Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
11
Ванзаров приоткрыл глаза. Ему улыбались черепа. Повешенные аккуратной гроздью, они скалились в улыбках, пялясь пустыми глазницами. Лоб нижнего черепа украшала квадратная дырка. У других были сломаны переносицы и дырки вместо надбровных дуг.
– Я в раю?
– В самом первосортном!
Сев на край кожаной кушетки, какую доктора обычно используют для осмотра пациентов, Лебедев наставил ложку с желтоватой микстурой. Деваться было некуда. Ванзаров только разжал губы, как вкус металла и горечь до отвращения наполнили рот.
– В раю потчуют нектаром и амброзией, – сказал он, кое-как проглотив отраву.
– Амброзия научного рая, – ответил Лебедев, стряхивая капли на пол. – Если бы не эта микстурка моего изобретения, погибали бы в страшных мучениях. А так – только заблевали всю лабораторию.
– Простите… Мне очень стыдно…
– Пустяки, коллега! Ничто не стыдно, что на пользу здоровью. Да хоть мочу пить!
Ванзаров кашлянул, чтобы скрыть рвотный позыв.
– Это мышьяк? – спросил он.
– Что же еще! Наш старый знакомый. Оружие не столько смертельное, сколько мучительное. Особенно в неумелых руках. Чаще всего травятся кухарки от несчастной любви и нервные барышни от нее же, проклятой. И не знают, что умирать будут не мгновение, а эдак с недельку. Если, конечно, не проглатывают весь пузырек сразу.
– Мне мышьяка явно пожалели.
Лебедев профессиональным взглядом окинул тело, лежащее в расстегнутой сорочке.
– Из расчета комплекции и молодого организма я бы рекомендовал чайную ложку.
– Благодарю, буду знать.
– Вы бы с ядами не шутили, – сказал Лебедев. – Один раз уже с того света вернулись, теперь второй звоночек. Надорвете желудок, кому будете нужны в инвалидном состоянии?
– Благодарю за правду.
– Лучше так, чем возить вас в инвалидной коляске. Да и времени у меня на это нет. Брошу посреди Невского проспекта, будете в шляпу милостыню собирать.
– Умеете вы, Аполлон Григорьевич, поднять настроение, – сказал Ванзаров и попытался встать.
Лебедев схватил его за плечи и толчком вернул обратно.
– Куда собрался?! – рявкнул он. – Радуйтесь, что живы. Хорошо, дежурный чиновник сообразил ко мне бежать. После такого – неделя постельного режима, не меньше. Пить отварчики и бульончики. Трогательная женская забота и полный покой. Ах, да, вы же не женаты… Все мы, холостяки, когда-нибудь умрем в одинокой постели, и найдут нас через год, когда останется объеденный мышами скелет. Ну, вам об этом еще рано думать.
– Я не могу лежать неделю, – тихо сказал Ванзаров. – Мне надо быть на дружеской вечеринке.
– Шутите или издеваетесь? – спросил Лебедев. – Только что был на шаг от смерти, а он уже веселиться собрался.
– Ничего общего с весельем. Мне надо ехать на Олимпиаду…
Аполлон Григорьевич потрогал лоб больного.
– Горячки вроде нет, а такой бред несете. Какая Олимпиада?
– Первая, в Афинах. Буду выступать в состязаниях борцов…
– Пожалуй, привяжу вас к кушетке, от греха подальше, – задумчиво сказал Лебедев. – Читал, что после отравления мышьяком в редких случаях происходило нарушение мозговой деятельности, но чтобы с ума сойти… Первый случай в истории судебной медицины. Будем именовать «синдромом Ванзарова». Клиническая картина: человек рвется совершать неадекватные поступки и верит в полный бред.
– Это не бред, у меня поручение от директора департамента полиции.
– А! Ну тогда назовем «синдром Ванзарова – Сабурова». Звучит неплохо.
– Аполлон Григорьевич, мне Лунного Лиса поймать нужно… Пока его раньше меня не поймали.
Лебедев радостно свистнул.
– Вот оно как протекает: сразу в острой форме. Уже лунных лисиц ловит.
– Не лисиц, а Лиса, – ответил Ванзаров. – Хотя это чистый блеф, который для чего-то разыграли. Не вижу истинных целей.
– Рад, что приходите в сознание. А что у нас за лис появился? По полицейским сводкам такого персонажа не припомню. Может, в картотеке антропометрического бюро посмотреть? Так я быстро, все под рукой…
– Не тратьте время. Это только игра. Пока не определить, чья именно. И для чего.
– Так зачем же вас в нее впутали?
– Честно ответить не могу, а врать нет сил…
– Ну и ладно, – Лебедев потрогал пульс и остался доволен. – Есть предположения, кто вас мышьяком угостил?
– Предположений нет. Есть твердая уверенность. Это предупреждение одного милого старичка, более известного как Стенька-Обух…
– Воровского старшины Казанской части?
– Именно так… Сам виноват, видел же, что за мной его подручный увязался. Подумал: пусть побегает. А он вел упорно.
– И где вас подловил?
– В самом удобно месте: зашел в трактир Родионова перекусить, а он с заднего входа на кухню заглянул. Посланцу Стеньки-Обуха нигде отказа не будет. Да и поди докажи, что меня в этом трактире отравили.
– Зачем же Стеньке так явно идти поперек полиции?
– Выхода у него нет. Меня предупредили, что, если Лунного Лиса найдут раньше меня, расправятся, как сочтут нужным.
– Обух тоже Лиса ищет?
– Ничего другого ему не остается, – ответил Ванзаров. – В очень неприятное положение перед воровским миром поставил его Лунный Лис. Тут уже дело о власти Обуха идет… Аполлон Григорьевич, мне действительно к вечеру надо быть на ногах.
– Не смейте мечтать! – сказал Лебедев. – У меня часик-другой полежите, я за вами понаблюдаю, а потом на пролетке домой. И никаких разговоров. Никуда ваш Лунный Лис не денется. Их еще предостаточно будет, а вы у нас один.
– Вы даже мертвого уговорите, – сказал Ванзаров, чувствуя, как проваливается в густой, тягучий сон. Видно, в микстуру Лебедев подмешал что-то успокоительное. – Я сейчас… Я… Сейчас… Я только немного… – он глубоко и ровно засопел.
Аполлон Григорьевич тихонько встал, взял армейское одеяло и бережно накрыл им спящего. Отойдя на цыпочках, он сел на стул, на котором провел бессонную ночь, достал початую бутылку коньяка и налил граненый стакан до края. Выпил залпом и даже не поморщился. После пережитого сегодня, когда в одиночку вытаскивал с того света лучшего друга, не зная, чем кончится, он имел на это право.
– Ах, мальчик-мальчик, дорогой мой… – тихо сказал он. – Что же они с тобой делают? Не берегут тебя. Не понимают, какое сокровище у них в департаменте служит.
Лебедев выпил еще коньяку, но так ничего и не почувствовал.
