Выйти замуж в борделе

Часть 1. Выйти замуж в борделе

Я стояла у приоткрытой двери, и меня трясло крупной неприятной дрожью. Руки чесались свернуть шею этому подлецу. «Надо успокоиться, взять себя в руки и отойти от двери, пока меня не застукали на месте». – Крутилось в голове, и я через силу сделала шаг назад, затем ещё один.

Скривила рот в гримасе отвращения. Как я могла быть настолько слепа? Как так долго не замечала истинного отношения жениха ко мне? Неприятно признавать, а ведь отчим был прав насчёт Эдика. Он ему с самого первого дня знакомства не понравился.

«Может быть, это отчим всё подстроил, чтобы открыть мне глаза на правду?» – мелькнула мысль в голове. «Нет, быть такого не может. Это было бы слишком жестоко с его стороны. К тому же он сидит сейчас в соседнем кабинете и с пеной у рта доказывает напыщенному индюку Гордану ан Бакшаху, что он достоин представлять его интересы и быть его деловым партнёром здесь, в Штолле. Уверена, отчим даже представить себе не мог, что мой жених, Эдвард Троншип, решит сегодня посетить дорогостоящий мустафанский ресторан со своим другом и арендовать в нём соседний кабинет».

– Эдик, друг мой, я даже не представляю, как у тебя на неё встал, – с пьяным хохотом сказал близкий приятель моего жениха, похлопав того по плечу. – Она же страшная, как смертный грех! В чём твой секрет, колись?

– Рик, никаких секретов! Я просто всякий раз зажмуриваюсь и представляю себе вместо Габриэллы какую-нибудь красотку из «Райского острова», – в тон ему ответил мой теперь-уже-бывший жених.

Я крепко сжала кулаки, впившись ногтями в ладони. И ничего я не страшная! Да, не красотка, но и далеко не уродина. Немного лишнего веса, к сожалению, есть, но что можно поделать с собственной конституцией тела? Некоторым мужчинам даже нравится такой тип фигуры, они говорят «есть за что подержаться». Во всём остальном – миловидное лицо сердечком, прямые пепельно-русые волосы, круглые светло-голубые глаза. Внешность неброская, но и не отталкивающая, а если как следует поработать с косметикой, подчеркнуть тенями глаза, накрасить светлые ресницы и брови, то я становилась очень даже симпатичной.

Отчим всегда говорил, что я очень похожа на свою матушку. Вот только она была настоящей красавицей, я видела её портреты, расставленные по дому. А я – это я, чего уж тут.

«На себя бы посмотрел лучше, чем других критиковать», – возмущённо подумала я про Рика. Этот вечно напомаженный пижон имел чересчур крупную челюсть и всегда пытался скрыть свой недостаток объёмными шейными платками с рюшами. Рик никогда мне не нравился, Эдик это чувствовал и старался как можно реже пересекаться со своим лучшим другом в моём обществе. К слову сказать, я знала, что сегодня мой жених решил пообедать с Риком. Он меня предупреждал, но я и представить себе не могла, что темой их обсуждения станет моя скромная персона. И совсем уж не могла предположить то, что встречу Эдварда в элитном мустафанском ресторане, тогда как не далее чем позавчера он жаловался, что сделал неудачное вложение и потерял крупную сумму денег.

– Пива ещё много, а закуска заканчивается. Надо бы заказать ещё, – подал голос Рик.

– Да-да, заказывай. Все расходы покроет приданое Габриэллы. Ведь должен же у меня быть мальчишник перед свадьбой! – отозвался мой ненаглядный, и послышался звук характерный наливания жидкости.

– А ты не боишься, что Габриэлла всё узнает о твоих бордельных похождениях и кредиторах и отменит свадьбу? – спустя некоторое время спросил Рик.

– Да даже если и узнает, то что сделает-то? Она – слабохарактерная глупая куронога, которая свято верит, что у меня единственная и неповторимая, любовь всей моей жизни. Я ей, знаешь, с каким бриллиантом кольцо на помолвку подарил? Ого-го! Она аж прослезилась, когда моё предложение руки и сердца принимала. Ну, а то, что кольцо куплено на деньги её олуха отчима, ей знать незачем. Пригрожу ему, что брошу его драгоценную падчерицу прямо у алтаря на позор всему Штолле, он мне в два раза больше приданого отсыплет, лишь бы у Габриэллочки разрыва сердца не случилось. Да и кто возьмёт в жёны эту дурнушку, кроме меня? Часики-то тикают, я и так беру товар, можно сказать, второй свежести. Ей уже тридцать в этом году исполняется. Она просто не посмеет отменить свадьбу и выставить на посмешище весь род Трейтс, даже если и заподозрит, что мне нужно лишь её приданое. Хватит этому роду и того позора, что Леон женился на уже беременной от конюха матери Габриэллы и признал её дочь своей.

Я пребольно вонзила острые ноготки в ладони, чтобы не распахнуть дверь и не ворваться в кабинет, где уже празднует нашу ещё несостоявшуюся свадьбу Эдвард. Оказывается, я в его глазах «слабохарактерная глупая куронога», а мой отчим, к слову, преуспевающий торговец специями и пряностями, – «олух». Ну и ну! И как же Леон меня всё-таки любит, раз не стал мне рассказывать, что Эдвард на протяжении наших с ним отношений не раз просил у него денег! А всё дело в том, что после очередных смотрин я заявила, что выйду замуж только за того, кого люблю. Женился же сам Леон на моей матери по любви и вырастил меня как свою собственную дочь, дав блестящее образование и свою фамилию. Ох, если бы я знала, что мои слова так мне аукнутся…

Несколько лет подряд отчим приглашал в наш дом различных сватов – сыновей партнёров по семейному делу. Он мечтал, что мне понравится какой-нибудь молодой человек из хорошей семьи, и мой брак будет способствовать расширению его торгового дела. Но время шло, а мои отношения ни с кем не складывались. И вроде бы приятные молодые люди, но я читала в их глазах, что жениться они хотят на мне из-за состояния рода Трейтсов, а не из-за глубоких чувств. В мои двадцать пять Леон уже начал переживать на тему того, что всё никак не может выдать дочь замуж, и молодые люди совсем уж зачастили в наш дом. Мне стало невыносимо жить с отчимом, понимая, что всякий раз, когда я прихожу домой после работы, рискую попасть на очередные смотрины, где жених будет морщить нос, осматривая мою тучную фигуру, и интересоваться лишь приданым.

В какой-то момент я просто съехала из отчего дома в небольшую съемную квартирку в хорошем районе Штолле. Удивительное дело, но это значительно способствовало нашему укреплению отношений с отчимом. Мне больше не действовали на нервы замужеством, а Леон окончательно смирился с моей самостоятельностью.

Эдварда Троншипа я повстречала совершенно случайно, на ступенях одного из элитных мужских клубов, где я должна была пересечься с клиентом и передать отреставрированные часы. Я поскользнулась на ступенях, а Эдвард с лёгкостью поймал меня, заглянул мне в лицо, и сказал, что я покорила его одним только взглядом. Неизбалованная комплиментами и красивыми ухаживаниями, я влюбилась в Эдика с первого дня… Кто бы мне тогда сказал, что это была лишь искусная игра жулика и обманщика, прознавшего, что Леон Трейтс отдаст крупное приданое тому, кто завоюет моё сердце.

Когда я познакомила отчима со своим женихом, Леон даже не сразу поверил в то, что я наконец-таки решила выйти замуж. Он был безумно рад за меня, потому что видел, как сияли мои глаза, и с каким удовольствием я рассказывала о своём ухажёре. Наверно, именно поэтому он втайне от меня давал деньги Эдварду, видя, что тот делает меня счастливой.

Леон всю жизнь относился ко мне как к родной дочери и потакал всем моим прихотям. Однажды я сообщила, что хотела бы поучиться в Штолльском Магическом Университете. Бургомистр города Арон Вольтсманг был должником моего отчима, и Леон устроил всё так, что я беспрепятственно ходила в университет на те лекции, которые казались мне интересными. Вступительных экзаменов, как и ежегодных, на которых отчисляли приличный процент учащихся, я не сдавала, да и вообще официально не числилась студенткой. Отчим это мотивировал тем, что мне незачем тратить время на предметы, которые мне неинтересны, а то, что я нахожу занимательным, выучу и так, и никакие экзаменаторы мне не нужны. Да ко всему, он преспокойно мог оторвать меня от учёбы по торговым делам на месяц или два для того, чтобы я помогла ему с пряностями. Леон всегда отмечал, что у меня бесценно чуткий нюх, и только ему он может доверить закупку нового вида специй.

Меня такой расклад дел устраивал, а ко всему, в путешествия я с удовольствием брала книги из университетского хранилища знаний, относящиеся к программе разных факультетов. В душе я подозревала, что Леон, с одной стороны, хочет удовлетворить мою тягу к знаниям, а с другой – в глубине души всё ещё надеется, что я продолжу семейный бизнес по торговле пряностями и специями. А в этом деле совершенно неважно, маг ты или нет, есть у тебя диплом о высшем образовании или оный отсутствует, здесь важен опыт ведения дел и умение разбираться в людях. Как показало сегодняшнее неприятное открытие, последнего у меня нет.

А вот благодаря обширному хранилищу университета и тому, что я читала литературу из самых разных областей, из меня получился хороший консультант-реставратор старинных вещей и древних артефактов. Я с лёгкостью на один взгляд могла определить эпоху, к которой относится та или иная вещь, наизусть знала все механизмы и принципы силовых потоков, которые создавались в то или иное время, и могла починить всё что угодно: от простенькой заколки-оберега для волос до новомодного кристалла отопления в богатом доме. Клиентура у меня была не самая обширная, потому что временами вместо реставрации предметов я помогала Леону с его торговлей специями, как сегодня, а Штолле – большой город, где конкуренция не дремлет.

Я отвлеклась от собственных мыслей и тяжело вздохнула, пытаясь унять тупую боль в своём сердце. Что тут скажешь, слова Эдика меня сильно задели. По крайней мере, когда сыновья деловых партнёров моего отчима приходили свататься, они не скрывали того, что в первую очередь их интересует моё приданое. Эдвард же покорил моё сердце, ежедневно делая красивые комплименты и признаваясь в любви. Ещё час назад я чувствовала себя счастливой невестой, а теперь…

– Ну, а что ты будешь делать после свадьбы? – вновь подал голос Рик.

– Да что-что, прекрасно жить! – воскликнул Эдик. – После свадьбы можно будет пуститься во все тяжкие по бордельным шлюхам, больше не скрываясь от Габриэллы. Приданое будет к этому моменту уже моим! А ко всему, я и дальше смогу выклянчивать у её отчима деньги.

– А если она сообщит ему, что ты ей изменяешь, и потребует развод? – немного заплетаясь, спросил уже явно пьяный Рик. – Леон Трейтс, как-никак, самый крупный поставщик специй в Штолле! У него даже при королевском дворе связи есть!

– Ну, даже если и расскажет, то я сильно сомневаюсь, что Леон ей поможет с разводом. Сам знаешь, если не заключать брачный контракт, а венчаться перед ликом жрицы, то развод имеет право дать лишь король. Габи уже давно не девица, да и возраст… тридцать лет – не двадцать. Нет, я практически уверен, что Леон не станет помогать ей своими связями. Он был рад до поросячьего визга, когда эта куронога представила меня ему своим женихом. Уже не говорю о том, что пойдут массовые пересуды, и фамилия Трейтс навсегда смешается с грязью. Что-что, а я смогу представить всё в высшем свете так, что это я стал невинной жертвой её приворотного зелья. На этого слонозавра только посмотреть стоит, и всем сразу понятно станет, кто здесь пострадавшая сторона: я или она.

– Ты убедил её венчаться перед ликом жрицы без брачного контракта? – удивился Рик.

Оно и неудивительно. Редко кто в наше время стремился обзавестись навсегда связывающими брачными татуировками. Такой брак считался освещённым самой Небесной Девой, а потому разорвать его можно было лишь смертью одного из супругов или, в крайнем случае, – с разрешения короля. А вот стандартные брачные договоры и обмен кольцами – то, что в основном выбирала молодежь Штолле. Даже если ты ошибся с выбором, то есть шанс тихо-мирно развестись и остаться при своих. Благо в брачном договоре всё по пунктам расписывалось, кому и что будет принадлежать в случае развода.

Я отчётливо скрипнула зубами. Вот ведь Эдик, гадёныш мерзопакостный! Я была настолько ослеплена его ухаживаниями и красивыми словами, а помолвочное кольцо окончательно убедило в искренности его чувств, что я даже не подумала обратиться к стряпчему за составлением брачного договора!

– Эк, здорово ты придумал! – искренне восхитился Рик, отвратительно громко рыгнул, а затем недовольно добавил. – Блин, вроде элитное заведение, а готовят здесь так долго, что можно помереть от голода! Где уже наши отбивные из брюхосвина?

– Да и грустно здесь как-то, непорядок! – пьяно поддержал его Эдик. – У меня есть скидка постоянного гостя в «Райском острове», предлагаю вызвать пару-тройку девочек сюда. Не зря ж я на индивидуальный кабинет раскошелился в этом ресторане!

