Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
Вместо предисловия
Что, казалось бы, может быть общего между этими двумя фотографиями? Ну, понятно, что раз вопрос так поставлен, значит, что-то определённо есть.
Можно предположить, что их объединяет то, что эти совершенно непохожие друг на друга ребята вместе попали в какой-то судьбоносный переплёт… Но что, если я скажу вам, что всё гораздо интереснее?
***
Меня звали Рей. Ну, то есть, и сейчас так зовут, конечно. Просто речь сейчас пойдёт о прошлом.
Я с успехом обучался в музыкальной школе, параллельно доучиваясь в старших классах.
Крайне романтичного склада человек, я лелеял мечту стать музыкантом, играть на фортепиано и петь трогательные романсы в ресторанах, прихлёбывая из бокала дорогое французское вино, а по вечерам нежиться в ванне с пеной и лепестками роз и пить клубничный смузи.
Кроме шуток, у меня (как и у моих родителей) были магические способности. Можете мне, конечно, не верить. Причём, родители были сильными магами. А я был выродком. Именно так.
Родители, конечно, так не говорили (надеюсь, что даже и не думали), а вот остальные – очень даже. Родись я в другой семье, был бы, может, не таким убогим магом. Но не здесь…
Отец, параллельно с моими увлечениями, учил меня владеть магией. Мне это, конечно, было не слишком интересно, я не видел в этом смысла, но он утверждал, что я должен уметь за себя постоять. Как я со своими мышиными способностями смогу за себя постоять, я представлял слабо.
К слову, мне было кого опасаться. Был у меня ненормальный дядя. Некогда ему не повезло влюбиться в невесту своего брата, моего отца. Он готов был из кожи вылезти, лишь бы её отбить. Вбил в свою придурошную голову, что она предназначена только ему, их союз предопределён, запланирован свыше, и что с её стороны преступление – отдаться другому. Однако, ничего не выгорело.
Мамин брак дядюшка расценивал как измену. Которой я был физическим воплощением.
Вообще, не знаю, так ли всё было на самом деле. Своими глазами, понятно, этого не видел. Тем не менее, я не понаслышке знал, что дядя больной на голову. Когда мне было шесть и я пошел в первый класс, он скинул меня с моста в реку. Поздняя осень была, речку тронул первый лёд, достаточно крепкий, чтобы здорово разбить о него голову, но недостаточно – чтобы не дать провалиться в воду… Это причина, по которой я задержался в первом классе на два года и окончил школу на год позже сверстников.
Огрёб дядя тогда знатно, даже при том, что свои люди были у него везде, где только можно. И больше трогать меня не смел. К слову, он тоже маг. У нас в семье один я был выродок.
В общем, так и жили. Но в один (ну, язык не повернется назвать его "прекрасным") день родители трагически погибли на работе при не вполне ясных обстоятельствах (работа, конечно, и сама была "не вполне ясная", но не о том речь). Не исключено, что перебежали дорожку какой-нибудь крупной шишке, за что им и устроили "несчастный случай на производстве".
На тот момент я оканчивал школу и музыкалку, и было мне без нескольких дней 18. И хвала богам, что это не произошло несколькими месяцами ранее, потому что догадайтесь, кому тогда передали бы мою опеку.
Помимо дяди, впрочем, у меня были ещё больные родственники. О которых никогда ничего не было слышно, если нужна была какая-либо помощь (это сейчас у нас был собственный дом, а когда-то мы жили в коммуналке, и мама продала последние серьги, чтобы оплатить моё лечение после злополучной стычки с дядей), и которые появились тут же, как только услышали о наследстве.
Все юридические права на дом моих родителей имел, разумеется, я. И отобрать эта свора ничего у меня не смогла. Поскольку я всё распродал втридешева в течение нескольких дней до и после похорон.
Параллельно со всем этим были экзамены в школе и в моей любимой музыкалке. И если на школьных я ещё хоть как-то выгреб на минимальный балл, то все музыкальные провалил с треском.
Вместе с тем ещё и началась травля со стороны "бедных обманутых" родственничков, настроивших против меня – "вора и мошенника, нажившегося на чужом горе" (я просто обалдел, честно говоря) – полгорода, в числе которых оказались примерно 100% моих друзей и знакомых.
В итоге, из города, в котором меня больше ничего не держало, я сбежал в столицу и поступил (платно, разумеется, с моими провальными экзаменами) в какой-то вуз. Вроде как, что-то экономическое. На бухгалтера, наверное.
На этом настоящий ад только начинался.
За учёбу надо было платить. За жильё надо было платить. За еду, мать её, тоже надо было платить… Хотя, конечно, учёба высасывала несравненно больше. Я взял кредит в каком-то полузаконном банке (ну, а где бы мне ещё дали?), платить по которому был едва ли в состоянии, упахиваясь на нескольких работах, потом, когда снова нужно было платить за учёбу, от безысходности взял ещё один, по повышенным процентам. Всё стало ещё хуже. Мой первый кредит продали коллекторам. Плюс к тому, меня начали вытравливать из комнаты, потому что, опять-таки, за неё надо было платить… А я свои кредиты даже не мог гасить, лучшее, что мне чудом удавалось, это не позволять долгу расти. Банк же и (в особенности) коллекторы считали, что этого недостаточно.
Я оказался в такой долговой яме, выбраться из которой можно было лишь при помощи веревки. И мыла.
Плюс ко всему, после смерти родителей активизировался дядя. Поскольку я больше не мог "прятаться за мамкиной юбкой", я стал для него доступной, но оттого не менее желанной добычей. Проживал он, к слову, как раз в столице…
У дяди появилось новое хобби – ловить меня и "вызывать на дуэль" (отказаться от которой я, конечно же, был не в праве; чудо – если удавалось убежать).
Дядюшка сражался как маг. Я сражался, как мог.
Несравненно превосходивший меня как по силе, так и по опыту, он раз за разом отлавливал меня, вынуждая сражаться с ним и забивая, как щенка. Прекрасно понимая, что я не в состоянии дать ему хоть сколь-нибудь достойный отпор. Каждый раз, атакуя, смаковал мои жалкие попытки держать удар, любовался, как у меня начинала идти носом кровь, когда я пытался защищаться магически. И постоянно с упоением говорил мне, насколько я жалок… "Выродок". "Крысёныш". "Щенок". "Слаб, как мышь"… Я и сам прекрасно это понимал. Не понимал только, зачем каждый раз ловить меня, чтобы убедиться в собственном превосходстве.
