Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
Глава 4
В десять часов вечера, встретив мать и отужинав в ее компании, Никита все-таки решился визитировать в клуб. Неброско одевшись в бежевые слаксы7, темно-серую футболку и джинсовый пиджак, он взял деньги, сунул в боковой карман сотовый телефон и, захватив ключи, вышел из своей комнаты. Мать, занимавшая гостиную, смотрела телевизор, вытянув ноги на разложенном диване. Это была миловидная невысокая женщина сорока шести лет, с весьма подтянутой фигурой. Ее довольно интересное лицо, почти не тронутое морщинами, излучало здоровье и волю назло усталости от прошедшего дня. Объемная, короткая прическа, смелый, проницательный взгляд, упрямый подбородок и строгие губы, всегда визуально увеличенные помадой на людях – женщина очень за собой следила, с уверенностью, что еще не конец, но давно ничего не ждала, стараясь отгонять лирические мотивы, какие, в общем-то, не часто ее затрагивали. Спиною она сначала прислонялась к подушке, но увидев прошмыгнувшего в проходе сына, чуть наклонилась вперед.
– Ты уходишь, так поздно?
– Да, у меня свидание.
– Не успел сдать экзамены, как тут же девушку завел? А что же твоя бывшая… не помирились?
Сунув ноги в кроссовки и наскоро завязав шнуровку, Никита заглянул в гостиную.
– Я не видел ее уже полгода и желанием не горю! – резко ответил он. – Хватит уже вспоминать!
– А она мне нравилась…
– Мам!
– Да не реагируй ты так, сколько их у тебя еще будет…
Молчаливо оценив это позитивное высказывание, Никита скрылся и вышел в подъезд, вновь забывая зонт.
Небо не изменилось, встречая тучей и покрапывающим дождем. Решив не возвращаться, даже не смотря на ожидавшую десяти минутную прогулку, Никита понадеялся проскочить сухим.
Повернув с Пушкинской улицы по направлению к Светланской, молодой человек шел под гигантскими сводами Золотого моста, защитившего, как казалось, от капель и, радуясь предпринятому виражу, понял, что был обманут. Вновь начинавшийся дождь, лишь слегка окропив асфальт, дома и транспорт, так же неожиданно стих. Огромная, но случайная туча, отказавшись от бомбардировки, не спеша потянулась в город, в поисках более подходящих целей. Маршрут менять было поздно и Никите ничего не оставалось, как выйти на главную городскую улицу, заложить петлю, подняться вверх по улице Лазо, и далее, к намеченной цели, двигаться вдоль сквера.
Плавно соединившись с улицей Суханова, молодой человек оказался почти напротив нужного здания и черная арка над входом, с горящей надписью "BSB CLUB", сразу привлекла внимание. Ряд припаркованных автомобилей, желтая надпись "open", доносившаяся музыка и кучка дымивших мажоров, почему-то всегда находившихся снаружи – все давало понять, что заведение функционирует. Ему не хватало лишь Никиты, с которым их разделяло четырехполосное шоссе без светофора и зебры. Однако выход был удачно предоставлен строительно-дорожным управлением, чьи на редкость ответственные работники прорыли здесь подземный переход.
А вот и вход. Еще одна удача – вход бесплатный! Осталось только быстренько прошмыгнуть к бару на освободившейся табурет, да с кружечкой темного пивка затаиться до появления Кристины.
– Мне "Жатецкого гуся"! – громко попросил молодой человек, протягивая бармену двести рублей и, с нацеженным напитком в руке, лишь сейчас осмотрел помещение.
От весьма оригинального интерьера, потерявшегося между индустриалом и гранжем, веяло брутальной аляповатостью. Холодок беленых кирпичей, вполне гармонировавших с теплотой деревянных столешниц, был грубо перечеркнут искривленным металлом красных и черных труб, оттенен мрачноватой барной стойкой и обезображен репродукциями скверно нарисованных людей. Плафоны жуткие на цепях, интимный свет фонариков вдоль стен и яркая иллюминация ламп на кронштейне, как на стреле строительного крана, зависшего над барной стойкой. Здесь бутылки в бирюзовой подсветке провоцировали напиться.
Боясь потерять такое удачное место, Никита остался сидеть и, под пристальным взглядом Цзэдуна8, хитро взиравшего с плаката, залпом опорожнил полкружки.
