Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
Глава 6
Так скажи сынам израилевым: сущий послал меня к вам.
– А я говорю, надо идти налево!
– А я говорю, направо!
– Налево!
– Направо!
– А я говорю, идите вы все к чёрту!
Суть спора состояла в том, что и отряд Мачете, и отряд Геворга нашли пригодные для жизни пещеры. И ни один из отрядов не хотел отступать. Потасовка, начинавшаяся как небольшой спор Оксаны и Самира, уже охватила весь лагерь и грозила перерасти в драку. Нейтралитет сохраняли лишь бывшие представители оргпреступности, которые, лишившись главаря, точили немую ненависть абсолютно на всех.
– Налево!
– Направо!
– Давайте договоримся по-людски! – попыталась выступить Алиса, оставленная за старшего. Однако кто-то из широкоплечих мужчин в центре свары её оттолкнул.
– А тебя за что взяли?
Милан изучал свои ладони. Санмартин изучал Милана.
– Индекс на моей груди – АВ-10-80, – ответил Милан.
– Я в них не разбираюсь, – честно признался смертник.
Милан отвлёкся от своих ладоней и мельком глянул на собеседника. Ладони оказались определённо интереснее.
– Первая цифра – номер в группе. Мой – десятый. Вторая цифра – срок заключения, если бы его пришлось отсиживать в камере.
– То есть сидеть бы тебе восемьдесят лет? Ягодицы устанут. А буква?
– А – преступление против государственного строя. В – убийство.
– И много ты убил? Восемьдесят лет. Двоих? Троих? Троих с половиной?
– С – преступление против собственности. Воровство, проще говоря. D – организованная преступность. Рэкетиры, контрабандисты, наркоторговцы. Е – преступление в сфере нравственности. Насильники, сутенёры, проститутки.
– Так тут почти у всех девушек индекс Е! Хочешь сказать, что они все…
– Да, нынешняя молодёжь не та, что раньше, – улыбнулся серб. – Зачем совать голову под пули, когда можно сунуть жопу под… за те же деньги…
Санмартин закончил петь.
– Что нам делать? Что теперь будет?
По спине Милана сползла капля холодного пота, выписывая кривые зигзаги, будто алкоголик на трассе, и со всего разгону врезалась в заградительную родинку на повороте к пояснице. Бинго! В эту секунду Милан понял всё. Он понял своё место, место Санмартина и место этого странного места в какой-то неведомой галактике. Ваша ставка сыграла, пройдите на кассу.
Серб даже засмеялся.
– Начнём с того, что будет, – Милан сел прямо. Лицо его выражало нечто среднее между глубокой задумчивостью и тапочкам. – Как только мы найдём воду, группа наиболее сильных мужчин (человек пять-шесть) уйдут к воде, прихватив с собой десяток наиболее красивых женщин и всю провизию. Как только еда закончится, начнут отнимать у остальных то, что те будут успевать собрать. Месяца через два дойдём до каннибализма, – Милан выдержал паузу, вертя между пальцами свой посох. – Это жесткий вариант. В мягком варианте просто делимся на кучки по три-пять человек, предварительно поделив еду и инструменты, и расползаемся по лесу, как тараканы по кухне. Гибнем поодиночке быстрее, зато без извращений.
– Почему ты считаешь, что мы так поступим? Почему сильные будут жрать слабых?
– Потому что могут. На каждого барана обязательно найдётся волк.
– Но если волки сожрут всех баранов…
– Да, ирония в том, что в войне за пропитание последний умрёт голодным.
Геворг неистово матерился сразу на двух языках и молотил здоровой рукой в темноту. И только в эту самую темноту и попадал.
Самир толкался и препирался с группой людей из своего десятка, пытавшихся доказать, что они вообще не намерены куда-то идти. Оксана с кем-то спорила. И Артур Георгиевич с кем-то спорил.
Но громче всех спорила Алиса. Спорила она с одним и «организованных».
– Слушай ухом, киса, мы берём часть… Слышишь? Ч-а-с-т-ь! – «организованный» сделал жест руками, видимо, означавший «часть». – Часть хавки и отваливаем. Не надо кипеш поднимать.
– Нет, – не своим голосом отвечала Алиса.
– Чё? – к вопросу урка прибавил пару увесистых ругательств, сравнивающих собеседницу с пожилыми парнокопытными.
– Нет, – уже уверенней произнесла Алиса. Роль главной, выданная ей Санмартином, намного больше нравилась ей, нежели роль парнокопытного, выданная собеседником.
– Да я тебе…
Ни с кем не спорил только Зайчик, который уже получил по печени и тихонечко постанывал в тёмном углу. Постанывал ритмично: музыкант всё-таки.
