Пылающий бог

Глава 4

– Когда доберемся до Улья, мне понадобятся свежие войска, – сказала Рин. – Если снизим скорость обычного марша на одну пятую, то все равно доберемся туда за двенадцать дней. Придется время от времени огибать известные мугенские базы. Так будет дольше, но я предпочитаю сохранять наше появление в тайне, пока это возможно. Тогда у них будет меньше времени для подготовки.

В ее голосе звучало куда больше уверенности, чем Рин на самом деле чувствовала. Ей казалось, что говорит слишком писклявым голоском, хотя она едва себя слышала, так сильно стучала кровь в ушах. Теперь, когда она наконец-то получила желаемое, восторг испарился, сменившись нервирующей смесью истощения и страха.

Первым вечером после начала похода из Рюйцзиня они разбили лагерь в лесу. В шатре Рин собрался кружок солдат и офицеров – Катай, Чжудень, Суцзы, – которые напряженно наблюдали, как она расчерчивает карту толстыми линиями чернил.

Ее рука дрожала, и на пергамент капали брызги. Рин еще сложно было писать левой. Она словно сдавала экзамен, к которому не подготовилась. Следовало бы наслаждаться этими минутами, но Рин никак не могла избавиться от ощущения, что она лишь самозванка.

Самозванка. Она никогда прежде не возглавляла военный поход. Краткие вылазки в качества командира цыке всегда заканчивались катастрофой. Она не умела наладить снабжение такого масштаба. А что хуже всего, сейчас описывала стратегию атаки, но даже сама не была уверена, что из этого что-нибудь выйдет.

А в голове звучал хохот Алтана.

«Глупышка, – говорил он. – Наконец-то заполучила армию и теперь не знаешь, что с ней делать».

Она моргнула, изгнав призрака из головы.

– Если все пойдет по плану, – продолжила она, – к следующему полнолунию Лэйян будет нашим.

Лэйян был крупнейшим городом на севере провинции Петух. Рин проезжала там всего один раз в жизни, почти пять лет назад, когда вместе с караваном путешествовала на север, чтобы учиться в Синегарде. Две речушки и несколько широких трактов, замощенных еще в дни Красного императора, связывали с этим торговым городом десятки городков и деревень. По сравнению с любой столицей северных провинций это был дешевый и захудалый базар где-то на задворках, но в те дни он показался Рин самым оживленным торговым центром, который она когда-либо видела.

Катай называл сеть поселений вокруг Лэйяна Ульем. Мугенские войска в той или иной степени контролировали все города на севере провинции Петух, но, судя по перемещениям их армии, Лэйян служил центральным пунктом.

Значит, было в этом городе что-то важное. По мнению Катая, скорее всего – какой-нибудь генерал высокого ранга, который, лишившись родины, теперь правил здесь. Или, как опасалась Рин, здесь есть какое-то оружие, о котором они пока не подозревают. Возможно, мугенцы сосредоточили в Лэйяне запасы бочек с желтым газом. И никак не разузнаешь, так ли это.

В этом и заключался корень всех проблем. Рин не хватало разведданных о Лэйяне. Она обновила карты с помощью детальных описаний окружающей местности, которыми снабдил ее Суцзы, но и его познания на много месяцев устарели. Несколько Железных волков были выходцами из Лэйяна, но их рассказы о мугенских войсках сильно различались. Никакой пользы, скорее наоборот.

Выжившие всегда давали негодные сведения – либо от страха преувеличивали угрозу, либо преуменьшали ее в надежде, что освободительная армия спасет их деревню.

Рин выслала вперед разведчиков, но им приходилось быть чрезвычайно осторожными. Если мугенцы хоть как-то прознают о готовящейся засаде, это приведет к катастрофе. А значит, Рин оставалось только гадать о расстановке сил, до начала сражения у нее не было способа узнать, каковы возможности мугенцев в Лэйяне.

– И как ты собираешься выманить их за ворота? – поинтересовался Чжудень. – Мы же не хотим устроить бой слишком близко к мирному населению.