Немного опьянеть сейчас пошло бы на пользу. Только бы Кристина пришла, только бы заметила его в этом скопище все прибывающих и прибывающих людишек, только бы не оказалась равнодушной по примеру своих одногруппниц, игнорировавших Никиту. Да, но ведь какое-то время он был занят другой? Да, но ведь он давно свободен! Свободен, но холоден, не доверчив, часто угрюм, а веселые молодые девочки, полные жизненной энергии, всегда мельтешащие и куда-то спешащие, таких обходят стороной.
И Никита вдруг подумал, каким он станет в тридцать лет. Представил, на мгновение, картину из сидящего в баре бородатого дядечки в засаленном пиджаке, немного одутловатого с похмелья, ворчливого мизогина, с поехавшей от воздержания крышей.
– Брр… – непроизвольно выплюнул Никита, дернув головой.
– Скверное пиво? – спросили с соседнего стула.
– Скверные мысли.
Одиннадцать часов и вторая кружка вполне себе нормального напитка. К бару уже не протолкнуться, люди группами протискиваются в танцевальный зал, воркующие пары у окон за деревянными столиками, и где-то там, за многочисленными головами, мелькают обшарканные балясины импровизированной балюстрады, отделявшей штабную зону. И мужчина на черной "Ауди", так и оставшийся не узнанным, уже уютно разместился со своею подозрительной компанией в окружении подозрительных портретов коммунистических вождей, из ряда которых, ведомые подозрительным заговором, был вытеснен подозрительный Мао, по-прежнему висевший у телевизионного экрана и подозрительно наблюдавший за всеми.
Почувствовав, что бесцельное изучение скучной витрины, неумышленная слежка за действиями проворного бармена и напрасное подслушивания заказов подходивших посетителей Никите уже порядком осточертело, он уставился в экран. Но вдруг из зала донеслись гитарные аккорды, и чей-то громкий голос обратился к присутствующим:
– Вас приветствует ди-джей Рошковский и группа "А4"…
Большая часть гостей, сгруппированная у бара, проворно потянулась на голос. Он еще что-то говорил, был встречен радушными возгласами и, наконец, прервался. И кто-то, довольно не дурно, запел одну из песен группы "Кино".
Нужно было идти, нужно было залезть в самый сгусток толпы, смотреть по сторонам, выискивать знакомый профиль. Кристина должна быть там! Ее горячая головка, наполнившись живой музыкой, просто не могла не заставить ноги броситься в этот зал. Еще какие-то мгновения и страстный, притягательный женский взгляд опять пересечется с взглядом Никиты. Эта не она… и эта тоже, и эта девушка, что так на Кристину похожа. Он мешал, толкался, отвлекал, пока, наконец, чья-то сильная рука не схватила его за шиворот.
– Что ты тут крутишься? – грубо спросили над ухом.
Никита дернулся, но пальцы крепко сжимали воротник, и отпустили лишь тогда, когда он ответил:
– Человека ищу!
– Диоген9 что ли!?
Никита повернулся, чтобы увидеть небритое лицо долговязого мужчины, очень похожего на хипстера10, в клетчатом пиджаке и футболке с нарисованной головой подмигивающего мопса, и выжал глупую улыбку.
– Встань под аркой и слушай со всеми! – посоветовал мужчина, перекрикивая музыку. – Мимо никто не проскочит!
Никита кивнул, принимаясь ретироваться. Он был бы не против остаться перед крохотной сценой, мог бы аплодировать, подтанцовывать, подпевать, впасть в легкий раж от исполнения "Кукушки", "Пачки сигарет" и "Звезды по имени Солнце", но он был упрямый как черт и поиски не заканчивал.
"Жаль Лёнька отказался", – со вздохом подумал молодой человек. – "Слоняюсь тут один, как неприкаянный. Полкуска слил на пиво, а настроенья нет. И Кристины нет".
Он стал у выхода, подперев спиной стену и, еще раз глубоко вздохнув, сложил на груди руки. Разыграли? Едва ли. Скорее Кристина обманула их. А ведь не спросишь, и не обвинишь… Она чужая, совершенно чужая, не смотря на зацепивший взгляд. Она останется такой до сентября, где, очутившись на общей лекции, вновь будет пробуравлена глазами; где, надменная и ледяная, ответит презрением и угрозами, еще раз подтверждая теорию о тщетности случайных встреч и людях не пересекаемых линий. Нет, Кристина не выше его и не ниже, все это видимость и шлак, просто их пути параллельны.
