Нортумес. Война вампиров. Часть 2

Где-то давно, на краю географии.

Тёплый ветер гнал волну к берегам песчаным, он же трепал бумажки и банки, там разбросанные. Вот ветром подхватило кусочек одежды, что-то рваное такое…, оно зачем-то в крови и никуда не улетает. Странно, что это с ним? Ах! Просто за руку зацепилось. Вот в чём дело…, рука растёт из человека – так бывает, руки такой внешности, из них обычно и растут. Вот, но тут она не просто растёт, тут она ещё и трясётся вся и размазывает слёзы по шоколадному лицу, с большими, очаровательными чёрными глазами и крупным фингалом на пол лица. Судя по текстуре и объёму волос, рука сия растёт из девушки. Собственно если приглядеться, то в обрывках одежды, виднеются две внушительные груди, соблазнительно колыхающиеся при каждом всхлипывании. Тут всё понятно. И со слезами тоже. Некое горе терзает несчастную. Но длится оно недолго – милосердный пинок в область челюсти, отправляет девушку на песок, в полном беспамятстве. От удара, рвётся цепочка на её шее, и серебряный крестик падает на песок.

– Аллаху Акбар! – Говорит чернокожий юноша, застёгивая ширинку с довольной улыбкой на лице. Рядом стоят ещё шестеро, такие же довольные и тоже почти все уже в штанах, кроме одного, бедняга никак не может справиться с пуговицами, там, где любой приличный поставил бы молнию. На возглас товарища, он отвечает таким же восклицанием и что-то проворчав, добавляет.

– Неверные шлюхи мягонькие внутри. Мне очень нравится.

– Завтра ещё её трахнем. – Говорит кто-то из них.

– Нет. – Возражает другой. – Я видел в северной части лагеря неверную получше. Лет двенадцать, пальчики оближешь. Грязные шииты – их дочка шлюха, будет получше этой.

– Аллаху Акбар! – Сразу несколько человек говорят, и они двигаются обратно к лагерю, выше по склону, за границу песчаной полосы…, теперь на песке не только девушка.

Над ней стоят пять фигур, закутанных в чёрные бесформенные плащи. Не разглядеть, кто скрывается под плащами, лишь их глаза, что источают зловещий красный свет. Одна из фигур на секунду замирает рядом с девушкой, затем садится на корточки. Капюшон падает на плечи и в скупом свете звёзд, видно лысую бледную голову, с уродливыми заострёнными ушами, рот полный клыками, растягивается в зловещей улыбке. Он поднимает девушку, нежно приобняв её хрупкие плечи. Он склоняется к тонкой шее, и острые клыки впиваются в неё. Девушка так и не пришла в себя, шоколадная кожа стала серой – она мертва…

Монстр рвёт клыками собственное запястье, его кровь капает на её губы, он прижимает запястье к ним и чужая кровь течёт в её открытый рот.

– Пей дитя моё, пей. – Она глотает. Она не мертва, она лишь близка к смерти. – Пей сколько хочешь дитя…, моё последнее дитя.

А его спутники идут вверх, по песчаному склону, туда, где на ночном горизонте виднеются десятки палаток. Туда, где спит огромный лагерь беженцев, мечтающих отправиться в Европу, отправиться за лучшей долей для себя и своих потомков.

Они знают куда идут, они чувствуют их – своих последних созданий…

Солнце медленно выбирается на горизонт, его приветливые лучики, ласкают землю и лагерь африканских беженцев, где-то на краю континента, в такой близости от вожделенной счастливой жизни, где неверные псы, каким-то чудом, но, конечно же, по соизволению Аллаха, смогли построить лучший мир. Конечно, построить для них, для правоверных мусульман. Не мог же милосердный Аллах, подарить те земли, полные хорошей жизнью, неверным псам? Конечно, не мог! Что за нелепица? Неверные поколениями строили это всё для них, для добрых мусульман. И пришло время всё это взять, но не будет это легко и…, и больше некому это всё брать.

Лагерь, обычно по утрам галдевший хлеще чем Московский проспект в час-пик, сейчас был погружён в мёртвую тишину. Ни звука не доносится оттуда.