Послышалось одобрительное восклицание Рика, а затем чоканье кружками.

Я сглотнула вставший в горле ком и попыталась успокоить сердцебиение. Хватит с меня подслушивать у двери их кабинета. Я поняла, как ко мне относится этот мерзавец, ещё утром клявшийся в вечной любви. Глубоко вздохнула, собралась с духом и направилась в соседний кабинет ресторана, где сидели мой отчим и его деловой партнёр, как услышала характерный звук вращающихся колёсиков.

В мустафанских ресторанах приносили настолько большие порции еды, что официанты использовали передвижные столы, чтобы привозить к кабинетам несколько готовых блюд одновременно. Я увидела, как мужчина в элегантной ливрее и белых перчатках появился в конце коридора, толкая перед собой заставленный едой столик на колёсиках. Остановившись напротив первого кабинета и взяв пару тарелок, молодой человек зашёл к Леону Трейтсу и Гордану ан Бакшаху.

Я сама не поняла, как моя рука стала нашаривать пакетик со специями во внутреннем кармане платья. Всё-таки я частенько помогала отчиму в торговле, а потому кое-какие экземпляры редких трав и растений у меня всегда были с собой. Мало ли пригодятся? Когда официант скрылся за дверью соседнего кабинета, я щедро сыпанула из пакетика с семенами пустынного игольника в блюда, оставшиеся на столе, и злорадно усмехнулась.

Игольник не произрастает на территории Таршера, у нас нет пустынь. Отчим ввёз первую пробную партию этих специи из самой Мустафании. Сами по себе семена игольника придают пикантный вкус блюдам и абсолютно безвредны. Обычно их добавляют в салаты или десерты, но никогда – в мясо брюхосвинов. Коренные жители далёкой страны не едят брюхосвинов, считая их мясо переносчиком всевозможной заразы. Когда Леон покупал семена игольника, ему настойчиво рекомендовали не есть это животное. Я была бы не я, если бы не заинтересовалась этим феноменом, и не решилась бы дома на блюдо из брюхосвина, приправленное пустынным игольником.

На моё везение, как только я приготовила запланированное кушанье, меня отвлекли дела по работе, и пришлось уйти из дома. Вернулась я лишь поздно вечером, позабыв про еду на столе. Каково же было моё неподдельное удивление, когда я обнаружила, что брюхосвин является питательным веществом для этого странного растения, а семена игольника набухли и покрылись пупырышками. Похоже, не мясо брюхосвинов в Мустафании заразно, а семена игольника, которые всюду добавляют в блюда, смешиваясь с кровью этого животного, начинают прорастать прямо в кишечнике человека, таким образом, даря ему непередаваемую гамму ощущений. Разумеется, ни один лекарь не может диагностировать паразитов в организме больного, потому что их попросту нет, но именно на червей, как я думаю, больше всего похожи жесткие семена игольника, начавшие покрываться буграми.

Всего неделя или другая, и семена полностью выйдут из Эдика и Рика, но до тех пор им придётся изрядно побегать с редкой неизлечимой болезнью по целителям Штолле. То-то будет смеху, если со своей пикантной проблемой они обратятся к одним и тем же людям. Уже предвкушаю, какие слухи поползут об этих двоих, а также непристойные предположения, каким способом заразились этой болезнью двое мужчин.

Когда я сделала своё чёрное дело, мне чуточку полегчало. Официант вышел из кабинета, где сидели отчим и его деловой партнёр, кивнул мне в знак приветствия и покатил столик на колёсиках к следующему кабинету. Я с мрачным удовлетворением наблюдала, как мужчина в ливрее взял два блюда с отбивной из брюхосвина и зашёл в соседнюю дверь. Сама же я оправила платье и зашла в кабинет к Леону Трейтсу и Гордану ан Бакшаху.

Раскрасневшийся от споров Гордан снял с себя верхний халат и чалму, которые принято носить в Мустафании, а также засучил рукава рубашки. На его лбу выступила испарина. Леон выглядел не менее уставшим и раздражённым. Еда на столе была почти не тронута. Похоже, мужчины, занятые горячим обсуждением договора, даже не заметили того, что я выходила из кабинета ресторана. Уж я-то знаю, как профессионально умеет торговаться мой отчим, но, видимо, этот Гордан тоже не лыком шит. Поразительно, но третий час они проходятся по одним и тем же пунктам договора и никак не могут найти устраивающие обоих условия.

– А если на корабль нападут пираты, и груз будет утерян, я ещё вам и неустойку заплатить должен буду? Нет, не согласен с такой постановкой! – возмущался Леон.

– Да за всё время, что я руковожу торговлей специями, ни на один мой корабль не нападали пираты! Это написано с одной только целью, чтобы вы не спрятали груз у себя и не сказали, будто он потерян, – возмущался Гордан ан Бакшах.

Даже не стала вслушиваться в дальнейший диалог мужчин, налила себе бокал вина и залпом его выпила. И что я здесь делаю? Леон сказал, что мустафанцы очень сильно чтят семейные отношения, и если его дочка придёт на переговоры, то, скорее всего, нам дадут более лояльные условия. Ну, вот она я, а лояльных условий явно не предвидится.

В душе у меня всё ещё клокотала злоба на моего теперь-уже-бывшего жениха. Только подумать! А я столько времени о нём заботилась, разрешала ему оставаться у себя квартире, за которую я, кстати, платила из своего кармана. А выясняется, что всё это время он постоянно ходил по борделям, его воротило только от одного моего вида, а щедрые подарки были куплены на деньги моего отчима.

Мне хотелось выговориться кому-нибудь, пожаловаться, но из всех родных людей был лишь Леон. Да и он занят делами, ему сейчас не до меня. Я посмотрела на него ещё раз. Раскрасневшийся, он ударил кулаком по столу одной рукой и кинул свёрнутый трубочкой договор в Гордана другой:

– А предпоследний пункт договора вообще возмутителен! Нет, мы что, в средние века, что ли, живём?! Да как вообще такое можно включить в договор о поставках специй из Мустафании в Таршер? Вообще-то моя дочь…

– Приёмная дочь, – невозмутимо поправил Гордан.

– Дочь, которая носит мою фамилию, – прорычал Леон, – выходит замуж. У неё уже есть жених! И свадьба, между прочим, состоится через неделю!

Гордан ан Бакшах окинул мою фигуру скептическим взглядом. Похоже, он ни на грамм не поверил в то, что у меня уже есть жених. Да, знаю, я далеко не писаная красавица, но неужели я настолько некрасива, что сложно предположить, будто бы меня кто-то захотел позвать замуж? Из-за одного только взгляда Гордана почувствовала, как медленно вскипаю. Отчим почувствовал моё настроение и тревожно покосился. Я знала, что он ни за что и никогда не подпишет брачный контракт от моего имени. Он столько времени уговаривал меня на брак хоть с кем-нибудь, а сейчас наконец-то успокоился, будучи уверенным, что я люблю Эдварда Троншипа. Как-то не вовремя будет сейчас объявить, что я решила с ним расстаться, и свадьбы не будет.

– Господин Леон, поймите, специи и пряности – это огромные деньги в Мустафании, и я уверен, не меньшие у вас в Таршере. Именно поэтому я предлагаю закрепить партнёрский договор браком моего племянника и вашей падчерицы. У нас в Мустафании… – начал вдаваться в подробности деловой партнёр отца.

– В том-то и дело, что то у вас в Мустафании, а мы в Таршере, а если точнее – в Штолле! У нас так не делают, это неприемлемо! Моя дочь никогда не выйдет замуж за мустафанца! – с горячностью перебил его Леон.

Наверно, меня должна была напрячь фраза отчима, что в Таршере не заключаются браки ради слияния и расширения семейных дел двух родов. Ведь именно этого и хотел от меня отчим на протяжении многих лет. Но я была слишком огорошена открывшейся правдой о женихе, что слушала вполуха.

– Никогда? То есть таршерцы по-вашему априори лучше мустфанцев?! – ядовито процедил Гордан и встал. – Мне очень жаль, что я потратил день впустую, чтобы уговорить такого упрямого осла. Я думал, что вы понимаете, о каких деньгах идёт речь…

– Осла?! – взвился Леон. Что-что, а мустафанец явно перешёл все границы, начав оскорблять. – Да вы себя в зеркале видели? Да вы…

На этом моменте я поняла, что делать здесь мне больше нечего. Тем более за стеной пьют и отмечают предстоящую свадьбу Эдик и Рик, и к ним скоро присоединятся гостьи. От последней мысли стало совсем тошно. Неприятно, когда узнаешь, что мужчина, который тебе нравился долгое время и за которого ты практически вышла замуж, в постели на твоём месте представляет бордельную шлюху. Не хотелось бы случайно встретиться в коридоре ресторана с Эдиком, а чем дольше я здесь нахожусь, тем больше рискую. Мой жених со своим другом вот-вот дойдут до нужной кондиции и пригласят девушек по вызову прямо в арендованный кабинет. Сил моих больше нет здесь находиться.

Под взаимные крики и ругательства отчима и его теперь-уже-точно-конкурента в торговых делах молча опрокинула в себя ещё один бокал вина, встала со стула и вышла из элитного ресторана. Кажется, они даже не заметили моего ухода из кабинета, так сильно были заняты своей ссорой.

Куда мне податься? Домой, куда в любой момент может заявиться пьяный Эдик? Что-то не хочется. Может, к подруге? Нет у меня подруг, и никогда не было. Поняла я это ещё в шестнадцать лет, когда отчиму пришло первое приглашение на бал на моё имя. Я тогда долго готовилась, два месяца шила платье на заказ у ведущей портнихи Штолле. Леон не пожалел денег, чтобы вывести меня в свет, а подруги как на перебой хотели появиться на балу вместе со мной. Весь вечер я одиноко просидела на стуле, и меня так никто и не пригласил на танец. Позднее, под самый конец мероприятия после многочисленных сочувственных вздохов и взглядов от подруг какая-то сердобольная пожилая матрона, наблюдавшая за мной всё время, объяснила, что всё это сопереживание насквозь пропитано фальшью. На самом же деле девушки специально кокетливо поправляют причёску и стреляют глазками в молодых перспективных аристократов, стоя около меня, и тем самым выделяясь на фоне растерянной пухленькой сверстницы в лучшую сторону. Именно поэтому, когда мимо проходил кто-либо из кавалеров, и начинала играть медленная музыка, выбор мужчины всегда падал не на меня. С тех пор я больше не общалась с ровесницами и не посещала балы.

Тряхнула головой, отгоняя воспоминания юности. Можно было бы поехать на работу, но боюсь, что в том состоянии, в котором я нахожусь сейчас, переломаю артефакты, оставленные клиентами на реставрацию, или же вовсе устрою большой взрыв. Слишком уж меня колотило после всего услышанного, а ссора между Леоном и его деловым партнёром спокойствия не добавила. Нельзя в таком состоянии садиться за инструменты и магию.

Почему-то в голове всплыла фраза Эдика, что у него есть скидка постоянного гостя в «Райском острове». «А пойду-ка я туда под его фамилией, устрою такой дебош, чтобы потом его туда вообще не пускали!» – неожиданно зло решила, поймала карету и крикнула кучеру, чтобы он гнал в самое популярное заведение для мужчин в Штолле. Наверно, выпитый бокал вина придал мне уверенности, потому что когда кучер обернулся на меня и попробовал возразить, что не пристало госпоже появляться в таких местах, я лишь прикрикнула на него громче и приложилась к бутылке, прихваченной на выходе из мустафанского ресторана.

К сожалению, бутылка оказалась быстро выпитой, а вино не брало. На входе в «Райский остров» меня не хотели пускать, мотивируя тем, что заведение ещё не открылось. Но я была не я и пригрозила, что являюсь невестой Эдварда Троншипа, который регулярно оставляет здесь круглую сумму денег, и если меня не пустят, то я обязательно порекомендую своему будущему супругу пользоваться услугами другого развлекательного заведения. Одновременно с этими словами я очень ловко, как мне тогда показалось, засунула несколько золотых в карман управляющего.

Управляющий посмотрел на меня круглыми от удивления глазами, пробормотал извинения и посадил в общий зал за один из столиков около сцены. Как оказалось, «Райский остров» являлся в первую очередь именно кабаре, где девушки в полуголом виде плясали на сцене, задирая юбки. Но постоянные клиенты прекрасно знали, что за разумную плату с любой девицей можно договориться и на большее, а на втором этаже заведения располагались «комнаты отдыха».

Я почти сразу же поняла, что управляющий слукавил, говоря, что заведение ещё не открылось. На сцене пока ещё действительно никого не было, но ко мне почти сразу же подскочил наргиле-мастер с вопросом, что именно я желаю. Развела руками, показывая, что никогда не вдыхала сладковатый дым этих странных курительных приборов с длинными рукавами-трубками. Да я и в целом никогда не курила даже обычный табак!

– О, тогда я вам сделаю наш лучший, можно сказать, фирменный наргиле! – проникновенно сказал мастер, подмигнул мне левым глазом и скрылся из виду.

