Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
Глава 6. Экзамен
Мы с Лидой сидим в ее комнате.
– А помнишь, как мы смеялись на уроке литературы, когда ты имя-отчество Пушкина перепутала?
– Да, – я фыркаю от смеха. – Что на нас нашло? Крутили-перекручивали. Начали от Александра Сергеевича, потом Александр Михайлович, Михаил Петрович, Петр Самойлович, Митрофан Степанович, Сарафан Матрасович!
– И тут тебя вызвали биографию Пушкина рассказывать!
– Я вышла и так растерялась! Не помню, как правильно, и все! Сарафан Матрасович в голове!
В Лидиной квартире стены разрисованы разными сюжетами. В ее комнате Дюймовочка выглядывает из цветка, Золушка в пышном белом платье стоит около сверкающей кареты, фея машет прозрачными крылышками, спускаясь с облачка. В комнате ее братика – зайчики, медвежата и белочки. В зале – лес, в спальне родителей – море. Первый раз увидев эти стены, раскрашенные масляными красками, я ахнула:
– Это ты так красиво нарисовала?
– Что ты! Это немцы, мастера-художники из лагеря военнопленных, где мой папа начальник. Они нам ремонт делали и шкафы.
Я оглядываю их просторную, светлую квартиру, обставленную удобной, добротной мебелью и думаю: «Если бы у меня папа был, мы бы тоже так жили!»
Мария Трофимовна зовет нас кушать. Лидина мама, строгая учительница математики, дома такая же быстрая и собранная. Пока мы два билета по истории выучили, она успела сварить вкусный суп с куриными потрошками и нажарить пирожков с картошкой.
Мы садимся за стол, покрытый красивой клеенкой, и уплетаем пирожки.
– Завтра возьмем одеяло и будем в парке на свежем воздухе билеты повторять, – говорит Лида, деловито стуча ложкой.
– Тома, идем в парк! Собирайся скорее, девчонки ждут! Там и мальчики есть!
Запыхавшаяся Лида влетает ко мне с ворохом книжек и тетрадей. Я наспех складываю свои конспекты, и мы бежим догонять шумную компанию. Школа-то у нас женская, а с мальчиками хочется пообщаться.
«Загадочные существа эти мальчики, – думаю я. – Совсем не такие, как мы. Как с другой планеты. С ними как-то волнующе и любопытно. Вот Боря тоже странный. Вроде бы дружим-дружим, и вдруг – уйди от меня. Обидно же! И непонятно. Почему он так? Разве друзья так поступают? Мы бы с Лидой сидели, разговаривали, и она бы меня отталкивать начала. Зачем? Может, я ему не нравлюсь? Да нет, мы даже целовались! А если люди целуются, значит, хорошо относятся друг к другу! Следующий раз скажу ему, чтобы не толкался!»
– А давайте будем историю по билетам учить! Подряд. Билет № 1, первый вопрос.
– Быстрей бы сдать эту историю.
– Что-что, а историю я хорошо знаю! Наш Семен Львович так интересно рассказывает!
– Ой, бабочка! Посмотри, какие красивые крылья!
– Мне надо историю готовить для поступления в университет. Я буду адвокатом, как мой папа, – важно говорит Артур, толстенький кучерявый мальчик с большими карими глазами. – Это перспективная и денежная профессия.
– А я в учителя пойду, как мама, – щебечет Лида.
– Историю сдадим, сходим в кино? – подкатывает ко мне будущий юрист.
– В кино? Здорово! Но у Тамары парень есть! – успевает встрять Лида, совершенно прозрачно намекая, что у нее парня нет.
«Да, пожалуйста, – думаю я. – Мне он и не нравится, руками размахивает, губы толстые, повывернутые, в уголках заеды. Когда разговаривает, слюни летят, фуу… Если бы он меня поцеловал, я бы неделю плевалась. Уселся, развалился, невоспитанный какой!»
Все три дня, отпущенные на подготовку к истории, незаметно промчались в тени городского парка, в веселой болтовне и игре в волейбол.
– Мне бы так хотелось на экзамен принести цветы, – говорю я Боре невзначай, подъезжая в кабине трамвайчика несколько остановок. И вот в день экзамена меня будит ранний звонок в дверь. Это Борис с огромным благоухающим букетом махровой сирени. Где он ее раздобыл?! Столько веток, что мне приходится ставить их в ведро с водой! На три класса можно разделить!
Длинный стол, накрытый кумачовой скатертью, простая ваза с роскошными ветками сирени, графин с водой и граненые стаканы для экзаменаторов. Молодой учитель Семен Львович волнуется не меньше нас, у него это первые годовые экзамены. Директриса школы, костлявая хмурая дама с треугольным лицом и тощей гулей из волос, озабоченно оглядывает ряды девиц в форменных школьных платьях и белых фартучках. В течение учебного года она вела у нас химию, но уроки были такими занудными! Ее часто звали в учительскую к телефону, приезжали проверяющие, приходили родители, из-за своих обязанностей директора она часто отсутствовала на уроке, чему мы были несказанно рады. Неудивительно, что химию я не люблю, не знаю и не понимаю.
Первые десять учениц берут билеты и готовятся к устным ответам. Утром, просматривая список вопросов, я обнаружила, что очень хорошо знаю ответы на 21 билет, и все! Ни 1, ни 20, ни 22 я совершенно не знаю! «21, 21, 21, пожалуйста!» – повторяю я про себя. Кто-то вытягивает мой заветный номер, и я совсем теряюсь.
