Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
Глава VI. Тучи сгущаются
– Дашенька, тебе привет от Кати! – это была первая фраза, которую произнёс Михаил после объятий и поцелуев.
Жена с удивлением и испугом уставилась на мужа:
– Ты что, видел её в Казани?.. – озвучила она первое, что пришло ей в голову.
– Нет, что ты! В Казани я видел другого человека, который и передал от неё привет, – улыбнулся Михаил.
– Руди!? Неужели он? – наконец догадалась Даша. – Расскажи, расскажи скорее! Ой, я так соскучилась по Катеньке!
– Ты не ошиблась, я разговаривал с Рудольфом. – И Михаил поведал жене всё, что сообщил ему старый друг.
– А у нас тоже новость! – вспомнила Даша, когда немного пришла в себя. – Пока тебя не было, Костю приняли в лётную школу! Так что скоро он отбудет в Севастополь.
– Ну что ж, я рад за него.
В Управлении по механизации и моторизации состоялось очередное совещание. На повестке был обмен опытом командиров механизированных бригад.
Михаил выдвинул предложение:
– Проведённые учения показали нецелесообразность комплектовать бригаду разными типами танков. В этом случае перед каждым батальоном приходилось ставить лишь ту задачу, которая могла быть технически выполнима, из-за чего реализация общей задачи бригадой затруднялась.
Предложение Комнина было принято единогласно, и в дальнейшем механизированные бригады комплектовали только однотипной техникой. Также в ходе совещания был обсуждён проект доклада о дальнейшем организационном строительстве мотомеханизированных войск, в котором подчёркивалась необходимость объединения механизированных бригад в соединения типа механизированного корпуса. А поскольку это соединение способно было вести самостоятельные действия в отрыве от основных сил, в него включались все рода войск.
Создание корпусов поддержали заместитель наркома Тухачевский и все высшие военачальники. Осенью их развёртывание началось в Московском, Ленинградском и Украинском военных округах, однако разрешение на командировку в Германию пришло только на следующий год.
– Наши отношения с немцами сейчас очень хорошие, – напутствовал его замначальника Управления по механизации и моторизации, – однако теперь всё меняется в один миг, поэтому надо быть начеку.
Дома Даша протянула мужу увесистый свёрток:
– Передай вот это Катюше. Здесь наши семейные фотографии и ещё кое-что лично от меня.
Они сидели вдвоём за накрытым столом. Костя уже уехал в Крым, а Аннушка задремала, укачивая маленького Мишеньку.
– Как бы я хотела поехать с тобой! Да, видно, время пока не пришло… Пиши. Три месяца пролетят быстро.
Ранним утром Михаил отбыл поездом Москва – Берлин.
– Нет, я в эти их политические игры не вмешиваюсь! – Рудольф протянул руку и отхлебнул вишнёвого напитка из высокого резного бокала.
– И правильно, – подтвердил Михаил. – Армия должна быть вне политики.
Они остались за столом вдвоём. Сначала Катя, Рудольф и Елизавета долго рассматривали фотографии и подарки от Даши. Карл находился в лагере скаутов, и Михаил его так и не увидел. Под нетерпеливые возгласы жены и дочки Рудольф развернул запечатанный пакет и достал большую льняную скатерть. В центре и по углам на ней были вышиты сценки деревенской жизни: лошади, старая церковь, заросший пруд, сад, беседка. Все те милые сердцу воспоминания детства, которые просто так из него не выбросишь. На шести салфетках оказались вышивки на схожую тему. Лес, сенокос, стога, избы…
– Ой, какая прелесть! – Катя прижала подарки к груди и уткнулась в них лицом. – Клевером пахнет, я чувствую! – вдруг с восторгом воскликнула она.
– А это что? – Лизи держала в руках маленькую коробочку, которую все упустили из вида.
– Дай-ка, дай-ка сюда, – Катя выхватила её и раскрыла.
Зелёным изумрудным огнём в золотой оправе свернули серьги; ниже возвышался большой изумруд на цепочке в созвездии мелких бриллиантов.