Конечно, это очевидно. Рин не могла понять – то ли он ее недооценивает, то ли просто осторожничает. Теперь она все воспринимала как вызов своей власти.

– Постараемся предупредить местных жителей, не выдавая своего местоположения. У Суцзы есть кое-какие знакомства в городе. Но придется перестраиваться по ходу дела, – добавила она, прекрасно понимая, что это просто ничего не значащая болтовня.

Однако лучшего ответа у нее не было. Вопрос Чжуденя коснулся самой главной стратегической загвоздки, которую так и не разрешили, сколько бы Рин с Катаем ни бились.

Проблема заключалась в том, что мугенские войска в Лэйяне находились не в одном месте, где можно было бы легко устроить засаду и сжечь всех разом, они были рассеяны по близлежащим деревням.

Рин нужно было придумать, как выманить мугенцев на открытое поле битвы. В Худле легко было минимизировать жертвы среди населения – основные войска мугенцев жили в лагере, а не в самом городе. Но все Железные волки, кого бы она ни спрашивала, говорили, что мугенцы в Лэйяне расселились по окрестностям. Они выработали странную оккупационную систему, похожую на симбиоз с хищником. И отличить цель от невинных жертв стало намного труднее.

– Пока что мы не можем ответить на этот вопрос – не хватает разведданных, – сказала Рин. – Сейчас главное – подобраться как можно ближе к Лэйяну, так чтобы нас не заметили патрули. Мы же не хотим, чтобы весь город взяли в заложники. – Она вскинула голову: – Всем ясно?

Все кивнули.

– Вот и хорошо. Чжудень, выстави первую смену караульных.

– Есть, генерал.

Чжудень встал.

Остальные офицеры вышли вслед за ним. Но Суцзы так и остался сидеть на полу, скрестив ноги и откинувшись на вытянутые руки. В уголке его губ раздражающе торчала соломинка, словно осуждающий перст.

Рин бросила на него настороженный взгляд.

– В чем дело?

– Все твои планы ошибочны, – ответил он.

– Что-что?

– Прости, мне следовало сказать раньше. Просто не хотел, чтобы ты потеряла лицо.

Она нахмурилась:

– Если ты собираешься ныть…

– Нет, послушай. – Суцзы выпрямился, подался вперед и постучал пальцем по звездочке на карте, обозначавшей Лэйян. – Для начала, ты не сумеешь провести армию по этим проселочным дорогам. Патрули расставлены на каждой тропе, а не только на главных дорогах, и ты сама знаешь, что тебе не хватит людей для прорыва обороны, если мугенцы будут готовы.

– Но другого маршрута в обход нет, только эти дороги, – сказал Катай.

– Ну, значит, вам просто не хватает сообразительности.

По лицу Катая мелькнуло раздражение.

– Через густые леса не провезешь телеги обоза, так что другого пути…

– Вы двое просто не хотите слушать никого, кому есть что предложить? – Суцзы выплюнул изо рта соломинку. Она упала прямо на карту, на тщательные нарисованные Рин обходные пути. – Я лишь хочу помочь, знаете ли.

– А мы обучались стратегии в Синегарде и знаем, что делаем, – огрызнулась Рин. – Так что, если у тебя нет ничего более полезного, кроме нытья о том, что наши планы – дрянь…

– Ты ведь знаешь, что наместник провинции Обезьяна желает тебе провала? – прервал ее Суцзы.

– Что-что?

– В Коалиции южан тебя не любят. Гужубай, Лиу Дай – да все. Они постоянно обсуждают тебя за твоей спиной. Да стоило мне только появиться, а меня уже пытались настроить против тебя. Это мужской клуб, принцесса, и ты в него не вписываешься.

– А что же они обо мне говорили? – спросила Рин, стараясь сохранять нейтральный тон.

