Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
Глава 2. Состояние человека
В этой главе будут рассмотрены невысказанные ожидания людей и скрытая в них проблема перфекционизма. Чтобы у читателя была возможность сравнить свои начальные заключения о работе Эриксона с анализом книги, был выбран клинический случай, рассказанный Эриксоном на одном из его многочисленных семинаров. Более детально этот пример, который был приведен, чтобы продемонстрировать многогранность работы Эриксона, будет рассмотрен в восьмой главе. Важно осознавать, что из каждого примера клинического случая вытекает не вовсе одна-единственная точка зрения. Как было задумано Эриксоном, каждая история является метафорой, созданной для передачи бесконечных знаний, которые трудно связать вместе и создать стройную теорию.
Однажды к Эриксону привезли человека, который последние 11 лет своей жизни из-за артрита был полностью прикован к инвалидной коляске. Он проклинал жизнь и злился на судьбу. Двигать он мог только головой и чуть-чуть одним большим пальцем. Его жена одевала его, каждое утро сажала в коляску, кормила и укладывала спать – он был полностью от нее зависим. Он, не переставая, проклинал свою несчастную судьбу.
Эриксон высказался просто и по делу. Он упрекнул мужчину, что тот недостаточно двигается: «У тебя есть большой палец, который будет двигаться, и ты лучше двигай им! И ты лучше упражняй свой _____________ большой палец каждый день, чтобы скоротать ____________ время».
Мужчина в ответ на медицинский совет Эриксона стал злиться и вести себя вызывающе, желая доказать Эриксону, что он мог бы «шевелить туда-сюда этот чертов большой палец весь день и всю ночь, и всю неделю, и весь месяц» и это бы не дало «ни черта»! Он вернулся домой, полный решимости отстоять свою точку зрения. Однако, упряжняя большой палец, он внезапно заметил движение в указательном, на которое, вероятнее всего, повлияло движение большого пальца. Продолжая упражнения, со временем он стал способен двигать и остальными пальцами. Прогресс захватил мужчину, каждый признак продвижения вперед полностью поглощал его, заставляя наблюдать, сколько еще небольших движений он может сделать своими пальцами. Потом он смог двигать запястьем, затем руками.
Эти упражнения стали способом времяпровождения. Через год после первой встречи Эриксон дал пациенту задание покрасить небольшой домик для отдыха. Тот начал ругаться, утверждая, что, если бы у Эриксона была хоть капля здравого смысла, он не заставил бы столь ограниченного в движениях человека красить домик, но Эриксон был непреклонен.
На выполнение задания ушло около трех недель. К концу лета пациент увеличил скорость и мог покрасить двухэтажный дом всего за неделю. После этих достижений он вскоре устроился на работу водителем грузовика. Далее он вступил в одно из обществ и вскоре был выбран его главой. Работая с Эриксоном, пациент решил, что нуждается в высшем образовании, и поступил в колледж.
Но артрит все еще не отступал. По словам Эриксона, теперь каждый год мужчина ждал сезона дождей и тех трех-семи дней, когда болезненный артрит снова приковывал его к постели. Однако теперь мужчина смог смириться со своей временной прикованностью к постели, потому что она давала ему возможность прочитать книги, за которые он уже давно хотел взяться. Остаточный артрит теперь воспринимался не как рецидив, а как своеобразный отпуск. (Эриксон, 1957)
Этот и многие другие описанные в книге случаи кажутся невероятными, поэтому очень важно сосредоточиться на том, что было достигнуто, а что нет. Ошибочно соблазниться идеей, что эриксоновский гипноз возымел некое магическое целительное воздействие. Каким бы невероятным не был итог лечения пациента с артритом, важно понять, что его артрит не был полностью вылечен. Напротив, в результате остались последствия – в определенные моменты, которые были выражены настолько ярко, насколько ярка была изначальная проблема. Остаточный артрит был настолько истощающим, что пациенту снова приходилось быть прикованным к постели. Однако терапия все же была чрезвычайно успешной, так как человек больше не был инвалидом.