Ни единого звука.

Кроме назойливого жужжания трупных мух.

Она с трудом открыла глаза. Всё плыло. Небо казалось странным – алым, полным красных разводов, а потом вдруг стало обычным, голубым.

– Ууу… – Застонала она, сама не понимая зачем, тронув себя за шею. Возникло стойкое ощущение, что там чего-то не хватает. И что к чему? Девушка села, поёжилась – на ней нет одежды, а утро тут не слишком тёплое. С моря дует прохладный ветер и…

Она с ужасом уставилась на свои руки, свою часто вздымающуюся грудь – всё покрыто кровью. Свежей, ещё не до конца свернувшейся, человеческой кровью. Она не могла спутать её ни с чем, она слишком хорошо помнила, как выглядит кровь, ведь ещё полгода назад, ей пришлось смывать с себя кровь всех своих родных…, и вонючий пот, да другие выделения отряда солдат, расправившихся с её родными. И с ней…, только вот с ней они расправились по-другому…

– Вот что же ты вляпалась Мали? – Пробормотала она, обнаружив, что не только грудь и руки, что вся она в крови. Ни единой раны на ней, тело не болит – она снова застонала, но скорее по привычке. Ведь ночью её…, пятеро…, и били, били жестоко. Но ничего не болит. Ни единого синяка. Мали покачала головой – она не понимала что происходит. А может, на лагерь напали местные солдаты? Её ударили прикладом, и сознание помутилось…, а почему голова не болит? И вроде бы в этой стране, в этой части Африки, такого не случается. Не бывает тут выжженных деревень и правительственных войск, которые насилуют женщин и детей. Особенно жестоко расправляясь с теми, кто христианскую долю, выбрал долей своей…, Мали встала на колени, сложила руки на груди и принялась молиться. Жарко, пылко, не отводя глаз от кустов, окружавших её…, ветер принёс запах жареного мяса. В животе громко заурчало. Она попыталась бороться и продолжить молитву, но ничего не могла с собой поделать – есть хотелось. Не так что бы очень, но всё же ощутимо…

Мали поднялась и осторожно двинулась через кусты – без одежды это не так-то просто, веточки царапаются, да и опасно это. Если её увидят беженцы мусульмане, не миновать беды. И не факт что всё закончится только изнасилованием, к коим, она, как ни странно себе самой в том признаваться, успела привыкнуть. Редкий день обходился без секса с криком «Аллах Акбар», над её содрогающимся от рыданий телом. С тех пор как она вышла со своей группой к этому лагерю, почти каждая ночь заканчивалась под чьим-то вонючим телом…, Мали замерла на краю пышных зарослей, быстро бледнея. Её шоколадная кожа, стала почти серой.

– Господи боже… – Прошептала она, не в силах сдвинуться с места.

Лагерь был разгромлен до основания. Хуже того – вокруг валялись тела. Далеко не всегда целиком. Кучи, целые груды тел. Серых, мёртвых, неподвижных тел…

Мужчины, женщины, старики и дети – так это знакомо. Уже видела не раз, в своей родной стране…, только раньше, на телах были следы пуль, а земля была красной, влажной от крови. Тут, крови, почему-то, совсем мало. Только там она видна, где тела разорваны, словно бы диким зверьём. Палатки валяются под телами, они тоже разорваны, кажется, когтями. Кругом витает дух смерти…, и запах жареного мяса.

Она двинулась вперёд, стараясь не наступать на трупы и их части. Всю дорогу она шла с круглыми глазами – не от страха, совсем нет. Мали была поражена до глубины души.

Тем, что первый ужас, практически исчез. На его место пришла лёгкая грусть о женщинах и детях, ставших жертвами некоего зверя. Но трупы мужчин, теперь вызывают лишь удовлетворение. В какой-то момент, она поймала себя на том, что смотрит на мертвецов с улыбкой, взгляд ищет среди мертвецов тех, кто насиловал её и иногда находит…

– Прости Господи, прости… – В слезах шептала она, не понимая, что с ней творится.