– Что ты – глупышка, которая думает, будто три года в Синегарде и несколько месяцев в ополчении могут заменить десятилетия на полях сражений, – спокойно произнес Суцзы. – Что тебя не принимали бы в расчет, если бы не твой маленький фокус с огнем. И что в Лэйяне ты, скорее всего, погибнешь, потому как слишком глупа и не понимаешь, во что ввязалась. Тогда они избавятся хотя бы от одной занозы в заднице.

Рин почувствовала, как кровь прилила к щекам.

– Ничего нового.

– Слушай, спирка. – Суцзы подался вперед. – Я на твоей стороне. Но кое в чем Гужубай прав. Ты не умеешь командовать армией, ты неопытна, тем более в войне такого рода. Но я знаю, как сражаться в таких битвах. И если уж ты затащила сюда моих людей, придется тебе ко мне прислушаться.

– Ты мне не приказываешь, – сказала Рин.

– Если будешь действовать по этому плану, то погибнешь.

– Слушай, придурок…

– Хватит, – поднял руку Катай. – Рин, просто… послушай его хотя бы секунду.

– Но он же…

– Он пробыл здесь дольше нас. Если ему есть что сказать, мы должны выслушать. – Катай кивнул Суцзы: – Продолжай.

– Спасибо. – Суцзы откашлялся, как учитель перед лекцией. – Вы оба все делаете неправильно. Нельзя сражаться так, будто это война между двумя нормальными армиями – в открытом поле и все такое. Все совсем по-другому. Это ведь освободительная война, что значит мелкие победы и обман.

– И все это так прекрасно сработало у тебя в Худле, – пробормотала Рин.

– В Худле меня прижали, – признал Суцзы. – Как я и сказал, мы не можем победить на поле боя. У нас недостаточно людей, так что придется довольствоваться малым. А тебе лучше учиться на моих ошибках.

– Так что ты предлагаешь? – спросила Рин растерявшим всю уверенность голосом. Теперь она уже внимательно слушала.

– Идти через лес. Я проведу через него твой драгоценный обоз. Тут повсюду есть тайные тропы, и мои люди могут их найти. Потом свяжемся с лидерами сопротивления в Лэйяне. А сейчас у тебя недостаточно людей.

– Недостаточно людей? – повторила Рин. – Я могу…

– Я прекрасно знаю, что ты можешь спалить целый эскадрон одним махом, спирка. Но ты можешь действовать только на определенном расстоянии, причем как можно дальше от гражданских. Тебе не должно мешать мирное население. Мугенцев нужно выманить подальше от людей, которых ты пытаешься спасти. А сейчас у тебя не хватит для этого солдат, и подозреваю, что ты и сама каждый раз содрогаешься, глядя на карту.

Рин с неохотой признала, что Суцзы весьма дальновиден.

– И ты можешь волшебным образом это исправить? – спросила она.

– Не волшебным. Я бывал в тех деревнях. Там есть отряды сопротивления. Крепкие люди, готовые сражаться. Просто кто-то должен их подтолкнуть.

– Ты говоришь о горстке крестьян с вилами, – вставил Катай.

– Я говорю о дополнительной сотне человек.

– Чушь собачья, – буркнула Рин.

– Я сам из этого района, – сказал Суцзы. – У меня есть связи. Я могу отвоевать Лэйян, но ты должна мне довериться. Сумеешь?

Он протянул Рин руку.

Рин с Катаем озадаченно переглянулись.

– Это не ловушка, – теряя терпение, произнес Суцзы. – Ну, давайте же. Мне так же не терпится наконец попасть домой, как и вам.

Рин помедлила, а потом пожала ему руку.

И в этот момент полог шатра распахнулся. Внутрь шагнул часовой.

– Мугенский патруль, – выдохнул он. – В двух милях отсюда.

– Всем спрятаться, – велел Суцзы. – По обеим сторонам дороги на полмили тянется лес, пусть люди собираются и уходят.

– Нет… что за?.. – Рин встала и схватила карты. – Здесь я отдаю приказы…

Суцзы бросил на нее усталый взгляд.

– Так прикажи им спрятаться.

– Нет уж. Мы будем драться, – сказала Рин.