Во-первых, надо осознать, что совершенство не является конечной целью терапии. Несмотря на то, что его силой убеждать людей часто восхищались, Эриксон очень тщательно избегал неуместных проявлений контроля. Он не пытался подвести людей под какие-либо идеальные стандарты. По его собственным словам, «человеку не свойственно совершенство». (1973/2002, с. 14) Соответственно он предупреждал об осложнениях, вытекающих из стремления к полному излечению. Наоборот, Эриксон сосредотачивался на улучшении здоровья пациента, в каком бы плохом состоянии он ни находился. Он считал важным искать какое-нибудь небольшое улучшение, которое может быть достигнуто в связи с текущим состоянием пациента.
Эриксон подходил к терапии с мыслью, что все страдания могут быть облегчены. Боль в жизни неизбежна, но это не значит, что она должна перекрывать все остальные чувства. Все страдания следует воспринимать как неудобства, проблему, вызов, что где-то возможно какого-то рода улучшение. (Эриксон-Кляйн, 1990, с. 273)
Как это часто случается, даже незначительные улучшения могут привести к совершенно неожиданным последствиям или даже превратиться в цепь абсолютно непредвиденных достижений. Как в случае пациента с артритом, Эриксон признавал, что изначально даже не предполагал, что мужчина достигнет столь удивительного прогресса. До этого большая часть энергии пациента была направлена на ухудшение ситуации, однако, как только ее направили на осознание скрытых возможностей, кажущиеся непреодолимыми обстоятельства были преодолены. Если бы Эриксон попытался полностью его вылечить, он наверняка потерпел бы неудачу. Вместо этого он надеялся на то, что можно достичь хоть какого-нибудь прогресса.
Во-вторых, жизнь требует приложения усилий. Это часто упускается из виду в культуре современных удобств. Люди не только не идеальны, но и должны прилагать усилия, чтобы «работать» правильно. Здоровые мускулы требуют постоянных тренировок. Здоровый мозг требует непрерывной стимуляции и напряженной обработки. Здоровые семьи требуют постоянного внимания и участия. В своей клинической работе Эриксон крайне редко использовал слова или фразы, которые оставляли бы пациенту пассивную роль. Он находил стимулирующие способы вдохновлять клиента быть задействованным в процесс собственного излечения. Будучи воспитанным на ферме, он прекрасно понимал значение такой фразы: «Ты должен делать свою часть работы». Он понимал чувство удовлетворения, которое приходит после тяжелого рабочего дня.
Эриксон тратил много времени и энергии на каждый клинический случай. Он вел очень подробную запись всего, что было сказано во время каждой сессии. После этого он планировал и рассматривал каждое слово и действие, которые могли появиться в последующих сессиях, а также изучал влияние этого. В некоторых случаях навещал пациентов, чтобы лучше понять обстановку, из которой они попали к нему. Это означает, что часто Эриксон, готовясь к сессиям, проводил больше времени, чем затрачивал непосредственно на пациентов. Он считал: чем больше усилий затрачено на поиски решений проблемы, тем более сильным будет эффект от самого решения. (Хьюз и Ротовиус, 1996, с. 236)
В случае пациента, больного артритом, Эриксон побудил работать, сначала упражняя большой палец, что, в конце концов, привело к покраске домов. Вовлечение пациента в продуктивное усилие, каким бы малым оно ни было в начале, впоследствии возымело глубинный эффект. Точно так же Эриксон учил других пациентов с изнурительными болями пользоваться моментами, когда они чувствуют себя лучше, для того, чтобы быть продуктивными. (Эриксон-Кляйн, 1990)
Вне зависимости от состояния здоровья или болезни, если не прилагать усилий, то не будет и результата. Пожалуй, именно поэтому многие терапевты мудро избегают пассивности и придерживаются правила «никогда не работать больше, чем пациент». Эриксон поясняет это так: «Какова бы ни была роль гипнотизера, роль субъектов включает большее количество активного функционирования – усилий на основе личных умений, способностей, знаний и всего жизненного опыта». (с. 27) Так как роль пациента чрезвычайно важна, терапевту следует избегать концентрации на том, что клиент должен перестать делать. Как гласит «правило мертвеца», «если мертвец может это сделать, то это не ориентированная на рост терапия».
