Не. Отпускай меня

Глава 6

Никто не отважился возразить Апрель, и, после того как все собрались на кухне, мы сели кругом на полу. Апрель и Грейс сидели справа и слева от меня. Аарон организовал шесть стаканов шот, текилу и пустую бутылку из-под кока-колы, которую положил в середине. Я заставила себя смотреть на нее, чтобы не обращать внимания на Луку, который сидел напротив меня. Его взгляд постоянно останавливался на мне.

– Правила игры простые, – объяснил Аарон. – Вы должны выбрать между правдой и выпивкой. Если вы решитесь на выпивку, есть текила; если выбираете правду, надо вращать бутылку, и человек, на которого покажет горлышко, может задать вам вопрос. Передумать тогда уже нельзя. Победит тот, кто в конце будет самый трезвый.

– Следовательно, я, – ухмыльнулась уверенная в победе Апрель.

Я наоборот уже внутренне готовилась к тому, чтобы выйти из игры после второго или третьего раунда. Делать ставку на правду было для меня слишком рискованно: я знала, какого типа вопросы ставились в такой игре. Текила, напротив, помогла бы мне сохранить равнодушие, которое я ощущала после третьего бокала шампанского.

– Кто начинает? – спросил Гэвин и поправил свою неизменную шапку.

– Всегда тот, кто спрашивает, – сказал Лука. Краем глаза я видела, как он гладил рукой спину Грейс.

Я ненавидела – ненавидела – эту близость между ними. Она очень напоминала то, что было с Лукой у меня. Большинство женщин были для него игрушкой. Я сама была свидетелем того, как он с ними обращался. Грубый, быстрый секс и расставание из страха, что они причинят ему страдания. Он никогда не старался лучше познакомиться с ними, не представлял их друзьям и даже Апрель. Лишь со мной все изменилось, и я спрашивала себя, помогла ли я Луке преодолеть этот страх, так же, как он помог мне с моим? И хотя это была неплохая мысль, она не смягчила боль. Представлять, как Лука спал с другой женщиной, было отвратительно. Но смотреть, как он не только использует другую для того, чтобы расслабиться, но и заботится о ней, пускает ее в свою жизнь, было гораздо хуже. У меня так сдавило грудь, что каждый вдох доставлял боль, как будто осколки разбитого сердца впились прямо в легкие. Было больно. Очень больно.

– Я начну, – объявила я сдавленным голосом, прежде чем Гэвин принял решение, и посмотрела на Аарона. – Текила.

– Окееей, – протянул он с нервным смехом, но налил стакан и подвинул его ко мне.

Я выпила шот и была рада резкому жару алкоголя, который на несколько секунд заглушил мою боль.

– Ты уже забыла, что проигрывает тот, кто первый напьется? – заметил Коннор, подняв бровь, и поправил, наверное, сотый раз за вечер очки.

Я невинно пожала плечами:

– Мне хочется текилы.

– Хорошо, продолжим по очереди, – сказал Аарон. – Теперь Апрель.

– Правда! – крикнула Апрель, словно стрельнув из пистолета, и крутанула бутылку. Горлышко бутылки указало на Гэвина.

– Что ты хочешь знать?

Он задумчиво коснулся пальцами небритого подбородка. Из-за темной щетины Гэвин выглядел взрослее, чем при нашей первой встрече, но футболка с принтом в виде мордочки Пикачу смягчала это впечатление.

– Что на самом деле между тобой и твоим начальником?

– Между мной и Камом? – Она покачала головой. – Ничего.

– На самом деле?

– Да, он хорош собой и нравится мне, но мы не подходим друг другу. Между нами нет притяжения.

– Правда? – переспросил Гэвин.

– Я уже ответила. Больше никаких вопросов. Только в следующем раунде.

Гэвин недовольно хмыкнул, но не настаивал.

Следующим был Аарон. Он тоже решился на правду. Горлышко бутылки указало на Грейс, и, так как еще не очень хорошо его знала, она спросила, по какому принципу он выбрал свои учебные предметы.