У мугенцев всего один патрульный отряд. А у них – армия. Да о чем тут спорить?

Но прежде чем она успела выкрикнуть приказ, Суцзы высунул голову из шатра, сунул два пальца в рот и трижды свистнул – так громко, что в уши Рин как будто вонзились ножи.

Реакция ее поразила. Все Железные волки разом вскочили и начали собираться. Меньше чем за две минуты они скатали шатры, уложили оружие и скрылись в лесу. Следов они не оставили – костры сровняли с землей, мусор прибрали. Даже дырки от кольев из-под шатров пропали. Ни один случайный прохожий и не догадается, что когда-то здесь был разбит лагерь.

Рин не могла понять – то ли она в ярости, то ли потрясена.

– Ну что, по-прежнему рвешься в бой? – поинтересовался Суцзы.

– Вот говнюк.

– Лучше собирайся.

– Да брось, у меня же есть бог…

– И нужна всего одна стрела, чтобы тебя убить, принцесса. Сейчас тебя никто не прикрывает. Я иду с ними.

С горящими щеками Рин приказала людям Чжуденя сниматься с места и скрыться в лесу.

Они бежали, продираясь сквозь ветви, которые оставляли на голой коже тысячи крохотных порезов, а потом наконец-то остановились и забрались на деревья. Рин никогда еще не чувствовала такого унижения. Она скрючилась на ветке рядом с Суцзы, выглядывая сквозь листву приближающийся патруль.

Таков был план Суцзы – дождаться, пока мугенцы уйдут? Конечно, он не собирался идти в атаку, это было бы самоубийством. На занятиях по стратегии они учили необходимые предпосылки для успешной вылазки, и сейчас не было ни одной: у них не было ни артиллерии наготове, ни четких линий связи, ни видимости сигналов для всех солдат. Отступив в лес, они только рассеялись и потеряли управляемость, и теперь Рин оказалась в ловушке – ее пламя легко могло выйти из-под контроля.

Через несколько минут Рин увидела проезжающий по главной дороге мугенский патруль.

– На поляне мы могли бы их убрать, – прошипела она Суцзы. – И почему…

Он закрыл ей рот ладонью.

– Смотри.

Теперь патруль скакал в поле зрения. Рин насчитала двадцать человек. Они ехали на лоснящихся боевых конях, явно откормленных украденным из голодающих деревень зерном, ехали медленно, словно осматривали покинутый лагерь.

– Ну, давайте же, – пробормотал Суцзы. – Проезжайте.

Бессмысленно, подумала Рин. Ее солдаты проворны, но не настолько. Десяти минут недостаточно, чтобы собраться и уничтожить все следы от лагеря.

И конечно же, не прошло и минуты, как капитан патруля что-то выкрикнул и указал на землю. Рин не поняла, что он там увидел – след ноги, дырку от колышка, забытый ремень, но это не имело значения. Их раскрыли.

– А теперь – смотри.

Суцзы снова сунул пальцы в рот и свистнул, теперь дважды.

Железные волки осыпали поляну стрелами.

И прицел был точным. Половина мугенцев свалилась с лошадей. Другая половина попыталась удрать, но в воздухе просвистела новая порция стрел, врезаясь в глотки, виски, рты и глаза. Трое оставшихся патрульных рванули обратно по дороге, но их сразила последняя группа стрелков, которые прятались в миле от того места, где засела Рин.

– Ну вот и последние. – Суцзы спрыгнул с дерева и протянул руку Рин, помогая спуститься. – Разве плохо?

– В этом не было необходимости. – Рин отвергла протянутую руку и спустилась самостоятельно. Левую руку покалывало от напряжения, она разомкнула пальцы и полетела вниз, чуть не плюхнувшись на задницу. Но быстро поднялась. – Мы могли бы разделаться с ними сразу, и не пришлось бы прятаться…

– Сколько, по-твоему, у них человек? – спросил Суцзы.

– Человек двадцать. Может, тридцать, я не…

– И скольких, по-твоему, мы застрелили?