– А теперь скажи мне, что делать, – северный ветер принёс холодный воздух и приторный запах. Или восточный, или южный. Компаса-то нет.
– Смотря чего ты хочешь.
– Не умереть.
– Все умирают. Рано или поздно.
– Не умереть так глупо.
– Смерть всегда глупа. Одинаково глупо умирать и играя в чехарду с бегемотом, и расщепляя атомы на электроны в химлаборатории Саратовского института дури и мозга.
Санмартин подумал ещё немного. Поёрзал на камне, почесал в затылке.
– Я не хочу умереть как баран.
– Вот!
Спор перешёл в ругань. Ругань перешла в драку. Драка перешла в поножовщину.
Поножовщина перешла в разочарование, потому что поножовщина в полной темноте – всё равно, что поло в конкур в самолёте: занятие крайне неудобное и бесперспективное.
Хотя в челюсть многие получили. Многие не один раз.
Алису запинали ногами и извозили в пыли.
Самир вот уже пятнадцать минут кого-то душил. Оказалось, что бревно. Артуру Георгиевичу выбили зуб. Мачете разбили нос. Оксану кто-то укусил за задницу. Девушка ушла из общей своры в замешательстве и негодовании. Хотя где-то в глубине души ей даже понравилось.
Драка медленно расползалась по углам на перекур.
– Даже волк может умереть как баран. А баран может жить как волк. Различие в том, чтобы достойно бороться за жизнь изо всех сил, а не самому приближать конец своей глупостью, трусостью или жадностью. – Милан вещал. Холодный медный на вкус воздух наполнял лёгкие, выходя обратно тёмным паром. Шершавый деревянный посох наполнял руки приятной тяжестью. Мысли выстраивались в один чёткий ряд. – У нас у всех серьёзный противник – окружающий мир. Этот мир враждебен, и если мы хотим растянуть удовольствие пребывания здесь в качестве живых, здоровых и по возможности сытых, нам нужно приложить все усилия. Понимаешь, о чём я?
– Понимаю, – кивнул Санмартин. – Мы можем объединиться. Но зачем? Одно дело, когда надо было оглядеться и уйти туда, где поспокойней. Тут нужно было как можно больше пар глаз и как можно больше рук и ног, – смертник не сводил глаз с собеседника. Хотя собеседник и казался лишь размытым пятном на фоне розовой луны. – Соберу вокруг себя самых сильных и плодовитых. Кто откажется, того в расход. С боем заберу и инструменты, и сухпаёк и двину в самые тёплые пещеры.
– А остальные?
– А какое мне дело до остальных?! Почему я должен думать о них?
Стальной блеск луны в глазах Милана завораживал. Так же, как и его низкий голос. Голос если и не бархатный, то мохеровый уж точно. Санмартин и сам не заметил, как серб приблизился к его лицу.
– Вот именно. Почему сильный должен заботиться о слабом?
Они молчали. Две луны отражались друг в друге.
– Это риторический вопрос?
– Нет.
Морщины на лбу Санмартина давили одна другую. Желваки сильно дёргались в такт дыханию. Вдох-выдох. Вдох-выдох.
– По какой причине сильный будет заботиться о слабом? По какой причине один организм вообще может интересовать поддержание жизнедеятельности другого организма?
Вдох-вдох-вдох.
– Он собирается его съесть?
– Для того чтобы съесть, надо убить. Но мыслишь в правильном направлении.
Вд-о-о-о-ох. Смертник так сильно ёрзал по земле, что вот-вот мог бы добыть искру силой трения.
– Размножение?
– Грибы размножаются спорами. Дрожжи – почкованием. Наше дело не рожать, сунул, вынул – и бежать. Зачем организму «А» поддерживать жизнь организма «Б»?
– Незачем. Нет смысла.
– Есть. Всё на свете является частью причинно-следственных связей. Именно это придаёт смысл. Причины. У всего есть причины. Если у чего-то нет причины, этого нет, – Милан активно жестикулировал. Точнее, Санмартину казалось, что это чёрная клякса с горящими глазами активно жестикулирует. Может быть, он просто от комаров отмахивается.
– Я не знаю.
– Знаешь, просто не хочешь понять.
– Тогда объясни мне.
– А трусы тебе с детским мылом не постирать? – свет луны горел уже не только в глазах, но и в тридцати двух сербских зубах. И в каждом отражался Санмартин. – Я тебе не Камасутра, чтобы всё разъяснять прямым текстом с чертежами. Сам думай. Зачем организму «А» поддерживать жизнь организма «Б»? – мохеровый голос с каждой секундой становился всё более вкрадчивым.
– Я не понимаю.