Согласно кивнула, не представляя, на что подписываюсь. В любом случае, я пришла в «Райский остров» под фамилией Троншип. У женишка здесь наверняка открыт кредит, а значит, надо сделать дыру чуть больше в бюджете моего ненаглядного. В отместку, так сказать, за то, что он больше года доил моего отчима, пускай расплачивается теперь за свою невесту!

Я чувствовала на себе подозрительный взгляд управляющего, но постаралась расслабиться и не обращать на него внимание. И чего он так пялится, словно водяной на новое болото? На самом деле, не запал же он на меня. У него тут целое кабаре, точнее, бордель полуголых накрашенных красоток на любой вкус и цвет, на фоне которых я просто толстая кикимора.

Постепенно потух свет в общем зале, заиграла мелодичная музыка, а на сцене, плавно двигаясь, появлялись девушки с роскошными телами одна за другой. Молча смотрела на них, не понимая, что так сильно отличает меня от этих девушек. Вроде тоже две руки, две ноги, одна голова.

Я оглянулась и заметила, что зал постепенно стал наполняться мужчинами разного возраста и достатка. Здесь были криворожие грузчики из портового квартала средних лет, которые откладывали деньги явно целую неделю, а то и две, чтобы попасть в «Райский остров», и молодой симпатичный конюх с мощным телом, заплативший за вход, но явно рассчитывающий на бесплатное «продолжение банкета». Он кивал плящущим полуголым девицам на сцене, но те явно к нему не спешили, прекрасно понимая, что у него нечем расплатиться за дополнительное удовольствие. Несколько солидно одетых мужчин явно из более зажиточного слоя населения Штолле расположились за дальними столиками. Примерные семьянины, уставшие от работы, голосистой жены и своры орущих детишек, позволили себе расслабиться в «Райском острове». Они уже раскуривали заказанный наргиле и, судя по их лицам, явно получали удовольствие.

Вернулся мастер. Он принёс какой-то стеклянный сосуд причудливой формы с клокочущей тёмно-синей жидкостью и клубящимися кольцами дыма, исходящими из странной длинной трубки. Я с подозрением уставилась на это чудо, как-то резко перехотелось пробовать наргиле. Но мастер продолжал стоять над моей душой, ожидая, что я оценю этот странный фиолетовый дым.

– Э-м-м-м… а что это? – задала я, пожалуй, самый дурацкий вопрос, чтобы потянуть время.

– О, это наш самый-самый лучший наргиле, привезённый из самой Мустафании! Вот эта жидкость – особая смесь различных трав, – заискивающе принялся объяснять мастер. – Сосуд нагревает содержимое до определённой температуры, благодаря чему вы можете вдыхать этот божественный аромат. Попробуйте! Не стесняйтесь! На родине наргиле считается лучшим способом расслабления и снятия напряжения.

Противный мастер так и не отошёл от меня. Я ещё раз обернулась на мужчин, потягивающих дым с выражением крайнего блаженства на лице, вздохнула, взяла в рот трубку и с определённой долей скепсиса вдохнула фиолетовый дым. «Как-то у меня сегодня всё с Мустафанией связано: и о предательстве жениха я узнала в мустафанском ресторане, и отомстила ему и его другу семенами пустынного игольника, привезёнными из этой же страны. Значит, и наргиле я сегодня тоже должна распробовать».

Наверно, надо было спросить, как правильно курить травы из необычного сосуда и как много можно вдохнуть за один раз. Я поняла это лишь тогда, когда едкий фиолетовый дым обжог лёгкие, заставив меня судорожно задыхаться и откашливаться. Какой же он приторно-сладкий! На какой-то миг проскочила мысль, что я превратилась в огнедышащее чудовище, но почти сразу неприятные ощущения отступили, а на глазах выступили крупные слёзы. Это у них «расслабиться» называется?!

– О, вижу, вам понравилось! – довольно воскликнул мастер, а затем заботливо добавил. – Вы это, не переусердствуйте. В первый раз наргиле и в голову может ударить, вдыхайте дым маленькими глотками и тогда получите настоящее удовольствие. – И с этими словами он исчез.

Ещё какое-то время я сражалась с пресловутой вазой со шлангом, вдыхая то так, то этак, затем приспособилась и стала смотреть на девушек на сцене, время от времени прикладываясь к трубке. Желание устроить дебош от имени моего жениха постепенно улетучилось, ноги налились свинцовой тяжестью, настроение упало ниже некуда. Да кого я обманываю? У этих девиц видно талию, волосы густые и блестящие, нет ни одной растяжки на коже или морщинки на лице, а взгляд не обременён печатью интеллекта… Именно таких девиц предпочитают видеть мужчины в своей постели.

Затянулась ещё раз. Какой-то непонятный мужик с бегающими глазками за соседним нагло мне лыбился. Когда я открыто посмотрела на него, и мы встретились взглядами, он стал усердно пошловато подмигивать и кивать головой в сторону сцены, будто у него нервный тик. Что это с ним? Конвульсия, что ли? Я нахохлилась и отвернулась от него, прижав драгоценный наргиле поближе. Может, зря я вообще сюда пришла? Среди гостей заведения нет женщин, кроме меня, а представления на сцене меня совершенно не цепляют. Всё-таки они рассчитаны на мужской контингент.

Я раздумывала, стоит мне уйти или нет, когда мой чувствительный нос уловил невероятный, просто-таки сводящий с ума запах хвойного дерева с нотками ягод можжевельника. Он резко выделялся на фоне слащавого фиолетового дыма. Отчим частенько брал меня на контрольные закупки специй, так как я очень хорошо разбиралась во всевозможных запахах и сходу могла различить качественные специи от лежалых. Мой нос ещё никогда в жизни меня не подводил. Так вот, почувствовав этот аромат, я поняла, что он принадлежит, по меньшей мере, богу. Позади меня раздался мягкий и текучий как мёд баритон, под стать восхитительному мужскому запаху:

– Девушка, я могу сесть за ваш столик?

Обернулась, чтобы увидеть бога, который снизошёл на грешную землю и обратился со странным вопросом, но действительность была, увы, далека от моих фантазий. Передо мной стоял самый обыкновенный мужчина на год или два старше меня. Его нескладная фигура сразу бросалась в глаза. Слишком узкие плечи и бёдра при среднем росте, чересчур вытянутая голова, небольшая щетина на лице и слишком крупные передние зубы. Однако одет мужчина был просто безукоризненно: фрак из плотной ткани с искусной отделкой явно был сшит на заказ, а не куплен в магазине готовой одежды. Зауженные и идеально отглаженные штаны были аккуратно заправлены в высокие, до блеска начищенные сапоги. Мужчина снял тонкие кожаные перчатки с рук, и я заметила на его длинных аристократичных пальцах несколько массивных перстней из чистого золота с крупными драгоценными камнями. Мизинец левой руки украшал перстень-печатка с родовым гербом, но, к сожалению, рисунок герба я разобрать не смогла. Принадлежность к высшему сословию выдавала в мужчине и его выправка.

Интересно, что делает этот аристократ в «Райском острове»? Да он мог бы купить весь это бордель на одно кольцо на его пальце. Как-то не верится, что он является частым посетителем столь сомнительного заведения.

Тем временем мужчина, не дождавшись от меня приглашения, сел за мой столик. Я лишь тихо хмыкнула, поражаясь такому решительному характеру незнакомца. Управляющий лично тут же принёс незнакомцу новый дымящийся наргиле с тёмно-фиолетовой жидкостью, как у меня.

– Могу ли я ещё быть чем-то вам полезен? – залебезил он, низко кланяясь в пол и не смея разогнуть спину в присутствии незнакомца.

– Пока всё, можете идти. Если что-то ещё понадобится, я дам знать, – ровным тоном ответил загадочный мужчина.

– Возможно, мне стоит прислать к вам девушек? Вам какие больше нравятся: брюнетки или блондинки? Может, рыжие? У нас и такие есть, – заискивающе предложил управляющий, чем вызвал внутреннюю волну моего возмущения.

Нет, я, конечно, этого мужчину не приглашала за свой столик, он сам сел, но раз уж сел со мной, то как-то, пардон, нагловато, вот так ему совать под нос своих барышень. Я, вообще-то, тоже барышня, а не пустое место. Да, не такая стройная и молодая, но всё же… Вспомнились слова «второй свежести» в свой адрес из уст моего жениха, и стало безумно обидно.

– Я же сказал, что дам знать. Идите, – проговорил мужчина, не повысив, а наоборот, понизив тон. Ого! Да от этих слов мне самой захотелось встать и уйти куда подальше, но я сдержала малодушный порыв. Кто же сел за мой столик? Он явно привык отдавать команды.

Незнакомец проводил взглядом удалившегося управляющего, а затем с сомнением посмотрел на наргиле перед собой. Именно с таким выражением лица я смотрела на свой курительный прибор, когда мне предложили его попробовать. Неужели он никогда не курил наргиле? Зачем тогда заказывал? Мужчина тем временем размотал длинный рукав, заканчивающийся трубкой, и аккуратно вдохнул в себя дым, после чего надолго закашлялся, а на его глазах выступили слёзы.

– Неужели эта вещь может снять напряжение? – с сомнением спросил он меня, после того как приступ безудержного кашля закончился.

Я пожала плечами.

– Покажите, пожалуйста, как надо, – вновь он обратился ко мне, протягивая свою рукав-трубку наргиле.

«Ну, раз обращается за помощью, надо помочь», – решила я. По телу разливалось приятное тепло, свинцовая тяжесть в конечностях отступала, сменяясь чувством умиротворения. «Хорошая всё-таки вещь, этот наргиле», – отметила про себя и позвала мастера, требуя сделать себе ещё один, так как тёмно-синяя жидкость в моём закончилась.

Незнакомец старательно повторял все мои действия, раскуривая свой прибор, и через некоторое время у него получилось сделать всё правильно. Не помню, но как-то наше общение само собой перешло на «ты». Как оказалось, мужчину, подсевшего за мой столик, звали О́беран. Сегодня днём он должен был прийти в мустафанский ресторан на деловую встречу, но случайно ошибся кабинетом и застукал свою возлюбленную на романтическом свидании с дворецким. Несса рассказывала, что у Оберана слишком большие передние зубы, делающие его похожим на коня, и он отвратительно целуется. А ещё он страшен и худ как смертный грех, и, судя по тому, что ни разу не попытался склонить красавицу Нессу к добрачным отношениям, определённо дрищ-импотент. Вот дворецкий Апполонио – совершенно другое дело: красив, молод, темпераментен, а его шикарные пышные усы могут свести с ума любую девушку. Ещё Оберан услышал, что Нессе от него нужны только деньги, и сразу же, как она станет госпожой Ашенхай, перестанет скрывать наличие своего постоянного любовника в лице Апполонио. Самое дурацкое во всей этой истории, что свадьба назначена уже через неделю, праздничные костюмы пошиты, приглашения гостям разосланы, и отменять всё это будет сродни полосканию исподнего у всех на глазах.

История Оберана оказалась удивительно созвучна моей собственной и нашла живейший отклик в моей душе. В какой-то момент Оберан стал выдувать воздух в другую сторону, пуская пузыри внутрь наргиле, и эта обыкновенная детская шалость показалась мне безумно смешной. Я захохотала, заёрзала на кресле, и из платья выпал мешочек с остатками семян пустынного игольника. Оберан, лишь уточнив, что это специи, высыпал всё содержимое в свой наргиле и дал мне попробовать получившуюся смесь. К моему удивлению, игольник очень приятно изменил вкус приторно-сладкого дыма, добавив ему лёгкую пряную горчинку. Недолго думая, я достала из закромов второй мешочек с семенами игольника и высыпала уже в свой сосуд с травами.

Через некоторое время я почувствовала и вовсе лёгкость в теле, захотелось смеяться и танцевать. В голове слегка шумело, но это совершенно не мешало мне наслаждаться номерами девиц на сцене, которые вдруг показались очень даже интересными и наполненными смысла. В какой-то момент вышли девицы в белых рясах, изображающие из себя жриц храма, а Оберану вдруг пришло в голову, что номеру не достаёт достоверности.

– На сцене обязательно должен быть Разговаривающий с Душами! – грозно он сказал управляющему, суя ему горсть золотых монет в руки.

– Но господин, сейчас середина ночи, где я найду вам духовника в такое время? – пролепетал напуганный управляющий заведения.

– Мне неважно где, главное, чтобы он был здесь и как можно скорее! Вон, жрицы храма на сцене заждались! Где же это видано, чтобы жрицы проводили службу без Разговаривающего с Душами? Срочно нужен духовник! – отрезал Оберан.

Дальше всё в голове как-то смешалось и вспоминается с трудом. Помню, что через некоторое время пришёл низкорослый духовник с длинной бородой, он что-то кричал и возмущался, но Оберан насыпал ему столько золота в карман белой рясы, что тот согласился на обряд. Публика в заведении хохотала, нам с Обераном что-то кричали из зала, а потом он схватил меня за руку и пригласил на подмостки театра… то есть на сцену борделя. Дальше в памяти зиял провал.

