Мальчик и море

МАЛЬЧИК И МОРЕ

Вера прислонилась к стене деревянной беседки, чтобы отдышаться и немного успокоиться. Жара усиливалась, знойный воздух казался ей тяжелым и ядовитым, она с трудом вдыхала его. Мысли путались, и только одна – истошно вопила: «Дети пропали! Дети пропали! Четверо! А там же море!»

– Море, – повторила она вслух и вздрогнула, ей вдруг привиделось, что они утонули.

«Где же они? Где? Их уже два часа, как нет! Куда же они могли пропасть?!» – тревога нарастала с каждой секундой. Родителям Вера еще не сообщила, что их дети пропали неведомо куда, все же, надеялась, что они найдутся.

– Вера, Вера! – послышался резкий окрик.

Она обернулась и увидела повариху Оксану, которая тяжело переваливаясь с ноги на ноги, бежала к ней.

Девушка пристально посмотрела на нее, но не стала подходить, стояла все так же, – прислонившись к стене беседки. Что же она скажет? Нашлись или нет? Вера была уверена, что не нашлись.

Та подошла совсем близко, вытерла рукавом халата раскрасневшееся лицо, и, отдышавшись, сказала:

– Нет их в подвале. Мы с Виктором Ивановичем все облазили. Нет их! – она беспомощно развела руками.

Вера молчала. Голова совсем опустела – от волнений и невыносимой жары.

– Боже мой, нашлись бы, всякое же может быть, тут же море! – продолжала нервно говорить Оксана.

Вера вздрогнула. «Море! Море! Проклятое море. Когда теряются дети, все в этом городе только и говорят, что о море. Это уже вошло в привычку, отзываться о нем, как о самом жестоком убийце. Оставила мать ребенка у магазина, возвращается – нет его, а он всего-то лишь за угол отошел с котенком поиграть, а у нее первая мысль – господи, тут же море!».

Да что говорить! Вера закрыла глаза, на нее нахлынули давно забытые воспоминания, такие нечеткие, блеклые. Она тогда была совсем маленькой.

Помнит она пыльную, пустынную дорогу, зной, жару, заброшенную полоску галечного пляжа и огромное, бесконечное небо, такое ласковое, теплое и близкое. До него не надо было тянуться, лишь только сделать несколько шагов. И оно звало, манило ее. Она уже вошла по шею в воду. Как чьи-то сильные руки схватили ее и вытащили на берег. Она помнит взволнованные голоса, слезы матери. Вопросы: «Как ты так далеко забрела? Что тебе понадобилось на берегу? Зачем ты пошла в воду? Как тебе повезло, что тот рыбак проходил мимо!».

Это все, что сохранила ее память. Родители никогда не говорили в ее присутствии о том случае. Лишь изредка, когда она засыпала, то слышала, как они перешептывались.

Вера не помнила всех подробностей своей безумной выходки, кроме одной, – море звало ее.

Она открыла глаза. Взволнованное красное лицо Оксаны вернуло ее в реальность. Вера еще немного подумала и спросила:

– Ты уверена, что они не выходили за территорию сада?

Оксана хмыкнула:

– Василич говорит, что никто не выходил!

Вера вздохнула:

– Остается только одно – еще раз поговорить с детьми. Продолжай искать, а я пойду в корпус.

Вера уже опросила всех детей, не знают ли они, где мальчики, и все как один правдивыми, честными глазами смотрели на нее и качали головой. Они все заодно. Всегда – все заодно.

Вдруг Вера вспомнила, что не говорила с Сашей, с самым тихим и воспитанным мальчиком. И как же она забыла о нем? Вот, если он знает, то точно скажет. Обрадованная этой мыслью – она ускорила шаг.

Два часа переживаний, как рукой сняло. Надежда придала ей сил. Она добежала до корпуса, чуть не сбив с ног сторожа Василича, и ворвалась в зал.

Дети подозрительно рассеяно, но с явным интересом смотрели на свою воспитательницу, и неожиданно тихо возились с игрушками. Вера, не удостоив их взглядом, разыскала в углу Сашу, который одиноко играл с плюшевой лошадкой и шептал себе что-то под нос.

Она осторожно подошла к нему:

– Сашенька!

Он поднял голову и посмотрел на нее своими яркими серо-зелеными глазами. «Его глаза – как море», – подумала она.

– Да Вера Александровна! – сказал он тихо, и голос его был похож на шелест листвы. От этого взгляда исходило какое-то удивительное спокойствие. Вера вновь ощутила, какой Саша странный, будто бы знает и видит то, чего не знают и не видят другие. Он похож на грустного маленького ангела.