– Ну, вроде всех, но…

– И сколько у нас погибших?

– Ни одного, – пробормотала она.

– А мугенцы в Улье узнают о нашем приближении?

– Нет.

– Ну вот, – самодовольно заявил он. – А теперь скажи, что в этом не было необходимости.

Рин хотелось дать ему пощечину, чтобы стереть с его лица это выражение.

– Прятаться не было необходимости. Мы могли бы просто разделаться с ними…

– И что, дать им дополнительный день, чтобы укрепили оборону? Как только мугенский патруль понимает, что назревает стычка, они первым делом отправляют одного солдата назад с рапортом.

Рин нахмурилась:

– Этого я не знала.

– Конечно, не знала. Ты бы сожгла большинство мугенцев прямо на месте, отлично. Но лошадь тебе не догнать. Ни один из нас не бегает быстрее их лошадей. Достаточно один раз сплоховать, и растеряешь все преимущества внезапности.

– Но это же нелепо, – возразила она. – Мы же не можем скрываться всю дорогу до Лэйяна.

– Верно. Но лучше скрываться хотя бы до первого сражения. Такие крохотные стратегические преимущества играют немалую роль. Не думай об идеальной стратегии, подумай о мелочах. Каждый день и каждый час на счету, лучше скрывать свое приближение как можно дольше. От этого зависит разница между двумя убитыми и двадцатью.

– Я поняла, – смягчилась Рин.

Она была не настолько упряма, чтобы не признать свою неправоту. Но было неприятно осознавать, что она рассматривает только идеальную стратегию. Она к этому привыкла – мелочи были не особо важны, когда вся стратегия сводилась к полыхающему огню.

С горящими щеками она отряхнула листву со штанов и произнесла слова, которые жаждал услышать Суцзы:

– Ладно, твоя взяла. Ты прав.

Он довольно улыбнулся.

– Мы занимались этим годами, принцесса. Могла бы и заметить.

Они устроили лагерь в двух милях к югу от того места, где встретили патруль, под прикрытием такого густого леса, что дым от костров рассеивался в листве, не успевая подниматься в небо. Но Рин все равно установила строгие ограничения – не больше одного костра на семерых, и когда утром они снова отправятся в путь, все следы следует затоптать и тщательно скрыть листьями и землей.

На ужин ели жалкие кукурузные хлебцы вотоу и пустую рисовую кашу. Наместник провинции Обезьяна позволил Рин взять из Рюйцзиня только мешки с самой залежалой провизией, заявив, что, если поход провалится, Рюйцзинь, по крайней мере, не будет голодать. Рин не стала напирать – ей не хотелось злоупотреблять везением.

Однако Железные волки питались подозрительно хорошо. Рин не знала, откуда они берут нужные ингредиенты, но от их дымящихся котелков поднимался аппетитный пар. Может, они украли дополнительный провиант в Рюйцзине? С Суцзы станется, он такой.

– Если тебя это беспокоит, просто спроси у них, – сказал Катай.

– Это глупо, – пробормотала Рин. – Я не собираюсь из-за этого суетиться…

Но Суцзы уже шел в их сторону, держа в обеих руках дымящиеся бамбуковые плошки. При виде их скудной трапезы его глаза сверкнули, а губы изогнулись в усмешке:

– Выглядит аппетитно.

Рин впилась пальцами в вотоу.

– Нам достаточно.

Суцзы сел напротив и поставил плошки на землю.

– Вы так и не научились добывать себе еду?

– Уж конечно, научились, просто поблизости нет ничего съедобного…

– Правда? – Суцзы поднял бамбуковую крышку. – Вот, смотрите. Побеги бамбука. И бамбуковые куропатки. Сварить, добавив немного соли и уксуса, и будет у вас ужин из трех блюд.

– Но поблизости нет бамбука, – заметил Катай.

– Точно, мы собрали его по пути. Рядом с Рюйцзинем есть бамбуковая роща, вы разве ее не видели? Там полно молодых побегов. Нужно набивать мешок, как только увидите что-нибудь съедобное. Первое правило на марше.