В хороводе непонятных размышлений молодой человек пробыл в клубе еще полтора часа. Он стоял, слушая музыкантов, рассматривал довольно серьезную публику из числа подросшей двадцати пяти – тридцати летней молодежи, пьянел от общей атмосферы, буравил взглядом приветливые лица дам, улыбался им, и дважды возвращался к бару, чтобы залиться пивом, на сей раз светлым, на сей раз "Балтикой". И когда время перевалило за полночь, размякшему молодому человеку захотелось на свежий воздух. Голова кружилась и легкие, наглотавшись табачного дыма курильщиков, лишь усиливали в организме отравляющий процесс.
Торопливой, размашистой походкой Никита бросился мимо бара, не глядя, поставив на стойку опорожненный бокал. Еще немного, мимо балюстрады и кассы, в прихожую, на желтый свет импровизированного маяка, где на фоне нарисованных бочек и ящиков закручены вентили труб, напоминавшие пожарные гидранты. Воздуха! Воздуха!
Улица встретила тихо томным свечением придорожных фонарей и небом, нависшим и серым, привычно угрожающим дождем. Машины редкие на шоссе, несколько человек у решеток снаружи, пара влюбленных у цветочного контейнера… целуются. Не поняв, поìшло это или мило, Никита прошел к припаркованным автомобилям и, подбоченившись, замер, делая вид, что один из них его.
Приморская прохлада быстро провентилировала легкие. С видом ожидающего попутчиков, молодой человек повернулся к зданию – справа от клуба дверь ателье, слева – закрытые жалюзи цветочной лавки, чуть поодаль – гранитная лестница с огромной вывеской над ней: "Предотвращение, спасение, помощь".
"Какое странное соседство…" – в мыслях промелькнуло у Никиты. – "Рок-мюзик-бар и МЧС! Можно не сходя с места придумать подходящий анекдот… Эх, чувствую, нахлебаюсь я с этой Максеевой! Первый вечер в поиске встречи, а я уже прилично налакался по ее вине. Предотвратите мои приключения, спасите от одиночества, помогите остепениться!"
Заметив светящийся номер телефона доверия, молодой человек машинально потянулся к трубке своего мобильника, и включил его, сам не понимая зачем. Увидев два пропущенных вызова – от матери и Леонида – он даже на миг протрезвел.
– Вот блин…
"Так, с мамой ясно, хотела узнать, когда вернусь, но уже спит, наверное. А что с этим? Посмеяться надо мной решил? Гад! Ну, не видать вам моей доли! Тысячу уже пропил, тысячу дам и перебьются. Господи… а ведь и вправду воскресенье еще…"
С этими мутными мыслями Никита побрел к переходу, еще раз оборачиваясь на решетки клуба, где он мог лишь напиться и потратить оставшиеся деньги. Нужно было возвращаться домой в очередной попытке привередливой природы намочить его робкими каплями начинавшегося дождя.
– Столько идти… – с выдохом бросил Никита и замедлился немного, грустным взглядом провожая проскользнувшее на дороге такси.
"М-да, колеса бы сейчас не помешали… Припозднились мы чего-то, до сих пор не открыв мотосезон. А ведь все из-за Лёни! Что-то там у него с электроникой случилось в прошлом году… так и стоит. С другой стороны, ведь было некогда, экзамены! Да и дожди постоянные, не в кайф. Толи дело автомобиль, и зимой, и летом, и в дождь, и в снег. Верно говорят – все, что между ног, это не транспорт – и призадумаешься… Вот этот седан, к примеру, вполне себе ничего, или этот карапуз от "Сузуки", или этот…" – молодой человек осекся, подавившись собственными мыслями, и широко раскрытыми глазами уставился на известные кольца. – "Ауди"!
Минуту Никита стоял сраженный неожиданным явлением, а мистически материализовавшийся автомобиль своими трапециевидными фарами низвергал его в пучину противоречий.
Черный "Ауди А8" второго поколения, сколько их в городе? Какие шансы, что на нем сюда приехал кто-то совершенно незнакомый? Один из сотни? А это значит, что объект сегодняшних поисков находится в клубе! Однако напрашивался и другой вопрос – стоило ли туда возвращаться?
Мысли Никиты спутались окончательно. Одна его половина настойчиво требовала продолжения, другая – непременного завершения. Одна его нога собиралась влево, другая вправо. Так он и остался стоять раскоряченным, клял себя за неуверенность, за глупость затеи, за нелепые фантазии и удивлялся, что даже будучи не трезвым (а значит податливым на авантюры), не может перебороть в себе не из чего возникший страх.
Минута превратилась в две, и третья повела за собой четвертую, а молодой человек все стоял и таращился на машину, в которой, как ему недавно казалось, возили девушку его жизни, его мечту, его судьбу, его вторую половину, наверное, ту самую, какая неистово зазывала в клуб для встречи.