– Мне было важно изучать то, что имеет будущее и благодаря чему можно хорошо зарабатывать, – объяснил он. – Математика всегда давалась мне легко, и я не хотел утонуть в потоке выпускников, поэтому отказался от экономики.

– И тебе это нравится? – спросила Грейс.

– Пока да, – не задумываясь ответил Аарон, хотя она могла задать лишь один вопрос. – Учебный материал довольно обширный, но у меня есть прекрасная партнерша по учебе, и это делает учебу терпимой. – Он улыбнулся Апрель, а она пробормотала что-то вроде «подлиза», но не смогла подавить улыбки.

Следующим был Коннор. Он тоже выбрал правду, а бутылка выбрала Аарона. Он так быстро задал вопрос, словно заранее продумал его:

– Как давно ты знаешь, что ты гей?

Коннор поморщился, как будто вопрос был ему неприятен.

– Я не гей.

Аарон скептически посмотрел на него:

– Зачем ты врешь?

– Я не вру, – сказал Коннор. – Я не гей.

Аарон откинулся назад и несколько секунд молча смотрел на Коннора. Он казался совершенно растерянным, как маленький мальчик, которому рассказали, что Деда Мороза не существует. Он раздраженно покачал головой:

– Ты дурачишь меня?

– Нет.

Аарон сдвинул брови.

– Но ведь ты мне совсем недавно рассказывал о горячем парне в кафе.

– То, что мне нравятся мужчины, не значит автоматически, что я гей.

– Вот как. – Аарон скривил губы. – То есть ты… бисексуал?

– Пансексуал, – поправил его Коннор.

– Что это значит?

Апрель шлепнула Аарона по затылку. Он так быстро повернул голову, что мог повредить себе шею, и возмущенно посмотрел на Апрель:

– Что? Я не могу спросить?

– Можешь, но также ты мог бы проявить чуть больше осведомленности. Кроме того, ты нарушаешь правила игры.

– Я не хотел. – Он повернулся к Коннору. – Извини.

Коннор засмеялся:

– Все в порядке. У меня нет проблем с этой темой. Но то, что люди вешают на меня ярлык гея, нервирует.

– А что все-таки значит пансексуальный? – спросил Аарон с интересом.

– Это значит, что я чувствую симпатию ко всем людям. Я влюбляюсь в человека независимо от гендерной идентичности. Мне все равно, является ли человек мужчиной, женщиной, транссексуалом или кем-то еще. Речь идет только о характере, личных качествах.

Слова звучали как заученные. Будто Коннор уже сотни раз вынужден был объяснять одно и то же, как учитель, который работал десятилетиями.

– Окей. – Аарон не казался убежденным. – Но ты обычно флиртуешь только с парнями.

– Мне нравятся мужчины.

– И это не делает тебя геем? – осторожно спросил Аарон, словно боялся снова получить шлепок от Апрель.

– Нет, – сказал Коннор. – Возьмем тебя в качестве примера. Тебе нравятся женщины, но ты питаешь слабость к блондинкам, поэтому охотнее всего заигрываешь с ними. Однако это не мешает тебе влюбиться в женщину с каштановыми волосами, если она подходит тебе.

– Логично, – пробормотал Аарон.

Апрель вздохнула:

– Хорошо. Теперь, когда это выяснилось, можем мы наконец продолжить игру?

Следующим был Гэвин. Он крутанул бутылку, которая остановилась, указав на Луку. На лице Луки появилась озорная улыбка, а Гэвин громко простонал:

– Забудь об этом. – Он покачал головой. – Я не буду отвечать на этот вопрос. Я уже сто раз тебе говорил.

– Что за вопрос? – спросила Грейс.

– Он хочет знать, когда и с кем у меня был первый раз, – ответил Гэвин и закатил глаза.

– А он не выдает мне это уже годы, – добавил Лука. – Я готов поверить в то, что он еще девственник.

