Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
Медведь одиночества
Земля поседела, измученная ожиданием зимы, солнце светило куда-то мимо.
Когда Василий Андреевич прикатил в коляске Юшкова к Тургеневым, все уже были в шубах, и Кайсаров читал с листа свои стихи, посвященные отъезжающему другу:
Стихи были короткие, но не без надрыва.
Все поднялись, расцеловались, старый слуга подошел к Андрею с иконою Божией Матери Путеводительницы. Андрей приложился, осенил себя крестным знамением. Подмигнул Жуковскому:
– Трепещи, Петербург, Москва на тебя пошла!
Провожать Андрея поехали отец, братья, Жуковский. Проводили до Черной Грязи, на двадцать шестой версте попрощались.
Уже через неделю Василий Андреевич получил от сердечного друга пространное письмо, вернее, три письма в одном. В первом Андрей писал о Марии Николаевне. Писал с восторгом, будто это он влюбленный. Сравнивая супругов, Свечина называл «балалайкой», Марию Николаевну «арфой». «Я смотрел на них вместе и чувствовал, что не так бы должно быть, если бы в этом мире царствовала гармония. Я знаю другой инструмент, который мог бы аккомпанировать, но вздохнем оба от глубины сердца. – И Андрей переходил в атаку. – Ты должен приехать и быть здесь. Между вами святая и невинная связь…» И далее с тем же восторгом, не замечая собственного бессердечия: «Мария Николаевна была в белом. Какая-то томность при свечах делала ее пленящею».