Горький опыт научил меня, что лучше ничего не говорить, не выяснять и не доказывать. И не сопротивляться. А молча сдаться и дать ему поразвлечься. Больше всего он любил драться магически. Но и ногами попинать не гнушался.
У него был медальон с фотографией моей мамы. И каждый раз, поймав меня, он делал на обратной стороне зарубку и вслух называл номер. Четыре. Пять. Десять. Двадцать восемь…
Жаловаться было безнадёжно, да и некому. Пытался в органы обращаться, но дядюшкина миловидная внешность, тончайший психологический талант, умение убеждать людей в чём угодно и большие связи перевешивали все мои доказательства. Плюнул и сдался.
Но в один прекрасный (на этот раз без иронии) день я случайно нашёл то, что решило разом все мои проблемы.
***
Получил я однажды контрамарочку на какое-то батальное шоу, заявленное как "магическое".
Я не обманываюсь по поводу распространения магии в нашем мире. Большинство людей считает, что это детские сказки. "Волшебное", "магическое" и т.п. – не более чем красивые слова, используемые для обозначения чего-то необычного, интересного. Поэтому к подобным заявлениям я привык относиться скептически.
В придачу, это было батальное шоу. Учитывая мою тонкую душевную организацию и романтический склад характера, можно заметить, что я не фанат подобных мероприятий.
Тем не менее, вернуть утраченное (контрамарку выронила, убегая, какая-то тварь, вытащившая у меня бумажник в метро) мне не предоставлялось возможности, и я решил извлечь максимум выгоды из этой очевидно проигрышной ситуации.
Так вот, решил я посмотреть, что же там на этом "магическом" батле покажут. А там показали магию. Настоящую. Боевую. Магию.
Так я открыл для себя шоу "Гладиаторы. Армагеддон".
***
Мне, вообще, поначалу было просто дико интересно, что же это за люди, которые делают такое.
Магия на шоу для обывателей была замаскирована под спецэффекты. Но я-то знаю, о чем говорю.
После битвы я кое-как пробрался к ресепшну. Принялся разглядывать плакаты, постеры и анонсы грядущих боев. Заговорить я не решался. К тому же, вокруг толпилось слишком много народу, кто-то бронировал билеты, кто-то, вроде как, делал ставки, или что-то типа того. В общем, было слишком многолюдно.
Я встретился взглядом с вертлявым деловым парнем на ресепшне, с мелированными, русыми у корней волосами, в круглых очках с желтыми стеклами. Я всё ещё молчал. Ждал, когда люди рассосутся. Да и понятия не имел, что говорить.
Наконец, когда у ресепшна стояли только три человека, которые были заняты чем-то своим, я собрался и, выдохнув, сказал прямо:
– У вас на шоу настоящая магия.
Парнишка, звякнув золотой цепью на шее, резко повернулся ко мне, оправил подбитую мехом жилетку и, не меняя того делового, но, вместе с тем, насмешливого выражения лица, буднично поинтересовался:
– Опа, а ты что, шаришь?
– Ну, магию от спецэффектов отличить – не велика наука…
Парень с ресепшна облокотился на стол и, пристально глядя на меня, выдал:
– Так значит, знаешь, о чем говоришь, волшебник.
– Ой, да какой я, к черту, маг… – поспешил откреститься я.
– Что ж, по крайней мере, ответ не отрицательный, – перебив меня, протараторил он, выпрямившись. Его как раз окликнули те люди, которые тоже стояли у ресепшна. Он что-то ответил, и снова повернулся ко мне.
– А ты как, испытать свои силы не хочешь? – быстро проговорил он, параллельно принявшись заполнять какие-то свои журналы.
– Пф-ф, – отмахнулся я: – Да куда мн…
– Ответ не отрицательный! Это уже хорошо! – не отрываясь, бросил тот.
– Что?! – взвыл я, обалдев от того, как развиваются события: – Да я вообще нет, ничего подобного!..
Я повернулся и хотел уйти.
– А знаешь, сколько стоит одна битва? – крикнул ресепшионист мне вслед.
– В смысле?
– В смысле, сколько можно заработать за победу в одной битве.
Я хотел ответить, что мне неинтересно, но почему-то спросил: "сколько?"
Парень с ресепшна схватил меня за воротник кофты, приблизил ко мне лицо и нараспев сказал:
– Сорок ты-ысяч!..
– Скока? – прохрипел я: – За одну?!
Ресепшионист, ухмыльнувшись, закивал. И добавил:
– Причем, это – минимум.
Наверное, со стороны можно было увидеть, как с монетным звоном на моих глазах выставились значки доллара. В сознании поднялась, сияя, её величество Алчность, собой затмевая и задвигая куда-то далеко благоразумие, и инстинкт самосохранения заодно с ним.
– Ну-у, э-э, я не знаю… – протянул я, пытаясь взять себя в руки: – Это же чертовски опасно…
Я видел битву. Это жесть. Правда. Это очень зрелищное, жестокое и кровавое шоу.
– Я же слаб, как мышь. Меня там точно убьют… – простонал я. Тем не менее, мы с тем парнем оба прекрасно понимали, что всё уже решено. Сорок тысяч…
– Ой, об этом не беспокойся. Немного допинга, стимуляторов и – вуаля!
– Это разве не запрещено?! – изумился я.
– Ой, не смотри на меня, как монашенка на стриптизёра! – закатил глаза ресепшионист: – У нас бои без правил, у нас ничего не запрещено.
– То есть, у вас магические бои без правил среди накачанных допингом монстров? – уточнил я.
– Ага, – просто кивнул парень.
Я молчал, стараясь убрать перекошенную гримасу с лица. Сорок тысяч. Сорок тысяч.
– С… Самоубийство. Безумие. Только больной на голову человек на такое подпишется… – простонал я. – Ну, что там у вас надо делать, чтобы стать гладиатором?
Парень в желтых очках триумфально захохотал и, положив на стойку какие-то бумаги, придвинул их ко мне.
– Вот тебе анкета. Вот тебе согласие, – он положил передо мной листы и ручку.
"Согласие …
Я, [фамилия имя], согласен на участие в шоу "Гладиаторы. Армагеддон" со всеми вытекающими последствиями.