– Боже! Дашутка, милая моя подружка! – восхищённо повторяла Катя, надевая кулон. – Лизи, помоги!
Дочка подбежала к матери и застегнула нехитрые замочки на украшениях. Катя взглянула в зеркало: зелёные камни на золоте прекрасно гармонировали с цветом её глаз.
– Ну как? – повернулась она к мужу.
– Ты великолепна! – Рудольф обнял жену и поцеловал.
Подбежав к брату, Катя чмокнула его в щёку.
– Мишель, передай этот поцелуй Дашутке! Скажи, что я очень люблю её и скучаю!
Лизи с улыбкой наблюдала за родителями.
В коротенькой сопроводительной записке Даша указывала, что скучает и ждёт встречи. Обо всём остальном должен был поведать Мишель. Проговорив несколько часов, Катя ушла отдыхать, а Лизи умчалась на встречу с подругами. Мужчины остались вдвоём.
– Ну, давай за дружбу между нашими странами! – Михаил поднял рюмку со шнапсом. – Пока что у наших государств доверительные отношения… Не знаю, надолго ли…
Друзья выпили, и Михаил поморщился:
– Никак не могу привыкнуть к этому вашему питью! То ли дело наша водочка…
– Каждому своё, – глубокомысленно заметил Рудольф. – У вас там хоть порядок и стабильность наладили, вождь определился, а у нас большой кавардак. В экономике кризис, безработица дикая, к власти рвутся все кому не лень: с одной стороны – коммунисты, с другой – нацисты. Вторые набирают популярность, концентрируют силы, создают штурмовые отряды. Армия не вмешивается, но, если начнутся столкновения, прольётся кровь: сам понимаешь, войска не смогут остаться в стороне. Лидер нацистов Гитлер объявил, что его партия готова отказаться от насилия, если им позволят прийти к власти конституционным путём. Фактически это означает, что в противном случае он готов брать власть силой.
– Поверь мне, у нас тоже хватает проблем, – Михаил отправил в рот ломтик колбасы.
– Наш главнокомандующий Бломберг побывал в России, чтобы вдохнуть жизнь в новые проекты сотрудничества. Глубокое впечатление на него произвело внимание власти к вооружённым силам. Он даже заявил: «Я был недалёк от того, чтобы вернуться домой законченным большевиком». Но теперь его подмял под себя Гитлер, пообещав в случае своего прихода к власти решить все оборонные проблемы и сделать германскую армию сильной. Однако Гитлер – заклятый враг коммунизма. Поэтому грядущее сотрудничество весьма туманно.
– А как Гудериан относится к вашим националистам? Он ведь возглавляет штаб нарождающихся бронированных войск.
– Мы не обсуждали этот вопрос… Но мне думается, он приверженец сильной руки, способной навести порядок и укрепить армию. И ещё Гудериан, будучи фанатиком создания танковых войск, пойдёт в ногу с любым правителем, кто поможет ему в осуществлении его мечты.
– Скажи, как немцы воспринимают Гитлера?
– Народ радуется порядку и благодарит его за обещание создать новые рабочие места. Думаю, Гитлер всё же придёт к власти, и после этого Германия резко вырвется вперёд.
– Знать бы, для какой цели…
– Рассказывай, не томи, как там в Германии? – Гагарин единственной рукой вцепился в Михаила и потащил его в комнату. – Лучше, чем у нас?
– Да кто ж тебе скажет, что лучше? – подмигнул Комнин, усаживаясь за стол. – Конечно же у нас лучше. Германия пока в растрёпанном состоянии: экономический кризис, общество неспокойно, безработица. Всё-таки социалистическая система выигрывает в этом плане: мировой кризис обходит её стороной. Да и с властью пока неразбериха. Руди говорит, что Гитлер возглавит Германию, но это не есть хорошо для нас.
– Почему?
– Гитлер ненавидит коммунизм, следовательно, в обозримом будущем нас не минует война с Германией.
– А ты хотел без войны? Для чего тогда они армию готовят, столько средств вбухивают? – Дмитрий огляделся по сторонам, забыв в азарте дискуссии, что находится у себя дома.