Но Никита не двигался и думал, просчитывая шаги, представляя смазливую мордашку Кристины и вспоминая карамельный голосок, тараторящий на экзамене. Да, она там. И она там со своим бойфрендом. Возможно, что они только что приехали, и в танцевальном зале, где Никита заглянул в лицо чуть ли не каждой женской особи, Кристина просто не успела появиться. Они заняли освободившийся столик, взяли напитки и расслабились. Зачем им толкотня и люди? А Никита, спасаясь от угара, пролетел мимо и не на кого уже не обращал внимания. Что, черт возьми, ему сейчас делать? Что?!
– Если не собираешься угонять, посторонись, – вдруг раздался откуда-то жестяной, простуженный басок.
Молодой человек встрепенулся, с трудом оторвал от капота, словно прилипший, взгляд, и увидел щербатую физиономию высокого брюнета, за которым подходили трое молодых мужчин.
Быстро придав лицу бесшабашное выражение, Никита отшатнулся к ограде каменного каземата, а троица неприветливой внешности между тем продефилировала мимо, прощаясь на ходу со Щербатым.
Амбал из черного "Ауди" – это именно он! Потенциальный враг безмолвного соперника, о котором неизвестно не только ему, но даже предмету еще не начавшегося спора.
"Какая неприятная рожа!" – оценил Никита, искоса рассматривая Щербатого в свете фонарного столба, и смахнул со лба дождевые капли. – "И друзья под стать, не дать не взять, протокольные ублюдки".
Молодому человеку стало смешно, и он с трудом сдержал ухмылку, слушая за спиной неспешную поступь троицы, спускавшейся в подземный переход.
Тем временем Щербатый уже успел исчезнуть за рулем, запуская мотор своего "Ауди", попятившегося назад, на опустевшую трассу.
Дождь расходился, окрашивая голубую джинсовку в синюю. Нужно идти домой. Идти под дождем безлюдными, сумрачными улицами, идти подвыпившим, с окончательно испорченным настроением. Идти, привлекающим к себе неприятности, ибо только в таком состоянии их точно можно привлечь.
Кристины нет. Это была сугубо мужская встреча, иначе кто-нибудь из этой троицы привел бы с собой подружку, и уж щербатый амбал, конечно, не оставил бы в одиночестве свою ненаглядную пассию.
Плюнув точно в линию бордюра, молодой человек принялся спускаться. Медленно, ступенька за ступенькой, с видом обделенного судьбой он повернул за угол под каменный свод и вдруг услышал приглушенные хлопки, с тихими, будто сдержанными, воплями. В конце подземного перехода происходила какая-то возня. Две мужские по сложению фигуры делали что-то странное – свидетель приближался – ногами пинали кого-то лежащего на полу.
– Эй! – неожиданно для себя окликнул Никита. – Эй, вы что делаете!?
Оба обернулись, а снизу донесся трудно различимый стон, и голос просил:
– Помогите…
Не обладая врожденной смелостью, но поддавшись на приобретенное с пивом бесстрашие, Никита сделал несколько шагов навстречу, быстрее, еще быстрее, пока не побежал, а разогнавшись, отбросил одну из стоящих фигур ногою в пах. Молниеносный разворот к оторопевшей второй фигуре и кулаками в челюсть – раз, два, три. Еще какое-то мгновение и противник бросился наутек.
– Я не закончил! – закричал Никита, размахивая руками и злясь, но ни кого уже не было, и даже убегавший топот ног смолк на подъеме противоположной лестницы.
– Вау! – крякнули снизу. – Ну, ты и боевик…
В попытке рассмотреть спасенного, Никита наклонил голову, узнавая молодого парня (приблизительно своих лет или чуть старше) из троицы, спустившейся в переход. Парень уже успел поменять положение и сел спиною к стене, устало вытягивая ноги.
– Такое не каждый день увидишь, – продолжил спасенный, вытирая тыльной стороной ладони окровавленные губы. – Наверху мужик стоял при "Ауди", не заметил часом?
– Он уехал.
– Черт возьми…
– Чего им надо было, хоть сказали? – спросил Никита, все еще тяжело дыша от проведенной атаки.