Апрель фыркнула и раздраженно посмотрела на Луку:

– То, что человек не хочет говорить о своем первом разе, еще не значит, что он девственник. Каждый имеет право держать что-то в себе.

Лука прищурил глаза:

– А как же игра?

– Но Гэвин твой друг, и если ты уже знаешь, что он не хочет говорить на эту тему, тебе не следует его об этом спрашивать. Тем более перед другими, – объяснила Апрель более строго, чем предполагала игра.

Я поддерживала ее мнение. То, что Лука хвастал своими завоеваниями и не мог не предать огласке связь с Грейс, не значило, что Гэвин тоже должен обнажать для всех личную жизнь.

– Я же еще ничего не спросил, – защищался Лука.

– Ты точно не хочешь задать мне этот вопрос? – Гэвин многозначительно поднял бровь.

Лука сжал губы.

– Да, хорошо, я хотел тебя об этом спросить, но откажусь от своей затеи. Какой твой любимый фильм из детства?

– Ты это знаешь.

– Как почти все остальное о тебе. Здесь трудно быть креативным.

– Хорошо, это аргумент. – Гэвин огляделся и сделал преувеличенно долгую паузу, как будто хотел поднять градус напряжения.

– «Властелин колец». Все три части. Тогда, сейчас и навсегда.

– О, да! – Апрель засмеялась и погладила за ушами Джека, который с любопытством протиснул голову в наш круг. – Я очень хорошо помню тему вечеринки, посвященной твоему десятому дню рождения. Мы все должны были нарядиться, а Джоан, которую пригласили родители Гэвина, велела нам сделать мечи из папье-маше. Луке попал в глаз клей, и ей пришлось ехать с ним и папой в больницу.

– Спасибо за дурацкий анекдот, – сказал Лука.

– А что? – С лица Апрель уже исчезло раздражение. – Это веселая и красивая история. По сути ты свел папу и Джоан. Если бы тогда не попытался навеки склеить свои веки, они бы не провели вместе время в больнице.

– История красивая, если ты не глупый мальчик, над которым смеются врачи. Я думаю, это был один из самых неприятных моментов моей жизни, и совершенно достаточно, что его рассказывают каждый раз на годовщину их свадьбы.

– Зануда.

– Подожди, когда будет твоя очередь и я смогу задать тебе вопрос, – предостерег ее Лука, но при игривом тоне его голоса угроза звучала неубедительно.

– С нетерпением жду. – Апрель усмехнулась. – Но сейчас твоя очередь.

Лука перевел взгляд на бутылку с текилой. На мгновение задумался, а потом крутанул бутылку в середине нашего круга. Она сделала несколько кругов и наконец показала на Аарона.

Тот ехидно потер руки.

– Ты говоришь, что с глазами был один из самых неприятных моментов твоей жизни, а какой был самый неприятный момент?

Лука издал стон.

– Мне надо подумать. – Он глубоко вздохнул. – Самый неприятный момент, пожалуй, был, когда пять лет назад Джоан застала меня за просмотром порно.

Гэвин кашлянул.

Лука бросил на него хмурый взгляд и процедил сквозь сжатые зубы:

– Я был голый.

Однако Гэвину, который, очевидно, уже знал историю, этого было недостаточно. Он еще раз кашлянул.

Лука повернулся к нему:

– Старик, что ты за скверный друг?

– Я тот, кто играет по правилам. Это значит выпивка или правда. А не полуправда.

– Никто не говорил, сколько правды надо рассказывать.

– Всю, – вставил Аарон. Он наклонился вперед и оперся локтями на колени. Он был заметно заинтригован и хотел услышать оставшуюся часть истории.

– Хорошо, хорошо. – Лука поднял руки. – Джоан застала меня, когда я смотрел порно. Голый. С надувной куклой в парике. Мне было шестнадцать, я был неопытный и возбужденный. Подайте на меня в суд.