– Я был уверен, что для обороны, – Михаил раздумчиво поглядел на Гагарина.
– Не притворяйся, Мишка! – в раздражении выдохнул Дмитрий. – На чужой земле воевать готовятся! – И, немного успокоившись, спросил: – Что у них за армия?
– Кадрированная, с ограничениями по Версальскому договору, который ещё никто не отменял. Танки им выпускать нельзя, но они их втайне всё равно изготавливают. Правда, это дохлые машины, с нашими не сравнить. Даже пушечного вооружения нет! Но люди там заняты серьёзные, разрабатывают стратегии, тренируются на макетах. Промышленность у них развита традиционно, так что, если появится возможность, быстро на военный лад перестроится… А ты что-то неважно выглядишь, друг, – перешёл Михаил на личную тему.
– Приболел в последнее время. Видимо, организм чувствует недостаток частей тела, – взмахнул пустым рукавом Дмитрий. – Планирую поехать отдохнуть в тёплые края… А потом буду в отставку проситься. Правда, Маришка? – обратился он к жене, принёсшей из кухни закуски.
– Правда, что ты ещё молодой и крепкий, – улыбнулась та.
– Вот-вот! – шутливо хлопнул жену по спине Гагарин. – Только её молитвами и живу.
Михаил шёл по длинному коридору Наркомата обороны и с удовольствием поглядывал на новые, только что введённые знаки различия для воинских званий. В его петлицах красовался ромб комбрига, а в кармане лежал приказ о назначении заместителем командира танкового корпуса.
– Дело новое и интересное, – напутствовал его начальник Авто-бронетанкового управления. – Танковый корпус – это сильная самостоятельная единица, способная действовать в отрыве от основной массы войск.
Михаил задумался и не сразу заметил того, кто его окликнул:
– Михаил Константинович!
Вскинув голову, увидел идущего навстречу Тухачевского.
– Михаил Николаевич, рад вас видеть!
– Как дела? Получил новое назначение?
– Получил.
Михаил всматривался в знакомое с давних пор лицо и пытался понять, что же в нём изменилось. Всё те же правильные черты лица, большие красивые глаза…
– Скольких трудов стоило мне убедить Климента Ефремовича, что в грядущей войне необходимы крупные танковые соединения! Только сейчас приняли решение о развёртывании первых четырёх корпусов. На тебя ложится вся ответственность за комплектование и организацию этого соединения. Ну да ничего, это очень полезно, пройдёшь всю школу с азов. В жизни пригодится! Хотя ты и так неплохо владеешь стратегией и тактикой действий танковых соединений. Однако корпус не бригада – мы ещё и танковые армии будем создавать!
Несмотря на бодрый тон, Михаил прочитал в глубине глаз маршала тщательно скрываемую усталую безысходность.
– Можете на меня положиться, Михаил Николаевич! Я полностью разделяю ваше мнение о необходимости создания крупных танковых соединений.
– Спасибо, Михаил Константинович! Желаю успехов!
Они пожали друг другу руки и разошлись. Больше Михаилу встретиться с Тухачевским не доведётся никогда. Но слова талантливого военачальника отложились в его голове, и он вспоминал их, когда танковые армии успешно громили врага. Эти мысли всегда сопровождались изрядной долей сожаления и горечи, потому что танковые армии пришлось создавать уже другим военачальникам.
Человек не знает своей судьбы. Лишь некоторые из нас могут что-то смутно предчувствовать в предстоящей жизни, и только ясновидцы способны видеть будущее других людей, а не только своё. Может, они просто сочетают глубокий анализ с каким-то шестым или седьмым чувством? И часто их советы, основанные на неясных предощущениях, оказываются самыми верными.
Новый год на сей раз встречали у Гагариных. Комнины приехали втроём с пятилетним Мишенькой. Михаил облачился в форму со звёздами в петлицах и золотыми угольниками на обшлагах. Даша надела длинное платье цвета пастели из тонкой струящейся ткани, удивительно элегантно сидящее на её стройной фигуре с тонкой талией и узкими бёдрами. Тёмные волосы женщины были уложены локонами перманентной завивки. Через плечо она перекинула горжетку из чернобурки.