⁂

Боже, как же сложно открыть глаза. Невероятно сложно. Кажется, если я их сейчас открою, то мои виски пронзит боль, сопоставимая с раной, полученной от стрелы. Я почувствовала, как к горлу подкатила тошнота, и меня скрутило в сухом рвотном позыве. Благо не вырвало, фух! А где я?

Я открыла глаза, но голова сильно кружилась, и предметы всё никак не хотели вставать на свои места. Где я вчера была? В борделе «Райский остров»! Ох, надеюсь, за то время, пока я была в отключке, никто не решил воспользоваться моим беспомощным состоянием? А вдруг меня спутали с бордельной девкой? О-о-о…То-то будет у моего отчима инфаркт, если в свет выплывет правда о том, что его единственная и любимая приёмная дочь провела ночь сразу с несколькими мужчинами! Он и так отчаялся выдать меня замуж, а после такого…Да это же скандал и позор для всего рода Трейтс! После этого ему придётся отказаться от меня, чтобы деловые партнёры продолжали вести с ним дела, и то не факт, что это спасёт ситуацию. Весьма вероятно, что после такого скандала ведущие рестораны и крупные торговцы откажутся покупать у него пряности и специи… Хоть бы никто не узнал, что приёмная дочь Леона Трейтса провела целую ночь в увеселительном заведении для мужчин! И на кой дьявол меня туда понесло? Ах, ну да, чтобы понять, чем эти девицы лучше меня… Ну да, ну да.

Зрение потихонечку восстанавливалось, и я смогла рассмотреть, что лежу на широкой двуспальной кровати под парчовым балдахином, а яркий солнечный свет заливает просторную комнату в щёлочки между тяжёлыми бархатными гардинами.

«Фу-у-ух, я не в борделе. Уже хорошо. Не знаю, как выглядят комнаты в «Райском Острове», но уверена, что они не столь просторны и пол не выложен дорогим паркетом. А значит… я в чьей-то спальне», – пронеслось в голове.

Именно в этот момент гора из шерстяного одеяла рядом со мной пошевелилась и застонала на удивление знакомым голосом:

– О-о-о-о, как же мне плохо-о-о… – И через секунду я увидела темноволосую макушку Оберана, а затем – его огромные серо-голубые глаза, взирающие на меня с неподдельным испугом.

В этот момент я кожей почувствовала, что на мне нет ни туфель, ни чулок, ни платья, по ощущениям осталось лишь нижнее бельё и всё. В поле зрения позади Оберана попали мужские штаны, частично вывернутые и неаккуратно свисающие с высокой спинки кресла. Именно так в моём представлении должны лежать мужские штаны, когда человека охватывает желание, и он спешно раздевается во время страстной ночи.

Очень нехорошие предчувствия поселились у меня в голове. Я гулко сглотнула, ощупывая себя под одеялом. Было или не было? Вот в чём вопрос. И если было, то использовал ли Оберан средства предохранения? Я прислушалась к ощущениям в своём теле и поняла, что даже если и было, то по обоюдному согласию, потому что неприятных ощущений не наблюдалось. Это не могло не радовать. С другой стороны, если всё-таки всё было, и Оберан забыл о средствах контрацепции, то… Ой! Даже думать об этом не хочется! Да, мне уже тридцать лет, да и я сама ещё вчера намеревалась выйти замуж за Эдварда, а в скором времени завести детей, но не вот так же беременеть от первого встречного! Чёрт, да я даже совсем ничего не знаю о мужчине, с которым проснулась в одной постели! Никогда не класть семена игольника в наргиле, иначе это чревато провалами в памяти. Надо запомнить.

– Вы?! – не то взревел, не то прохрипел Оберан с такой интонацией, что мне вдруг стало до глубины души обидно. Нет, значит, как вчера мне плакаться в жилетку на свою невесту – так я для этого подхожу, а как сегодня на трезвую голову проснуться со мной в одной постели, так, значит, я слишком страшная для него?!

Так, панталоны точно на месте, а ввиду того, в каком пьяном состоянии мы были оба, то, скорее всего, между нами всё-таки ничего не было. Сомнительно, чтобы после такого действа у меня или у Оберана хватило сил вернуть бельё на место. Пока я обдумывала всё это и ощупывала себя под одеялом, то не заметила, что это самое одеяло сползло очень и очень низко, обнажив мою шею, руки и даже грудь. Я успела подхватить тряпку лишь тогда, когда заметила заинтересованный взгляд Оберана, направленный ниже моего подбородка. И это случилось лишь в последнем сантиметре от самого пикантного места. Вот же дьявол!

– Мы не… – начала я, почему-то краснея. Чёрт, и почему я краснею-то? Не девственница уже и, причём, давно, и лет мне почти тридцать, а чувствую себя словно шестнадцатилетний подросток, застуканный при первом поцелуе.

Кадык Оберина дёрнулся, было видно, с каким усердием он перевёл взгляд и посмотрел мне в глаза.

– Вы уверены? – произнёс он уже намного тише и мягче и вновь скользнул куда-то глазами.

Уверена? Конечно же нет, я ни в чём не уверена! Я вообще ничего не помню, что было вчера после вызова духовника в «Райский остров». Двуликий Бес, ну, куда он смотрит? У него невеста была больше года, как её… Несса, что ли? Неужели у Нессы груди не было?

Я интуитивно положила руку на то место, куда смотрел Оберан, и охнула от боли. О-о-о-о, это что-то новенькое… Это что? Засос?! На груди? Я судорожно стала ощупывать кожу, чуть надавливая, и зажмурилась от боли. Засос на шее! Последнее я, кажется, выкрикнула вслух, так как мужчина дёрнулся в кровати и практически выпал с противоположенной от меня стороны. Разумеется, при падении он вцепился в наше общее одеяло, и оно вновь начало соскальзывать с меня. Я же вцепилась обеими руками в одеяло со своей стороны и попыталась прикрыть себя. Несколько секунд шла напряжённая и бессловесная борьба за кусок ткани.

– Мне нужно это одеяло, – сжимая зубы, проговорил он.

– Поверьте, мне нужнее, – упрямо процедила я. Ага, разбежался! Что я там не видела у мужчин? С Эдвардом у нас отношения давно перешли в горизонтальную плоскость, а вот своими телесами сверкать как-то совершенно не хочется перед незнакомым мужчиной.

Раздался жалобный треск несчастной вещи. Оберан тяжело выдохнул, видимо, смирившись с тем, что он должен уступить даме в этом щекотливом вопросе, и выпустил одеяло из своих рук. Я моментально обернула шерстяную ткань вокруг себя и выскочила в ближайшую дверь, ведущую в ванную, с бормотанием «мне надо одеться». Не удержалась и бросила короткий взгляд на стратегически важное место у мужчин. А ничего так, внушает уважение. Нет, определённо, если бы этой ночью между мной и Обераном что-то было, то я должна была бы это запомнить, даже с поправкой на одурманенный игольником мозг. Про себя я также краем глаза отметила худощавое, но жилистое строение тела Оберана. Никаких дряблых мышц или признаков хилости не было. Да, он был худее, чем большинство мужчин, но точно не «дрищ», как назвала его Несса, и уж точно не импотент.

В ванной комнате я первым делом подошла к зеркалу и обнаружила на своей шее и груди два крупных тёмно-фиолетовых засоса.

– О не-е-ет, за что мне это? – вздохнула я, открыла кран и бросила горсть воды себе в лицо. – Никогда, слышишь, Габриэлла, никогда больше не добавляй семена игольника в наргиле! А ещё лучше вообще никогда не прикасайся к этому курительному прибору из Мустафании. Все беды родом из этой страны, – я погрозила пальцем собственному отражению.

Из зеркала на меня смотрело очень заспанное чудовище с помятым лицом, припухшими и искусанными губами и всклокоченными волосами. Да, судя по моим губам и засосам, мы всё-таки целовались. Как же всё-таки обидно, что я совершенно ничего не помню! Несправедливо!

Я долго умывалась, после чего нашла расчёску и заплела волосы в тугую косу, кое-как привела себя в порядок. На крючке около самой ванны висел длинный мужской халат, и я с удовольствием заменила своё скромное одеяние из шерстяного одеяла на этот халат. Как же от него вкусно пахло смесью хвои и можжевельника! Но всё-таки надо бы платье своё найти. Наверняка оно валяется где-то в спальне Оберана. И только когда я стала продевать левую руку в рукав халата, тонкая золотая вязь на внутренней стороне запястья привлекла моё внимание.

– Что?! – воскликнула я и, кажется, именно в эту же секунду услышала точно такой же мужской рык из спальни.

Я рывком дёрнула на себя дверь в комнату и оказалась нос к носу с Обераном. За время моего отсутствия он успел уже надеть штаны и накинуть на себя рубашку. Похоже, он точно так же, как и я в момент продевания рук в рукава, обнаружил у себя брачную татуировку, потому что пуговицы рубашки были расстёгнуты, обнажая его плоский живот и тонкую, но густую дорожку тёмных волос, ведущую от пупка вниз и теряющуюся за ремнём брюк. Теперь уже я сглотнула и с трудом отвела глаза в сторону, прекрасно понимая, что неприлично вот так пялиться на незнакомого мне мужчину.

– Покажи свою руку, – эмоционально сказал он и схватил меня за левую руку, задирая рукав халата.

Золотое плетение на моей руке с точностью до последнего завитка совпадало с плетением на руке Оберана. Это могло значить лишь одно.

– Мы женаты, – произнесла я очевидную вещь, глядя на брачную татуировку, и моё сердце ухнуло куда-то в пятки.

В Таршере чаще всего заключали брак на бумагах, тщательно составляя со стряпчими специальный контракт, предусматривающий, что кому отойдёт, если супруги всё-таки решат развестись. А на красивой церемонии перед ликом жрицы храма и прибывшими гостями молодожёны обменивались перстнями и заранее подготовленными клятвами. В таком случае, если молодые супруги по какой-то причине всё-таки решали развестись, а детей в браке не было, то достаточно было обоюдно прийти к стряпчему и объявить о добровольном расторжении брачного контракта.

В случае если обряд проводила не обычная жрица храма, а Разговаривающий с Душами, у новобрачных появлялись идентичные магические татуировки на внутренней стороне запястья, выполненные будто бы из жидкого серебра. Чтобы развестись в таком случае, нужны были очень и очень веские причины. За разводом требовалось обращаться к самому королю Таршера как наместнику богов на земле. Считалось, что раз боги соединили судьбы людей, то только их наместник может даровать развод.

Именно поэтому мой несостоявшийся жених Эдвард Троншип надеялся на брак, заключённый духовником. Если бы всё сложилось так, как он хотел, то, скорее всего, я была бы к нему привязана до конца жизни.

Очень редко вместо серебряных татуировок на предплечьях новобрачных проявлялись золотые. Если такое случалось, то в народе говорили, что сама Небесная Дева даровала своё благословение двум людям. Формально такие браки считались нерасторжимыми, но я знала, что прецеденты были и не раз. Просто в этом случае один из супругов отстёгивал уж очень кругленькую сумму денег королю Таршера, и как-то так само собой получалось, что книга с записями обрядов пропадала из храма, или нужная страница из неё оказывалась вырванной, а золотая татуировка загадочным способом исчезала с рук бывших супругов. Я понимала, что всё это лишь вопрос средств и связей, но теперь, когда увидела именно золотую татуировку на своей руке, пришло осознание: я крупно влипла. Придётся обо всём рассказывать Леону. Без финансовой помощи и связей при дворе своего отчима я самостоятельно развестись с супругом не смогу.

– Мы женаты, – эхом простонал Оберан и стал нервно мерить комнату спальни шагами, застёгивая подрагивающими тонкими пальцами пуговицы рубашки. – Этого не может быть! Просто не может! Двуликий Бес, как это могло произойти?! У меня, вообще-то, свадьба с Ванессой на носу!

Каждое следующее предложение он говорил всё громче и громче, пока, наконец, не проорал последнее так, то затряслись хрустальные подвески на люстре. И, сам испугавшись своего крика, Оберан тут же замолк. Почти сразу же я услышала шаги за дверью, а затем стук в дверь.

– Господин, вы звали? Я могу зайти?

– О, это же Кора, – облегчённо выдохнул Оберан, а затем пояснил мне: – Моя кухарка. Она оставалась на ночь в моём особняке, а потому сможет нам объяснить, что произошло. Ты не против, если я разрешу ей войти?

Конечно же, я была против. Совершенно чужой и незнакомый мне человек сейчас войдёт в спальню своего хозяина и застанет меня в мужском халате. Но что делать-то? И так уже всё, что только могло произойти, произошло. А с Корой я всё равно встречусь, когда выйду за пределы спальни Оберана. Но всё-таки приятно, что он вспомнил обо мне и спросил разрешения. Я неуверенно кивнула.

– Можешь входить, – громко велел хозяин дома.