Я уведомлен, что, принимая участие в вышеупомянутом шоу, я подвергаю риску свою жизнь и здоровье.
Я уведомлен и согласен, что в случае моей гибели в бою или от полученных травм, ответственность несу я…"
– На самом деле, можешь пока об этом сильно не заморачиваться. Ты такую на каждую битву подписывать будешь. Но поначалу на действительно опасные битвы тебя не только не позовут, но даже и не пустят… – начал парень: – Реймонд тебя зовут? Хе, забавно. Меня можешь звать Гарик. Я здесь администратор. Вообще, по сути, самый главный, не считая дирекции. Я тут за всё отвечаю: за подбор соперников, за ваши призовые, за документы, личные данные, за ставки, за билеты и ещё за кучу всего… Да, ещё псевдоним себе заполни.
Я назвался Рексом.
Подписал, протянул Гарику анкету.
– Ну чё? Когда драться? Завтра готов?
– Чт… Нет! – ужаснулся я. Господи, как всё быстро! Я не успеваю за развитием событий!
– Ладно, а на следующей неделе?
– Ну…
– Ответ не отрицательный, ставим галочку карандашом! – Гарик черканул что-то в один из журналов: – В какие дни ты можешь? Во все? Я пишу, что во все. Та-ак, номер телефона… – он повернул к себе мою анкету и подписал номер в журнал, а ещё зелёным карандашом поставил на полях букву "Н". – Ну всё, мы вам перезвоним. Гуд бай.
С этими словами он развернул меня за плечи и отправил к выходу. Я бездумно сделал несколько шагов, судорожно пытаясь осмыслить всё произошедшее…
… Как мне и говорили, самый страшный – первый раз. Причём, только в самом начале. Когда начинается битва, становится не до того. Ну, и отходняк потом, одно из самых малоприятных…
Свою первую битву я выиграл.
***
Это история о том, как я мечтал стать пианистом, а стал гладиатором.
И да. Это обе мои фотографии. До и после, так сказать.
Я слышал, ты ищешь соседа
Стартовал второй семестр третьего курса. Я решил немного походить на пары, поучиться.
Январь получился насыщенным на битвы, я сражался аж в трёх. Одна из них, правда, была "халтурка" – тестил новичка за 35 тысяч.
Первая была серьёзная битва с гладиатором по кличке Дэрил. Это был высокий крепкий мужчина, темноволосый, с прямым пробором. Очень сильный маг и боец в целом, его битвы, как правило, попадают в секцию "хард". Я делал ставку на то, что в начале января большинство населения нашей страны вялое, а я хорошо подготовлен. Но Дэрил все же оказался мне не по зубам.
Через пару недель, немного оправившись, я и взял халтурку.
В чём это заключалось? Я сражался с новичком по прозвищу Сюифи. Для него это была вторая битва, для меня… где-то записано, я уже не считаю. Вообще, для новичков система такова. Первая драка обычно с таким же новичком. Хотя, новички, готовящиеся к первой битве, и новички, прошедшие две-три битвы, это совершенно разные новички с точки зрения новичков. С позиции же нас, дерущихся не первый год, они немногим различаются. Второй раз драться можно уже не только с новичками, но и с кем-то посильнее. Ясно, что шанс выиграть бой у них невелик. Но они таким образом набираются опыта. И для нас тоже есть свой плюс: мы имеем возможность поучаствовать в легкой, менее травматичной битве за не слишком большой выигрыш. Заодно, можем примерно оценить их силу – так сказать, протестировать.
Вообще, примерная стоимость битвы зависит от шанса выиграть в ней и определяется индивидуально для каждого. То есть, за одну и ту же битву я и мой соперник можем получить в случае победы совершенно разные деньги. Если у него шанс победить выше, то я могу срубить больше денег с этой битвы, чем срубил бы он при победе. Плюс, к предположительной базовой стоимости идут надбавки за зрелищность, ставки зрителей и т.п. Иногда битва попадает в какую-либо номинацию (например, "самая зрелищная битва сезона"), за это тоже идут плюсики.
К тому же, победитель получал профессиональную медпомощь с магическим уклоном (что значительно ускоряло восстановление) за счёт заведения. Проигравший же на лечение мог не рассчитывать, разве что, на первую необходимую помощь, чтобы не помер на месте, и то, без особых заморочек. Остальное, при желании, только за отдельную плату.
После драки с новичком, в самом конце месяца, я сражался с ещё одним гладиатором, Эйри. Вот это был настоящий жесткач. Я победил его, конечно, но ходил теперь с двумя поломанными пальцами правой руки и не всеми целыми ребрами. К тому же, мое лицо было процентов на 90 покрыто тональником, потому как ходить в институт с "разукрашенной мордой" считается моветоном.
Моветоном, конечно, считается и ходить с выбитыми зубами, особенно, если это два верхних передних резца. Но исправить это я не могу. Я раньше сражался с защитным щитком на лице, но даже это их не спасало: их били на раз-два. Раз – сбить щиток, два – оба резца навылет. После того, как их выбили в шестой (! – я упорный, да) раз, я отказался их восстанавливать, потому как, какой смысл. Я, в целом, прекрасно обхожусь оставшимися тридцатью. Кусать научился боком, улыбаться – мило поджимая губы.
Из моих нынешних знакомых мало кто помнит мой натуральный цвет волос. Немного погодя после первой битвы, я сбрил висок и выше (почти полголовы) с левой стороны и выкрасил волосы в зелено-фиолетовый.
Мой гладиаторский имидж дополнял шрам поперек брови, полученный мною в четвертой (первой проигранной) битве.
Первая проигранная битва, вообще, для меня была, пожалуй, самой болезненной. Именно психологически. Когда ты теряешь всё и не получаешь ничего. Даже медпомощи, за исключением необходимой, не говоря уже о деньгах. И можешь даже не рассчитывать на жалость или хоть какое-то сочувствие. Я просто помню, как я стоял, дрожа, в холле, и Гарик издевательским тоном напомнил мне о том, что проигравшим не положена даже медпомощь. Всем было всё равно, мне казалось, что все смеются, и я душил рыдания всё с большим и с большим трудом. Гарик заметил это и с напускным театральным испугом воскликнул:
– О, боже! Рей! Только не плачь, ради всего святого! Я ж под трибунал попаду: бабу на ринг выпустил!