– Ах! – только и воскликнула Мария. – Ты такая красивая, Даша!
– Что я говорил Мишелю двадцать три года назад? – вставил встречавший их Дмитрий. – Ты выбрал замечательную жену, вот что я ему сказал! И сегодня готов повторить слово в слово.
– Мне вспоминается, – не остался в долгу Михаил, – что то же самое я говорил тебе относительно Маши.
– Ну, значит, мы оба говорили одно и то же! – примирительно заключил Гагарин. – А где же дети?
– Мишенька один за всех, – указала на малыша Даша и тут же пояснила: – Костя прилететь не смог, он теперь после лётной школы на Дальнем Востоке служит. Аннушка со своими студентами из медицинского осталась, но обещала приехать попозже. А где ваш спортсмен?
– На работе! У него смена как раз в полночь заканчивается. Приедет.
– Как у него с боксом? – спросил Михаил. – Мы за него болеем.
– Мастер спорта! – с гордостью ответил Дмитрий. – Теперь на чемпиона страны метит.
Маленького Михаила вскоре уложили спать, а сами сели за накрытый стол. Столько лет они прошагали вместе, старые друзья, разменявшие уже пятый десяток…
– А давайте потанцуем! – встряхнула локонами Даша, подхватила Гагарина под руку и закружила его в вальсе по комнате.
Михаил церемонно, чтобы скрыть неловкость, подошёл к Марии:
– Разрешите пригласить вас.
Было что-то грустное в нарочитом веселье Даши, в её нарядном платье и даже кружении по комнате. Дмитрий, недавно вышедший в отставку в звании полковника, располневший, обнимающий её одной рукой, неловко переступал с ноги на ногу, боясь оттоптать красивые лаковые туфельки партнёрши. Он не танцевал двадцать лет, и выглядели они рядом курьёзно. Вынужденный пригласить Марию Михаил тоже чувствовал какое-то напряжение, перемешанное с печалью. Такого никогда не было в их весёлой и дружной компании.
– Товарищи! – продолжила Даша, взяв на себя роль тамады. – Переходим ко второму туру нашей программы – дегустации спиртных напитков и изысканных блюд!
Мужчины оживились, почуяв близость любимого и испытанного ими способа снятия напряжения. Да и женщины не стали в этот раз нарочито отнекиваться и отказываться от горячительного. Сегодня не было посторонних, присутствовали только свои.
Вскоре разговор за столом оживился и стал громче и горячее.
– Ну, как отдыхается в отставке? – придвинулся к Гагарину Михаил. – Небось, балдеешь от безделья?
– Ну, поначалу наслаждался… А теперь скукота замучила. Одно удовольствие осталось – по больницам шляться, – в тон ему ответил Дмитрий.
– Свою родную академию навещаешь?
– Через день на ремень. Разве без меня там обойдутся? Столько всего на мне было завязано. Так что участвую во всех мероприятиях, в курсе всех происходящих событий. Ничем другим заняться не могу: везде две руки нужны. Разве что писать…
– Во-во, писать – это как раз то, что тебе нужно! Глядишь, и память после себя потомкам оставишь, – не то шутил, не то серьёзно говорил Михаил. – А я консультировать тебя буду.
– Э-э, тебя самого консультировать надо! Зарылся там, в своём корпусе, вокруг оглядеться некогда.
– Это ты о чём, братец? – Михаил с любопытством уставился на старого друга.
– Да всё о том же… – как-то неожиданно оборвал Дмитрий и замолчал.
– Ну уж если сказал «а», то и «б» нужно говорить!