– Сашенька, – она присела рядом с ним на ковер, – а ты не знаешь, где наши мальчики Коля, Витя, Ваня и Женя?

Дети вмиг побросали свои игрушки и в напряжении замерли. Вера чувствовала, что все их взгляды направлены сюда, в угол комнаты.

Лицо Саши не изменилось, он только задумчиво протянул:

– Вы боитесь, что их забрало море?

Вера вздрогнула. «Пам» – раздался звук клавиши. «Пам» – еще раз. «Ля» большой октавы. И опять. Маленькая Аня подошла к роялю и задумчиво нажимала пальцем на клавишу.

– Анечка, пожалуйста, сядь на место.

Девочка резко отшатнулась, будто бы проснулась, прошептала: «простите» и отошла в сторону.

Вера повернулась к Саше, он сидел прямо, и смотрел куда-то вдаль, она хотела ответить ему, но он опередил ее:

– Не бойтесь. Море не звало их. Они не с ним.

– Где же они?! – неожиданно для себя самой она, вдруг, сорвалась на плач и с трудом сдержала слезы.

– За беседкой, – тихо продолжал Саша, – за беседкой, где забор, они сделали подкоп, и пролезли на ту сторону, мы закидали дырку ветками, чтобы незаметно было. А там землянка, и они в засаде сидят, ждут врага.

Вера быстро вскочила на ноги.

Последовал взрыв возмущения. Дети зашипели:

– Ябеда, предатель…

– Замолчите! Замолчите! – начала кричать она.

Дети испуганно притихли. Такое с ней впервые, за все четыре года работы в детском саду, она первый раз кричала на детей.

Вера выскочила во двор, обогнула корпус, пробежала между аллеями, засаженными левкоями, и выбежала за ворота. Подкоп. За беседкой. Что за дети? О только бы! Только бы они были там! Она обогнула забор в том месте, где находилась беседка, прошла еще немного вниз по склону, и огляделась. Кусты! Вот там точно! Она ринулась туда, в самую гущу. И услышала голоса: «Кто-то идет! Боевая готовность!». Сердце ее возликовало, она ощутила небывалое облегчение: «Ну, Женя, сейчас будет тебе боевая готовность!». Подбегая ближе, она увидела, что из ямы торчат четыре зеленых каски. Ну бойцы! Держитесь!

***

Беглецы получили заслуженное наказание, с родителями провели разъяснительные беседы, затих шум и гам, и к концу дня все начали потихоньку расходиться.

Вера сидела одна в комнате для воспитателей и смотрела в открытое окно. Со двора доносились голоса. «Когда же они все уйдут?» – думала она. Ей хотелось скорее попасть домой, никого не видеть и не слышать

Если она сейчас выйдет, то придется идти с кем-нибудь и обсуждать сегодняшнее происшествие. А она и так вымотана дальше некуда. Таких волнений ей давно не приходилось испытывать. Она, ответственная за жизнь детей потеряла их, да еще и четверых сразу! Она любила их всех так искреннее и так преданно, ей нравилось возиться с ними, учить их, смотреть как, они развиваются и растут. И тут такое! Да как бы она это пережила?! Как бы она в глаза родителям смотрела, если бы они, скажем, утонули. Море, море, проклятое море, – думала она.

Она перевела взгляд на стены. Эта унылая комната казалась ей теперь еще более убогой: на пожухлых желтых обоях висели старые репродукции картин Айвазовского и выцветшие фотографии морских пейзажей. Да какой идиот мог их здесь повесить? Зачем? Если из окна видна кромка моря? Если оно повсюду?

Как же ей хотелось домой. Сегодня вечером она договорилась погулять по набережной с давней подругой, но усталость и стойкое нежелание общаться заставили ее отменить встречу. После таких переживаний – ей хотелось только одного – добраться до кровати и уснуть.

Голоса смолки. Разошлись что ли? Она встала с обтертого коричневого кресла и подошла к окну. У входа, на тропинке, стоял Саша и смотрел вдаль. Ждал маму. Она всегда опаздывает. Вкалывает на двух работах.

Какой он все-таки странный. Вдруг, Саша резко обернулся и посмотрел пряно на нее, она увидела его серо-зеленые глаза, которые сочились прежним спокойствием, и снова у нее промелькнула мысль: «его глаза, как море».