Первой рассмеялась Апрель, а другие громко присоединились. Я лишь устало улыбнулась. Или история не была веселой, или я уже была не в состоянии веселиться в связи с Лукой.

– Почему я ничего об этом не слышала? – спросила Апрель и смахнула слезу с уголка глаза.

– Тебе было двенадцать или тринадцать. Не тот возраст, чтобы говорить о чем-то подобном.

– Прекрасно. – Она вздохнула, все еще посмеиваясь.

После того как все успокоились, наступил черед Грейс. Она тоже решилась на правду. Коннор спросил ее, почему она выбрала работу в книжном магазине. Она рассказала о том, как росла в бедности вблизи Лас-Вегаса и книги из школьной библиотеки стали ее отдушиной. Ее ответ был безупречный, и с каждым словом росла моя ненависть к ней.

– Правда или выпивка? – отвлек меня Аарон.

– Выпивка. – Я подала ему свой стакан.

Он наполнил его до половины, но я не забирала, и он долил до краев.

Я быстро выпила текилу и, как в первом кругу, ощутила жжение алкоголя. Мне стало легче, и я меньше думала о Луке и Грейс.

Следующие полчаса прошли аналогично. Я все время выбирала выпивку, Апрель соглашалась на правду, а другие чередовали их. Ответы варьировались от неприятных до слащавых. Коннор рассказал о своем первом друге. Аарон о краже, которую совершил в пятнадцать лет. Грейс задавали самые простые вопросы. Мы узнали все о ее любимых блюдах, самом прекрасном отпуске и любимых книгах. С каждым кругом я становилась все равнодушнее к ее присутствию. Ее и Луки.

Я чувствовала легкость в голове и наслаждалась тем, что перестала анализировать каждое движение Луки.

Он нервно провел рукой по волосам? Безразлично.

Улыбнулся Грейс? Ну и?…

Положил руку ей на бедро? Кому это интересно?

Мы быстро приближались к новому году, и мне было все тяжелее не засыпать. Разум был беззаботен, а тело отяжелело от алкоголя, и охотнее всего я бы свернулась клубком на полу рядом с Джеком. Я зевнула, когда Гэвин выпил третий стакан текилы. Мы продолжали играть лишь для того, чтобы провести время. Каждый знал, что Апрель победит.

– Правда или выпивка? – спросил Аарон и покачал бутылку текилы, в которой оставалась лишь треть.

– Правда, – ответил Лука и крутанул бутылку в центре. Она постепенно замедляла кружение, пока не остановилась, указав крышкой на меня.

Я уставилась на нее, в то время как другие ожидающе смотрели на меня. Это был первый раз, когда мне придется задать вопрос Луке. Я вяло подняла голову и посмотрела на него, слишком пьяная, чтобы прочесть эмоции в его глазах. Сожаление? Волнение? Невозмутимость?

Я тяжело сглотнула. Язык онемел от алкоголя, и я подумала о правде, которая могла меня интересовать. Часть разума, которая еще была в сознании, увещевала меня спросить что-то безобидное. Вечер, несмотря на первоначальные трудности, прошел хорошо, и так должно продолжаться. Но вопреки благим намерениям я произнесла:

– У тебя был секс после нашего расставания?

Настроение в компании изменилось за секунду, и нетерпеливая тишина перед моим вопросом превратилась в напряженное молчание. Я дерзко посмотрела на Луку, который тоже пристально смотрел на меня.

– Ты действительно хочешь услышать ответ? – спросил он невыразительным голосом.

Я кивнула и в этот момент заметила сразу два чувства в его глазах: вину и боль. Его невысказанный ответ буквально кричал мне из этих глаз, и я спросила себя, слышат ли его другие.

– Да, – подтвердил Лука то, что я уже знала. Живот скрутило. Еще недавно приятный жар теперь болезненно жег и вызывал тошноту.

Это была не та тошнота, которая распространяется медленно и неторопливо подбирается к горлу. Эта тошнота настигла меня, как удар кулаком. Я сжала губы и затаила дыхание в надежде, что смогу подавить отвращение.