– Вроде и не ко времени у меня это вырвалось… А будет ли потом оно, это время, для такого разговора? – Гагарин задумчиво разглядывал рисунок на скатерти. – Вы там, в войсках, своим делом заняты, вам недосуг анализировать происходящее, даже возможности нет. Вся голова забита красноармейцами, танками, учениями…
– Что же ты, дружище, нас так принижаешь? Мы, конечно, не высоколобые академики, но на нас вся махина армейская держится, – попробовал отшутиться Михаил, но Гагарин не улыбнулся.
– Есть у меня ощущение, что идёт накат на старую гвардию, – Дмитрий испытующе посмотрел на Михаила.
– Что ты имеешь в виду? – Комнин не отвёл взгляда.
Оба понимали, что сейчас, в эту минуту, проверяется высшая степень доверия и откровенности между ними, двумя старыми, ещё с царских времён друзьями, двумя русскими князьями, представителями последних кавалергардов, оставшихся в России после Гражданской войны. Оба осознавали, что вместе со своими мыслями они вверяют собеседнику и свою свободу, а возможно, и жизнь. Любая утечка информации, даже случайная, грозила гибелью.
– Давай выпьем, – Дмитрий наполнил рюмки. – От такого разговора как-то подозрительно быстро трезвеешь.
Они выпили, не произнося тоста и не чокаясь.
– Я не могу знать всего до конца, – продолжил Гагарин, бросив в рот кусочек колбасы, – но за много лет работы в академии, общаясь с сотнями людей, научился анализировать обрывки разговоров и поступки, связывать всё в единый узел с политическими устремлениями. Особенно когда пошли первые аресты. Они пока ещё осторожные и единичные. Похоже, кто-то прицеливается, приглядывается и принюхивается…
– Дружище, мне кажется, ты строишь свои предположения на песке, – попробовал развеять его опасения Михаил. – Всегда есть кто-то, кто заслужил своими действиями ареста.
– Согласен, кто-то заслужил… – задумчиво произнёс Дмитрий. – А кто-то и нет…
– Постой, ты ведь не знаешь всех обстоятельств! Что же ты за прокуратуру и суд решаешь?
– Я ни за кого не решаю! Просто вижу и понимаю, что убирают политических противников из старых командиров высшего звена.
– Полагаю, что политическая оппозиция правящей команды уже ликвидирована. Даже потенциальные противники. Эти люди всем известны: Фрунзе, Троцкий, Дзержинский, Орджоникидзе, Киров, Каменев, Зиновьев…
– Ты не назвал ни одного нынешнего командира Красной Армии, а ведь вооружённая сила способна сменить власть. Или, по крайней мере, ограничить её.
– Ты думаешь, что…
– Я ничего не могу сказать конкретно, но расклад такой: в Наркомате сейчас две власти – Ворошилов и Тухачевский. Один – бывший революционер с дореволюционным стажем, ничего не понимающей в военном деле, другой – блестящий военачальник, бывший офицер старой армии из дворян. Один – ставленник Верховного, другой поднялся собственным умом и талантом и безусловно Верховному не предан. С последним связано много офицеров, он пользуется авторитетом и поддержкой армии. Представляешь, какую опасность он несёт?..
– Твоя конструкция логична, – подтвердил Михаил, – но нет никаких предпосылок для того, чтобы Михаил Николаевич или кто-то ещё из армейских подверглись репрессиям. При нашей последней встрече Тухачевский вскользь упомянул, какого труда ему стоило пробить создание механизированных корпусов. Но ведь это не повод для преследования?
– Конечно нет! Но в последнее время все инициативы Тухачевского глушат на корню. Несмотря на то, что он и теоретик, и практик, и хорошо осознаёт перспективу ведения боя в будущей войне. Он даже называет вероятного противника!
– Ну, назвать противника сейчас любой может. Давай ещё по одной! – Михаил плеснул коньяка в рюмки, и друзья выпили.
– При таком раскладе, оставляя за спиной военную силу, во главе которой не преданный ему лично человек, Верховный не сможет удержать в Наркомате обороны неограниченную власть. Или ты сомневаешься, что он жаждет диктатуры? – Дмитрий уставился на Михаила.
– Нет, не сомневаюсь, – без раздумий ответил тот. – У него она уже есть.