Девушка хотела отойти вглубь комнаты, но не могла оторваться от этого взгляда, Саша продолжал смотреть на нее, и казалось, что он едва заметно улыбается. Тишина. Стрекот цикад. Ветер с моря. И этот странный взгляд. Ей почему-то стало страшно. И тут Саша поднял руку и помахал ей, она кивнула в ответ и вгляделась вдаль – на горизонте был виден силуэт Валентины Сергеевны, матери Саши. Она шла медленно, сгорбившись. Мальчик отвернулся и пошел уверенно навстречу матери. Откуда он узнал, что она идет? Он же смотрел на меня? Может интуиция? Она начала собирать вещи и заметила, что руки ее трясутся. «Ну что за день!» – подумала она и нервно дернула молнию на сумке.

***

Вера с трудом поднялась на третий этаж старого кирпичного дома. Жара и зной сегодня особенно действовали на ее самочувствие. Господи, в 26 лет, с таким трудом добираться до квартиры? Что же со мной будет в сорок?

Она недобро усмехнулась своим мыслям. Повернула ключ в замке и зашла. Ее обдало прохладой сквозняка. Она прошла в комнату, швырнула сумку на пол и упала на кровать.

Долго смотрела сквозь открытую балконную дверь туда, в сторону моря, которое белело тонкой полоской на горизонте. Потом глянула на письменный стол, заваленный листами исписанной бумаги. Надо заняться переводами. Сроки поджимают, – думала она. Но сил никаких не было. Завтра. Завтра суббота, выходной день. И все же надо встать и приготовить ужин. А зачем? Есть не хочется. Ничего не хочется. Она испугалась собственным мыслям. Что же такое? Все же хорошо! Дети нашлись! Родители не высказали ей никаких претензий.

Не в силах понять свое состояние, она закрыла глаза и погрузилась в дрему. Отдаленный гул моря достигал ее ушей и действовал завораживающе.

Спи, спи, спи – будто кто-то шептал ей. «Его глаза как море», – промелькнуло у нее в голове, и она забылась в тяжелом сне.

***

– Саша! Саша! Саша!

Вера проснулась от собственного крика. В комнате было темно, за окном тревожно истерили цикады, заходясь в едином крике. Она вскочила, и бросилась к выключателю, по пути едва не сбив стул.

Она включила свет и замерла. Страх парализовал ее. Ей снилось что-то, какой-то кошмар, связанный с Сашей. Но что? Она не помнила.

Вера, закуталась в теплую кофту, пошла на кухню и поставила чайник на плиту. В глубине ее сознания мелькала тревожная мысль, которую она никак не могла отследить. Что-то тревожит ее. И тут в голове возникла строчка: «Его глаза, как море!».

– Его глаза, как море, – чуть слышно повторила она.

И вздрогнула, сжала что есть силы пальцы в кулак так, что ногти глубоко впились в кожу. Да, она, кажется, начинала понимать, что так сильно ее беспокоит.

Вера вспомнила, как много раз ей говорили: «Твои глаза, как море!». И вот, теперь, она точно также думает о Саше. А сколько ему лет? Пять! Сколько было ей лет, когда море позвало ее? Тоже пять.

Она вскочила со стула: а что если море позовет и Сашу?! Перед ее глазами возникла картинка: маленький мальчик, гладящий лошадку, его светлые, спокойные глаза и ровный голос:

– Вы думаете, их позвало море?!

Откуда он знает об этом?

Она заметалась по кухне. Чайник выплевывал клубы дыма. Она выключила его. И проливая кипяток на стол, налила воду в стакан. Отхлебнула и удивилась тому, что чай такой безвкусный. Ах да! Пакетик. Она забыла положить пакетик.

Какой к черту пакетик! Саша! Саша! А что если он….Она не закончила мысли и бросилась в комнату, полезла в ящик стола, нервно перебирая бумаги и письма, и наконец нашла то, что искала. Сигареты. Вера бросила курить год назад. Но сейчас почувствовала непреодолимую тягу. Она вышла на балкон и закурила.

С непривычки у нее закружилась голова, и она медленно сползла на пол. Сжавшись в комочек, девушка курила, вглядываясь в черное небо. Звезд почти не было.

А что если море в этот момент зовет Сашу?! А что если он идет на его зов?! И никто! Никто не может остановить его! А сегодняшний случай – намек, подсказка, знак, чтобы именно она, Вера, поняла и удержала его!

Она закрыла глаза и погрузилась в воспоминания. Пустынная дорога, узкая полоска пляжа. И этот зов, такой четкий, странный. Она видит себя в белом сарафанчике, идущей босиком по влажному берегу, идущей туда, к нему, к тому огромному сердцу, к небу, к голосу, чтобы навсегда слиться с ним.