Это не помогло.

Грейс беспокойно заерзала, и я подумала, была ли она той, с кем спал Лука? Если да, то сегодня их второе свидание. Второе свидание! В мыслях формировались смутные картины: Лука лежит в кровати с Грейс. Пробует ее губы, целует тело и получает от нее то, что я еще не могла ему дать.

Слезы выступили у меня в глазах. Никто не должен их видеть. Я молча встала и покинула гостиную. Выходя, я услышала, как выругалась Апрель. А потом она бросила оскорбление Луке. Все это мне было безразлично. Я остановилась лишь на кухне перед шкафом с алкоголем. Не колеблясь, я достала бутылку виски и позволила себе большой глоток, чтобы смыть горечь с языка. Я хотела вернуть онемение, которое ощущала перед тем, как задала вопрос. Зачем я это сделала? Я всегда знала о существовании возможности, что Лука будет спать с другой женщиной. Однако предполагать что-то и знать правду – две совершенно разные вещи.

Я сморгнула слезы и сделала второй, третий и четвертый глоток из страха, что в любой момент меня может прервать Апрель, но она не пошла за мной. Очевидно, она догадалась, что мне нужно время, чтобы разобраться в мыслях и чувствах. Собственно, у меня не было права с болью и ревностью реагировать на ответ Луки. Я была виновата в случившемся. Лука просто смотрел вперед, и мне надо было делать то же самое. Но как быть с подсознанием, которое рисовало мне картины, где были он и Грейс?

Я не могла сказать, как долго стояла одна на кухне и обнимала бутылку виски, но в какой-то момент услышала шаги. Я вяло подняла голову, ожидая увидеть Апрель, которая не могла надолго оставить меня. Но передо мной возник Гэвин. Он снял с головы вязаную шапку, и его черные волосы торчали во всех направлениях.

– Привет, – сказал он мне. Голос звучал дружески и ободряюще, но я видела на его лице беспокойство.

– Привет, – отозвалась я и снова пригубила виски.

– Через три минуты полночь. Я подумал, вдруг ты захочешь вернуться к нам?

Первым инстинктивным желанием было отказаться, но что бы это дало? Я чувствовала бы себя еще хуже, не встретив новый год с новыми друзьями, как намеревалась. Я действительно хочу лишиться Луки?

– Я в порядке.

– Хорошо. – Тонкая улыбка появилась на губах Гэвина, и я почувствовала, что он хотел сказать что-то еще, но сдержался. Вместо этого он открыл холодильник и сунул мне в руки апельсиновый сок и бутылку шампанского, а сам взял бокалы.

Мы вместе вернулись в гостиную. Идти было тяжело. Когда я убежала, меня преследовали ярость и тошнота, но теперь я слишком отчетливо ощущала в животе смесь шампанского, текилы и виски.

В гостиной меня и Гэвина встретило холодное молчание, нарушал тишину только телевизор. Аарон сидел с Апрель на диване, положив руку на спинку, Коннор – на полу на корточках перед Аароном. Он беспокойно барабанил пальцами по колену и, как и Лука, равнодушно смотрел в телевизор. Лука удобно устроился в кресле. Грейс сидела у него коленях, а он обнимал ее рукой за талию, рассеянно поглаживая ткань платья. По собственному опыту я знала, как приятно чувствовать эти его прикосновения. Грейс, наоборот, казалось, больше не нравилось расположение Луки, о чем я позаботилась своим вопросом. Ее улыбка была очень напряженной, и она, наверное, искала предлог уйти отсюда после новогоднего шума, не выглядя при этом слишком невежливой.