– Товарищи офицеры! – вмешалась в беседу мужчин Даша. – Вы так проговорите весь Новый год!
– Ну уж нет! – неестественно задорно прокричал Дмитрий. – Давайте сверим часы! По моим – ещё десять минут осталось. Женщины, несите закуску!
– Ура! Ура-а-а! – кричали все четверо, перекрывая звон бокалов. – Новый год пришёл! Пусть он будет лучше и счастливее прежнего, пусть принесёт нам удачу!
– Хочу ещё шампанского! – воскликнула Даша.
Михаил наполнил бокалы женщин пузырящимся напитком, а себе и Гагарину налил ещё коньяка.
– За храбрых и мужественных мужчин, защищающих нас от многочисленных врагов, таящихся за каждым углом! – провозгласила тост Даша.
Повисла неловкая пауза. И хотя все были уже в изрядном подпитии, уловили явную двусмысленность в её словах.
Почувствовав напряжённость, Даша добавила:
– За вас, наши дорогие! За мужчин – до дна!
Только после этого все выпили. Потом снова танцевали и снова пили. Женщины принялись судачить о детях. Даша наклонила голову к Марии и что-то зашептала.
– Представляешь, Маша, ей уже девятнадцать, а она ещё ни с кем… – краем уха уловил Михаил.
Почувствовав взгляд мужа, Даша подняла голову и встретилась с ним глазами. Он слегка улыбнулся.
– Пойдём, Маша, на кухню, а то тут мужики слишком любопытные до женских разговоров! – подмигнула она подруге.
Когда женщины удалились на кухню, мужчины опрокинули по очередной рюмке и продолжили былую тему.
– Скажи, друг, – Михаил придвинулся ближе к Дмитрию, – вот эти вещи, которые ты мне озвучил, это факты или твои предположения?
– Неужели ты всерьёз думаешь, что кто-то официально доложил мне обстановку? Хотел бы я увидеть этого смельчака! Никому, Мишель, неохота умирать в лубянских застенках… Все предполагаемые действия по этому делу находятся в голове у одного человека… Мы можем только анализировать то, что уже сделано и что ещё предстоит. Давай по новой раскинем карты. Политическая оппозиция практически уничтожена, так? Кулацкие массы, на которые могли бы рассчитывать силы, выступающие за смену режима, выселены или расстреляны. Правильно? Создан мощный репрессивный аппарат – НКВД. Правда, прежнего руководителя сняли, возможно, как козла отпущения за фальсификацию дел. Новый – Ежов – землю готов зубами грызть.
– Что будет делать в этих условиях Михаил Николаевич?
– Во-первых, политических противников или, так скажем, несогласных осталось ещё много, правда, поменьше рангом. Во-вторых, любых подозрительных тоже неплохо бы ликвидировать. Тухачевский и дальше будет не соглашаться со многими решениями Ворошилова, а значит, противоречить Верховному. Не думаю, что дело дойдёт до какого-то военного заговора, которого так боится хозяин страны. Однако оставлять такого человека в живых было бы с его стороны крайне неосмотрительно. Заодно можно порешить и всех командиров Гражданской войны, не преданных ему лично.
– Но ведь это всё руководство армии!? – воскликнул Михаил. – Это невозможно!
Гагарин не ответил на вопрос.
– Теперь перейдём к нам, – продолжил он. – Я – отрезанный ломоть, инвалид в отставке, больной. Больших высот по службе не достиг, веду себя осторожно, на меня дело не состряпаешь. А ты – рыба привлекательная. Гвардейский офицер царской армии, кавалергард… Да ещё и князь! Думаю, они не забыли и то, что во время Великой войны ты приютил у себя пленного немецкого офицера.
– Австрийского.
– Это неважно. И выдал за него свою сестру.
– Сама вышла – с её-то характером!
– Ещё раз повторю, неважно. В Гражданскую ты командовал дивизией, но проштрафился – отпустил пленного белогвардейского офицера, сидел. Много лет хорошо знаком с Тухачевским, вы в прекрасных дружеских отношениях, что может подтвердить достаточное количество людей. Был в командировке в Германии, где имел конспиративную встречу с сестрой и немецким зятем, с которым все эти годы поддерживал связь.