Вера резко встала. Теперь она твердо была убеждена, что Сашу надо спасти. Она схватила телефонную трубку, взглянула на настенные часы – три часа ночи. Она начала набирать номер Сашиной матери, но вдруг поняла, что забыла последние две цифры. Пошла на кухню за телефонной книжкой, неосторожно задела стакан, он упал, и кипяток обжег ей ногу. Она вскрикнула от боли и беспомощно села на стул.

Несколько секунд Вера приходила в себя, а затем успокоилась: «Господи! Да что за глупости лезут мне в голову!».

Нервное напряжение резко спало. «Что на меня нашло?! С чего я решила, что Сашу зовет море?! Даже если это так, то как я скажу его матери об этих предположениях? Она же посчитает меня сумасшедшей. Да и будить человека в такой поздний час из-за своих расшалившихся нервов – это эгоистично. Бедная Валя, она же круглыми сутками работает, безумно устает, и времени на сон у нее мало. Она вся измотанная, нервная, несчастная, и тут еще я со своими истеричными мыслями. Да и вообще, каково это, когда в три часа ночи в твоем доме раздается звонок телефона! Это же всегда так страшно!»

Наталья неожиданно почувствовала, что ужасно хочет спать, ее возбужденный мозг накрыло мягкой и теплой рукой, и мысли увязли в густом тумане. Она, не выключая свет на кухне, потащилась в комнату и плашмя упала на диван.

***

– Вера Александровна! Вера Александровна! – высокий женский голос, доносящийся из трубки, срывался на крик.

Секунду назад полусонная Вера, услышав телефонный звонок, подняла трубку, но никак не могла понять, что происходит.

Голос снова закричал:

– Вера, это Вы?!

Тут она окончательно проснулась и ответила:

– Да!

Голос казался ей знакомым, только она никак не могла понять, кто это.

– Это мама Саши!

Сердце ее дрогнуло, и она напряженно начала вслушиваться.

– Верочка, Вы были правы! Саши нет! Он положил вместо себя тряпки в кровать.

– Что? – не поняла она.

Ей показалось, что мать Саши сошла с ума.

– Как что, Верочка, вы же сказали мне ночью проверить дома он или нет!

– Я?

Перед глазами Веры все поплыло. И тут она усомнилась, что проснулась.

– Ну да Вы! – повторила женщина.

Вера замолчала, потом собралась с мыслями и произнесла:

– Валя, прошу Вас, расскажите все с начала, все как было.

Женщина всхлипнула и продолжила:

– Где-то около трех ночи меня разбудил телефонный звонок. Я так испугалась еще. Ужасно испугалась. Так звонили последний раз 4 года назад, когда в море, Витя, муж мой утонул, – она снова всхлипнула, – Я схватила трубку. Это были Вы, Вера, Вы мне сказали: «Валентина Сергеевна, пожалуйста, проверьте дома ли Саша». Я подумала, что вы шутите, но у вас был такой серьезный голос. Потом вы добавили, чтобы я вам тотчас же перезвонила, как проверю, – она снова громко всхлипнула и продолжила: – Я, честно говоря, подумала, что вы так сильно переживаете из-за вчерашнего, но все равно пошла к Сашеньке в комнату. Свет включать не стала, посмотрела: он лежит себе на кроватке, одеялом закутанный. Я Вам звонить не стала. А утром….утром…захожу будить его, а там не он, не он совсем, а тряпки в одеяло его закручены, и окно в его комнате открыто. Он из окна вылез и через сад убежал. И нет его, нет до сих пор.

Вера прикусила губу, чтобы не закричать. Темные, мерзкие неосязаемые щупальца тьмы схватили ее за горло. Стало тошно.

Она собрала все силы и ответила:

– Валентина Сергеевна, успокойтесь, я сейчас приеду к вам, и мы найдем Сашу.

Последние слова дались ей с трудом, что-то внутри нее точно знало – она лжет самой себе.

Валентина пробормотала «спасибо» и положила трубку.

Вера встала и, шатаясь, вышла на балкон.

Ей не хотелось думать, но мысли сами так и лезли в голову. Кто сошел с ума? Она или Валя? Она, Вера, звонила ей? И не помнит этого? Или Вале все это померещилось?

Она сжала руками голову, ей захотелось вырвать клок волос, чтобы прийти в себя. От выкуренной сигареты у нее снова закружилась голова, и она насилу взяла себя в руки.

***

Валентина Сергеевна жила в частном секторе неподалеку от моря. Вера поймала маршрутку и через 7 минут уже была на нужной остановке. Она остановилась у калитки старого одноэтажного немного покосившегося деревянного дома.

Ей стало страшно. Она боялась увидеть горе матери. Она открыла калитку, и, пройдя по запущенному саду, в нерешительности встала у деревянной двери. Как ей не хотелось заходить! Ей казалось, что она знает в точности все, что будет происходить дальше. За дверью послышались быстрые шаги, это была Валентина.