Кроме того, очень важно осознать, что жизнь включает в себя явления обоюдной обусловленности. На мир человеческих идей и реальность, приобретенную вследствие опыта, влияет физическая вселенная. В то же время человеческое мышление обеспечивает стимул для событий внешнего мира. Эриксон намекал на эту динамику, ссылаясь на вековую философию: «Как человек о себе думает, тот он и есть». (Эриксон-Росси, 1979, с. 262) Упомянутого выше пациента не вылечили от артрита, но, по словам Эриксона: «Хотя он по-прежнему немного хромает, он имеет приятное, здоровое отношение к себе». Другими словами, пациент стал воспринимать лучше свою ситуацию и подстраиваться под свои физические ограничения.
Эриксон использовал данный случай, чтобы проиллюстрировать важность принятия и найти применение для инвалидности пациента. Это и есть суть адаптации и способности к восстановлению. Обобщая, можно сказать: где заканчивается адаптация и способность к восстановлению, там начинается смерть.
Для того чтобы не стоять на месте, человек должен быть способен принимать нежелательные обстоятельства. Эту идею хорошо продемонстрировал Тайлер Гамильтон, участник велогонки Tour de France 2003 года. На первом этапе он попал в аварию, при этом сломав ключицу. Несмотря на безумную боль, он смог закончить гонку и занять четвертое место. Когда его спросили, как он смог это сделать, Гамильтон сказал, что принял боль. Прекратив идти против нее, он смог подстроить свои позу, центр тяжести и мышление. Пожалуй, именно это и имел в виду Эриксон, говоря о полной неспособности измениться как о самой распространенной проблеме психотерапии. (Зейг, 1980)
Гибкость и адаптация также важны для способности к восстановлению и внутренней устойчивости, так же как и способность принимать вещи извне необходима для обучения. Если человек упрямо пытается идти против изменений окружения, разума или тела, то его энергия тратится впустую, а восстановление затруднено. Бетти Элис приводит такой пример. Однажды пятилетний мальчик стал свидетелем страшной автомобильной катастрофы и увидел мужчину с оторванной ногой. Это оставило ужасный образ в его сознании, он много об этом говорил и часто рисовал тело мужчины и ногу. Казалось, этот образ навсегда запечатлелся в его разуме. Родители пытались объяснить ему, что автомобильные катастрофы случаются редко, и просили забыть обо всем и больше не рисовать эту сцену, однако ребенок оставался зацикленным на ужасном зрелище.
Бетти Элис Эриксон обратилась к отцу, чтобы тот объяснил динамику этого случая. Он рассказал, что маленький мальчик понял: теоретически и с его родителями может случиться такое же несчастье, он боялся за свое будущее, причем сам не мог понять этих чувств. Эриксон также отметил, что логика в таких случаях не помогает. Он посоветовал родителям рассмотреть рисунок и похвалить сына, отметить, как точно он смог изобразить кровь. Им стоило расспросить его о деталях: «Правильно ли то, что между мужчиной и оторванной ногой есть расстояние?» Стоит также совместно изучить выражение на лице жертвы и также похвалить ребенка за точность. Потом необходимо попросить его нарисовать рисунок, как сбитый мужчина выглядит после того, как врачи оказали ему помощь.
Эриксон пояснил: «Этот мальчик пытался найти решение своей дилеммы». В его возрасте доктора все еще считались очень могущественными людьми, способными практически творить чудеса. Как и предугадал Эриксон, создание рисунка с изображенным на нем мужчиной после оказания врачебной помощи дало ребенку чувство завершенности и ту надежду, которая необходима, чтобы жить счастливо.