От запаха куропатки у Рин потекли слюнки. Она с жадностью уставилась на плошки.

– А как вы поймали птиц?

– Это легко. Если есть лепешки для наживки, соорудить ловушку проще простого. Расставляем несколько штук к ночи, а утром уже можно похрустеть крылышком куропатки. Я вас научу.

– А это что? – Рин показала на что-то желтое и вязкое под бамбуковыми побегами.

– Бананы бацзяо.

– Вкусные?

– Ты что, никогда раньше их не ела? – с недоумением покосился на нее Суцзы. – Они повсюду тут растут.

– Мы думали, что они ядовитые, – признался Катай. – У некоторых людей в Рюйцзине от них начинались колики, так что с тех пор мы их избегаем.

– Да нет, это только когда они незрелые. Если трудно судить по цвету – видите, темно-коричневый? – нужно очистить и понюхать. Если пахнет кислятиной, выбросьте. Никто из ваших солдат об этом не знает?

– В нашем лагере – никто.

– Невероятно, – сказал Суцзы. – Наверное, через несколько веков такие мелочи начинают забываться.

Рин ткнула в нечто, напоминающее черные перезревшие бобы:

– А это что?

– Пчелы, – как ни в чем не бывало произнес Суцзы. – Вкусны в жареном виде. Главное – вытащить жало.

Рин потрясенно уставилась на него:

– Не могу понять, ты шутишь или нет.

– Не шучу. – Он взял одну пчелу и показал поближе. – Видишь? Самое вкусное – ноги. Они впитывают масло. – Он закинул пчелу в рот и громко захрустел. – Вкуснятина! Хочешь?

– Нет, спасибо, – пробормотала Рин.

– Ты же южанка. Я думал, ты ешь все подряд.

– В Тикани никогда не ели насекомых.

Он засмеялся.

– Тикани – не самый бедный городок на юге. Понятно, почему ты никогда не голодала по-настоящему.

Рин пришлось признать, что это правда. Она много вечеров чувствовала себя голодной, и в Тикани, и в Академии в Синегарде, но лишь потому, что ей отказывали в пище, а не из-за нехватки еды. Даже в разгар Третьей опиумной войны, когда жители империи дошли до такого отчаяния, что ели кору с деревьев, Рин питалась армейскими пайками как минимум дважды в день.

А как же иначе? В самые тяжелые времена первыми кормят солдат, а всем остальным остается только умирать. Рин так давно полагалась на возможности империи, за которую сражалась, что так и не научилась самостоятельно добывать пропитание.

– Я не хочу тебя оскорбить. Просто говорю как есть. – Суцзы протянул Рин плошку с пчелами: – Хочешь попробовать?

Пахли они соблазнительно. В животе у Рин заурчало, и очень громко.

– Ешь давай, – ухмыльнулся Суцзы. – У нас еды с избытком.

* * *

На заре они продолжили поход, держась по обочинам дороги, в готовности спрятаться в лесу при первом же сигнале высланных вперед разведчиков. Темп взяли чуть более быстрый, чем накануне. Рин хотелось направиться прямо к Улью, но Суцзы зигзагом начертил на карте обходной маршрут, по которому они обогнут главные скопления противника и доберутся до центра только под конец.

– Но тогда они точно узнают о нашем приближении, – сказала Рин. – Разве весь смысл не в том, чтобы нагрянуть в Лэйян внезапно?

Суцзы покачал головой:

– Нет, максимум дней через пять они узнают, что мы здесь. Дольше мы не сумеем держать свое приближение в тайне, так что лучше нанести несколько хороших ударов, пока можем.

– Тогда какой смысл во всех этих мерах предосторожности?

– Сама подумай, принцесса. Они знают, что мы приближаемся. Но это все, что они знают. Они не знают, сколько нас. Может, нас всего десять? А может, и миллионная армия. Они понятия не имеют, чего ожидать, по какому суставу мы нанесем удар. Попробуй к такому подготовься.