Она увидела Веру и всплеснула руками.

– Вера, где же он, мой мальчик? – глотая слезы, спросила женщина.

Девушке самой захотелось плакать. Он взяла Валентину за руки и тихо сказала:

– Кажется, я догадываюсь, где он может быть. Пойдемте.

***

Женщины огибали детский сад со стороны моря. Дорогой Валентина рассказывала о том, какой хороший Саша, – тихий, спокойный, такой невиданный чистоты ребенок. Ее речь прерывалась частыми всхлипываниями.

Вера молчала, у нее не было слов, чтобы успокоить женщину. Да и она была твердо убеждена в том, что никакие слова тут не помогут.

Они пробрались сквозь кусты и остановились у той землянки, в которой вчера «сидели в засаде» дети. Кто вырыл эту землянку и когда? Раньше ее здесь точно не было. Яма была достаточно глубокой, и вниз вели неровные ступени.

Вера взяла Валю за руку, и они спустились вниз. На земле валялись ветки, пара консервных банок и несколько окурков. В целом, здесь было чисто. Наталья вгляделась и увидела, что посередине выделяется пустое пространство, будто бы специально расчищенное. И что-то там лежало. Они подошли ближе и увидели аккуратно сложенные детские вещи.

Мать Саши с криком схватила их, и прижала к сердцу:

– Это Сашенькины штанишки и футболочка. Саша! – закричала она так громко, что Вера вздрогнула.

И обессилив от муки Валентина, беспомощно села на корточки и зарыдала.

На том месте, где лежали Сашины вещи, Вера увидела листок бумаги. Она подняла его и прочитала строки, написанные неровным, корявым детским почерком. Почерк принадлежал несомненно Саше, хотя он едва умел писать, странно, что он смог осилить несколько предложений. Вера с жадностью вгляделась в текст:

«Море, я весь твой! Синие волны с зеленой каймою, одежда моя. Я – дух твой, отрешенный и беспристрастный.

Море, я иду к тебе по острым камням. Тону в тебе. Прибрежные скалы давно истерзали тело мое, слабое и беззащитное. Но вода твоя – элементы духа моего.

Море, нет стихии иной, что манила бы меня. Я вышел из тебя и вернусь в тебя. Как блудный сын, к старой матери.

Храни мою тайну, море!»

Ее взяла оторопь. Откуда в голове пятилетнего Саши родились такие строки?! Да и где он? Где?! Вера машинально сунула листок в карман, подошла к рыдающей женщине и тихо сказала:

– Валя, пойдемте к морю. Может быть, он где-то там.

«Где-то там. Где-то там. Где-то там» – эхом отозвалось в ее голове, как ядовитая насмешка.

Валя теперь молчала, лицо ее ничего не выражало, она была сломлена. Они спустились к берегу. И на мокром иле увидели едва заметные следы детских ног, ведущие к воде.

Валя рухнула на землю.

***

В отделении милиции было невыносимо жарко и душно. Маленький кабинет следователя почти не проветривался. На обшарпанных стенах висели все те же репродукции картин Айвазовского. «Какие же идиоты! – вяло думала она, – Вот у них море под носом, черт возьми, надо еще и сюда вешать!».

Следователь заполнял документы, не обращая на нее никакого внимания, потом, наконец, оторвал голову от бумаг, почесал лысину и спросил:

– Вера, почему мать мальчика говорит, что вы звонили ей в три часа ночи? Откуда вы знали, что он исчез?

Вере не хотелось объяснять и доказывать, что она никому не звонила. Кто бы ей поверил? Да и убеждать его в чем-то казалось ей пустой тратой времени, потому она без всякого энтузиазма ответила:

– Знаете, днем дети пропали из сада. Я была так потрясена этим. И только Саша сказал мне, где они. Я долго не могла уснуть. А потом очнулась от кошмара, что мальчик пропал, и чуть ли не в полусне позвонила его матери.

Следователь недоверчиво крякнул:

– Ну странно как-то все равно!

Она вскипела, этот пожилой мужчина начал ее раздражать:

– Знаете, когда на вас лежит ответственность за 30 детей, и когда вы понимаете, что можете сесть в тюрьму в 26 лет, с вами, я думаю, и не такое случится!

Он немного смутился, а потом пробормотал:

– Простите. Вы же понимаете, что это моя работа.

Уныло жужжала муха, вот она села прямо к нему на стол, он вяло посмотрел на нее. «Да прибей же ты ее, наконец» – злилась Вера, это монотонное жужжание уже начинало сводить ее с ума. Но он только с неохотой отогнал ее и снова почесал лысину.