– Какая глупость!
– Поверь мне, это реально. Сейчас идёт подготовка, а методы уже опробованы. Ягода начал, а Ежов продолжил, он хороший ученик. Удар будет внезапным и сильным, чтобы руководители не успели подготовить войска.
– Но есть же партия, ЦК, в конце концов!
– Это всё карманные игрушки Верховного. Демократические принципы в партии давно изжиты, ты это должен понимать не хуже меня. Есть только начальники и подчинённые, как в армии. Они давно уже выполняют всё, что он приказывает, без лишних раздумий. Все эти заседания и съезды создают лишь видимость коллективного решения для доверчивого населения.
Михаил замолчал, опустив голову. Всё услышанное было для него неприятным откровением, хотя о многом он догадывался сам, многое видел. Видел, но пытался отогнать от себя страшащие его жуткие мысли. И всё равно не мог поверить, это не укладывалось у него в голове.
– Дай мне пять минут, чтобы всё осмыслить… Боже, ведь эти люди боролись и умирали за революцию!
– Помнишь, кто в Пажеском корпусе преподавал вам историю?
– Кажется, полковник Кордовский. Но при чём здесь история?
– Французская революция, на которую так похожа наша социалистическая, дала много наглядных примеров развития событий. Но эти уроки не пошли нам впрок. В 1794 году якобинцы издали ряд декретов, положивших начало «великому террору», направленному против всех так называемых «врагов народа», против тех, кто, как они утверждали, «содействовал врагам Франции» и пытался «нарушить чистоту и силу революционных принципов». Жертвой репрессий становились как дворяне-роялисты, так и сами мятежники, которые по тем или иным причинам подпали под категорию «народных врагов». Когда казнили Дантона, который выступал против жестокостей и крайностей революционного преследования, он бросил палачам фразу о том, что «революция пожирает своих детей». Наши революционеры об этом, конечно, не подумали.
Михаил углубился в размышления. Когда-то и от кого-то он уже слышал эти слова… Перед глазами возник пыльный кубанский хутор и вечерний разговор с поручиком Кочубеем. Почти слово в слово… С тех пор минуло пятнадцать лет, и получается, что рядовой офицер в победный год Гражданской войны смог предвидеть то, о чём сейчас рассказывал ему Гагарин. Но если два непохожих человека, находящихся в разных ситуациях, с промежутком в полтора десятка лет утверждают одно и то же, не является ли это доказательством истинности их суждений?..
Пауза затянулась, Гагарин не прерывал её, понимая, что другу надо осмыслить и принять то, что он высказал.
– Считаешь, в нашей стране может повториться та же история?
– Ха, «повториться»! Уже повторяется.
– Но наши не допустят такого масштаба…
– Поверь, у нас будет ещё хуже, потому что тоталитарный режим уже сжал общество своими железными тисками и диктатор ни перед чем не остановится, чтобы абсолютизировать свою власть.
– Ты просто ошарашил меня, Дима… Что же нам делать?
– Только одно – исчезнуть. Временно, конечно.
– Как это «исчезнуть»? Куда?! Я же не могу бежать за границу или спрятаться в тайге… Да и зачем? Позор ляжет на мою семью…
– Увы! Позор и так ляжет на всех. Заплечных дел мастера постараются на славу. У меня есть к тебе предложение. В Испании идёт война, куда отправляют советских командиров в качестве консультантов, там же воюет часть наших войск. Попросись, пока ещё есть возможность…
– Мишель! – донёсся из кухни голос Даши. – Пора спать, уже два часа ночи. Анюта, наверное, не придёт. Маша нам постелет в комнате, где спит Мишенька.
– Хорошо, – согласился Михаил, только сейчас почувствовавший, как сильно у него разболелась голова от количества выпитого и столь неприятного разговора. – Иду!
Через полчаса, пожелав друг другу спокойной ночи, они разошлись по комнатам.
