«Я жил тогда в Одессе пыльной…»

«И снова к женщинам вернулся …»

И снова к женщинам вернулся —
Так мысли к разуму слетелись
И загалдели, кто о чём,
Что Катерина тоже старше,
И род Раевских был обширен,
А я средь них – совсем один.
Она серьёзна не по-женски,
Как англичанка-гувернантка
Её поставила во фронт
И ей старательно внушила,
Как ныне барышне желанно
Держать всё время на уме,
Что подчиняется расчёту,
Что прибыль верную приносит,
То, безусловно, хорошо.
Старалась долго англичанка,
Грозила пальцем, как ребёнку,
Большими делала глаза.
Она и топала ногами,
Порой и сладкого лишала,
А то и била по рукам…
Когда настала эта осень,
То мы ничуть не флиртовали,
Держали чувственность в руках —
Тогда мне было только двадцать, —
И Катя верно помогала
Напевно Байрона читать.
(Хромой и гордый англичанин,
Я ныне жму титана руку:
Поэт поэтом дорожит!
Хоть нет сейчас тебя под солнцем
И нет среди друзей за пиром,
Как нет тебя среди подруг,
Но ты живёшь в сердцах достойных,
Кто слово в дело предваряет
И жизнь стремится изменить.
Ты жил средь нас, грозе подобно,
Подобно ветру, был мятежный…
Друзья, я так же мог бы жить…
Он не хотел искать покоя,
Когда волной восстали греки,
Не смог на месте усидеть
И, коль в стихах воспел свободу,
Ушёл за Грецию сражаться
И… от простуды там почил…
Он покорил тогда Европу
Холодным мрачным эгоизмом,
Но так себя и не нашёл.
Не помогли «Часы досуга»,
С них начались его исканья,
И стал бессилен Дон-Жуан.
Поэт владел великой силой,
Что не страшили неудобства
И неприятности судьбы.
Во все душевные движенья,
Что управляют человеком,
Он проникал своим умом,
Пронзал сердечные пределы,
Все страсти, тайные стремленья,
Что мог словами рассказать.
Бесцельно странствовал по свету,
Но жизнь такая надоела,
Решил приют найти в строках,
Где звук страданья, настроенья,
По большей части составляли
Основу творчества его.
А люди света не ценили
Его достоинство таланта
И клеветали на него.
Тогда людей стал ненавидеть,
Стал презирать ухмылки света
И осыпать огнём острот.
Как жрец минутных наслаждений,
Маэстро чувственных иллюзий,
Он с тихой грустью вспоминал
О прошлом счастье человека,
Когда имел годами раньше,
И выражал свою тоску.
Она вселенское пространство
Своим эфиром охватило,
Чтоб нотой скорби зазвучать.
Прогнал с позором интересы
Своей блистательной эпохи,
Того же общества, где стал —
Где стал поэтом не за деньги,
Не за уменье прогибаться,
Но за умение мечтать.
Он, как источник, был открытым
И был прекрасным, как поляна, —
Блажен незлобивый поэт,
Который делится судьбою,
Который пишет не для званий,
Но для рачительной души.
Для той души, что ценит мудрость,
В делах и в жизни – разуменье
Превыше золота земли,
Поскольку жить нельзя иначе.
Блажен поэт, пути хранящий —
Дороги света и любви —
И бескорыстно отдающий
Другим, не требуя оплаты,
Себя и редкостный талант.
Он так любил, но не был счастлив,
Бежал от благ, хотя был лордом,
И был богат, но одинок.
Был неординарным человеком —
Среди чужих казался странным
Среди своих он был чужим,
Когда Господь греха не вменит
И не найдёт в душе лукавства,
Блаженным станет человек:
Ему отпустят беззаконья —
Покрыты станут заблужденья,
Покрыты будут все грехи.
Он никому не мстил за слухи,
Не обижался на доносы,
А просто напросто прощал,
Хотя порой бывало больно,
И выворачивало душу,
А смерть казалась пустяком.
Держал свой суд над лицемером
И каждый день в беду и радость,
Стихами правду говорил.
Блаженны милостивые люди,
Они помилованы будут,
И сохраняться их дела…
Была фантазия богата,
И, как орёл, она крылата,
И благородна, как вода.
Искал подолгу исцеленья
Своей душе среди народов,
Что в первобытной тишине,
Где сам народ не ведал гнёта
Ни от лица своих соседей,
Ни от лица своих вождей.
Там дух культуры не внушали,
Не обещали райской кущи,
Но жили люди, как цветы,
Ценили мысли и поступки,
И дух натуры, пламя страсти,
Не подчиняясь ничему.
Он облекал, как светлый скульптор,
В ту поэтическую форму
Всё идеальное, что знал.
Любой читатель, как ни думал
О жизни лорда и поэта,
Всегда величье находил.
Хотя он в бога и не верил,
Благочестивым был в стихах —
Писал об искренности сердца
И о душевном вдохновенье,
Всех тех, кто с верою живёт.
Живя, страдал в несчастном браке,
И, наслаждаясь, знал в избытке
Любовь доступную, но, всё ж,
Писал о женском благородстве,
О нежной верности до гроба,
О счастье искренней любви…)
Блажен поэт, кто духом нищий
И в вечных странствиях по жизни
Узреть стремится суть вещей.