– Когда додумаешься – сходу поймёшь, что такое семья, государство, зачем они и как образуются. Зачем организму «А» поддерживать жизнь организма «Б»?
Голос настолько вкрадчивый, что им можно влезть в организм, вырезать аппендицит и выйти наружу, не оставив шрамов.
– Я не знаю!
– Думай! Зачем организму «А» поддерживать жизнь организма «Б»?
– Я не могу!
– А ты через не могу! Зачем организму «А» поддерживать жизнь организма «Б»?
– Ради мира на земле!
– Тогда бы он стремился поддерживать жизнь всех организмов, а такого не бывает. Слоны не заботятся о баранах. Бараны – о сусликах. Суслики – о тараканах. Никто на свете не собирается делать лучше весь мир, а только какую-то его часть, – Милан перевёл дыхание. В горле першило от сухого воздуха и начинающегося обезвоживания. – Зачем организму «А» поддерживать жизнь организма «Б»?
– Организм «А» просто добрый.
– Просто доброты не бывает. Бывает хорошо скрываемая выгода.
Санмартин нервно почёсывает лоб.
– Что ещё?
– Ну?!
Санмартин нервно почёсывает подбородок.
– Это…
– Ну?!
Санмартин нервно почёсывает пузо.
– Как его…
– Ну?!
Санмартин нервно почесывает колени.
– Организму «А» что-то нужно от организма «Б»…
– В точку!
В голове каша. На душе оргазм. И что?! И всё?!
– И что?! И всё?!
Санмартин нервно почёсывает землю.
– Организм «А» собирается паразитировать на организме «Б». Только в этом случае ему важно его выживание. Симбиоза в природе не бывает. Всегда кто-то один берёт больше, чем отдаёт. И чем больше этот баланс, тем эффективнее паразитирование.
– М-м-м… Продолжай.
– Это основа взаимоотношений. Сильный всегда будет жрать слабого. Но умный будет слабого эксплуатировать. А эксплуатировать надо аккуратно, чтоб не изнашивался.
– Следовательно…
– Чтобы не умереть как баран, нужно приложить все усилия. Или, правильнее сказать, усилия всех.
Столкновение переросло в абсурд.
Зэки разделились на две группы. Первая оцепила провизию кольцом и обороняла её от второй. Вторая стремилась поставить своё кольцо и оборонять её от первой. Причём из-за темноты и сумбура не было понятно, кто в какой группе.
Где-то кричал одноухий. Где-то ругался Геворг. Где-то выл Самир, верещала Оксана. Где-то стонал Зайчик.
А где-то будущий вождь и будущий шаман беседы беседовали.
– Как нам эксплуатировать столько народу? Как нам объединять и выжимать их усилия? Рано или поздно народ прочухает, в чём дело, и бараны свергнут волков, – Санмартин и Милан теперь сидели рядом, а не друг напротив друга.
– И тогда они выберут себе новых волков. Или целый парламент из двух палат волков с представителями от каждого стада.
– Но почему? Почему люди позволяют паразитировать на себе?
– Если по-умному, то это будет звучать как самоидентификация через навязываемые роли. Если по-простому, то люди предпочитают быть нужными, нежели свободными.
– А почему?
– Потому что это наполняет их жизнь смыслом. Это даёт причины их существованию. Например, никто в здравом уме не пойдёт на войну. Умирать по чужому приказу – идиотизм. Но государству нужны солдаты. И то, что правительство называет тебя своим щитом, придаёт какое-то значение твоей жизни. Делает тебя частью причинно-следственной связи под названием война, – Милан вертел посох в руках. А что за шум там внизу? – Точно так же никто не пойдёт в здравом уме в слуги или в палачи.
– Что же, лучше быть слугой, чем хозяином?
– Лучше быть слугой, чем быть никем и нести ответственность за своё решение кем-то стать. Когда на тебе паразитируют, с тебя снимают тяжесть принятия решений. И ради этого люди готовы пойти на многое.
– Резюме: что такое государство?
– Аппарат паразитирования общего блага над частным.
Санмартин и Милан поднялись. Небо серело. По горизонту поползли первые лучи восхода.
– Что нужно для того, чтобы создать государство?
– Первый закон лидерства: «Лидер – тот, кто знает лучший путь к достижению общей цели». Следствие из первого закона: «Лидеру нужна цель, заинтересовавшая бы всю группу».
– Что ж мне теперь, себя мессией объявить? – Санмартин ухмыльнулся.
Милан тоже ухмыльнулся. Теперь это было видно. Светало. Но затем ухмылка сползла его лица, и оно вновь приобрело мечтательно-задумчивый вид. Милан смотрел куда-то вдаль.
– Похоже, Бог и вправду с нами. Взгляни туда…