– Доброе утро, господин и госпожа, – защебетала круглолицая пухлощёкая кухарка Кора, вошедшая в хозяйскую спальню. На вид ей было около сорока, но по звонкому голосу я не дала бы и двадцати пяти. Она так же, как и я, имела лишний вес, и я сразу почувствовала, что мы с ней сойдёмся характерами. В мире, где красотой считается болезненная худоба, нам, женщинам с широкой костью, приходится держаться вместе. – Разрешите поздравить вас, – она обернулась к Оберану, – с женитьбой!

Затем её взгляд скользнул по мне и задержался на моей шее, после чего она добавила, уже чуть тише и обращаясь ко мне:

– И первой брачной ночью. – После чего подмигнула мне.

Я несколько опешила от такой фривольности, так как в нашем доме слуги всегда знали своё место и не позволяли себе ничего лишнего, но сделала вид, что не обратила на это внимания. А вот ворот халата пришлось подтянуть, чтобы спрятать следы бурной страсти. Двуликий Бес! Ведь в том платье, в котором я вчера ушла в растрёпанных чувствах из мустафанского ресторана, ворот ещё ниже, чем в этом халате! Кстати, где оно?

Оберан, уже ни на что не надеясь, спросил:

– Кора, а в котором часу мы с э…

«Небесная Дева, да он же моего имени не помнит!» – неприятно осенило меня.

– Госпожой Габриэллой Ашенхай, – умело подсказала кухарка, поняв загвоздку хозяина.

Лицо мужчины вытянулось от удивления. «Он что, до сих пор думал, что женился на продажной девке из борделя?» – вдруг дошло до меня. Обычно такие девушки не имеют имён – только псевдонимы, которыми они представляются клиентам. Представляю, каково ему, голубчику, было сегодня с утра… во сто крат хуже моего. У него же вон особняк какой дорогой, явно деньги имеются, а тут безродная девка без приданого, которую пользовали по несколько раз за ночь возничие да конюхи. Вот, спасибо, за высокую оценку в мой адрес! Так, надо заканчивать этот фарс поскорее и оформлять развод или же признать брак недействительным.

– Госпожой Габриэллой, – послушно повторил Оберан, кинув на меня извиняющийся взгляд, – вернулись домой?

– Это было ближе к рассвету, господин, – не моргнув и глазом, сообщила кухарка.

– А… э… бумаги какие-то при нас были? Брачный договор? – встряла я со своими вопросами. Похоже, мой новоявленный супруг даже не подумал об этом, потому что кинул на меня удивлённый взгляд. Ну да, если договор есть, то развод получится оформить значительно легче, никто ни на что не претендует. Хотя, конечно, это и не избавляет нас от золотых татуировок.

– Нет, господин. Вы пришли вдвоём без каких-либо бумаг или стряпчего, перенесли свою жену на руках через порог особняка и сразу же направились в спальню. Это было та-а-ак романтично! – Она прижала руки к груди и восторженно захлопала ресницами.

Я фыркнула и закатила глаза, а мужчина подавился смешком. М-да, судя по всему, ни я, ни Оберан не испытывали и толики тех чувств, которые испытывала кухарка. Мы обменялись хмурыми взглядами, затем хозяин дома спросил:

– А кроме тебя в особняке ещё кто-то был?

– Нет. – Кора замотала головой. – Апполонио так и не вернулся со вчерашнего вечера. А э… – она бросила кроткий взгляд на меня, но, увидев моё спокойствие, приободрилась, – Ванесса также заходила лишь вчера утром, но, не застав вас, велела передать, что навестит сегодня. Служанки Лолита и Амелия брали вчера выходной, придут лишь сегодня.

По лицу Оберана пробежала тень облегчения, а я рассердилась. Вот зуб даю, он подумал о том, чтобы эта девица не видела вчера нас вместе. Какого дьявола он вообще думает о ней, когда она столько гадких вещей про него вчера наговорила своему любовнику?

– А моё платье вы не видели? – задала я, пожалуй, самый важный вопрос, который меня интересовал в этот момент.

– Госпожа, вот оно. Вы его вчера скинули в прихожей. – Она протянула мне свёрток одежды под пристальным взглядом Оберана.

М-да, представляю, что он сейчас думает. Так стремилась забраться к нему в постель и подтвердить брак, что выпрыгнула из платья, не дойдя до спальни. Как можно более с невозмутимым видом я взяла одежду в руки.

– Спускайтесь к завтраку, всё уже готово. Господин, я могу идти? – уточнила кухарка.

Мужчина кивнул, о чём-то глубоко задумавшись. Когда кухарка покинула спальню, я направилась было в ванную, чтобы вновь переодеться, как меня остановил мягкий баритон.

– Стой…те, вы куда?

– Вообще-то переодеться. Не ходить же мне всё время в вашем халате, – ответила я, указывая взглядом на одежду.

– А, ну да, конечно. – Он отпустил меня в ванную и остался ждать в спальне.

Я зашла в уже знакомое помещение, стянула халат и начала натягивать на себя родное платье, как услышала голос Оберана из-за двери.

– Габриэлла, я прошу прощения, я плохо помню вчерашний вечер и сегодняшнюю ночь. Возможно, мой вопрос покажется вам странным. Правильно ли я понимаю, что вы… э-м-м… не сотрудница «Райского острова»?

Я фыркнула, едва сдерживая смешок. Испугался за своё имущество или за репутацию? Ну-ну, поздно как-то.

– Даже если и сотрудница, то что с того? – крикнула я из-за двери, поправляя ворот платья. Чёрт, синяки всё же видно, надо бы чем-нибудь прикрыть. И почему я вчера, выходя из дома, даже шаль не прихватила с собой?

Потрясённое молчание было мне ответом. Неужели его, голубчика, удар хватил? Когда я вышла из ванной комнаты, то встретилась взглядом с серо-голубыми глазами Оберана. В них плескалась целая гамма эмоций: боль, осознание, какую ошибку он допустил, лёгкое, едва заметное отвращение ко мне и глубокое презрение к самому себе.

Я уже была готова сказать, что всё не так плохо, как он думает, и на самом деле никакая я не бордельная девица, а дочь уважаемого торговца пряностями и специями, как взгляд Оберан переместился на моё лицо. Он некоторое время внимательно разглядывал мои волосы, нос, губы, затем произнёс:

– Странно… вчера вечером вы мне показались другой.

Я хмыкнула. Ну, да, вчера по просьбе моего отчима я шла в элитный ресторан на встречу Леона Трейтса с его деловым партнёром Горданом ан Бакшахом родом из Мустафании. Меня убедили, что мустафанские женщины ярко красятся, потому что это нравится их мужчинам. Перед выходом из дома я нанесла настоящую боевую раскраску на бледное лицо, а сейчас её смыла в раковине, и перед Обераном стояла я настоящая. Со светлыми ресницами и волосами, бледно-голубыми глазами, совершенно непохожая на ту, что сидела в одиночестве в кабаре «Райский остров».

В глубине души стало обидно. Одно дело, когда мужчина испытывает неприязнь, думая, что перед ним гулящая девка из борделя. Совершенно другое, когда он считает женщину перед собой некрасивой. Наверно, я поступила по-детски, но эта фраза показалась мне настолько обидной, что я решила временно не сообщать ему, что я была лишь гостьей в «Райском острове».

– Надо развестись, – пробормотал чуть слышно Оберан, думая, что я не слышу.

Я пожала плечами. Надо, так надо. Я что? Против, что ли?

– А можно попросить вашу рубашку? – Неожиданно мне пришло в голову, что, если надеть мужскую рубашку поверх моего платья, закатать манжеты рукавов и завязать узлом полы под грудью, она скроет засосы от любопытных глаз и будет выглядеть вполне прилично. Этакий необычный жакет. Мало ли, сейчас портнихи Штолле чего только не шьют, стараясь удивить модниц столицы.

– Вам уже и моя одежда нужна? – неожиданно накинулся на меня Оберан. – А ещё чего не надо? Может, сразу весь бизнес на вас отписать? Давно вы всё это спланировали?

– Вообще-то, – немало удивилась я резкой смене настроения хозяина дома, – я хотела попросить рубашку, чтобы скрыть ваши же неаккуратные следы на своём теле, – и демонстративно показала на синяки на груди и шее.

Мой голос неожиданно для самой себя зазвенел от негодования. Я всего-навсего попросила у него рубашку!

– Что касается вашего бизнеса, то я понятия не имею, чем вы занимаетесь. Лично я работаю и неплохо зарабатываю, по крайне мере, обеспечить себя в состоянии. Не сравнивайте меня со своей невестой, которая жила больше года за ваш счёт и планировала тратить ваше состояние на своего любовника. Если вы дожили до своих лет и до сих пор не встречали женщин, которые не являются содержанками, то это ваша неразборчивость в любовных связях, а никак не моя вина. И это не я подсела за ваш столик в кабаре, а вы ко мне. И вообще, что вы сами-то делали в «Райском острове»?

Я специально не стала упоминать о том, что имею собственную лавку и работаю консультантом-реставратором древних вещей и магических артефактов. К чему? На развод это никак не влияет. Мне было просто неприятно, что обо мне подумали, будто я охотница за чужими деньгами, вот я и поставила Оберана на место. Пускай думает, что я танцами в кабаре деньги зарабатывала. Между прочим, плясать всю ночь напролёт – тоже работа, и не такая уж лёгкая.

После моей гневной отповеди Оберан густо покраснел и смутился.

– Ой, простите, Габриэлла… да-да, рубашка, конечно же… сейчас я вам дам чистую рубашку. – Мужчина засуетился и бросился к гардеробной, откуда вынес накрахмаленную мужскую сорочку.

От меня не укрылось то, что после моей бурной тирады Оберан избегал смотреть мне в глаза и так и не ответил на мой вопрос.

– Оберан, – обратилась к нему по имени впервые за сегодняшнее утро, – так расскажите мне, что вы делали в «Райском острове»?

Ещё вчера вечером мне резко бросилось в глаза, что мужчина впервые в своей жизни посетил подобное заведение, да и наргиле он раскуривал явно в первый раз. Сама я приехала в «Райский остров» спонтанно, подслушав разговор своего жениха с его лучшим другом, в котором он признался, что женится на мне исключительно из-за моего приданого. А что касается любви, то, оказывается, у него постоянное членство в «Райском острове». Вот я и пошла в это заведение, чтобы посмотреть, чем же эти девицы лучше меня.

Наступило молчание. Оберан посмотрел на меня исподлобья, пожевал губу, но, выдохнув, наконец, собрался с духом и ответил:

– Понимаете ли, Габриэлла, Несса тогда назвала меня импотентом. Ну… когда я подслушал её разговор с Апполонио. Это очень сильно ударило по моему мужскому самолюбию. Тем более, я воспитан в старых традициях и придерживался мнения, что первая брачная ночь между мужчиной и женщиной должна быть действительно первой. Я очень разозлился на эти слова и пошёл в «Райский остров»… ну и… А пил я, чтобы набраться храбрости и подойти к какой-нибудь девушке из кабаре и договориться об услугах… ну, вы понимаете… не включённых в прейскурант заведения официально. Вы мне показались безобидной. – И он отвёл глаза в сторону.

Я закусила губу, чтобы не расхохотаться. То есть он сел за мой столик, подумав, что я сотрудница заведения?! «О, Небесная Дева, да он же девственник! Сколько ему лет-то? Тридцать два? Тридцать три?» Тут же вспомнилось, как он протянул мне свою трубку, чтобы я показала ему «как надо» раскуривать наргиле… Да в его глазах он наверняка уже сделал мне самый толстый намёк, какой только может сделать мужчина, севший за столик к бордельной шлюхе. Вот только я сама была уже слегка одурманена травами этого курительного прибора и слишком расстроена открывшейся правдой о женихе, чтобы понять, что со мной пытается флиртовать девственник.

Эхом отозвалась в голове фраза: «я воспитан в старых традициях и придерживался мнения, что первая брачная ночь между мужчиной и женщиной должна быть действительно первой». Вот ведь, как в него бедного кто-то глубоко вколотил эту мысль, что даже будучи уверенным, что перед ним продажная девка, и одурманенным какими-то травами, Оберан потребовал позвать духовника, чтобы заключить брак. Он наверняка в тот момент воспринимал всё как шутку! Девицы в кабаре в шутку надели белые рясы, изображая из себя жриц храма, а управляющий заведения по его просьбе пригласил старика, сыгравшего роль духовника. Самая большая ирония всего произошедшего состоит в том, что жениться-то Оберан женился и даже по-настоящему, а вот как девственником был, так и остался.

Похоже, всё-таки какой-то смешок вышел из меня, так как Оберан вскинул на меня голову и хмуро спросил:

– Что здесь смешного?

– Ничего, – с абсолютно честными глазами соврала я. Двуликий Бес! Да он же стесняется меня до сих пор! Вон какой лихорадочный румянец на щеках! – Я просто вспомнила, что между нами этой ночью ничего не было.

– Уверены? – я почувствовала, как напряжение, до этого сковавшее его плечи, чуть отпустило мужчину.

– Уверена, – смело заявила я. Ох, такое бы точно ни я, ни он не забыли бы!

– Как же… ну… – И он бросил робкий взгляд на мою шею и грудь, где гордо наливались синевой засосы после нашей бурной ночи, и покраснел до корней волос.

