Библиотечная философия. Этические принципы в обслуживании читателя

Глава 1. Основы библиотечной этики: Теория и практика

Аристотелевская этика как основа библиотечной этики

Что из себя представляют учения Аристотеля? Его учения затрагивают такие сферы интересы как: этика, физика, политика, метафизика, науки о жизни, логика и экономика. Аристотель (или Стагирит) написал не менее 10 произведений по разным специальностям, раскрывающие определённые темы, интересы, где он по сути, создаёт новые направления в науке.

Однако не все его произведения можно читать. Согласно Шопенгауэру, Аристотель, не смотря на то что был философом-учёным, он не во всех трудах приводит свои мысли, теории и идеи к общему знаменателю[1]. Некоторые труды (как например «Метафизика»), не следуют платоническим канонам развития и заключения идеи. Но так судьба сложилась, что его произведение «Никомахова этика» стала самым настоящим шедевром своего времени, и по сей день считается каноническим вариантом интерпретации этики, как философии.

Его «Этика» стала главным произведением в его жизни, по сей день Аристотеля знают, как «Отца классической этики». В его произведении, удачным в силу его ума, сложился канон библиотечной этики.

Если рассмотреть её, то можно увидеть, что Аристотель с самого начала зарождает и развивает определение блага. В его первой книге, он приходит к тому что, по сути благо рождается из деятельности любого искусства и любой науки (в том числе и библиотечного дела). Он понимает, что истинное благо и добро рождается из наших-же собственных профессиональных стремлений и достижений наших целей. Но есть очень важный, пожалуй, просто необходимый момент, что наше собственное представление о благе и добродетелях, которые мы с вами переносим на нашу профессию, должны складываться определенным образом через познание. И действительно, как человек может быть добродетелям, творить благо, но при этом абсолютно ничего не зная, не о том, что такое добродетель и благо, так и в приделах житейских проблем, философских и личностных, так и в пределах своей профессиональной деятельности.

Познание (его процесс) возникает в следствии зарождения в человеке «искорки», истинной любви к тому, что ему необходимо знать, ради собственной жизни (т.е. в этом моменте заключена иррациональное чувственное желание, которые в дальнейшим протекает в познание через рациональное мышление, в научное).

Опыт – это истинное познание для библиотекаря, так как именно получение опыта становится для библиотекаря реализацией полученных теоретических знаний. В этом вопросе, практика и теория, становятся едиными, и их не в коем случаи нельзя разъединять.

Более высокой ступенью познания является искусство как знание сущности множества вещей, их причины и цели. И наконец научное познание, в котором особенно важной представляется опора на метафизику. Оно даёт познание высших форм, высших целей всего сущего.

В нашем случае, к искусству (как знанию сущности множества вещей и их причин и целей) относится само представление библиотечного дела (начиная от библиотечного каталога и формированию фонда и заканчивая обслуживанию читателей). Здесь, необходимо сделать такую пометку: Если библиотекарь в момент достижении искусства (по Аристотелю), становится добродетелям, и значит он может творить благо? А сели так, то библиотекарь становится философом, и его деятельность направлена на общее благо (читателей), и его личные интересны становятся не уделом в пределах своей деятельности[2].

Что касается научного познания, то здесь метафизика заменяется другой высшей формой всего сущего. А именно знание (или информация как форма) и читатель (цель). Для библиотекаря именно это становится истиной (сама суть, идея существования).

По Аристотелю, идея – это соответствие мысли реальным предметам. У нас есть истинная идея – знание. Оно кончено имеет реальное воплощение в виде книги, документа с закреплённой на ней информации. И наша задача эту идею донести до нашей истинной цели – читателям. То здесь, мы должны обратится к «Этике» Аристотеля, и найти у него то, каким образом наша истинная идея должна быть соотнесена к нашей истинной цели.

«На словах почти все люди согласны между собою: блаженство считается высшим благом как людьми необразованными, так и образованными, а под словом “блаженство” разумеют приятную жизнь, и жизнь в довольстве» [3, с. 15].

Интересную фразу Аристотель вводит в своё произведение, не так ли? Она напоминает о том, что действительно истинная задача библиотекаря быть добродетелям, так и для образованного, так и необразованного человека. Библиотекарь должен даровать блаженство, приятную жизнь, жизнь в довольстве относительно своей профессии, а именно удовлетворять читателя, давать ему достаток в знаниях, потребностях к познанию (которые хочет читатель, а не тех, которые не хочет, которые ему навязывают).

Это подводит нас к тому, что этика библиотекаря должна охватывать не только особые круги читателей, а в целом, и общем, должен охватывать лишь желающих (тем, кому нужно, тех, кто просит). Мы не должны быть выборочными, а должны следовать нашей истинной цели, и посвящать нашу деятельность ей полностью, для полного удовлетворения нашей истинной идеи – знания (мудрости).

Аристотелевская идея блага имеет политическое зерно, и направлена она на все общество в целом (государство). Но как не странно, его теория этики, добродетель и блага, с её политичностью, отказом от индивидуализма, отлично подходит для политики массовых и публичных библиотек.

Если рассмотреть её поближе, то можно увидеть, что Аристотель вводит такой термин как этическая ценность. И он трактует её следующим образом:

Этическая ценность для Аристотеля является благоразумие. И это благоразумие он видит, как нечто среднее, золотой серединой между двумя крайностями: сладострастием и безразличием. Он склоняется к тому, что истинными добродетелями могут быть лишь благоразумные, те кто обладает этическими добродетелями, а именно свобода воли каждого (но её сдержанности в рамках разума), деятельность души, желание обладать благом (с пониманием того, что из себя представляет благо).