Конечно, в Синегарде Рин учили думать, как враг. Но она всегда считала, что это важно при стратегии доминирования. Каков лучший вариант врага в текущих обстоятельствах? И как к нему подготовиться? Но она не особо размышляла о том, что так занимало Суцзы – страхе, осторожности, тревоге, иррациональности. Однако в войне с неясными и неравными силами именно это стало первостепенным.

Так что, когда Коалиция южан наталкивалась на мугенских солдат, люди Рин либо скрывались в лесу, наблюдая, как те проходят мимо, если мугенцы ничего не замечали, либо Железные волки прибегали к той же тактике, что и в первый раз. А когда армия проходила мимо оккупированных деревень, делали почти то же самое – осторожно выжидали или наносили удар малыми силами, чтобы добиться незначительных тактических целей, не вступая в настоящее сражение.

Через восемь дней, после многочисленных схваток, Рин уже знала все излюбленные приемы Суцзы. Почти все они основывались на хитрости, и некоторые были гениальными. Железные волки обожали подстерегать небольшие отряды мугенцев, всегда по ночам и в разных местах. Когда мугенцы возвращались с более крупными силами, партизан уже и след простыл. Устраивая засады, они притворялись нищими, крестьянами и деревенскими пьяницами. Специально разбивали фальшивые полевые лагеря, чтобы привлекать патрули. Больше всего Суцзы любил одну уловку: он посылал на поля рядом с лагерем мугенцев отряд Железных волков, состоящий только из разодетых в самые кричащие и смелые наряды девушек. И конечно, их немедленно пытались изнасиловать. Но девушек с ножами и огненными ракетами уложить куда труднее, чем обычную добычу мугенских солдат.

– Ты обожаешь притворяться слабаком, – заметила Рин. – Это всегда работает?

– Почти всегда. Мугенцев страшно привлекают легкие цели.

– И они до сих пор ничему не научились?

– Насколько я заметил, нет. Понимаешь, они же задиры. И ожидают увидеть перед собой слабака. Они так убеждены, что мы примитивные, трусливые животные, что даже не удосуживаются в этом усомниться. Им не хочется верить, что мы способны дать сдачи, вот они и не верят.

– Но ведь мы и правда по-настоящему не даем сдачи, – сказала Рин. – Просто досаждаем им.

Суцзы понимал, что она не в восторге от такой осторожной кампании, – они сражались вполсилы, провоцируя из-за угла, вместо того чтобы встретиться с врагом лицом к лицу. Такая тактика шла вразрез со всеми принципами, которым ее учили. Рин учили побеждать, причем так, чтобы предотвратить возможную контратаку. А Суцзы заигрывал с победой, но никогда не доводил дело до конца. Оставлял все шахматные фигуры на доске, словно собака, закапывающая кости, чтобы полакомиться ими позже.

Однако Суцзы упорствовал в убеждении, что она по-прежнему мыслит неверно.

– У тебя нет нормальной армии. Ты не сможешь войти в Лэйян и разделаться с врагами, как когда дралась за Республику.

– Нет, могу, – возразила Рин.

– У тебя хорошо получается в девяти случаях из десяти, принцесса. А потом случайная стрела или копье найдет путь к твоему виску, и твоя удача закончится. Не рискуй, действуй осторожно.

– Я ненавижу постоянно убегать.

– Мы не убегаем. Ты не понимаешь. Мы просто путаем им все планы. Задумайся о том, как изменятся все твои расчеты, если бы ты была на той стороне. Придется изменить расписание патрулей в ожидании атак, но ты все равно не сумеешь предугадать, когда они произойдут. Это действует на нервы. Не зная, что тебя ожидает, ты не сможешь толком отдохнуть или выспаться.

– Так твой план в том, чтобы утомить их до смерти, – вставил Катай.

– Разложение войск – отличное оружие, – ответил Суцзы. – Не стоит его недооценивать.

