Как Стенька Разин по Волге ходил…

Глава 5

На Масленицу Гришка с друзьями сладили под горой большую соломенную куклу, надели поверх старый рваный кафтан и холщовый платок и весь день пропадали на соборной площади: катались на снежных горках и качелях, бегали за расписными санями богатых горожан, таскали с уличных столов сладкие яства.

К вечеру Гришка вернулся домой весёлый, уставший и голодный. За столом сидела вся его семья: отец, мать, старший брат Ерёмка и две сестрёнки. Кроме них были седой дед Василий и чернобородый дядя Пахом.

Как только Гришка ввалился в избу, все обернулись. Он подскочил к столу и с жадностью схватил блин, густо обмазанный мёдом.

– Где до темени томашился, Гришка? – спросил отец.

– С Николкой катался на боярских санях.

– Кто же разрешил?

– Боярин.

– Брешешь, – усмехнулся Ерёмка.

– Чуй, еловая голова, Мишка – сын боярский – позвал нас в сани!

– Ну!

– А то! Сани расписные, сукном покрыты.

– Отчего же Мишка был таким добрым?

– Сдружились мы с ним за вчера.

– Ох, ангелы небесные, как же ты, соколик мой, с боярскими дружбу завёл?

– А так, мамка, они поколотить меня грозились, так я их одолел.

– А Мишка?

– Он не лез в драку, шапку мне подал.

– Кому же досталось?

– Федьке толстому и досталось.

– Ну!

– А то! Он первым полез.

– Что ж сразу про это не поведал?

– А то и не поведал, мамка, что не спрашивали.

– Вот чертяга, весь в батю, – сказал дед Василий.

– Кто ж видал ваше побоище?

– Тонявый дьяк Онуфрий.

– Разнял драчунов?

– Нет… Как увидал Федьку на снегу, так утёк за конюшни.

– Брешешь! Тебя что ль испугался?

– А то! – Гришка широко улыбнулся.

– Кузьма, детишкам спать пора, – прервал разговор дед Василий.

За слюдяными окошками избы почернело. Отец встал, зажёг новую лучину, прогнал детвору на печь, а сам опять к столу. Дед Василий продолжил вполголоса:

– Слышь, Кузьма, конюх-то боярский верно говорил.

– Ну!

– Сказывал, что Гришка поколотил Фёдора – племянника воеводы.

– Что ж с того?

– Воевода с тебя спросит за побитого племянника.

– Воевода – боярин справедливый! – ответил Кузьма.

– Дьяк наговорил воеводе с три короба! Воевода дал указ тебе допрос учинить.

– Не беда.

– Кузьма! Кто на допрос к губному старосте попадёт, батогов получит исправно, – добавил дед Василий.

– Стерплю!

– Эх, Кузьма, дьяк добьётся – нещадно бить будут.

– Ой-ли!

– Перо страшно не у гусака, а у дьяка. Засудят!

– Сеньку с Ямской слободы за пять алтын били нещадно.

– Ох, ангелы небесные, что делать нам, грешным?

– Нечем платить долгу – беги на Волгу! – мотнул головой дед Василий.

– Послушай меня, Кузьма, – придвинулся ближе Пахом, – в казаки надо податься – на вольный Дон.

– Ох, ангелы небесные, худое говоришь, Пахом.

– Я сам надумал в казаки!.. Завтра ухожу. Барин мне спуску не даёт, бьёт за всякую малость. Пошли со мной, Кузьма.

– Дело предлагает Пахом, – добавил дед Василий.

– Что я в казаках делать стану? Саблю в руках не держал.

– Научат, Кузьма.

– Ждут ли нас?

– Атаман Стенька Разин всю голытьбу с радостью принимает, – ответил дед Василий.

– Сказывай, дед, всё, что знаешь про Разина!

– Не торопи, ночь длинная, расскажу, что вспомню…