– Будьте добры, билет № 10.
Я читаю три вопроса, и даже примерно не представляю, о чем речь? У меня перепутались не только даты и имена, но страны и века! В голове полная пустота! Третий вопрос «Грузия в период царствования царицы Тамары». Это же я должна знать!
Семен Львович удивленно смотрит на мои мучения. Отличная ученица, комсорг, беззвучно открывает и закрывает рот, не выдавив ни слова. И вдруг я вспомнаю его слова на уроке:
– При царице Тамаре Грузия процветала. Она вышла замуж за русского князя Юрия Долгорукого, чтобы породниться с Россией. Но ее брак был неудачным!
– Да что Вы? И это все? – прерывает мое молчание экзаменатор. – Приятно, что Вы дословно меня цитируете, но предмет необходимо учить! Я вынужден поставить вам два. Как это могло получиться, что Вы совершенно не знаете материал?!
Посоветовавшись, комиссия ставит мне итоговую троечку, учитывая безупречную годовую твердую пятерку.
«Как стыдно! Катастрофа! – думаю я, запершись дома с учебниками по математике и русскому языку. – Чуть-чуть на осень не оставили пересдавать. А если бы в десятый класс не перевели? Ужас! Маме табель не покажу».
Но вечером меня ждет грустное известие: мама получила телеграмму о смерти бабушки Лены. И когда она собирает вещи для поездки в Горловку, ей совсем не до вопросов, как прошел экзамен. И мне не приходится врать.
Я клянусь себе больше не делать таких ошибок и тщательно готовлюсь к следующим экзаменам. Все проходит благополучно. Через неделю возвращается заплаканная мама, в черной траурной косыночке.
– Вот, я фотографию привезла с похорон, приклей в наш альбом.
Так странно, что заботливая и быстрая бабушка Лена неподвижно лежит, закрыв глаза! Я, наверное, никогда не видела ее спящей, она просыпалась с рассветом, доила корову, топила печку. Я помню ее во дворе, среди курочек. У плиты, около булькающих кастрюль и шипящих сковородок. В огороде, с тяпкой среди грядок. Вечером – за штопкой и шитьем одежды. И самое яркое воспоминание, как бабушка перед сном обходит дом с молитвами, накладывает крест на окна и двери, запечатывая их от злодеев и злых духов. «Вот я глупая была в детстве! Верила неграмотной бабушке. Сейчас-то я понимаю, что никакого бога нет», – мелькает мысль в моем просвещенном комсомольском мозгу.
– А как родичи поживают? – я рассматриваю хмурого дядю Андрея и прищурившегося дядю Хрисанфа, стоящих у гроба бабушки.
Мама вздыхает:
– Не хочу даже рассказывать. Я снова на братьев обиделась. И между собой они ссорятся. Хорошо, что мы во Львов уехали. Нет с ними рядом спокойной жизни…
– Мама, а в каком году сделано это фото?
На фотографии из детского сада около двадцати детишек в одинаковых черных шортиках и юбочках, в белых рубашечках. На голове – будёновки с большими красными звездами, дети аккуратно ручки поскладывали. Как это красиво и правильно, что детей сразу к порядку приучают, с детства! И за спиной на стене огромный портрет Сталина. Патриотические песни и слова, единство и подъем. «Артиллеристы, Сталин дал приказ!» – почему-то возникает у меня в голове призыв.
– Посчитай. Там тебе три года. Значит, 1936-й. Тогда в детсаду все было казенное. Приходишь и переодеваешь, своя одежда в шкафчике остается. Все дети одинаковые. И стричься коротко заставляли. Чтобы вшей не было.
– Правильно! Строй, порядок, дисциплина – и в пионерской организации, и в комсомоле пригодится! Мам, мне так нравится, когда мы с транспарантами и флагами мимо трибун шагаем на 1 Мая, оркестр играет, и все кричат «УРААА!» Физкультурники пирамиды делают, движения четкие, отрепетированные!
– Как экзамены? Сдала?
– Еще не все. А на этой фотографии наш девятый класс зимой. Смотри, у Элеоноры эту шубу овчарка порвала.
Мама рассматривает фото:
– Что же тебя, дочечка, фотограф на колени поставил? Все девицы стоят в ряд сзади, в шубах да пальто новых, а тебя выставили вперед, как на посмешище? Смотри, видно рукава и передняя планка, потертые до подкладки!
– Да какое это имеет значение? Зато я… учусь хорошо! Почему на коленях? Так все бежали, толкались, становились фотографироваться, чтобы рядом с учительницей и директором быть, подлизы! Я не собиралась их расталкивать! А потом места не хватило, они меня заставили на колени стать, чтобы их не закрывала. Да что ты плачешь опять? У нашей страны светлое будущее, и у меня вся жизнь впереди! Подумаешь, пальто старое.
Через две недели маме дали оздоровительную путевку на базу отдыха железнодорожников недалеко от города.
– Вот что значит, ведомственные льготы, – радовалась она. – И жилье, и поликлиника, и дом отдыха! В ведомственной школе и учителя лучше, потому что зарплата выше. И проезд у меня бесплатный на железной дороге два раза в год.
Собрав в тот же чемоданчик свои вещи, она уехала, поручив присматривать за мной соседке, тете Ире.