– Я и не собираюсь, – сказала Рин. – Но выглядит так, будто мы постоянно отступаем.

– В том-то и дело, что возможность отступать есть только у тебя. А у них – нет, они застряли в оккупированных поселениях, потому что не могут их отдать. Попытайтесь об этом задуматься, вы оба. Ваша модель войны больше не годится. В Синегарде вас учили вести крупные подразделения в масштабные битвы. Но такого больше нет. Можно только нападать на изолированные группы, снова и снова, и мешать им укрепляться. Приходится сражаться мелкими отрядами с широкими возможностями. А крупных сражений в открытом поле нужно избегать как можно дольше.

– Все это – полное безумие. – Катай закатил глаза, а его лицо приобрело слегка напуганное выражение, как бывало всякий раз, когда он размышлял над новой концепцией. Рин почти слышала, как скрежещет его мозг. – Противоречит практически всему, что говорили о военном деле классики.

– Не совсем, – сказал Суцзы. – Какова главная теорема войны у Сунь-цзы?

– Покоряйте врага, не вступая в сражение, – машинально отозвался Катай. – Но это же неприменимо к…

– А что это значит? – перебил его Суцзы.

– Это значит, что нужно победить врага, показав ему безусловное превосходство, – нетерпеливо откликнулась Рин. – Если не в численности, то в технологиях или позиции. Нужно заставить врага осознать, насколько он жалок, чтобы он сдался без борьбы. Избавить свои войска от сражения и занять поле битвы. Проблема лишь в том, что они ни в одном смысле не выглядят жалкими по сравнению с нами. Так что ничего не выйдет.

– Но Сунь-цзы имел в виду совсем другое.

Суцзы выглядел раздражающе самодовольным, как учитель, ожидающий, когда же, наконец, недалекий ученик найдет правильный ответ.

– И что же, половина текста написана невидимыми чернилами? – потерял терпение Катай.

Суцзы поднял руки.

– Слушайте, я ведь тоже был в Синегарде. И знаю, как работает ваш мозг. Но вас готовили к нормальной войне, а эта не такая.

– Тогда будь добр, объясни, какая же она, – сказал Катай.

– Ты не сумеешь разом собрать превосходящие силы, так что приходится действовать потихоньку. Стремительные операции. Ночные вылазки. Хитрость, внезапность и все такое – то, чем мы сейчас и занимаемся. Вот как можно получить выигрышную позицию, или как там еще назвал бы это Сунь-цзы. – Суцзы сдвинул ладони, как клещи. – Вы налетаете на врага, как муравьи на раненую крысу. Расчленяете его по крохотным кусочкам. Никогда не сражаетесь в полную силу, просто истощаете врагов. Проблема Синегарда в том, что там учат драться с древним врагом. Все рассматривается глазами Красного императора. Но больше этот метод не работает. Не сработал против мугенцев, даже когда у вас была армия. Больше того, в Синегарде считали, что враг будет чужеземным завоевателем. – Суцзы ухмыльнулся: – Там не учили, как иметь дело с мятежом.

* * *

Вопреки изначальному скептицизму, Рин пришлось признать, что тактика Суцзы работает. И они продолжали в том же духе. Чем ближе они подбирались к Лэйяну, тем больше получали разведданных и припасов, при этом мугенцы в Лэйяне, судя по всему, так и не узнали об их приближении. Суцзы планировал атаки так, чтобы даже выжившие мугенцы не сумели доложить, сколько было нападавших – десять или двадцать, и размер армии никто не знал. А если Рин приходилось вызывать огонь, она заботилась о том, чтобы не оставлять свидетелей.

Но удача не могла длиться вечно. Тактика Суцзы годилась для небольших целей – деревушек с не более чем пятьюдесятью мугенцами в обороне. Однако Лэйян был одним из крупнейших городов провинции. Все больше сведений указывало на то, что там тысячи мугенцев.

Нельзя обмануть многотысячную армию примитивными трюками. Рано или поздно придется столкнуться с врагом лицом к лицу и дать бой.