Бурная молодость Жени Степанова

Военкомат

– Получается, Евгений Степанов, что ты опозорил державу! – со злостью сказал военком: – Я с тобой говорю, рядовой! – закричал он на солдата, застывшего по стойке смирно посреди кабинета.

Женя благоразумно молчал. Согласно положениям войскового устава, он держал руки по швам и, задрав подбородок, старательно ел глазами начальство.

Полковник райвоенкомата, обладал достаточно редкой фамилией – Будённый. Его имя и отчество не совпадало с тем, что носил всем известный маршал далёкой гражданской войны. Однако, пожилой офицер вёл себя точно так же, как прославленный тёзка.

Чуть что, мужчина переходил на оглушительный крик. Если бы армейская форма предусматривала ношение портупеи и шашки, то строевой командир наверняка вынимал бы оружье из ножен и грозил всем своим подчинённым. А может быть, и со злостью рубил казённую мебель, стоявшую рядом.

В этот раз, Владимир Иванович, всё-таки взял себя в руки. Он сел за конторский двух тумбовый стол, придвинул к себе личное дело солдата и начал читать.

– Что-то очень уж много у тебя военных специальностей. – задумчиво бросил мужчина и принялся теребить свои чёрные усики.

Кстати сказать, они у него не походили на знаменитые усы однофамильца и командарма. Наверное, волос был не настолько густой. Больше всего, эта растительность смахивала на ту короткую щёточку, что на верхней губе носил Чарли Чаплин, комический киноартист начала двадцатого века.

– Объясни мне рядовой, как ты сумел за полгода, проведённые в армии, приобрести столько разных профессий? – спросил военком: – Ты и строитель, и начальник хлебопекарного пункта, и пулемётчик, и проводник служебных собак! Как такое возможно?

Женя коротко рассказал о себе: – После восьмого класса я, ещё на гражданке, окончил Куйбышевский энергетический техникум и стал дипломированным строителем.

После чего, я прошёл курс в ДОСААФ по хлебопечению. В учебке сдал норматив пулемётчика, а на пограничной заставе стал проводником. Ходил в дозор с кобелём немецкой овчарки по имени Дик.

– Ну и за что же тебя из погранцов-то попёрли? – вкрадчиво спросил военком: – Турнули, так сказать, из элитных ГБшных частей и перевели в простую Советскую Армию?

– Драка в казарме! – бодро отрапортовал рядовой.

– Кто виноват в той потасовке? Наверное, ты?

– Так точно! Я! – покаянно опустив голову, выдохнул Женя. Он отлично запомнил наказ майора ГБ-шника, который вёл его необычное дело: – Советую держать язык за зубами. Нигде не болтай о том громком скандале, что ты устроил на китайской границе! Спокойнее будет тебе самому!

– И куда же тебя мне направить? – теребя усики, спросил сам у себя товарищ Будённый. Он перебрал несколько разный бумажек, лежащих на огромном столе, выбрал одну и довольным тоном сказал: – Пойдёшь на курс поваров!

– Никак нет! Товарищ полковник! – неожиданно брякнул солдат. Чем поверг в изумление пожилого мужчину и капитана, сидевшего у стенки на стуле.

– Что? – удивлённо спросил военком. Он был потрясён подобным ответом до самых глубин своей заскорузлой офицерской души. Ведь человек отказался от замечательной должности, о которой мечтали все рядовые.

– Ты что, не понимаешь, что всегда будешь… – начал говорить офицер и внезапно запнулся. Видимо, он хотел закончить пословицей, где имелись такие слова: – сыт, пьян и нос в табаке! – но вовремя одёрнул себя и закончил значительно проще: – …в тепле, и возле кладовки с продуктами!

– У меня идиосинкразия к процессу приготовления пищи! – блеснул Женя, где-то услышанной фразой. Заметив, что офицер мало что понял, он поспешил объяснить смысл выражения: – Повышенная чувствительность к запахам готовящейся на кухне еды.

– Ничего! – сурово бросил Будённый: – Очень быстро привыкнешь!

– Никак нет! Товарищ полковник! – продолжал упорствовать Женя.

Военком покраснел от сильного гнева и заорал: – Да я тебя! За не подчинение боевому приказу! Зашлю туда, куда Макар телят не гонял! – он подбежал к географической карте, висевшей на стенке, и ткнул пальцем в узкий пролив, названный в честь Витуса Беренга.

– Ты поедешь туда, где кончается Советский Союз, и начинаются Соединённые Штаты Америки! Поедешь за грань полярного круга! – продолжал бушевать офицер.

– Туда я поеду! – невозмутимо согласился с ним Женя, и также спокойно добавил: – А на курс поваров, не пойду!

Военком онемел от такой неслыханной наглости.

– Товарищ полковник, разрешите к вам обратиться? – вдруг подал голос молодой капитан, сидевший в углу.