– Так вы же сами попросили показать, как доставляют удовольствие женщинам, и что делают перед тем, как её соблазнить. – Вот это я почему-то вдруг отчётливо вспомнила именно сейчас. Одурманенный неизвестными травами и пустынным игольником, Оберан стремился доказать мне и себе в первую очередь, что никакой он не импотент.

– А ты не девственница? – спросил супруг с недоумением в глазах, до которого вдруг дошло, чему я его учила этой ночью.

– Нет, – я развела руками.

Я не была девственницей и не стеснялась этого признать. Мне всегда казалась идея, что первая близость должна быть в первую брачную ночь, лишь глупой мечтой восторженных пятнадцатилетних девочек в розовых очках. Мне уже почти тридцать, я давно познала эту сторону жизни и ничуть не жалею. Глупо себя ограничивать в чём-то из-за древних традиций. Это как не есть морковь, пока не встретишь того самого принца на белом коне. Я уже не говорю о том, что есть шанс и вовсе его никогда не встретить. Или же мечтать год за годом о хорошей, зрелой, хрустящей морковке, встретить принца, выйти замуж и выяснить, что у принца этой морковки нет или она слишком маленькая. Лучше уж знать заранее, какая морковка у принца, за которого собираешься выйти замуж, чтобы не совершить ошибку.

– А, ну да… – с разочарованием ответил Оберан и отвёл взгляд.

Я осознала, что он до сих пор допускал возможность, что я в кабаре лишь танцевала, но не оказывала дополнительных услуг всевозможным конюхам, извозчикам и прочим мужчинам, кто соскучился по женской ласке и имел за душой пару монет. «А, пускай думает, что хочет!» – разозлилась я на саму себя. В конце концов, сам пришёл в «Райский остров», чтобы снять девку на ночь, а теперь от меня нос воротит. Как-то это… двойными стандартами попахивает!

– Надевайте, пожалуйста, рубашку и спускайтесь в столовую. Надо обсудить наш новый социальный статус. Встретимся за завтраком, – произнёс Оберан и бочком вышел из спальни, стараясь на меня не смотреть.

Похоже, моё признание, что я не девственница, потрясло его до глубины души, и ему требовалось время, чтобы переварить информацию.

Я кое-как завязала мужскую рубашку на себе, скрыв засосы и золотую вязь брачной татуировки, а затем спустилась следом за своим супругом в столовую. Пока я искала нужную комнату, изо всех сил крутила головой по сторонам и старалась не завизжать от восторга. Всё-таки я была реставратором и на один только беглый взгляд могла определить стоимость той или иной вещи. Вот, казалось бы, ничем не примечательная напольная ваза, но она, между прочим, принадлежит к эпохе правления Эвона Завоевателя. Вот в таких вазах хранили магические заряды для пушек. А это… Да я готова дать руку на отсечение, что это подлинник кисти самого Ароса Арваровского, величайшего художника, ослепшего ещё в младенчестве! Никто доподлинно не знает, как он рисовал эти картины, но до сих пор никому не удавалось скопировать технику кисти этого гения! Я как профессионал своего ремесла буквально кожей ощущала, что воздух этого дома пропитан ароматом различных артефактов и уникальных старинных вещей. О-о-о… Наверняка обычные гости особняка Ашенхай не догадывались о том, насколько богат его владелец, но лично я, подходя к столовой, уже поняла, что Оберан очень и очень состоятельный молодой человек. А с каким вкусом всё подобрано! Интересно, он сам обставлял свой дом? Неудивительно, что, решив, будто я бордельная девка, Оберан распереживался, что я – охотница за его состоянием. А уж после того, что он подслушал из разговора Ванессы и Аполлония…

Кухарка приготовила для нас воистину обильный не то поздний завтрак, не то ранний обед. Я обнаружила на столе всё: от овсяной каши с мёдом и орехами до блинчиков с ягодной начинкой. После бурной ночи с танцами и плясками на сцене «Райского острова» плотно покушать вправду не помешало бы. В животе заурчало.

Оберан галантно отодвинул стул и дал мне присесть за стол. Всё-таки какой мужчина, какие манеры! Уж кто-кто, а он точно не будет вытягивать деньги из кармана моего отца. Может, повременить пока с разводом? Из мыслей меня выдернул бархатный голос моего супруга:

– … как вы понимаете, это совершенно неприемлемо, поэтому нам следует развестись в кратчайшие сроки.

– Ась? – Я хлопнула ресницами, так как всё прослушала.

Оберан скрипнул зубами, похоже, подумав, что я пытаюсь найти для себя выгоду:

– Вы же понимаете, что этот брак – фарс чистейшей воды. Да если кто-то узнает, что мы поженились в борделе, я уже не говорю о вашей профессии, то нас с вами поднимут на смех. Пострадает репутация моей семьи, пострадает бизнес. У меня есть связи, я готов попробовать договориться с королём об аннулировании этого брака, но чем меньше народу знает о том, что мы поженились, тем лучше. Я готов вам заплатить столько, сколько вы скажете, но, пожалуйста, и не показывайте никому брачную татуировку.

– А, да, конечно. – Слова Оберана вернули меня на землю. И о чём я только размечталась? Зачем мне этот мужчина, которого я совершенно не знаю? Мне и одной хорошо со своей маленькой практикой реставратора артефактов.

– И никакой работы, пока мы не развелись! – припечатал Оберан.

– Да у меня три клиента на следующей неделе! Они за месяц записывались! – возмутилась я, вспомнив, что со мной договаривались о реставрации музыкальной шкатулки, успокаивающей нервы, амулете здоровья в виде броши единорога и ремонте кристалла обогрева дома.

– Никаких клиентов пока вы – моя жена. В ваших же интересах как можно быстрее получить развод, раз вам так нравится ваша работа. – Оберан посмотрел на меня таким взглядом, что я тут же вспомнила, кем он меня считает.

На этот раз мне не захотелось ему говорить о моём истинном происхождении и образовании уже из чистого упрямства. Нет, раз он меня считает потаскушкой без гроша за душой, пускай так и думает. В конце концов, мне надоело, что все женихи, которых приглашал Леон в дом, видели вместо меня лишь мешок с деньгами, который они получат, взяв меня в жёны. Если я признаюсь, что на самом деле я дочь самого известного и богатого торговца пряностями и специями в Штолле, то отношение Оберана ко мне резко изменится. Не хочу этого. Не хочу, чтобы вместо меня он видел деньги семьи Трейтсов. По крайней мере, хотя бы раз в жизни кто-то будет видеть именно меня, а не мою фамилию.

Я кокетливо поправила прядь волос, представив, как вела бы себя настоящая девушка из кабаре и улыбнулась супругу, похлопав ресницами:

– Да, конечно, вы правы.

– Хорошо. – На лице Оберана промелькнуло облегчение. – Я рад, что вы весьма здравомыслящая особа и не закатываете скандалы. Идеально будет, если мы сможем развестись в течение недели, тогда мне не придётся придумывать оправдания для Нессы.

Я аж поперхнулась ложкой с кашей, когда услышала это имя. Нет, ну то, что со мной развестись хочет, – это, в целом, понятно. Но неужели он всё ещё собирается жениться на этой вертихвостке?

– Вы же вчера сказали, что она пошла на романтическое свидание с вашим дворецким и покрывала ваше имя всяческими оскорблениями, – опешила я.

На лице Оберана промелькнула какая-то странная тень непонимания, как будто бы он силился что-то вспомнить.

– Правда? Я такое сказал? Да быть не может… – забормотал он и почесал затылок, растрепав свои тёмные волосы. – Ванесса прекрасная образованная девушка из аристократической семьи. Она не могла всерьёз говорить обо мне плохие слова. Наверно, она говорила о ком-то другом.

– И о ком-то другом она сказала, что выйдет замуж, приберёт к рукам ваши деньги и заведет постоянного любовника? – Я удивлённо изогнула бровь, пододвигая к себе блинчики со сметаной и привычно берясь за приборы.

Так-так-так, кажется, эта история дурно пахнет. Чует моя печёнка, что не обошлось здесь без мощнейшего артефакта внушения или приворотного зелья. Последнее определить я, к сожалению, не смогу. Я не целитель и с зельеварением в университете у меня тоже как-то не заладилось. Да и любое зелье имеет свойство быстро перерабатываться и выводиться организмом. Одно дело, когда необходимо влюбить в себя человека на сутки или двое, совершенно другое – на полгода-год или сколько они там встречались…

Я прикрыла глаза и попыталась вспоминать, что было надето на Оберане сегодня утром, когда я перетянула одеяло на себя. Несколько секунд в голове всплывала лишь картинка его внушительного мужского достоинства, и мысли вильнули в сторону: а может, ну его, этот развод? Я сердито цыкнула на саму себя, потрясла головой и детально вспомнила, что ещё из украшений было надето на мужчине. Цепочек он не носил, я бы заметила, уши не проколоты, значит, остаются его перстни. Интересно, который из них? У него три перстня на левой руке и два на правой. Хм-м-м… Я скользнула взглядом по его рукам и уловила еле заметное свечение от кольца-печатка и ещё одного невзрачного колечка.

– Да вы просто ревнуете меня к моей Ванессе, вот и всё! Прекратите так о ней говорить! Она добрая, честная и очень отзывчивая. У неё масса достоинств! Вы просто её не знаете!

Я чуть было не подавилась от такого заявления, а потому отодвинула недоеденный блин со сметаной и машинально сложила приборы, как было принято складывать, когда уже поел, чтобы дать понять прислуге, что блюдо можно уносить.

Оберан проследил взглядом за моей тарелкой, нахмурился, явно пытаясь понять, что не так. Я мысленно дала себе пинка. Двуликий Бес. Да если я девица из крестьянской семьи, вынужденная скакать на сцене «Райского острова», то почему ела блины приборами, а не руками? И откуда мне знать, как складывать приборы? Сейчас вся моя липовая история отправится драконам под хвост.

– Ванесса?.. А фамилия у неё есть?

– Нет, она из крестьянской семьи, у неё нет фамилии, – недовольно ответил Оберан. – Но вы же тоже были просто Габриэллой до сегодняшнего дня. Разве это что-то меняет?

О, да, голубчик, ещё как меняет. Эта вертихвостка захотела не только твоё состояние, но и твою фамилию!

– Нет, разумеется, нет. Мне просто интересно, чьё место я случайно заняла. – Я пожала плечами и сделала как можно более наивное выражение лица. – Так на каком факультете она учится?

Теперь уже Оберан неожиданно отложил приборы:

– А я и не говорил, что она учится. С чего вы это взяли?

– Ну, как же? Насколько я помню, она не работает. Но вы упомянули, что у неё масса достоинств. Наверное, она очень умна и наверняка поступила в университет или академию. Разве нет? – Кажется, своими вопросами я разозлила Оберана и одновременно поставила его в тупик.

Мне же было интересно понять, насколько сильно кольцо воздействует на разум мужчины, что он не видит очевидных вещей.

Ноздри мужчины сердито расширились:

– Да, Ванесса из обычной крестьянской семьи, не имеет фамилии, не работает и не учится. Но, как я уже сказал, она имеет массу других достоинств…

– Как, например, целомудрие? – вовремя подсказала я, от души забавляясь.

– Как, например, целомудрие, – поспешно повторил за мной Оберан, а затем понял, что сказал. Увидел в моих глазах искорки веселья и вспылил. – Вам с вашим распутным образом жизни этого не понять! Благородные девушки хранят себя для супруга!

Я фыркнула. Да уж, куда мне понять? Только в курсе ли Оберан, что противоречит сам себе? То он застукал Ванессу на романтическом свидании с дворецким, рассуждающей, что её жених импотент, то не сомневается в её невинности… У-у-у-у… Да тут конкретно ему мозги магией внушения прополоскали! Впрочем, разговор действительно вильнул в интересную сторону, имеет смысл воспользоваться удобным случаем и из первых уст узнать, почему же мужчины так сильно ценят девственниц?

– И такие девушки понятия не имеют, как удовлетворить мужчину в первую брачную ночь, ведя себя как ледышки в постели, а то и вовсе падают в обморок при виде мужской эрекции. Именно поэтому мужчины так часто ищут утех на стороне. Скажите, господин Оберан, почему вы так уверены, что целомудрие жены – это преимущество, а не недостаток?

Оберан покраснел так сильно, что мне показалось, будто он подавился куском яичницы и вот-вот начнёт задыхаться. Да что я такого сказала-то? Подумаешь, «эрекция» произнесла. От того, что я сказала это слово вслух, никто не умер. Тем более, мы вроде как супруги и обсуждаем эту тему за столом вдвоём. Ну да, около портьер стоит кухарка, развесив уши и делая вид, что её здесь и вовсе не существует. Но прислуга всё равно всегда в курсе всех секретов хозяев, так что я ничуть не жалею о своих словах.

Но Оберан так не считал. Он выразительно посмотрел на Кору, которая ойкнула и быстро ретировалась из столовой, и только после этого спустя невообразимо длительную минуту молчания произнёс, поставив точку в разговоре:

– Габриэлла, я рад, что этой ночью у нас ничего не было.

