Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
Последний декабрь
В те странные холодные выходные между Рождеством и Новым годом, когда даже взрослые, казалось, не понимали, чем вообще принято коротать навалившиеся часы досуга, в доме царил беспорядок. Из-под дивана и журнального столика выглядывали полоски порванной оберточной бумаги. Часть украшений уже перекочевала на пол и в коробки, рождественские чулки были милостиво освобождены от бремени подарков и небрежно сложены на стульях и каминной полке. Вовремя не политая отцом, ёлка начала сохнуть, вырисовывая на полу абстрактные иголочные узоры.
Они отправились в городской парк: хотелось в последний раз полюбоваться иллюминацией ботанического сада, пока ее не смели серые посленовогодние будни. Они с родителями были здесь уже дважды за этот месяц – но всегда приезжали после наступления темноты. Теперь ей хотелось взглянуть на знаменитое «Празднование в дубах» средь бела дня, рассмотреть каждую лампочку, каждый шнурок в обличающем свете солнца, увидеть их переплетения между живыми изгородями, их паутины, изгибающиеся в северных оленей и снежинки. Увидеть скелеты рождественских огней. Кутаясь в пальто, они шли по узким ухоженным дорожкам. Она плелась в нескольких шагах позади мамы и папы, потягивая горячий шоколад из пластиковой чашки. Поднимавшийся от нее пар приятно щекотал лицо. Едва ли кто-то еще гулял здесь в такое время.
Под осьминожьими ветвями огромного дуба в центре парка события развивались по предсказуемому сценарию: горячий шоколад перекочевал в мамины руки, а папины уже готовы были подхватить девочку под мышки у самого подножия развесистого дерева. Ноздри защекотал резкий запах его одеколона и не до конца выветрившейся свежей краски. Он поднял ее высоко – и она ловко подтянулась на развилку дуба. Как обычно, папа поворчал, что они оба уже не в том возрасте, чтобы баловаться такой зарядкой.
– Похоже, даже когда я стану столетним стариком с больной спиной, я все еще буду таскать тебя на себе.
Вскарабкавшись, она пожала плечами. Подул ветер, вызвав бурные аплодисменты окруживших ее листьев. Она схватилась за раскачивающиеся ветви и подтянулась повыше.
– Осторожней там! – Но она крепко вцепилась холодными пальцами в шершавую кору дуба.
Чем темнее становилось небо и чем дальше уползали изогнутые тени ветвей, тем ярче загорались синие и желтые огоньки иллюминации, затерянные в кроне совсем рядом с ней и разбросанные по парковым угодьям. Она наблюдала, как в их сиянии уплотнялись и оживали вечерние тени.
Позже, на обратном пути, она дремала в машине, убаюканная знакомыми ухабами дороги де Голля и маминым голосом с переднего пассажирского сиденья. Она бормотала что-то о планах на Новый год.
– Думаю, вечеринка у Уилсонов закончится за полночь. Так что если хочешь остаться подольше…
Девочка угрелась на своём месте. Машина притормозила перед светофором, и ремень безопасности слегка врезался в шею.
– Или, может, вернуться пораньше? Семейный праздник – как в прошлом году, в старом доме? Кажется, у нас и фейерверки остались.
Мотор зарокотал, снова разгоняя машину по неровной дороге, и колеса тут же обругали выбоины недовольным постукиванием. Приглушенно звучали голоса папы и мамы. Девочка то проваливалась в сон, то снова выныривала из него – будто бродила взад-вперед между спальней и коридором.
