там.

– Стоп. Погодите-ка. Народ, объясните мне, кто такой Леха, – потребовал Смыш.

Танюсик что-то быстро зашептала, но я ничего не разобрала, потому что началось самое страшное. Черные тучки, гулявшие по небу поодиночке, сплотились и стали одной злющей черной тучей. Резкий порыв ветра рванул паруса, корабль накренило, и, чтобы не упасть, мы ухватились друг за друга. Танюсик завизжала, Миша начал съезжать по палубе, и только Брыкала, за которого мы все ухватились, стоял твердо и надежно, как скала.

Хуже всех пришлось мне. Едва палуба ушла из-под ног, голова закружилась и к горлу подступил ком. Захотелось сесть, а еще лучше – лечь, что я и попыталась сделать, повиснув на руках друзей.

– Ой! Сашуля умирает! – донесся как сквозь вату голос Танюсика. – Доктора, скорее доктора!

– Не суетись. Это морская болезнь, – рассудительно заметил Смыш.

– А от нее умирают? – заволновалась Танюсик.

– Нет! – И почему этот всезнайка всегда во всем так уверен? А вот возьму и умру им всем назло!

– А когда она выздоровеет? – Танюсик пыталась перекричать ветер.

– Когда кончится волнение. Это может произойти не скоро…

– И что же теперь делать? – Танюсик чуть не плакала.

– Молиться, – посоветовал Брыкала. – Чтобы ветер утих…

До чего же парни злые и бесчувственные! Один уверен, что от морской болезни не умирают, хотя я как раз это и делаю, другой советует вместо лечения молиться, а третий… третий предлагает дружбу вместо любви!

– Ребята, проводите Сашу в каюту! – услышала я голос Пули. – Пусть полежит…

…Я лежала, отвернувшись к стене, и мечтала оказаться дома, в теплой постельке, которая прочно стоит на полу и не пытается изображать тренажер для космонавтов. А еще я мечтала вернуть прошлое, когда мы с Лехой гуляли с собаками и были неразлучны…

Я не знаю, сколько я так пролежала. Наверное, довольно долго, потому что Танюсик за это время дважды успела переодеться, сменить прическу и макияж. Но – вы только прикиньте! – меня так скрутило, что я осталась совершенно равнодушна.

Заходили парни. Они о чем-то шептались с Танюсиком, но я толком не разобрала – по-моему, обсуждали то ли какой-то фильм, то ли дискотеку… А может, и то и другое вместе – это меня тоже не интересовало.

Потом пришла Пуля и дала мне какую-то таблетку – горькую и противную.

Затем каюта опустела.

Физические страдания были так велики, что я даже забыла о страданиях из-за несчастной любви. Каюта кружилась, койка то ухала в пустоту, то взлетала под потолок, но потолок тоже взлетал, и меня кидало вверх и вниз, как будто сумасшедший Карабас раскачивал гигантские качели… А в голове кружилось лицо Карабаса, встреченного в коридоре, и за ним гналась блондинка в голубом и ругалась на непонятном языке. Завершал гонки абориген, он потрясал копьем и что-то орал, а следом по воздуху плыла Пуля, она грозила мне пальцем и протягивала таблетку…

– Быстро разойтись по каютам и ложиться спать! – вот что она кричала, но это было не во сне, а наяву, и относилось не к вымышленным персонажам, а к моим подгулявшим на вечерней дискотеке друзьям.

– Ой, ты представляешь, там такое было, такое! – Танюсик была верна себе и даже у постели умирающей подруги не могла не распространяться о своих похождениях и новых знакомствах. – В общем, он меня два раза приглашал, и еще бы пригласил, но Брыкала повел себя как самый настоящий деспот и в третий раз чуть не убил его. А Пули-то нашей и не было совсем! Прикинь? Отпустила нас на все четыре! И никакого ей дела нет до бедных детишек, а вдруг с нами что случится!

«Бедная Пуля! – вздохнула я. – Ну никак нам, детям, не угодишь! Слишком строгая – плохо, слишком мягкая – тоже нехорошо…»

Под Танюсикову монотонную болтовню я отплывала в мир сна. Море качалось, волны подкидывали меня и ловили, а вокруг порхала Пуля, и ее круглые блестящие глаза, не мигая, смотрели на меня. Мне было плохо как никогда, и это на второй день каникул! Вдруг отчаянно захотелось домой, в Москву, и пусть там метель и с Лехой только дружба, зато дома крепко стоят на фундаментах, людей не тошнит и не кидает из стороны в сторону, и можно и есть, и пить, и просто ходить… Как, оказывается, это много значит в нашей жизни!