Я на это, конечно, уже давно не злюсь. Даже смешно. И стыдно немного. Знал ведь, на что подписывался.
И, конечно, со временем постепенно наступает этакое обесценивание поражений. Просто понимаешь, что поражение – это часть жизни. Все проигрывают, что уж там. Даже такой флагман, как Тоби. Чем больше поражений, тем спокойнее их воспринимаешь. Выползаешь такой с поля боя, а тебе с ресепшна: "А-а, продул! Лу-узер!" И ржут. И ты тоже начинаешь. К тому же, ты постепенно становишься своим человеком. А своим даже при проигрыше нормальную медпомощь обеспечивают.
Ещё мне часто приходилось ходить с забинтованными руками или пальцами (и не только, но остального под одеждой не видно) и в чёрных очках.
В середине февраля я сражался с ещё одним гладиатором, Верту. Парень на год младше меня, с ультрамариновым ирокезом. Я победил.
Ну и теперь, под конец месяца, решил походить на учебу.
В кабинет вошла толстая тётка в платье-мешке и с лавандовым мочалом на голове. Это была наша преподавательница по какой-то там экономике.
Началась перекличка. Назвали всех, кроме меня.
– Вы меня не назвали! – обратился к экономичке я со своей последней парты.
Она, презрительно сощурившись, посмотрела на меня сквозь узкие очёчки и изрекла:
– А-а, вы, я полагаю, мифический Загорский?
– Он самый, – буркнул я.
С прошлого семестра же знакомы. Или у неё память не дольше недели?
Хорошо хоть, следующей парой была математика. Преподаватель по математике был самым лучшим преподавателем во всём институте. Я вообще люблю таких людей, которые и умные, и понимающие, и с юмором. Кроме того, математик был единственным из моих знакомых преподавателей фанатом "Армагеддона". Меня он знал ещё и как Рекса, и поэтому, в частности, относился ко мне очень положительно, и с уважением. Он был единственным, при ком я мог позволить себе улыбаться во все зубы (если ко мне вообще применимо такое выражение).
Ещё у нас на втором курсе была тётенька-лингвистка, которая души во мне не чаяла. Стоило мне появиться, подсесть к ней поближе, на первую парту, и мило улыбнуться, поджимая губы, и она, едва ли не растекаясь по столу от умиления, рисовала мне "пятёрочки" за так. А немного поговорить за жизнь – и автомат был обеспечен всей группе… Так что, эти засранцы мне ещё и обязаны.
Как только математик зашёл в кабинет, я сразу помахал ему рукой и крикнул:
– Здрасте, Павел А***ич!
– Реймонд! Какие люди! – улыбнулся он, кивнув группе присаживаться: – Чему обязаны чести Вас лицезреть?
– Я тут слышал краем уха, что у вас сегодня контрольная работа, – с улыбкой ответил я.
– А Вы к ней готовы? – поинтересовался математик.
– Наверное, нет. Но попробовать-то стоит, – усмехнулся я, и, фыркнув, добавил: – По крайней мере, про халифат на этот раз писать не буду!
Математик расхохотался. Это была притча из предыдущего семестра. Я как-то раз на контрольную по основам статистики пришел на следующий день после битвы. В теоретической части мне нужно было ответить что-то про дисперсию, я не очень соображал, и выстроил примерно такую логическую цепочку: "Дисперсия… Дис-пер-си-я… Хм, Персия. Это где-то на востоке…"
А потом математик, проверяя работы, смеясь в кулак и утирая слезы, сказал, что ответ у меня хороший, конечно, но контрольную придется переписывать. На мой вопрос "почему?" он объяснил, что, при всем желании, не может зачесть за матстатистику политические системы восточных государств…
Математик раздал нам контрольные работы. В кабинет вошла женщина в бордовой кофте:
– Павел А***ич, зайдите на собрание кафедры, пожалуйста.
– Сейчас? – удивился он.
– Да, сейчас. С Вашими студентами я посижу.
– Хорошо, – вздохнул он и вышел.
Женщина села за стол.
Я достал телефон и глянул время.
И тут она как заорет:
– Молодой человек на галерке! Вот вы, с зелёными волосами! Мы не пользуемся телефонами на контрольной!
– Я время посмотрел, – сказал я.
– Вот часы перед вами! – взвизгнула она, указав на часы над дверью.
– Они стоят! – воскликнул я.
– Вы со мной спорить будете!? – завопила она ещё истеричнее: – Пересядьте на первую парту и телефон мне на стол!
Я сидел, не шевелясь, возмущённо на неё смотря.
– Ну же, я жду!
Я чертыхнулся, взял свои вещи и пересел на первую парту, со стуком опустив свой телефон на преподавательский стол.
– В институт как на дискотеку ходят! – осуждающе воскликнула она.
Мне хотелось ей сказать, что это не её дело, но я, стиснув зубы, промолчал. Скандалы с преподавательским составом – последнее, что мне было нужно.
Так мы просидели ещё минут 15 по ощущениям. Потом её кто-то позвал, и она вышла.
Слева от меня сидел отличник по имени Велимир, человек действительно умный, но вредный, самоуверенный и высокомерный. Называет себя "флагманом нашей посредственной группы". Я слышал, как сегодня он хвастался, что через хозяина выселил из съёмной квартиры соседа-дебошира, и теперь ищет нового соседа.
– Велимир, – шёпотом позвал его я: – Скажи, пожалуйста, производную от…
– Не скажу, – огрызнулся тот: – Не видишь, я своё решаю, – и, немного погодя, добавил: – У меня у самого не сходится…
Я внимательно посмотрел в его записи, и мне прям сразу бросилось в глаза…
– Да потому что ты дифференцируешь вместо того чтобы интегрировать, дурила! – рявкнул я.
Надо было видеть его лицо…
– Ай, блин, точно… Бли-ин!.. – он изумленно посмотрел на меня: – А ты что-то понимаешь, да?..
Не хватало только честно добавить: "А я думал, ты совсем кретин!.."
Вернулся математик. Грустно посмотрел на меня и сказал:
– Не стоит ссориться с завкафедрой, Рей…
– Она невменяемая, – буркнул я. – Она мне советовала время по стоящим часам смотреть.
– Ладно, сдавайте свои каракули, – обратился он уже ко всем.
