Всякое. Сборник рассказов

Однажды утром

Бывали ли у вас случаи, когда, проснувшись утром, чувствуешь, что что-то изменилось, стало другим – то ли в тебе самом дело, то ли в окружающем мире, но на душе неспокойно и хочется узнать почему?

Суета всё-таки надоедает, несмотря на то, что она несёт с собой власть, наслаждение и деньги, поэтому раз в году мы с другом уезжаем за город к его бабушке в район вблизи города Этрета. Париж – очень красивая столица, но небольшой посёлок смотрится интереснее. Не знаю с чем это связано! Может, привлекает природа или старинная европейская архитектура с каменными домиками? Что же… Наверное, это и не так важно, ведь самое главное – беседа с приятелем за кружкой пива на свежем воздухе. Сидишь на стуле, а перед тобой свежее молоко, огурцы, колбаса, вонючий деревенский сыр, по запаху напоминающий носки дохлого мужика. В общем наслаждение! Но не только еда перед тобой, ещё – невероятный пейзаж: до горизонта поля с зелёной сочной травой и кое-где встречаются коровы и козы, как маленькие пятнышки на картине, а в чистом голубом небе высоко летит самолёт, оставляя след из пара. Так и хочется сказать: «Проснись!» Солнце бросает на тебя последний презрительный взгляд, от которого хочется отвернуться, и умирает в объятиях Земли, чтобы потом снова, словно мифический феникс, возродится для нового дня, для новых свершений. Вспоминаешь всё, что с тобой было за день, да и за всю жизнь, если честно. Всплывает из памяти, как гулял по Этрета, где невозможно запутаться в улочках, так как городок маленький. Сколько узнаешь нового каждый день! Оказывается, тут Моне рисовал свои картины с изображений скал, напоминающих слонов. Недалеко от этих мест высаживался десант США во время Второй мировой войны, а давным-давно здесь жили и выращивали еду викинги. Что только не творится на жалком клочке земли! Пейзажи Этрета ещё более захватывающие, чем вид с Эйфелевой башни. Гигантский полукруг залива, в котором повторяются с математической точностью движения волн. На самом холме стоит маленькая церковь из чёрного камня, над которой летают белые чайки. Всё же приходится возвращаться после воспоминаний к действительности. Я тогда разговорился с приятелем. К слову, он из России.

– А ты представляешь себе мир без войн и расизма, без насилия и непонятной ненависти? – начал он.

– Не знаю. Мне кажется, что это невозможно! Это мир без людей… Не за чем об этом мечтать.

– И стремиться тоже не надо?!

– Всё равно человек никогда не достигнет идеала, о котором ты говоришь.

– Так и не надо достигать! Суть в том, чтобы попробовать изменить что-нибудь в этом поганом мире, дружище. Хм… И начать с себя.

– И всё-таки… Это ведёт в тупик, за которым ничего. Ничего. Не достигнуть цели никогда!

– Согласен, но разве попытка не стоит того, чтобы мечтать? Если бы Колумб не рассуждал об Индии, то не открыл бы Америки. А Эйнштейн? Он мечтал как учёный объяснить всё мироздание. Разве на это способен один человек? Нет. Эйнштейн скорее всего это знал, но верил, и у него получилось понять многое, для него открылось то, что было скрыто от глаз других людей. Кто не мечтает, тот не двигает этот мир ни вперёд, ни назад.

– То есть по-твоему я не буду влиять на окружающее меня пространство, если перестану мечтать и верить в то, что сейчас заставляет меня жить? Я буду существовать, а не жить полноценно?

– Да… Примерно так, – удивился мой приятель красоте слов.

– И исчезну фактически из вашей жизни?

– Или мы из твоей.

– Ну что же? Я с тобой совершенно не согласен. И за это надо выпить! Тогда пойду исчезну и принесу нам бутылочку красного вина.

– Вот это правильно! Не зря мы с тобой философы – греки тоже вина много пили.

– По бокалу и продолжим.

На утро очень болела голова. Я проснулся на кухне, рядом лежали осколки от бутылки пива. Солнце не подвело. Встало по заказу: в восемь часов утра. Ветер был сильный, поэтому я закрыл окно. Всю ночь кусали комары – вся левая нога была в красных точках. Кровь что ли в том месте вкуснее? Ощущение ужасное, а тут ещё и страх, непонятно откуда взявшись, охватил меня с ног до головы. Я сел на кресло и стал напряжённо думать о том, почему мне может быть страшно, но устал от мыслительной работы и налил из чайника воды, так как очень хотелось пить после алкоголя. И только спустя час до меня дошло, что в доме совсем никого нет! Я звал друга, его бабушку, но везде царила тишина. Тогда набрал родителей, свою девушку, но никто не ответил.

– Боже! Что же я натворил. Теперь нет людей? Как же так? Хорошо… Я согласен. Идея, мечта, вера и всё такое, но жить одному? Вы серьёзно?! – разговаривал я сам с собой.

Тогда стал припоминать: клялся, что смогу жить в мире один без мечты и стремлений. Я говорил, что если я верю, то только в то, что всё в мире подчиняется практическому рассуждению без вмешательств чувств и всяких идеалистических мыслей, которые сбивают и мешают здраво думать.

– Нет! Дурак, дурак.

– Я с тобой согласен. Надеюсь, пока нас тут не было, ты…

Мой друг не успел договорить, только войдя на кухню, потому что я крепко обнял его и долго не хотел отпускать, чтобы поверить до конца, что не затерялся в этом мире совершенно один.

– Я бабушку в больницу отвозил, – весело проговорил он, польщённый таким обращением, – Два часа только не было. Ты мой чудак… Как у Шукшина.

– У кого? – спросил я.

– Да так… Человек один. Хороший. Пить меньше будем?

– И философствовать, а то очень страшно.