Я разочарованно выдохнула. Ну вот, а ответа-то нормального на свой вопрос я так и не получила. А жаль.

– Наверно, вы правы. А подскажите, вы какой брак хотели заключить с Ванессой? – как бы между прочим спросила я.

– Классический, перед ликом жрицы храма, – отрывочно бросил Оберан, напряжённо изучая меня. – А вы почему интересуетесь?

– Да так, просто. – Я как можно безразличнее пожала плечами. – Раз у вас свадьба через неделю, то вы, наверное, и брачный договор уже успели составить?

«Странно, почему эта ушлая Ванесса ограничилась классическим браком? Наверняка по контракту при разводе она получит лишь половину денег Оберана, а вот если бы она стала его супругой по обряду, проведённому Разговаривающим с Духами, то навсегда бы стала госпожой Ашенхай, и точно могла бы не бояться быть застуканной с любовником. Вряд ли бы Оберан пошёл к королю со словами, что хочет развод, потому что ему изменяет собственная жена. Для мужчины это более чем унизительно».

– Конечно, он готов был ещё несколько месяцев назад. Ванесса уговаривала меня на свадьбу, но я обещал своему дяде, что не буду подписывать контракт до первого числа первого зимнего месяца. Собственно, именно поэтому свадьба с ней должна состояться как раз через неделю, с приходом снежья.

– Вы составили брачный контракт, но чтобы Ванесса не переживала, заранее обменялись кольцами, – сказала я утвердительно, а сама притихла, наблюдая за реакцией новоявленного супруга.

Угадала или нет? Всё-таки так было не принято поступать в обществе. Обычно вначале ставили подписи на контрактах в присутствии стряпчих, а потом в торжественной обстановке в присутствии жрицы храма обменивались кольцами и клятвами как символами любви. Конечно же, заключенным брак считался со дня подписания брачного контракта.

– Да, а как вы узнали? – простодушно удивился Оберан и бросил взгляд на то самое невзрачное колечко на безымянном пальце правой руки.

Есть! Теперь я точно знаю, какой артефакт подчиняет волю Оберана. Теперь бы выяснить, насколько серьёзные ментальные чары внушения и беспрекословного подчинения завязаны на эту вещицу. Впрочем, на территории Таршера запрещены любые артефакты с ментальной магией. Слишком уж серьёзная эта вещь.

Если я попрошу Оберана снять и показать мне кольцо, то это будет странно: обыкновенное и невзрачное украшение по сравнению с другими перстнями, украшающими его руки. К тому же, если его окутывает серьёзная магия, то он будет сопротивляться тому, чтобы снять артефакт, а ещё станет относиться ко мне с большей подозрительностью. Надо что-то придумать.

– Да просто, это так романтично обменяться кольцами в качестве обещания, что возьмёте девушку в жёны, – сказала я и мечтательно вздохнула, делая вид, что мне самой нравится такая идея. – А можно я посмотрю контракт?

– А вам зачем? – напрягся Оберан, и его вилка зависла над яичницей с зеленью и томатной пастой, так и не коснувшись еды.

– Да мне просто интересно, – я вздохнула и сделала грустное лицо. – Я же понимаю, что вы со мной разведётесь, а я сама ничего не смыслю в этих контрактах, проверенного стряпчего у меня тоже нет. Хотела бы взглянуть на ваш вариант брачного договора. Раз уж вы его готовы подписать, то, значит, там комар и носа не подточит.

Моя ложь была шита белыми нитками, я бы себе никогда в жизни не поверила бы. Сомневаюсь, что девушки из кабаре вообще выходят замуж. Но Оберан, похоже, был гораздо наивнее меня или же не привык, что женщины могут обманывать похлеще мужчин, а потому его убедили мои странные объяснения о гипотетической свадьбе.

– А, ну если вы хотите себе такой же, то меня не затруднит попросить стряпчего составить копию персонально для вас, – важно кивнул он, а затем позвал кухарку. – Кора, принеси, пожалуйста, брачный договор с Ванессой.

– О, господин, конечно! – чему-то обрадовалась Кора и метнулась за бумагами. Мы молча ели ещё несколько минут, пока запыхавшаяся кухарка не принесла увесистую стопку бумаг Оберану. – Вот! Только если рвать будете, то всё сразу не получится, бумаг много очень. Быстрее будет в камине сжечь, – добродушно посоветовала она.

Я чуть не застонала. Кора! Ну, кто ж тебя просил-то со своими советами лезть! Оберан теперь мне ни за что не отдаст свой экземпляр договора.

– Ни в коем случае, Кора! Что вы говорите! – воскликнула я быстрее, чем Оберан успел возмутиться. – Это очень важные бумаги, их ни в коем случае нельзя уничтожать. К тому же мы только этой ночью поженились с вашим хозяином. Нам с ним ещё не поздно сегодня вписать свои имена, в таком случае эти бумаги станут нашим брачным договором.

По всей видимости, такие мысли не приходили в светлую голову господина Ашенхая, так как после моих слов на его лице исчезло выражение подозрительности. Он протянул документ мне через стол, но весьма внимательно проследил за тем, как я вытираю пальцы о салфетку, чтобы не дай Небесная Дева поставить жирного пятна на бумагах.

Договоры я листала часто. Конечно, не брачные, а договоры подряда-найма на ремонт и реставрацию магических артефактов и талисманов, но, тем не менее, прекрасно знала, что надо искать. Так-с, термины и понятия, общие слова, непредвиденные обстоятельства, обязанности сторон… а вот тут есть мелкий шрифт, как раз то, что мне надо!

– Габриэлла, я не думаю, что нам стоит с тобой подписывать брачный договор, – подал голос Оберан. – Всё-таки мы заключили брак… – он бросил украдкой взгляд на любопытную кухарку, которая стояла невдалеке от нашего стола и что-то насвистывала, явно навострив уши… – при нестандартных обстоятельствах, – подобрал он слова, а я хмыкнула. Как он красиво заменил «одурманенные наргиле в борделе». – Я практически уверен, что король пойдёт мне навстречу и аннулирует этот брак. Если мы подпишем сейчас договор, то это лишь узаконит то, что произошло с нами этой ночью.

Всё-таки голова у него варит. Если бы я действительно собиралась подписывать брачный контракт, то это наверняка меня остановило бы. Вот только я с самого начала просила показать договор не для этого.

– Да, ты прав, наверное, – я нарочито громко вздохнула. – Если бы не обстоятельства нашей свадьбы, то я бы не устояла от подписания этой бумаги.

– А что такого интересного ты в ней нашла? – удивился Оберан, немало заинтригованный моим ответом.

– Да вот согласно контракту, если с тобой происходит несчастный случай, то абсолютно всё переходит твоей жене. Причём в отличие от стандартных контрактов тут нет оговорки, что должны быть дети или сколько-то лет совместно прожитой жизни. Тут даже сказано, что «вне зависимости от характера и причин несчастного случая» всё твоё имущество, в том числе и нажитое до брака, переходит в исключительное владение жены, даже если её признают твоей убийцей.

– Габи, да ты утрируешь, не может эта фраза так расшифровываться. Я уточню у своего стряпчего. – Было видно, что Оберан разволновался, но постарался скрыть свои чувства. Он даже назвал меня «Габи», что случилось с ним впервые.

О-о-о, да дело тут конкретно запущено, раз он не понимает таких очевидных вещей.

– Ой, а мне ещё вот этот пункт нравится, – восторженно произнесла я. – Обязательно включу его в свой брачный контракт. «Пункт 8.2 Измена супруга влечёт за собой автоматическое расторжение брачного договора».

– Это вообще-то нормально, – произнёс Оберан, глядя на меня с непонятным выражением на лице. Голос его вдруг стал необычно холодным и резким. – Неужели ты считаешь, что измены в браке допустимы?

– Да, конечно, это нормально, – кивнула я. – Только такого пункта нет относительно супруги. Зато есть «пункт 9.13 при расторжении договора совместно нажитое имущество делится в равных долях между супругами». То есть Ванесса может сколько угодно тебе изменять, и это не является поводом для развода. А вот если ты хотя бы раз изменишь ей, то она автоматически получит половину твоего состояния.

– Да что ты такое говоришь! Ты наверняка всё не так поняла. Этот брачный договор составлял профессиональный стряпчий, а пункт про супругу наверняка случайно упустили. Дай я посмотрю. – Оберан нетерпеливо забрал у меня из рук стопку бумаг.

– А стряпчего тебе кто посоветовал? – вкрадчиво спросила я, бросив взгляд на Кору. По её лицу было видно, что даже у необразованной кухарки в голове медленно складывается два и два. Оберан же совершенно не видел того, во что я его буквально тыкала носом.

– Мой дворецкий посоветовал, – машинально ответил Оберан, пролистывая бумаги.

Я медленно закипала. Дворецкий. Апполонио. Тот самый, с которым Ванесса ходила на свидание в элитный мустафанский ресторан. М-да, похоже, колечко-то на пальце Оберана не простое, а как минимум с полной промывкой мозгов, когда дело касается этой вертихвостки. Удивительно просто, как извилины моего новоиспечённого супруга перестают работать, когда он слышит её имя. Нет, такие чары определённо запрещены на территории Таршера, здесь срочно надо вызывать Службу Контроля за Неправомерными Магическими Вмешательствами, чтобы было проведено тщательное расследование.

Я хмуро посмотрела на кухарку, а она перевела взгляд на настенные часы и состроила огромные умоляющие глаза. Что?! Она хочет, чтобы я помогла её хозяину? Похоже, она действительно не понимает, что это дело касается далеко не мелкого нарушения в виде приворотного зелья.

С другой стороны, я, конечно, могу попробовать расколдовать Оберана… но правильнее поручить эту заботу магвмешам. Всё-таки у меня нет диплома об окончании Штолльского Магического Университета. Вот так вот сложилось: знания есть, а диплома нет. Я же сама до сих пор ни разу не испытывала надобности в документе об окончании высшего учебного заведения, потому что сразу после университета занялась реставрацией предметов и работала с клиентами по договорам, в которых всегда оговаривалось, что они мне полностью доверяют свои вещи.

Сейчас же, если я что-либо сделаю с Обераном, то, во-первых, это попадёт под статью «манипуляции магического характера с людьми», а не с «предметами», кои требуют диплома высшего учебного заведения. Во-вторых, меня бы могла оправдать собственноручно написанная им бумага, что он не против такого вмешательства, но, к сожалению, это произойдёт точно не по его воле, а в-третьих, у меня действительно практически отсутствует опыт работы с людьми.

И когда я уже почти решилась на то, что надо обратиться в Службу Контроля за Неправомерными Магическими Вмешательствами, заговорил внутренний голос: «Угу, а теперь представь, что ты вызовешь сотрудника жандармерии, и с твоим везением тебе попадётся какой-нибудь очень дотошный магвмеш, который задаст вопрос, почему ты являешься женой Оберана, а парное кольцо он носит от некой Ванессы? Что будешь ему отвечать?».

Я покусала губу в нерешительности. Двуликий Бес! Ситуация и правда патовая.

– Одиннадцать часов уже, а Ванесса обычно в районе часа дня приходит, – произнесла Кора как будто в пустоту.

О-о-о-ох, вот ведь хитрая лиса! Пытается надавить на меня. Намекает на то, что, если я здесь ещё сколько-то задержусь, то рискую встретиться нос к носу с невестой её господина, а при условии, что он так на неё реагирует и во всём обеляет, мои шансы хоть как-то его вразумить стремятся нулю.

Оберан встрепенулся при имени возлюбленной, на губах расцвела мечтательная улыбка, затем он перевёл взгляд на меня, судя по всему вспомнил, что уже женат, и его улыбка померкла. «Сильно на него кольцо влияет», – с неудовольствием отметила я и поняла, что надо действовать. В конце концов, я – законная супруга Оберана! Обижаться на человека, который находится под действием магии внушения, просто глупо.

Просто, чтобы убедиться в своих догадках, я попросила:

– Сейчас мы женаты, как-то не очень правильно, что ты носишь кольцо Ванессы. Ты не мог бы его временно снять?

– Это ещё зачем? – возмутился Оберан и накрыл свою руку с кольцом в защитном жесте.

– Ну, понимаешь, это же странно. Там же наверняка её имя выгравировано? А если кто-то увидит парное кольцо на её руке? Вопросов станет слишком много, – я попыталась подобрать наиболее вменяемое и логичное объяснение.

– Нет, мы с тобой разведёмся, а Ванесса – моя невеста, так что кольцо я снимать не буду, – произнёс Оберан таким тоном, что мне стало ясно: логика здесь и не ночевала.

– Ой, а у тебя на лице томатная паста осталась, – неожиданно воскликнула я и стремительно подбежала к своему супругу.

– Где? – опешил от такой смены разговора Оберан и начал ощупывать своё лицо. – Тут?

– Нет-нет, вот тут, дай я тебе помогу! – бодро сказала я и, сделав вид, что тянусь за салфеткой, опрокинула на его руку соусницу с густым жирным содержимым. Спасибо кухарке, которая от всей души сегодня утром постаралась и приготовила невероятно обильный завтрак для новобрачных. – Кора, скорее, принеси своему хозяину чистое полотенце!