– Обращайтесь! – едва сдержав ругань, сказал военком.

– А давайте его в наш полк, пулемётчиком! – предложил строевой офицер: – Мы там его быстро превратим в человека!

– Забирай идиота! – возмущённо воскликнул Будённый: – Там ему будет самое место!

Полковник что-то черкнул в открытом личном деле солдата. Чуть погодя, он торжественным тоном закончил: – Рядовой Степанов! Вы направляетесь в N-ский мотострелковый полк, для дальнейшего прохождения службы! – и злорадно добавил: – В качестве пулемётчика.

– Есть! – бодро ответил Женя и лихо вскинул руку к пилотке.

Не обращая внимания на выправку воина, полковник сухим тоном продолжил: – Товарищ капитан! Препроводите бойца в расположение части!

– Слушаюсь! – отрапортовал офицер и обратился к стоящему Жене: – Рядовой подождите меня в коридоре.

– Есть! – отозвался боец и, печатая шаг, вышел из кабинета в пустой коридор военкомата.

Через час с небольшим, появился и молодой капитан. Бросив парню: – За мной! – он устремился на улицу. Там их ждала бортовая машина защитного цвета. Грузовик был заляпан высохшей грязью, до самого верха.

– Рядовой, лезьте наверх! – сказал офицер, а сам открыл дверцу кабины. Кроме солдата-шофёра там сидела красивая, хорошо одетая женщина. Скорее всего, чья-то жена.

Подойдя к задним колёсам машины, Женя использовал их в качестве лесенки. Он забрался наверх и увидел, что весь кузов доверху завален какими-то мешками и ящиками.

Боец отодвинул в сторонку кое-какое добро и освободил себе уголок, рядом с передним бортом. Место показалось парню очень удобным. Он сел на весьма кстати, подвернувшийся короб, и постучал пальцами в заднее окошко кабины. Мол, всё в полном порядке. Можно двигаться в путь.

Водитель взглянул сквозь стекло на солдата. Удостоверился, что тот уже разместился и вопросительно посмотрел на начальника. Офицер молча кивнул. Двигатель мощно взревел. «Зил-157» рванулся вперёд.

Как оказалось, полк мотострелков находился весьма далеко от данного места. Так что, от Благовещенска до воинской части пришлось добираться четыре с лишним часа.

Сначала, слегка покрутились по незнакомым улицам города. Затем, выехали за пределы предместья и помчались по узкому асфальтированному шоссе. Потом, остановились у неприметного съезда и свернули прямо в тайгу.

У лесной просёлка не имелось никакого покрытия. Он был разбит колёсами грузовиков до последних пределов. Проливные дожди хорошенько размыли грунтовку. Глубокие лужи и рытвины попадались на каждом шагу.

Машину нещадно подбрасывало и швыряло в разные стороны. Через какое-то время, сиденье уже не казался солдату настолько удобным, как раньше. Острые грани фанерного ящика впивались в ягодицы и бёдра. Парень нашёл в кузове брезентовый тент и подложил под себя. Стало чуть легче терпеть невероятную тряску.

Всё когда-то кончается. Кончился и этот невероятно ухабистый путь. Грузовик въехал в городок мотострелков и остановился недалеко от ворот. Капитан вышел из просторной кабины, принял несколько коробок и свёртков и поставил их рядом с собою. Потом, помог женщине спуститься с высокой подножки на землю.

– Саша! Отгони машину на место, а затем, отведи рядового в канцелярию части. Пусть поставят его на довольствие. – приказал офицер: – Вот его документы. Езжай! – капитан бросил на сиденье кабины личное дело солдата и захлопнул железную дверцу.

Шофёр молча кивнул. Грузовик развернулся и поехал в гараж. Минут через десять, Женя уже оказался в комнате писарей. Его быстро оформили и отправили к интендантскому складу.

Пожилой старшина с неодобрением взглянул на добротное обмундирование прибывшего воина. Он ушёл в глубину помещения и принёс комплект сильно поношенной формы общеармейского вида. Мужчина ещё куда-то сходил, вернулся, и бросил перед солдатом разбитые «прохаря» из потёртой кирзы.

Парень с большим сожалением посмотрел на свой новенький двубортный бушлат и блестящие яловые сапоги. Тельняшку и всё остальное, кроме синих трусов, тоже пришлось снять и отдать. Вместо них он нарядился в какие-то тряпки.

Вот так и вышло, что на склад Женя вошёл, как щёгольски обмундированный пограничник. Через десять минут, он вышел оттуда, как обносившийся боец из стройбата.

Казарма тоже весьма отличалась от того, к чему он привык на заставе. Помещение было значительно больше, ниже и гораздо темнее. Железные койки удивительно старые, да к тому же в два яруса. Постельное бельё очень серое и, застиранное почти что, до дыр.