Вера презрительно усмехнулась: как же этому стареющему человеку тяжело думать?! Его мозги просто плавятся от жары и иссыхают в стенах этого обшарпанного кабинета.

– Вы были его воспитательницей. Он делился с вами чем-нибудь? – после долгого молчания спросил следователь.

– Нет, – коротко ответила она.

– Хорошо, скажите, помимо его одежды вы нашли что-нибудь в той землянке?

Вера вспомнила о том листочке, исписанном Сашей, надо же о нем рассказать следствию! Но, неожиданно для себя она ответила:

– Там лежали ветки, мусор и одежда мальчика. Все.

Следователь снова замолчал и задумчиво посмотрел на лампочку, одиноко висящую на потолке.

– Знаете, – продолжил он, – все это так странно. Мальчик ночью уходит к морю, оставляет свои вещи в землянке и исчезает. Что его потянуло туда?

Ей хотелось ответить: «Это твоя работа, выяснить, что с ним! Откуда же я могу знать?!».

Но она промолчала. А ему, казалось, и не нужен был ее ответ, и он продолжил допрос:

– Скажите, а мать Саши не могла вот таким вот образом избавиться от него?

– Да что вы такое говорите? Она души в нем не чает! – вскипела девушка.

Он вздохнул:

– Ну хорошо, хорошо. Мы будем искать его, не волнуйтесь так.

И он снова ушел в себя. Задумался. Было видно, что ему совершенно все равно найдет он мальчика или нет. Вера вгляделась в него, и поняла, что он похож на ожившего мертвеца, давным-давно вылезшего из гроба и отчаянно по нему скучающему.

– Вера, завтра воскресение, детский сад не работает, но нам нужно опросить детей, потому, обеспечьте, пожалуйста, их стопроцентную явку, – заговорил он уже ласковым тоном.

Вера угрюмо хмыкнула, кивнула, и вышла из кабинета.

***

Она проводила Валентину Сергеевну до дома, заставила ее выпить успокоительного, и кое-как уложила спать, а сама пошла к морю. Ей казалось, что рядом с ним, на берегу, она будет ближе к Саше, и именно там, найдет ответ на вопрос: «куда же он пропал?».

Она шла медленно через старый городской сад, на глаза ей попадались уставшие отдыхающие, которые сидели на лавочках и потягивали пиво. Раньше, когда она видела их, прятавшихся в тени пирамидальных тополей, ей хотелось, чтобы они исчезли, чтобы их никогда не было. Ей всегда казалось, что они, здесь, у моря, уподобляются животным и не обращают внимания на ту настоящую, истинную, природную красоту, которой так богата местная природа. Теперь же, ей было абсолютно все равно, люди стали для нее одинаково безликими, одинаково несущественными.

И снова увидела она маленькую девочку в платьице, так открыто, и смело шедшую к морю. Возможно, тогда 20 лет назад она шла именно этой дорогой, и никто не остановил ее, не спросил, что забыла она здесь, одна. Так же как и Сашу.

Все события, случившиеся за эти сутки, казались ей каким-то дурным сном. Она закурила, и стала идти как можно медленнее. Тягостные мысли завладели ей.

Пожалуй, она больше не будет работать в детском саду. Завтра же поговорит с директором и уволится. А зарабатывать будет переводами, как тогда, в далекие студенческие годы.

Вера мысленно перенеслась в тот город, где она училась, в те веселые солнечные будни, вспомнила своих молодых подруг, общежитие, бесконечные посиделки с гитарами ночью на берегу.

В ее голове возник образ одного из преподавателей, старого, седого немца, который частенько говаривал, добродушно щуря голубые глаза:

– Люблю я этот город за его доброе море. Вот там, где я жил на Балтике, море злое какое-то, враждебное.

Только теперь она поняла смысл его слов, их легко можно отнести и к здешнему морю, которое умело скрывает свою коварную и холодную натуру.

– Вот оно ты какое! Вот оно! Кажется, я только теперь разгадала тебя, – произнесла она громко, набрав в ладони соленой воды.

Девушка села на мокрые камни, задумчиво посмотрела на серую водную гладь, которая сливалась с голубым небом, преображаясь в бесконечность. Найдут ли Сашу? В глубине ее души все же жила призрачная надежда, что он вернется, и все кончится, как дурной сон.

Она пыталась позвать Сашу. Но язык ее не поворачивался, чтобы произнести его имя. Она легла на горячую гальку и задремала.