Тут же послышались возмущения и жалобы, что "мы не успели". Математик усмехнулся и сказал: – Да ладно вам, что вы заморачиваетесь? Всё равно потом пойдёте "Свободная касса!" кричать. Из вас нормальная работа будет только у одного человека, – и посмотрел на Велимира.
– Причём, это буду я! – вставил я и согнулся от смеха.
Шутку мог понять только математик, засмеявшийся в кулак. Ведь это был специфический юмор. У меня-то уже была нормальная работа.
После института я пошёл на шоу. Не драться, разумеется, я ещё не "зализал" прошлые раны.
У ресепшна сейчас стоял Сюифи. Я, подойдя, к стойке, нахально отпихнул парнишку ладонью по лицу:
– Прочь, молокосос!
– Э-э-э! Обалдел?.. – шутливо огрызнулся тот. Сюифи знал, что я шучу. У нас на Армагеддоне друг к другу относились хорошо. Это на ринге мы враги, готовые порвать друг друга в клочья. А так… Можно сказать, товарищи по интересам.
Это был большой плюс Армагеддона. Он был лишён лицемерной грязи, свойственной модельным агентствам, эстраде, театрам и т.п. Где на подиуме/сцене вы друзья-подружки, а внутри строите друг дружке подленькие козни за спиной, с кнопками в обуви, слабительным, подкупами и прочей грязью, чтобы подложить свинью соперникам и чтобы, скажем, какой-нибудь Большой Директор выбрал именно вас…
Помимо этого достоинства, стоит сказать ещё пару (тройку-четверку) слов о значении Армагеддона для меня.
Это шоу для меня стало настоящей школой жизни. И не надо восклицать: "ах, чему же может научить человека жесточайшее батальное шоу своего времени?!"
Первое, это деньги. Огромные деньги. Я начал получать такие деньги, которые позволили мне платить по долгам, оплачивать жильё и вообще жить по-человечески. Ушли в прошлое дни, когда я ночевал под открытым небом, укрываясь от дождя или снега одною лишь курткой, когда ходил по буфетам в поисках чьего-нибудь недопитого чая, когда на каждом шагу боялся, что меня убьют за долги, когда неделями выживал без сна на одном лишь кофе, работая ночи и дни…
Второе, это статус. Именуемый гладиатором пользуется особым статусом в обществе. Коллекторы отказались покупать мой второй кредит, а по вопросам первого стали гораздо тактичнее. Я перестал бояться, что меня убьют – теперь теневая сторона общества боялась меня.
Третье, я научился держать удар. Я узнал, что я сильнее, чем я думаю; что я могу сражаться, что я – не сопляк с мышиными способностями. Я стал смелее, потому что теперь знал, что чего-то да стою.
… И тогда я встретил дядю. С той лишь разницей, что теперь я был охотником.
Он, как всегда, поймал меня. Точнее, я позволил ему себя поймать.
С ним были двое парней. Он часто приходил с кем-нибудь, кто мог подержать меня в вертикальном положении, если я слишком быстро сдавался, и он не успевал наиграться.
Сначала он даже не понял, что что-то изменилось… А потом я "показал зубки". Я очень быстро расшвырял его парней; поняв, что всё серьёзнее, чем они думали, они поспешили сбежать. Мне они были даром не нужны, и я охотно отпустил их. А вот дяде я уйти не позволил… Тогда я первый раз его "покусал". И я забрал у него медальон с двадцатью восемью его зарубками. И, зачеркнув последнюю, сказал: "Начинаем обратный отсчёт. Двадцать семь".
Я желал отплатить ему той же монетой. Я хотел поймать его ещё 27 раз и заставить хлебнуть грязи. А когда я рассказал об этом на Армагеддоне, тогда ещё едва знакомый мне гладиатор по прозвищу Крушитель сказал мне: "Это какая-то лажа, парень, то, что ты придумал. Ты делаешь то, за что ненавидел этого человека. Ты выбрал перенять у него именно то, от чего тебя воротит. Ты делаешь из себя такого же человека, как тот, кого ты презираешь… Но ты же другой. Не становись такой же сволочью". Это заставило меня крепко задуматься и переосмыслить свои цели. Это четвёртое. Мне помогли не совершить ошибку.
Ну, и ещё, Гарик научил меня говорить "дурила".
Я облокотился на стойку, заняв место Сюифи.
– Чё, X-Ray, мало огрёб от Верту? – усмехнулся Гарик: – Пришёл за новой дракой?
X-Ray было моё неофициальное прозвище.
– Не-ет, увольте! – ответил я: – Не сегодня. Я просто поглазеть пришёл.
Сюифи, наконец, потеснил меня и встал к стойке.
– Так с кем лучше драться в итоге?.. Рекс, ну почему ты не дерёшься? Я требую реванш!
– Пф-ф, допингом травиться за 35 тысяч? Больно надо, – усмехнулся я.
– Я выиграл свою третью битву! Я теперь дороже стою!
– Всё равно ты сопляк, – ехидно заметил я: – Когда наберёшься опыта, тогда и поговорим о реванше…
– Да оба вы сопляки, – Крушитель, по-доброму усмехнувшись, сгрёб нас в охапку и сдвинул в сторону: – Гарик, есть свободные битвы?
Я с возмущением принялся отпихивать нахала от стойки.
– Так! – прикрикнул на нас Гарик: – Прекратили клоунаду! Устроили мне тут бои около ресепшна!..
Мы с Кру, усмехнувшись, подошли к стойке; он принялся листать каталог свободных битв.
– У меня, кстати, если я сейчас следующую драку выиграю, будет статистика, как у Рекса за первые 4 битвы – 0,75! – заметил Сюифи.
– А у тебя фанаты среди новичков! – усмехнулся Гарик.
Я театрально приложил руку ко лбу и вздохнул:
– Ох уж эта популярность…
Но тут, совсем не в шутку толкнув нас в разные стороны, подошедший Тоби стукнул по столу ладонями.
– Что по моей заявке!? Она висит уже три дня!
– Пока желающих нет, Тоби, – вежливо ответил Гарик, посерьёзнев.
– Можешь мне объяснить? Разве не в твои обязанности входит подбор соперников?!
– Сражаться с тобой в данный момент никто не готов. Жди. Три дня это не так уж и много.