И здесь мы переходим к тому вопросу, что для библиотекаря является благом? Может наша истинная ценность, чьё существование определена в виде наших идей, стремлению к познанию (мудрости) и цели донесения познания (мудрости) читателям? Но как определить библиотекарю истинность нашего блага? В этом вопросе, библиотекарю следует отказаться от своей индивидуальной сущности, и стать частью общего блага, о которой говорил Аристотель. А именно служить интересам библиотеки, читателям, достижении счастья для обоих сторон (золотая середина), удовлетворении обоих в их ценностях и идеях. Для библиотекаря есть специальная «шпаргалка», которую нам представил Аристотель, а именно целая таблица добродетели где представлены крайности блага и её золотая середина.

Дальше Аристотель предлагает нам рассмотреть следующей вопрос: Если люди образуют понятия благ и блаженства сообразно с жизнью, которые они ведут, то получается, что есть и блага для необразованной и грубой толпы, которая видит блаженство в низких вещах, я бы даже сказал помойках, где для них мусор и грязь благо, а для более высоких людей, высокоразвитых и образованных личностей, это настоящая отрава.

Как я уже сказал выше, что для библиотекаря образованный, что не образованный человек тоже читатель. И главное, что библиотекарю нужно подходить к каждому типу читателю двумя путями: в соответствии со своей философией; и в соответствии с тем, что из себя представляет читатель.

Аристотель говорил, что ели мы обратимся к той неблагоразумной массе, этому грубому сброду, то мы сможем выявить очень ценные уроки из их поведения. А именно идти по противоположному пути. Делать обратные вещи, которые противоречат их мировоззрению. И снова в этом нам помогает Аристотель, благодаря его схеме недостатка и переизбытка добродетели. В библиотечной этики, золотая середина добродетели является основой обслуживания читателей, но мне кажется, что её можно направить и на другие аспекты библиотечного дела[4].

Единственное о чём мы не поговорили, так это понятие блаженство для библиотекаря. Аристотель называл блаженством самым лучшим и прекрасным, что есть во всём мире, он называл его чувство, сравнимое с любовью, и даже является спутником его. Также можно сказать, что блаженство равняется нашему существованию, в пределах того что мы любим. Будто наша работа, семья, любимый вид спорта, любимые книги и фильмы, персонажи и т.д.

Можно говорить долго о том, что такое блаженство для библиотекаря. Мы уже сказали, что библиотекарь должен даровать благо для читателей, но мы не сказали, что для самого библиотекаря является блаженством. Аристотель в своей «Этике», приводит примеры блаженства для конкретных людей, ограниченных одной профессией, образом жизни, или интересами [6]. Если взглянуть на библиотекаря, то для него блаженством может быть то, чем сам библиотекарь занимается, какую он должность выполняет в пределах своей профессии, своих интересов и интересов библиотеки. Если так, то какое блаженство может быть для библиотекаря работающего в отделе хранения? Или какое будет блаженство для библиотекаря работающего в отделе обслуживания?

Первый будет получать блаженство из того, чем он может послужить для библиотеки, а конкретно для её отдела – отдела хранения. Библиотекарь будет получать удовольствие, благо от того, что его может заинтересовать этот отдел, или скажем, что ему просто нравится низкие потолки, длинные полки с книгами и прочей издательской макулатурой.

Второй будет получать благо от того, что он является проводником, связующим званом между читателями и библиотекой. Конечно, всё зависит от того, кто пришёл к нему. Вряд ли он получит блаженство от ворчливого старика, который пришёл только ради нытья, или скажем от быдла пацана из некультурного общества, который без матерного слова в своей речи не может обойтись.

И тут возникает очень интересный вопрос. Что такое блаженство, для каждого библиотекаря? Одинаково ли блаженство для каждого библиотекаря? Имеет ли оно общий характер? И да это все один единый вопрос, каждый которой вытекает из другого. И чтобы ответить на один, мы сразу ответим на все, так как один вопрос не может быть истолкован лучше, если не разобрать прошлый.

Каждый библиотекарь должен быть уверен, что его благо даровать людям знание, а благо для самого себя, он самоудовлетворяет через его философию, его добродетели. В системе библиотеки всё так устроено, что даже самый далёкий от читателей библиотекарь стремится к совей истинной цели – даровать знание читателям.

Даже если, и этот библиотекарь-мизантроп будет отрицать это, всё равно систему эту не обойдёшь. Как ни хочешь, но ты – звено в цепи, и с этим нужно считаться.

Но блаженство для такого библиотекаря-мизантропа, который читателей в глаза не хочет видеть, будет получать блаженство в приделах своей циничной позиции. Но если на роль библиотекаря из отдела хранения встанет другой библиотекарь, который наоборот любит читателей, то он не будет получать блаженство от своего назначения, так как считает, что это место для него либо слишком скучная, либо недостойна его профиля. Но такой библиотекарь тоже считается циником, и он в такой же крайности, как и библиотекарь-мизантроп. Поэтому, нужна Аристотелевская золотая середина[5].

Нужен библиотекарь, который будет получать блаженство от своего назначения, где он сможет получить самоудовлетворение, где его ждёт то, чего он хочет. Блаженство для него, это то, что даёт ему это место. Может он в отделе хранения получит новое знание, которое изменит его мировоззрение, его движет туда интуиция, иррациональная заинтересованность.

Но к сожалению, система бывает не справедливой. Правильного библиотекаря распределили в краеведческий отдел, непонятно зачем, а неправильному библиотекарю дали то, чего он не хотел. И в таком положении удовлетворённым никто не остаётся, даже директор библиотеки, который вообще не получит выгоду из такой расстановки. И это называется антиблагом, когда благо становится обратной своей трактовки, т.е. используется во зло, для нанесения вреда самому себе и окружающим.