– Да ничего не сказали, тупо засветили в глаз и стали колотить по почкам. Гопники чертовы… не любят они нашего брата…
В дрожащем свете отдаленной лампочки Никита опустился на корточки, еще раз, уже внимательнее, оглядев собеседника и, надо отметить, вид его Никиту удивил. Незнакомец был облачен в приталенный вельветовый сюртук со стоячим воротником, в майку под ним, в широкие тряпичные штаны с кожаным ремнем, грубые башмаки на тракторной платформе – и все это в темных тонах со светлыми отпечатками пинавших ранее ног. Лицо его тоже показалось необычным, полнощеким, с покатым лбом, плавно переходящим в бурбонский нос, с темными, далеко посаженными друг от друга, глазами, а длинные волосы, в беспорядке ниспадавшие на плечи, отсылали обратно к одежде, сливаясь с ней в мрачной гармонии. Суммируя все перечисленное, незнакомец напоминал музыканта, присевшего в переходе поиграть, но по рассеянности забывшего инструмент. Всем своим обликом он выражал недоумение.
– Гопники? – повторил, фыркая, Никита. – А я-то, было, подумал, что ты вместе с ними шел.
Поняв, что солгать не удалось, незнакомец ответил улыбкой, от чего вид его стал еще более потерянным. Эдакое нелепое создание, поверженное своими же собратьями. И Никита, понимая, что лезет не в свое дело, не стал его больше допытывать, а только вытянулся в рост, да спросил:
– Может скорую вызвать?
– Гонишь что ли? – возразил незнакомец, самостоятельно вставая на ноги.
Через пару минут они неспешно поднялись на Суханова, где во всю уже хлестал ливень, и огляделись в поисках засады. Незнакомец вынул брелок сигнализации, кивком указывая на мигнувшее фарами черное японское купе, по виду напоминавшее "Супру" конца девяностых.
– Тебя куда подбросить? – ссутулившись под дождем, будто крыса, поинтересовался он.
– Пушкинская.
– Подходит!
Устроившись в салоне, больше походившем на оборудованный для мумии саркофаг, Никита, поежился. Черная кожа и пластик в подсветке красных светодиодных линий, брелоки черепов, пирамид, трикветров, внушительный металлический анкх под зеркалом и черт еще знает что было сгружено на заднем сиденье, возможно, что и распиленный на части труп.
"Радио нашего города, Владивосток эФ эМ!" – прозвучало из динамиков включенной магнитолы, и тихо заиграла музыка.
– Похолодало нынче, градусов двенадцать не более, – сказал водитель, заметив реакцию пассажира, – и дождь колючий.
– Это адреналин выходит после драки.
– Мм…
Никита захлопнул дверь, и незнакомец быстро помчал автомобиль по улице.
Ночь не ощутимым весом навалилась на плечи. Вода, ударялась в стекло, разлетаясь на капли, а пляшущие дворники разгоняли их по сторонам. В коротком блеске попадавшего света ручьи на миг преобразили камень, который, освещенный фонарями, мистически шевелился под пробегавшими струйками. Вода тончайшей пленкой натянулась на мостовую, и город спящий отражался в ней. Коробки серые и башни в бетоне замурованных людей, и почва, скованная асфальтом. Здесь уже ничего не взойдет, ни стеблей, ни колосьев, здесь никто ни будет похоронен, здесь ни будет спрятано ничего. Пустота без червей и корней, лишь молчание закопанных свай, да шептание канализации.
– Я у тебя в долгу, но знай, это лишь на короткое время, – проговорил водитель, останавливая автомобиль. – Долг – неприятная ноша, либо ты отдаешь его быстро, либо забываешь навсегда.
– Да брось ты, – ответил Никита, отмахнувшись. – Я помог тебе отбиться, ты не дал мне вымокнуть. Чин чинарем.
– Как знаешь, – поникшим голосом произнес собеседник, протягивая руку и представляясь: – Михаил.
– Никита, – вторил пассажир, с удовольствием пожимая ее.
– Учишься?
– Студент.
– А драться где так наловчился?
– Шесть лет школы кудо, правда, так и не показав перспектив, два года как бросил.
– Кудо… – задумчиво повторил Михаил. – Постой-постой, не в "Брате" часом?
– Нет, "Бастион" на Никифорова, – Никита улыбнулся. – Там бесплатно.
– Ну, мир маленький, студент, не исключаю, что пересечемся. А лучше достань-ка мобилу, да номерочек вбей. Я вещичками старинными приторговываю, вдруг что раздобудешь или натолкнешься – иконы, монеты, столовое серебро – вот тогда и обращайся. Приценюсь без обмана, в плюсе отпущу.
Они попрощались, и пассажир неохотно покинул салон, побежав под дождем к подъезду.