– Саша вернись, – повторяла она мысленно. А волны шипя, разбивались о камни, отвечая ей что-то, чего она никак не могла понять.

***

«Я не могу на это смотреть» – пронеслось у нее в голове. Вера вышла во двор. Следователь допрашивал детей, а младшая воспитательница неумело подыгрывала ему. Вере все это казалось дешевым фарсом, сценкой из провинциального спектакля, которая не имеет к следствию никакого отношения.

Она села на скамейку. Стояла тишина, неестественная тишина, которая бывает в детском саду во время дневного сна. Вера не любила подобную тишину. Она чувствовала в ней что-то темное, опасное, сокрытое от посторонних глаз.

– Вера Александровна, – услышала она позади себя детский голос.

Девушка обернулась и увидела Анечку, в ее памяти воскресло воспоминание, последнее яркое воспоминание, связанное с Сашей. В тот день, когда она говорила с ним, эта самая девочка рассеяно нажимала на клавиши рояля.

Саша был странным ребенком, он хорошо общался с ровесниками, но не было в нем детской открытости, он держался со всеми на расстоянии и только с Анечкой их связывала крепкая дружба. Они частенько забивались вдвоем в угол и о чем-то шептались. Вере всегда казалось, что Саша оберегал и защищал Аню.

– Да, Анечка, что такое? – участливо спросила Вера.

Ей хотелось обнять девочку и прижать к себе, как теплое воспоминание о Саше.

Аня подошла к ней и села рядом:

– Вера Александровна, они ищут Сашу, спрашивают о нем, но мы-то с вами знаем, что он больше не вернется.

Она вздрогнула:

– Почему ты так думаешь, Анечка?

Девочка хитро прищурилась, и невольно Вера с облегчением подумала: «как хорошо, что они карие, а не цвета моря».

– Я знаю все. Но я им не скажу. Они не должны этого знать. Только вам скажу, вы другая, – уверенно продолжала Аня.

Ей снова стала страшно, она вспомнила, как утаила от милиции тот листок, который возможно, сыграл бы важную роль в расследовании.

Аня заболтала ножками и с таинственным видом произнесла:

– Саша говорил мне о нем. О том человеке в плаще с капюшоном.

Вера испуганно посмотрела на нее:

– О каком человеке?

– Ну Саша говорил, что к его дому, ночью приходит человек в капюшоне. Он очень добрый и умный. И таких нет больше. И он Сашин друг. Он говорит ему о море, и о том, что море – их общий дом, раз они друзья. И рассказывает ему много интересных историй. Но они все такие для взрослых, и, когда Саша мне рассказывал их, я ничего не могла понять. Там такие слова есть «дух», «свобода», «иная настоящая жизнь». Вот.

Девочка замолчала. Зловещая тишина резала Вере уши. Ей хотелось закричать, закричать безумно и дико, но она сдержалась.

– Что еще он говорил?

– Он говорил еще, что Саше, такому умному и другому, не место здесь, и что скоро они уйдут туда, где их никто не найдет, и где все – другие, такие же, как и они с Сашей, – наивно продолжала Анечка.

В горле пересохло. Голова закружилась, и в душе как будто сломались какие-то грани, и дверь открылась и рамки исчезли. Знойный ветер отнес ее в прошлое к узкой полоске пляжа, вот она идет к морю в легком платьице и еще, еще какое-то ощущение рядом.

Наталья, собрав последние силы, спросила:

– Человек был в синем плаще?

– Да, – подтвердила девочка.

И вот теперь, соленой волной та стена, что скрывала от нее прошлое, разбилась, и она вспомнила, как сжимала в кулачке рукав идущего рядом. Это была синяя, мягкая на ощупь материя, и спускалась она по самые щиколотки ее спутника. Да, да, да, она шла к морю не одна, с ней шел человек в синем матерчатом плаще, на голове был капюшон, который полностью скрывал его лицо, и Вера думала, что у него просто очень большая голова!

Секунда, – и снова встала стена между настоящим и прошлым, и она уже не могла вспомнить откуда взялся тот человек, что было до и после. То, что она увидела сейчас, было словно украдено из чужих, загадочных снов.

Анечка внимательно смотрела на нее. Вера взяла ее за руку и прошептала:

– Но может он вернет Сашу нам назад?

Анечка весело ответила:

– Ну, я тоже так хочу. Саша мой лучший друг. Хотя ему и там хорошо. Но я все-таки хочу играть с ним. Он самый лучший.

Она погладила Анечку по голове и тихо прошептала:

– Может быть, он к нам вернется.

***

Вера пришла домой. Голова тревожно гудела. Она легла на кровать, и, глядя на потолок, без остановки курила одну за одной.