Если человеческая мысль тесно связана с образованием реальности, то вполне логично, что в терапии самое главное – донести мысль о том, что изменения возможны. Именно поэтому Эриксон избегал обещаний вылечить то, что казалось невозможным исправить, и иногда парадоксально заявлял о неизбежности неудачи. Он объяснял: «Вы начинаете создавать у пациента философию, которая в какой-то степени позволяет принимать ему неудачу. Вы заявляете своему бессильному пациенту, что, к сожалению, каковы бы ни были ваши успехи с ним, он потерпит неудачу в десяти процентах времени. И вы говорите, что он потерпит в десяти процентах времени неудачу и вы сожалеете об этом. Но то, что вы говорите ему на самом деле, – это то, что он будет успешным в девяносто процентах времени». (Эриксон, 1962) Эриксон часто применял этот подход по отношению к пациентам, которые были полностью уверены в провале. Он формулировал свои заявления таким образом, что перемены внезапно казались возможными, в то же время оставалось немного места для принятия несовершенства.
Иногда он заканчивал транс словами: «Все хорошее когда-нибудь кончается». Это одна из глубочайших дилемм, с которыми сталкиваются живые существа. Все наше существование привязано к хрупкому телу, которое неизбежно увядает. Будучи искалеченным полиомиелитом, Эриксон не только это понял, но также был примером принятия хрупкости человека. Его ответом на это свойство человека становится библейское изречение: «Тело твое – храм твой». Терапия Эриксона всегда содержала отношение к телу как чему-то мудрому и важному. Как Эриксон признал в начале своей карьеры: «Стоит только вспомнить маленького мальчика, показывающего свои мускулы, чтобы понять, как важно чувство гордости, доверия и уверенности в собственном теле для нормального здорового мировоззрения на жизнь». (Эриксон, 1941/2001a, с. 4) Таким образом он определил человека как основную единицу цепочки изменений в психотерапии и положительный клинический итог как «…возможность направить все черты личности на использование своего тела. Это служит цели достижения терапевтических результатов». (Эриксон, 1957) Неявным элементом этой философии является социальный контекст, в котором происходит изменение.
Несмотря на то, что индивидуум может быть единицей изменения, зачастую именно помощь извне запускает весь процесс изменений, в результате дающей больше надежды и способности к восстановлению. Эта помощь может прийти как от одного человека, будь то родитель, терапевт или друг, так и от других людей в рамках групповой и семейной терапии или групп общественной помощи. Каждый из данных видов поддержки имеет свои преимущества.
Объясняя изменения, произошедшие с больным артритом, Эриксон отметил: он просто знал, что тот человек мог шевелить большим пальцем, который был соединен с другими мышцами, которые, в свою очередь, были тоже связаны с определенными мышцами, и так далее. Другими словами, до тех пор, пока есть жизнь и движение, какую-то часть тела всегда можно использовать против инвалидности. Но такая активация внутренних ресурсов не будет происходить до тех пор, пока латентный потенциал останется нераспознанным.
К сожалению, нередко те, кто болеет, направляют все свои старания на активацию части тела, которая отвечает только за какую-то конкретную задачу. Если эти усилия не увенчались успехом, то в конце концов человек решает, что ситуация действительно безнадежна, и поддается инвалидности. Однако, опираясь на собственный опыт с полиомиелитом, Эриксон осознал, что другие части ума и тела могут компенсировать даже существенные потери способностей тела.
До лечения пациент с артритом не мог, сознательно активируя мускулы, двигать указательным пальцем, однако, шевеля большим пальцем, он смог создать движение и в соседнем пальце. Это открытие выявило компенсаторный метод – в системе микрокосма мускулы, у которых есть определенная сила, начинают создавать движение в мускулах, которые атрофировались. Под руководством Эриксона больной направил энергию, которую ранее растрачивал на ругательства, на тренировку большого пальца, затем всех пальцев обеих рук и в конце концов всего тела. Прогресс набирает силу по ходу развития, к тому же пациент осознал, что его проблема не такая уж неразрешимая. Этот пример также демонстрирует то, что работа Эриксона не связана с «волшебством». Напротив, это была активация надежды и способности к восстановлению, которая увенчалась положительным клиническим результатом.