Апрель посмотрела на меня. Она сжала губы и подарила мне сочувствующую полуулыбку. Я кивнула ей и тоже заставила себя улыбнуться. Из-за большого количества выпитого улыбка получилась довольно кривой. Аарон и Коннор мимолетно посмотрели на меня, в то время как Лука и Грейс игнорировали, но это, наверное, было даже лучше. Я не знала, что делала бы, если бы она попыталась заговорить со мной, чтобы извиниться или объясниться. Я больше не хотела сегодня ничего о них слышать. Переносить их присутствие, зная о том, что они касались друг друга обнаженными телами, уже было очень тяжело.

Гэвин и Аарон наливали шампанское и протягивали каждому из нас бокал, причем от меня не ускользнуло, что мой был заполнен лишь на треть.

А потом все ускорилось. По телевизору люди громко делали обратный отсчет.

– Десять. Девять. Восемь.

Я не разделяла их радостного ожидания, связанного с Новым годом.

– Семь. Шесть. Пять.

Убывающие цифры напомнили мне тиканье бомбы.

– Четыре. Три. Два…

Бум!

Ликование заполнило комнату. Рядом со мной Аарон прижал к себе Апрель, чтобы приветствовать новый год поцелуем.

Я не смогла сдержаться и посмотрела на Грейс. Казалось, тучи между ними рассеялись. Они целовались – по моему мнению, преувеличенно страстно. Рука Луки лежала на бедре Грейс, в то время как она положила руку ему на затылок, чтобы сделать более пылким поцелуй, в котором активно участвовали языки.

Я поднесла бокал к губам, выпила одним махом. И вскрикнула, когда чья-то рука неожиданно легла мне на плечо.

Гэвин улыбнулся.

– Счастливого Нового года, Сага! – И, прежде чем меня догнали мучительные мысли, он наклонился и легко поцеловал меня в губы.

Его рот был теплым, а сквозь алкогольный туман я была не в состоянии ощутить страх.

Я услышала рядом громкое фырканье.

– Отлично, теперь и вы обжимаетесь! – Коннор высказал презрение. – Я думал, что вступлю вместе с вами в новый год без поцелуев. Я снова один.

– Ооо, бедный Коннор-бэби! – сказал Аарон со смехом и присоединился с Апрель к нашей группке.

Краем глаза я увидела, что Лука и Грейс наконец оторвались друг от друга. Но к нам не подошли.

– Ты смеешься, но ты не одинока. – Коннор сделал жест рукой в сторону Апрель.

Аарон фыркнул:

– Мы не вместе. Это только поцелуй.

– Да что ты! Поцелуй – это поцелуй.

Аарон закатил глаза и протянул Апрель свой бокал шампанского.

– Подержи-ка. – Он снова повернулся к Коннору и обхватил обеими руками его лицо.

Глаза Коннора расширились.

– Что…

– Счастливого Нового года, – прервал его Аарон хриплым голосом и прижал губы к губам Коннора.

Это не был мимолетный поцелуй, как у нас с Гэвином. Рот Аарона медленно скользил по губам Коннора, и я увидела его язык, которым он нежно провел над нижней губой приятеля.

Тот оцепенел, а Апрель засмеялась.

С ухмылкой на лице Аарон отошел.

– Ты не остался без поцелуя. – Он подмигнул ему, снова взял свое шампанское и осторожно чокнулся с Коннором.

– Тебе тоже счастливого Нового года! – смущенно пробормотал Коннор. Его щеки стали такого же цвета, как искры фейерверка, который можно было увидеть по телевизору.

Апрель подняла стакан с апельсиновым соком:

– За счастливый Новый год для всех нас! За год, который, надеюсь, приготовит больше хорошего, чем плохого, и с каждым днем будет все лучше.

– Ваше здоровье! – крикнули мы хором и выпили за здоровье друг друга. Я ненамеренно снова бросила взгляд на Луку. Я хотела быстро посмотреть, что делают они с Грейс, не рассчитывая, что он тоже посмотрит на меня.

Мы пристально смотрели друг на друга. Секунды казались вечностью. Я не могла отвести взгляда, Лука тоже не отворачивался. Нас разделяли лишь несколько шагов, но мы не могли быть друг от друга дальше, чем в этот момент.