Человек в синем плаще. Саша. Валентина Сергеевна. Анечка. Директор детского сада. Море зовет тебя. Следователь. Все эти персонажи ожили в ее голове, и их голоса смешивались в один темный, неясный комок.

Она приказывала себе: «Подумай, подумай! Соберись с мыслями! Тебе надо все проанализировать. Надо». Но мозг упорно отказывался слушать ее, превращая все мысли в неудобоваримую кашу. Прошло всего три неполных дня, а ощущения такое будто прошло несколько месяцев. Прошлая пятница для нее теперь – поворотная точка, начало какой-то иной жизни.

Раздался громкий телефонный звонок, Вера вздрогнула, она не хотела брать трубку, но все же уныло подняла ее:

– Алло!

– Доченька, привет, – раздался голос матери.

На душе потеплело:

– Привет, мамуль.

– Что там у вас происходит?

Вера удивилась:

– Ты о чем?

– Как о чем? О твоем подопечном кончено! Бедная Валентина!

– Откуда ты знаешь?

– Да мне Лариса звонила, все рассказала. Ты крепись там, Вер, найдут мальчишку, я уверена!

– Да мама, возможно – без энтузиазма ответила она.

«Не зря она мне позвонила. Значит надо поднять неприятную тему», – промелькнуло в голове у девушки, и она, собравшись с духом, спросила:

– Мам, а я в детстве так же, как и Саша, пропала? Да?

На том конце провода повисло долгое молчание.

– Мам? – повторил она.

Женщина вздохнула:

– Наташа, давай не будем от этом, прошу тебя.

– Мама, но почему? Разве я не имею права знать? Это мое прошлое! Мое!

Мать снова вздохнула и неуверенно ответила:

– Ничего особенного не было. Просто днем мы с тобой зашли в магазин, я встала в огромную очередь, а тебе сказала выйти на улицу. В магазине было очень душно. Я простояла 40 минут, а когда вышла, тебя уже не было. И никто не видел и не знал, куда ты ушла. Мы с отцом искали тебя полдня, а потом под вечер пришел местный рыбак и привел тебя. Рассказал, что увидел тебя в море. Вот и все.

– А он не видел рядом со мной никого больше?

– Нет, – как-то слишком быстро ответила мать.

– Мама, ты уверена?

– Умоляю тебя, прекрати, мне больно вспоминать об этом. Я из-за своей беспечность чуть не потеряла тебя!

Веры примирительно ответила:

– Все, мамуль, успокойся, прошу тебя.

Она перевела разговор на другую тему. Родители Веры пару лет назад переехали за границу, и постоянно звали ее к себе, но она категорически отказывалась уезжать. Ей не хотелось жить в чужой стране. Поэтому ее общение с родителями в последнее время сводилось к телефонным разговорам.

Когда беседа была окончена, Вера ощутила сильный приступ голода и попыталась вспомнить, когда она последний раз ела? Кажется, это было вчера днем, когда она, зайдя в столовую, по инерции положила в рот черствый кусочек черного хлеба. Ей непременно нужно подкрепиться, иначе она совсем лишиться сил. Вера вышла из дома и отправилась на набережную, – перекусить в ближайшем кафе.

***

Она заставила себя доесть то блюдо, которое заказала, и только бокал красного вина вернул ей потерянный аппетит. Хмель ударил в голову и вязкие, ленные мысли стали пробиваться сквозь морок усталости.

Следователь сказал ей, что поиски мальчика зашли в тупик. Никто не видел, как он выходил из дома, ни с кем из соседских детей он не делился своими замыслами.

А тот человек в синем плаще? Существует ли он в реальности? Похоже, что существует. Так сразу становится понятно, почему мальчик оставил такую странную записку. Ну, никак не мог пятилетний Саша написать подобное! Это продиктовал ему он. Он же вел и ее тогда к морю. Но кто он? Маньяк, который заставляет детей шагнуть в воду? Втирается к ним в доверие, и несет всякий бред про «дух», «свободу», «иные миры»? Но почему тогда она осталась жива? Если она шла с ним к морю, то неужели он так быстро исчез, испарился, позволил, чтобы проходящий мимо рыбак спас ее? Он же должен был довести дело до конца!

Она сделала еще глоток вина, и вдруг в ней проснулась совесть: а что если она покрывает убийцу, не рассказывая следователю о человеке в синем плаще, и не показывая те записи? Ей вдруг захотелось встать и побежать в отделение милиции, но она сдержала себя. Нет. Нельзя. Что-то упорно твердить ей это. Нельзя… Пока интуиция подсказывала ей, что именно так следует поступить.