– Слышь! А ты не мог бы работать лучше?! – Тоби отпихнул журнал на самый край стойки и схватил администратора за цепочку на шее, заставив встать на цыпочки.
Гарик, не меняя выражения лица, нажал "тревожную кнопку" под столом. Включилась сигнализация.
"Сигналка" была лишь шумовым сопровождением и служила для привлечения внимания. "Армагеддон" был вне закона и не имел связи с полицией.
Тем не менее, Тоби разжал кулак.
Гарик отключил сигналку. Но из ближайших коридоров показались ещё несколько наших.
– Я жду соперника, – бросил Тоби и повернул к выходу.
Гарик, как ни в чём не бывало, оправил жилетку и пододвинул к себе журнал.
– Вот это я называю стрессоустойчивость, – сказал Кру, проводив Тоби взглядом.
Гарик усмехнулся и поинтересовался:
– Никто, кстати, не хочет с ним подраться?
– Мы бы с радостью, – ответил я:
– "Но помирать нам рановато,
Есть у нас ещё дома дела!"
"Домом" моим, к слову, была съёмная квартира. Надо сказать, далеко не первая. И, как сегодня выяснилось, не последняя.
Когда я вернулся, позвонил в звонок, мне вышвырнули сумку с моими вещами и торопливо захлопнули дверь.
– Э-э! Какого чёрта!? – закричал я, опустив пойманную на лету сумку на пол и бросаясь к закрывающейся двери: – Я же заплатил за ноябрь-декабрь-январь! На мне сейчас даже долга уже нет!
– Тебе сто раз говорили, что ты платишь вперёд, причём сразу за полгода! А ты даже за февраль ещё не заплатил!
– Без проблем, заплачу!..
– Уже не надо! Хозяин сказал, что больше тебя здесь держать не будет! Ты не платишь, раз! С тобой постоянно какие-то проблемы, это два! Ты вечно куда-то пропадаешь и являешься в чёрт знает каком состоянии – это три!
– Учебники мои выкиньте! – потребовал я.
Дверь открылась и мне кинули пакет с книжками и тетрадями.
– Спасибо, что не с балкона! – огрызнулся я и принялся проверять свои вещи. Особо ценного у меня не было в принципе, и, в целом, все вещи были на месте: – Ничего, я ещё завтра с хозяином переговорю, вы у меня отхватите за самоуправство!
Мне бы очень хотелось решить данную проблему наиболее удобным, "гладиаторским" способом, но что-то мне подсказывало, что ни к чему хорошему это не приведёт, и, если я побью и выгоню своих соседей, выселять меня придут уже с полицией…
Ладно, решу вопрос через хозяина.
Я попытался пару раз до него дозвониться, но было уже поздно, и он не брал трубку. Я понял, что разобраться с этим смогу только завтра.
Я хотел было попроситься на ночлег к консьержке, но у неё я тоже был не на хорошем счету со своими "поздними появлениями в непонятном состоянии". Она даже со злорадным триумфом смотрела, как я ухожу в холодную темноту ночи.
Противная баба. Если б не она, я бы хотя бы в подъезде мог заночевать.
На улице был лютый холод. На каком-то информационном стенде я увидел, что температура воздуха -23. Моя одежда, состоявшая из простых, неутепленных джинсов, толстовки, кожаной куртки и осенних ботинок, была на такой мороз категорически не рассчитана.
Я посильнее натянул на голову капюшон толстовки. Так или иначе, эту ночь мне придется переживать на улице…
До закрытия я посидел в какой-то кафешке. Потом потаскался по какому-то скверику, замерз до полусмерти и отправился в первый попавшийся круглосуточной гипермаркет.
Я гулял по нему часа 2, потом ко мне подошли охранники. Я сказал, что не могу найти кофе. На меня посмотрели, как на идиота, и показали, где. Я взял пачку первого попавшегося растворимого и поспешил уйти. Меня, на всякий случай, даже досмотрели, не украл ли я тут чего, но ничего компрометирующего не обнаружили.
Ещё полчаса потаскался по улице и пару часов до открытия метро посидел в каком-то подъезде.
Потом добежал до метро и прокатился разок туда-обратно, прежде чем выйти на нужной станции. Там, не найдя в себе сил снова ходить по морозу, сел на автобус и проехал 2 остановки до института.
Беззвучно застонал, услышав по радио прогноз погоды: сегодняшней ночью ожидается уже -27.
После института начал звонить хозяину квартиры. Как оказалось, он действительно сам меня выгнал. Потому что "от меня было слишком много проблем" с несвоевременной оплатой, моей "непонятной деятельностью" (имелась в виду, конечно же, моя работа) и "неудовлетворительным поведением", под которым понимались мои поздние возвращения в "чёрт знает каком состоянии".
Ясно было, что дело дрянь. И сейчас, с ходу, я никак не мог найти хоть какое-нибудь решение. Мне казалось, что эту холодную ночь я не переживу. Найти за день новую квартиру? Хозяева меня не любили. Они смотрели на меня (в частности, на мои полосами выкрашенные волосы) и видели во мне разгильдяя, тусовщика, дебошира, наркомана и далее в том же духе. Я пробовал предъявлять даже клубную карточку (она же "гладиаторское удостоверение") Армагеддона, но почему-то эта тактика давала отрицательные результаты.
Наконец, я решил подумать об этом после, а пока съездить на Армагеддон.
Тем временем, там произошло эпохальное событие: Тайфун подписался на битву с Тоби.
Тайфун был очень сильным бойцом, жестоким на ринге, готовым практически на все ради победы. Сложно сказать, что было для него важней – деньги или слава.
Однажды он забил меня едва ли не до полусмерти. К слову, это была моя первая смертельная битва.
"Смертельной" называется битва, в которой шанс погибнуть у тебя больше 40%. Это вычисляется на основе вероятности, что твой противник выиграет бой, а также что он добьёт тебя, или ты получишь ранения, несовместимые с жизнью. Ставка (призовые) за смертельные битвы баснословно высока. По ней, кстати, определяется такой показатель, как "цена жизни". То есть, та минимальная предположительная сумма, за которую ты готов пойти на "смертельную" битву – так сказать, во сколько ты сам оцениваешь свою жизнь.
У меня – 110 тысяч.
Я решил пока прикинуть, с кем могу подраться в ближайшие две недели и листал каталог. В этот момент подошли какие-то парни и стали просить у меня автографы.
