Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
Что такое философия?
Что такое философия? Это значительно-загадочное или даже бесполезное слово. Его, конечно, можно подвергнуть этимологии. Долго разглядывать. Можно провести над ним какой-либо вид анализа (разутюжить, расчленить, раздавить, подвергнуть какой-либо экзекуции). Философ-ииииии-яяя. Люба-мудрия или не-мудрия, а мудрено. Но в итоге это ничего не даст. Дело в том, что тут может быть любое другое слово, например, «абракадабра». Но суть дела не в этом.
Ну еще можно смело и уверенно сказать, что тут дело не в слове, а в его содержании! Ура! Эврика! Хотя… Эка удивил. И что? Ну в содержании, и что? Раскроем его! Философия – это (а дальше сумма бормотаний про это – откроем любой учебник об-философии). Возможно, философия – кто-то, а не это? То есть, это мыслитель, его мысли, его жизнь. Слово «Х», обозначающее все «это кто-то» могло быть любым. Но загадкой является, почему «этот кто-то» отличается от другого такого же «кто-то». Просто у всех у нас есть мысли. Как понять, чем мысли отличаются от мыслей философов?
Предположим, как возникла философия. Не как-то там…, а по-другому. Нарисуем упрощенный сюжет. Кто-то имел «чем и когда» обращаться в языке (мышлении). Он этим языком (мышлением) пользовал. И заметил одну «странность», а затем и многие. И попытки упорядочить в целое эти странности создавали систему-схему странностей. Ее можно было посмотреть, заметить через нее другие странности и предположить другую систему для выявления следующих странностей (при этом у каждого мыслителя была своя схема и выявления странностей, и их упорядочивания). При выявлении странности возникает удивление. И странность, замеченная в языке (мышлении), может быть замечена и в ином, и все таким образом становится странным, требует завершения в акте понимания, и такой акт в целом превращается в мета-систему конкретного мыслителя. Умение или обладание этим странным видом мышления (не абстрактным, не рациональным, не даже философским в негативном смысле, не…, а конкретно странным) и стало тем, что греки определили в качестве некоей философии с одной стороны, и «состоянием» – с другой стороны, и тут можно «услышать» несколько слоев:
– чтение-изучение текстов;
– разговоры о каких-то учениях (история философии), сюда и выявление связей, и многое другое;
– вскрытие странностей, когда возникает умение «замечать» проскакивающие неадекватности;
– состояния;
– последующие разговоры о состояниях и, возможно, иногда их запись.
И эта странность стала даже определенным инструментом, с помощью которого греки научились «трогать» разное и воспроизводить особые мысли, которые затем стали обретать определенную словесную метку, и так далее: математика, логика, политика, война, искусство, физика… и другие какие-то «собрания особых мыслей» об «особо происходящем», и что из этого раньше – это тоже сверхсложный вопрос.
Возможно, философия – это отсутствие мудрости. У каждого есть своя мудрость, у философа ее нет. Он думает над чужой мудростью и в итоге может додуматься до какой-то, но это уже не будет тем, что есть философия как первый акт.
И, возможно, нет философии Мамардашвили, Пятигорского или Гегеля, любой философский опыт – это всегда какое-то обращение к трансцендентному, это всегда взаимодействие с ним. С тем общим источником, который возможно всеобщ для всех. Поэтому утверждение о существовании какой-то «философской системы» – это какое-то упрощение, и проще понимать такое, в качестве присутствия какого-то конкретного опыта обращения к Источнику (колодцу), который затем можно рассматривать в виде уже данной конкретности, в качестве какого-то уже застывшего опыта мышления или опыта обращения. Но это всегда уже пост мышление, мышление о застывшем куске лавы, мышление о памятнике мысли, но это не та мысль в ее первоначальном виде. И само по себе такое первоначальное мышление, когда оно происходит – это какое-то извержение горячей магмы мысли из неведомого источника. Поэтому «любое пост» – это какая-то трактовка, которая не всегда может проникнуть в те разворачивающиеся оттенки извержения.