Оберан растерялся от моей прыти, Кора выбежала из комнаты, а я за неимением инструментов для работы с артефактами просто накинула салфетку на палец Оберана и с силой дёрнула злосчастное кольцо на себя.

– Что Вы дела… – начал было возмущаться Оберан, но его глаза вдруг остекленели, взгляд потух, и мужчина обмяк в кресле.

Предсказуемая реакция организма, если учесть, как долго кольцо было при его носителе. Оно долгие месяцы воздействовало на разум мужчины. Неудивительно, что мозг Оберана не выдержал резкого прекращения подачи магии и отключился. Надеюсь, это ненадолго, и он придёт в себя без посторонней помощи. Поразительно, как Оберан вчера вообще выскочил из мустафанского ресторана и направился в бордель с целью снять там девицу на ночь. По всей видимости, мужчина был очень зол на Ванессу, а затем курительные травы затуманили его мозг. Вполне вероятно, что именно семена пустынного игольника полностью нейтрализовали действие магии внушения. Надо будет сказать отчиму, чтобы он закупил их ещё в Мустафании. За какие-то сутки я нашла этим чудо-семенам целых два применения!

Я опустила руку на шею мужчины, чтобы пощупать пульс и убедиться, что это всего лишь обморок. Именно в этот момент в столовую вбежала расторопная Кора с чистым полотенцем, увидела нас и оглушительно завизжала:

– А-а-а-а-а!!!

Я поморщилась от истерически пронзительного звука, невольно поднесла руки к ушам, так как от визга Коры даже стёкла на окнах столовой зазвенели. Если криком можно было бы убивать, то я уже валялась бы у ног кухарки. Эх, хорошо Оберану! Он без сознания и ничего не слышит.

– Кора, что случилось? – Я сделала шаг к кухарке, но она резво отпрыгнула от меня к дверям столовой и вновь душераздирающе закричала.

– Уби-и-и-ийца!!! Вы убили его! За что?! – В глазах Коры стоял неподдельный ужас.

– Тише-тише, я не убивала его. – Я подняла руки ладонями вверх и только сейчас поняла, что вся перепачкалась в той самой томатной пасте, которая невероятно сильно походила на кровь. Если принять во внимание то, что Оберан безжизненно обмяк в своём кресле, а в момент, когда кухарка зашла в столовую, я щупала шею мужчины… Двуликий Бес! Это действительно со стороны могло выглядеть как жестокое убийство.

– Уби-и-ийца! – вновь надрывно закричала Кора и выбежала из столовой, громко хлопнув за собой дверью.

Я тяжело вздохнула и обернулась к бесчувственному телу Оберана. Меня подмывало всё бросить и оставить так, как есть, ведь наверняка кухарка в слезах уже мчится через весь Штолле в жандармерию. Это был мой шанс смотаться из особняка Ахеншая куда глаза глядят, и пускай очнувшийся Оберан объясняет потом, что всё привидевшееся Коре – плод её чересчур буйной фантазии. Но я прекрасно понимала, что до тех пор, пока не придут жандармы, Оберану действительно может потребоваться моя помощь.

Я взвалила на себя тяжелое тело мужчины и, пыхтя, словно брюхосвин в брачный период, перенесла его на диван. С трудом сняла с Оберана перепачканную соусом и томатной пастой рубашку, отметив про себя, что у него действительно развитая мускулатура и красивый торс, несмотря на заметную худобу. Всё-таки никакой он не дрищ, как обозвала его Ванесса, это точно. Я даже не удержалась и позволила себе немного провестись пальцем по мужскому животу и потрогать грудь. Ему-то какая разница, он всё равно без сознания, а я такой экземпляр мужественности ещё не трогала! Мой жених Эдвард, конечно, тоже был неплохо слажен, но у него на животе всё-таки присутствовал небольшой слой жирка, и таких вот рельефных кубиков я никогда ещё не видела. «Слюнями только не закапай его, а то узнает», – мудро прервал моё занятие внутренний голос.

Я вздохнула, принимая правоту внутреннего голоса, подняла с пола оброненное кухаркой полотенце, намочила его водой из графина и положила на лоб мужчины, присев на край дивана. Именно в этот момент Оберан застонал, его длинные чёрные ресницы дрогнули, и на меня посмотрели потрясающие серо-голубые глаза.

– Привет, – только и смогла я произнести, чувствуя себя крайне глупо.

– Привет, – мягко улыбнулся мне Оберан, и я осознала, что тону в его взгляде и улыбке, которую, к слову, совершенно не портили крупные передние зубы, а наоборот, придавали ей шарм.

– Я сняла с тебя кольцо Ванессы. Это был артефакт, который ментально на тебя воздействовал, – поторопилась дать объяснения. – После этого ты потерял сознание.

Ашенхай помрачнел.

– Да, я носил его несколько месяцев. Что ж, теперь всё встаёт на свои места, и становится понятным, почему я сразу же после того, как обменялся с ней кольцами, был готов сыграть свадьбу, – затем он вновь мне улыбнулся, а я почувствовала, что таю. – Спасибо, ты не только смогла распознать ментальное воздействие, но и спасла меня.

Я зарделась. Как же приятно, когда обаятельный мужчина говорит, что ты спасла его! Эх, всё-таки стоило снять это мерзкое кольцо ради того, чтобы на меня вот так благодарно и восхищённо посмотрели. «Нет, а может быть, из нашего брака всё-таки что-нибудь да получится? Может, не стоит вот так сгоряча подавать королю прошение на развод?» – подумала я, когда за спиной раздался громкий мужской бас:

– Оберан, мальчик мой, твоя прислуга совершенно распоясалась! Где все? Почему дверь в особняк распахнута настежь? Я уже… – Тут дверь в комнату открылась, и на пороге возник Гордан ан Башхад, тот самый напыщенный индюк и несостоявшийся деловой партнёр моего отчима. Его колоритная крупная фигура в чалме и нескольких шёлковых халатах едва вписывалась в дверной проём, и мне с трудом верилось, что мой новый муж и этот человек – родственники. – Оберан?!

Оберан повёл себя до удивления экстравагантно. Он подпрыгнул, словно ужаленный мехошмелем, вскочил на ноги и попытался загородить меня собою. Почему попытался? Да потому что с его конституцией тела и лишним весом это я скорее могла загородить его, чем он меня. Наверное, стремительный прыжок Оберана с дивана выглядел бы весьма прилично, будь на нём надета рубашка или сюртук, но, кажется, он не заметил того, что я сняла с него грязную одежду, пока он лежал без сознания.

– Дядя, что ты здесь делаешь? – Я не видела лица Оберана, но его голос прозвучал несколько растеряно.

Дядя?! Я мысленно застонала. Во-о-от, оказывается, кто является племянником Гордана ан Бакшаха! Вот почему Оберан вчера шёл на деловую встречу в мустафанский ресторан! И почему эти до неприличия странные совпадения не показались подозрительными ещё вчера, когда Оберан рассказывал мне свою историю несчастной любви к Ванессе? Это что же за травы были в фирменном наргиле «Райского острова», что я не смогла связать две очевидные ниточки в этой истории?!

– А что делает приёмная дочь господина Трейтса у тебя дома? И почему ты не одет? – гулко пробасил господин Гордан, уперев огромные кулачища в бока и буравя племянника многообещающим взглядом из-под кустистых бровей.

– Дочь господина Трейтса? – Настал черёд удивляться Оберана.

Мужчина сделал медленный шаг в сторону и посмотрел на меня с изумлением. В глазах вдруг промелькнуло понимание. Похоже, он только сейчас проанализировал моё поведение и понял, что блины я ела не руками, а приборами, и знала, как их правильно сложить, к прислуге явно привыкшая, а ещё разбираюсь в договорах и даже смогла распознать кольцо, снабжённое чарами внушения.

«Ну, всё. Влипла», – резюмировал внутренний голос. А если учесть, как трепетно жители Мустафании относятся к семейным ценностям, то сейчас вид полуголого племянника рядом с какой-то девицей на диване наверняка вызовет сердечный приступ у господина Гордана. Мне даже стало чуточку жаль супруга, который не далее как сегодня утром признался в том, что в свои тридцать два или тридцать три всё ещё является девственником. Это в какой же строгости его воспитывали всю жизнь и насколько его дядя властный человек, раз ни мгновения не сомневался в том, что племянник бросит свою возлюбленную Нессу ради договорного брака с неизвестной дамой по одному только его приказу.

А потом до меня дошло: Гордан узнал меня! А ещё он знает лично моего отчима, с которым вчера вечером очень крупно поссорился. А сколько гадостей они могли наговорить друг другу потом, после моего ухода?! Господин Гордан ан Бакшах точно не упустит возможности, чтобы распустить сплетни в Штолле про непозволительное фривольное поведение дочери своего конкурента. Ведь Леон и этот напыщенный индюк-тиран так и не подписали партнёрский договор, а они оба торгуют специями и пряностями. Не сомневаюсь, что вчерашние многочасовые базарные торги и заявление моего отчима, что любимая дочь никогда не выйдет замуж за мустафанца, немало уязвили самолюбие Гордана, который ради этой сделки приплыл аж из самой Мустафании. Глупо надеяться на то, что оскорблённый конкурент по бизнесу упустит случай испортить репутацию рода Трейтсов.

– Господин Гордан, вчера после нашей встречи в мустафанском ресторане я поняла, что мой отчим сильно погорячился. – Я понимала, что надо брать дело в свои руки, иначе дойдет до скандала. Мысли в голове путались, но я придумала соответствующую случаю линию поведения. – Совершенно неожиданно я столкнулась с Обераном на ступенях этого изысканного заведения…

Тут со стороны моего супруга послышался приглушённый кашель. М-да, вряд ли за всю свою историю кабаре-бордель для извозчиков и прочего люда среднего класса с толпой полуголых девиц кто-либо называл изысканным. Я с силой похлопала Оберана по спине, якобы помогая ему прокашляться, а на деле же искренне надеясь, что он поймёт мой тонкий намёк.

– В этом изысканном заведении, – повторилась я. – И раз уж согласно договору вы и мой отчим хотели, чтобы мы заключили брак, мы решили познакомиться поближе.

– И поэтому вы на следующее утро оказались в особняке моего племянника? – совершенно невежливо перебил меня родственник супруга. – Я, конечно, знал, что Таршер отличается от Мустафании, и семейные ценности здесь не в почёте, но никак не думал, что нравы местной молодежи настолько свободны. Признаться, глубоко опечален этим фактом, – проговорил господин Гордан, переводя недовольный взгляд с племянника на меня и обратно. – После всего того, что наговорил мне ваш отчим, и факта наличия вас в особняке Оберана в… – он сделал паузу, внимательно посмотрев на мою одежду, – рубашке моего племянника, я уже сомневаюсь, что вы – подходящая партия. Я хотел, чтобы он женился на достойной женщине, а не на блудяшке!

Как-как этот охальник только что меня назвал?!

– Дядя, – влез в разговор Оберан, предчувствуя грозу, – я как раз хотел тебя осчастливить тем, что наконец-таки женился!

– Ты же обещал мне не подписывать брачный договор с этой шалавой Ванессой до первого числа зимнего месяца! – взревел Гордан, оборачиваясь к своему племяннику. – Как ты посмел меня ослушаться?!

Ого! Теперь понятно, в кого у Оберана такие властные нотки в голосе. Мне даже как-то не по себе стало, когда господин ан Бакшах повысил голос на своего племянника. Определённо, тиран и деспот, привыкший, что его всегда слушаются и ни в чём не перечат. Хотя, конечно, в чём-то я согласна с Горданом: Ванесса – действительно неподходящая партия для Оберана. Даже этот напыщенный индюк понял, что она – охотница за деньгами племянника. При всём его плохом настроении и оскорблениях в мой адрес, племяннику он всё-таки желал всего хорошего.

– Я женился, как ты и хотел, на Габриэлле Трейтс, дочери Леона Трейтса, аристократа и при этом самого успешного торговца пряностями и специями в Штолле! – радостно прервал крик своего дяди Оберан и привлёк меня за талию к себе.

Судя по тому, что Оберан изначально намеревался никому не рассказывать про наш поспешный брак, я понимала, что отношения в этой семье между родственниками действительно сложные. С другой стороны, он не хотел никому рассказывать про брак с гулящей девицей из кабаре «Райский остров», а вот представить в качестве жены дочь уважаемого аристократа – не стыдно. Я тяжело вздохнула. Ну, вот и сейчас Оберан поменял мнение обо мне исключительно из-за моей фамилии и денег моего отчима. В сердце заворочался червячок обиды.

Но я не винила Оберана. В той двусмысленной ситуации, в которой нас застал господин ан Бакшах, единственное, что могло бы спасти его и мою репутацию – это признание, что мы с ним теперь супруги. Только в этом случае господину Гордану будет невыгодно распускать слухи, что приёмная дочь Леона Трейтса остаётся на ночь в доме у мужчины сразу же после знакомства.