Я взял ручку, но она странно писала; я попытался расписать ее на каком-то задрипаном листочке, но Гарик отобрал у меня его, потому что это оказалось что-то важное.
Тогда я потёр пальцем стержень ручки и зря я это сделал: оказалось, что вылетел шарик и она начала течь. Все пальцы у меня теперь были в чернилах.
Я чертыхнулся, кинул ручку в урну и пошёл отмывать руки в туалет, бросив:
– Я ща.
Меня очень радовал местный туалет. На двери у него красовалось объявление формата А3 следующего содержания: "Руки моем обязательно!!! Кто выйдет с немытыми руками и подойдет к ресепшну – выгоню к чёртовой матери!!!" И скромная подпись: "Администрация".
Свежие чернила отошли почти сразу.
Я изумился, какое классное сегодня мыло. Это было обычное хозяйственное мыло, но оно просто шикарно мылилось…
Я взял ещё мыла и воды на пальцы, соединил указательные и большие попарно и аккуратно раскрыл их в кольцо. В нём осталась мыльная пленка. Я подул в неё, пузырь начал надуваться, но, почти надувшись, лопнул. Я снова сложил пальцы и подул. Мыльная плёнка лопнула почти сразу.
Я намылил руки снова. И принялся выдувать пузырь. В этот самый момент кабинка распахнулась и появился Сюифи. Пузырь тотчас лопнул. Сюифи замер на секунду, а потом заржал, как ненормальный. Да мне и самому смешно было, что уж там.
Я решил, что теперь, раз меня застукали за сим занятием, терять уже нечего, а я хотел запустить хоть один пузырь, чтобы он отделился от пальцев и полетел.
Я намылил руки и принялся выдувать новый пузырь. Сюифи, коротко взглянув на мои руки, так же сложил пальцы и подул. Но у него пузырь сразу лопнул.
– Воды много взял, – бросил я. – Нужно подобрать оптимальное соотношение. Я вот тоже пытаюсь.
Сюифи принялся мылить пальцы…
Через пятнадцать минут я победил его по количеству полетевших пузырей с разгромным счетом 9:3.
Мы, хохоча, вышли в коридор, и тут я увидел, как вытянувшись из-за стойки, чтобы просматривать коридор, на меня пристально смотрит Гарик, а также те парни.
– А мы уж думали в полицию обращаться, – язвительно сказал он: – Человек пропал. Только мы не знали, как сказать. "Ушёл в сортир и не вернулся"?
Я почувствовал, как у меня загорелось лицо. Я смущённо кашлянул и сказал:
– Мне срочно надо было сделать что-то важное.
– Дома надо "что-то важное" делать, – насмешливо-осуждающе сказал администратор: – Когда никто не видит, и никто не ждёт.
Когда я, наконец, подписался, и парни ушли, меня окликнули:
– Это, я так полагаю, Рекс?
Я обернулся и увидел мужчину в костюме и шляпе.
– Да, это я.
– А я *** Константинович. Вы меня, возможно, не знаете…
– Конечно, не знаю, – с хохмой ответил я: – У меня много фанатов, что ж я, всех Константиновичей знать должен?
Мужчина улыбнулся.
– Рей… – сдавленно зашипел на меня Гарик с белым, как мел, лицом: – Это наш директор!
Я запоздало вспомнил, что администратор не раз упоминал некоего Константиныча, как какого-то о-очень важного человека…
Вроде как, гендиректор и владелец по совместительству.
– Бли-ин, – шепотом ответил я Гарику, приложив руку к губам, словно стараясь сделать так, чтобы директор не услышал. Потом меня осенило, я хлопнул в ладоши и воскликнул: – Богатым будете!
И бочком пройдя мимо него в коридор, поспешил исчезнуть за поворотом, услышав только, как директор рассмеялся и сказал:
– Я восхищаюсь этими людьми! Где ты их берёшь?
В коридоре я столкнулся с Тайфуном.
– Успешной битвы, Тайфун! – сказал ему я, когда он проходил мимо.
Он как всегда сурово посмотрел на меня, потом чуть заметно улыбнулся и ответил:
– Спасибо.
Я немного пошатался по коридорам, и мне в голову пришло решение моего жилищного вопроса.
Я вспомнил про Велимира. Он же ищет соседа.
Конечно, я не обманывался по поводу его ко мне отношения. В восторг он не придёт. Однако, есть шанс, что я его уговорю (или немного пригрожу – ведь мы же уже знакомы, могу себе это позволить).
Адреса его у меня не было. Но я придумал целую схему: позвонить математику и узнать номер старосты моей группы; у старосты узнать адрес Велимира.
Мне показалось, что это просто блестящий план. Я набрал номер математика.
– Добрый вечер, Павел А***ич! Скажите, у вас же есть номер телефона нашего старосты? Я хочу узнать у него или у нее адрес Велимира.
– Здравствуй, Рей. Есть, конечно. Но… ты знал, что ваш староста и есть Велимир?
– М-м-м, – протянул я. Моя схема дала сбой: – Он, вероятно, не скажет мне свой адрес…
– У меня где-то был телефон мальчика, который как раз недавно пытался к нему подселиться. Он знает адрес. Я могу позвонить ему, а потом прислать тебе адрес в сообщении.
– Буду очень признателен! – ответил я. Математик положил трубку.
Через 10 минут мне пришла смс с адресом.
Я забрал свои вещи и вышел из здания. Холод был лютый. Пока я добежал до метро, я околел едва ли не до полусмерти. Руки, хоть и в перчатках, замерзли до боли, пальцев я вообще не чувствовал. Из носа текло так, что растворяло кожу; волосы, торчащие из-под капюшона, покрыл иней.
В метро я, по крайней мере, немного отогрелся.
Дом я нашёл не сразу, минут 10 плутал около. Я зашёл в подъезд, немного постоял, отогреваясь и пытаясь дышать на руки. Но воздух в моих лёгких уже не согревался, так что тактика себя не оправдала.
Квартира Велимира была на пятом этаже.
Я поднялся и, встав напротив нужной двери, тяжело вздохнул. Господи, помоги мне.
Я позвонил в звонок.
Щелкнул замок, дверь открылась, и выглянул Велимир.
– Я слышал, ты ищешь соседа…
Велимир, ничего не говоря, попытался тотчас захлопнуть дверь, но не тут-то было. Я вцепился в неё и втиснул в проем руку.
– Не будь таким вредным! – проговорил я, уперевшись в дверь локтем и пытаясь открыть её как можно шире, в противовес Велимиру, тянувшему её на себя, силясь закрыть. – Впусти меня! Я буду хорошим соседом!
– Ни за что! – прокряхтел тот: – Убирайся! Ты не подходишь!
– Почему? – я попытался коленом оттеснить дверь, замерзшие руки функционировали из рук вон плохо; к тому же, Велимир обладал несравненно более стратегически выгодными позициями. А применить силу по-настоящему я не решался: – Если речь о деньгах, то с этим вопросов не возникнет!..
– У меня здесь нельзя пить!
– Очень славно! На дух не переношу алкоголь!.. – воскликнул я. К этому моменту я был уже на грани провала и, побоявшись получить тяжелой железной дверью по рукам, отпустил. Дверь с грохотом захлопнулась.
Я раздраженно зажал звонок и принялся долбить кулаком в дверь.
– Велимир! Будь человеком! Пусти меня! – я последний раз ударил и просто встал напротив.
– Нет! – рявкнул тот, распахнув дверь: – Ты не будешь здесь жить! Ты не вызываешь доверия! – и захлопнул.
– Пусти меня хотя бы на одну ночь! – в отчаянии закричал я: – Минус двадцать семь на улице!!!
Велимир не отозвался. Я с досады пнул дверь. Вот ударить бы по ней какой-нибудь армагеддонской атакой со всей силы, да вынести её с косяком! Да и с самим Велимиром, возможно!..
Я повернулся, подхватил сумку и пошёл вниз по лестнице. Глянул время. Было почти полпервого. Единственное, что мне оставалось, это надеяться успеть на поезд до закрытия метро и идти на поклон на Армагеддон, проситься ночевать на коврике у входа. Ну, по крайней мере, умереть от стыда казалось мне более привлекательным, чем умереть от холода.
Пока я отвлёкся на телефон, подходя к двери, в подъезд зашли пятеро крепко сложенных парней. Первый, бритый, с горбатым носом, проходя, нахально двинул мне плечом, оттолкнув с дороги.
Я проводил пятёрку взглядом, не спеша выходить. Вскоре послышался шум, возня и крики. Я так и думал, что они сюда не просто так зашли!
Я торопливо забежал на несколько этажей вверх. И увидел, что это та самая квартира. Мне как-то сразу это опротивело, но развернуться и уйти теперь, когда я был уже на месте происшествия, казалось мне низостью.
Я подошёл к двери и, раскрыв её, зашёл в прихожую.
– Добренького вечера, господа! А что здесь происходит? Рэкет?
– Ты вообще кто? – повернулся ко мне главарь, тот самый, с горбатым носом, за горло прижимая "хозяина" к стене.
– Ах да, я не представился, – ухмыльнулся я, доставая клубную карточку.
Главарь внимательно посмотрел на нее. Потом на меня. Для наглядности я продемонстрировал свою улыбку.
– Так что шли бы вы, ребят, своей дорогой, – посерьёзнев, сказал я, убирая удостоверение.
Главарь напряженно сглотнул, потом бросил:
– Пошли. Это гладиатор.
Ребята без вопросов покинули квартиру, главарь толкнул Велимира в плечо и вышел, на лестнице громовым шёпотом добавив для своих, но так, чтобы Велимир тоже слышал:
– Не будет же он всю ночь здесь дежурить.
Я дождался, пока за ними захлопнется дверь подъезда, потом молча развернулся, покинул квартиру и пошёл вниз по лестнице.
Не прошёл я и двух пролетов, как из квартиры вылетел Велимир с воплем:
– Рей!!! Останься, прошу!
Я остановился. Велимир, судорожно дыша, смотрел на меня с середины ближайшего к его квартире пролета.
Я повернул голову и злобно сверкнул на него глазами. А вот теперь мне хотелось уйти чисто из гордости!
Потому, что он уже прогнал меня. Я не хотел оказывать ему эту услугу…
Но, чёрт возьми, какой же мороз! Одна только мысль, что придётся вновь оказаться на пронизывающем холоде улицы, усугубляемым ледяным ветром, насквозь продувающим мою кожанку, заставляла меня содрогнуться. Я так устал от того, что мне некуда идти и я не знаю, куда деться…
Мне очень хотелось провести в тепле эту ночь, но меня останавливала гордость.
Во мне происходила нешуточная внутренняя борьба гордости и нежелания снова идти на мороз, и я стоял на месте, не двигаясь, не в силах принять решение.
К слову, моя нерешительность только сгущала краски, ибо Велимир, похоже, думал, что я медлю исключительно из гордости.
Холодно… Не будь на улице настолько холодно, я ни за что бы не остался…
Я, медленно повернувшись, поднялся к Велимиру, не меняя того бесстрастно-презрительного выражения лица. И ледяным тоном изрек:
– В ноги, холоп.
Велимир, опустив голову, проскулил:
– Проси, Рей. Я был не прав.
Сейчас у него не было и следа от будничного высокомерия.
– Так-то, значит? "Останься, Рей!"? А десятью минутами ранее, когда я просил перед дверью, ты был готов выгнать меня ночевать на почти тридцатиградусный мороз?
Мне, видимо, удалось его задеть. Я мысленно ухмыльнулся: слова попали в цель. Я любил такие выражения, оставляющие след в душах людей.
Я презрительно сплюнул.
– Ну и гнида ты, Велик, – бросил я, проходя мимо него вверх: – Благодари бога за то, что на улице такой холод. Иначе – никогда бы не остался…
Я зашёл в квартиру и сбросил на пол сумку.
– А почему ты не подумал, что это я этих ребят позвал, чтобы устроить дешёвый спектакль? Может, я их специально подговорил прийти сыграть плохих парней, чтобы я тебя "спас" и ты в благодарность позвал меня жить в свою квартиру? – не удержавшись, спросил я.
Велик вздохнул и ответил:
– Потому что это Костя, мой сосед, которого я выселил. Не в его интересах заселять тебя в эту квартиру. К тому же, будь это так, ты бы мне об этом не говорил.
– Ну, что касается последнего, не скажи. Правду часто так и прячут, на самом виду, на поверхности… А почему ты вообще им открыл?!