А запах жаркого становился всё сильнее.

Долго искать не пришлось, за очередной грудой тел, она остановилась, и её едва не стошнило.

– Подходи, садись. – Сказал абсолютно чёрный мужчина, шевеливший угольки в костре при помощи стального прута. На дрова он пустил то, что нашёл в лагере – брёвнышки, сушняк, осколки немногочисленной мебели.

Над костром, на металлическом пруте, висел «шашлык». Большинство кусков, не выделялись ничем, мясо как мясо. Но два имели легко узнаваемую форму. Часть голени и кусок руки, вместе с кистью, на коей не было пальцев. Мали видела перед собой шашлык из человеческого мяса.

– Как хочешь. – Пожал плечами мужчина одетый только в набедренную повязку…

Она вдруг вспомнила его. Неделю назад, ночь, когда ей удалось поспать, не будучи изнасилованной – они пришли тогда. Другие, не те, что этой ночью. Загнули её раком, руки скрутили верёвкой, за спиной. А этот человек проходил мимо. Нет, он не вступился за неё, просто кто-то из её мучителей вдруг хлопнул его по плечу и сказал.

– Брат, будешь трахать эту неверную шлюху? Аллах с нами сегодня, мы хорошо повеселимся.

– Аллаха не существует. – Ответил этот низкорослый, мускулистый парень, тогда тоже ходивший лишь в набедренной повязке. – Нет на земле другого бога, есть только Джангрух, Владыка Джунглей и Повелитель Ночи. – Тут парень плюнул под ноги оторопевшим насильникам и с презрением выдал. – Он мерзкая злобная тварь, я больше не почитаю Творца. Пусть Джангрух Велик, но он забрал всё. Единственный Бог, который есть – грязная лживая тварь и, однажды, я съем его сердце.

А потом повернулся и пошёл прочь.

– Аллах Акбар… – Сказал кто-то. Они переглянулись. Мали сильно толкнули, она упала наземь, в слезах, стеная от боли. А её мучители, снова окликнули парня.

– Стой неверная тварь! – Он остановился, повернулся. Она помнила, как сверкнули его глаза – никак. Пусто в них было. Словно бы и не глаза, а пустая яма, бездонная, тёмная яма.

– Нет бога кроме Аллаха! – Рявкнул один, другой добавил. – Аллах Акбар!

– Джангрух Акбар. – Ответил парень. – Аллах, выдумка полоумного дикаря, не умевшего мыться полностью.

– Что? – Взвыли они разом. – Что ты сказал о Пророке тварь???

– Пророк, был дикарём. – Качая абсолютно чёрной головой, сказал парень. – Он был слишком тупой и сумасшедший, что бы мыться полностью. Поэтому он мыл только жопу. Чтобы не вонять собственным говном. Но вонь пота и грязи, его не смущала. Неудивительно, ведь он шёл по пути безумных фантазий. Джангруху Муххамед понравился бы. Творец, любит безумцев. Ведь Джангрух и сам безумен.

– Что ты несёшь неверный?

– Муххамеда надо было принести в жертву настоящему Богу, Владыке Ночи, Джангруху…

Это стало последней каплей. Они не выдержали и с воем кинулись на него…, в ночи что-то блеснуло, добрые мусульмане взвыли от боли и страха, а потом ринулись прочь…, этот чёрный парень остался. И два мусульманина остались на земле.

Одного из них, он стал поедать прямо на глазах Мали, без соли и закуски, орудуя ножом вместо вилки. Ему не понравилось, что она смотрит, и он повернулся тогда спиной, стал чавкать, издавать звуки типа «ммм» и пару раз, с набитым ртом, похвалил нежный вкус пищи. А потом отрезал от ляжки второго мертвеца шматок побольше, взвалил себе на плечо и ушёл…, потом его искали. Мали помнила, как весь лагерь гудел несколько дней. Все мусульмане отчаянно искали убийцу, но тот парень куда-то пропал…, а на следующую ночь пропал один из мусульман. На вторую, ещё один. Спустя четыре ночи, нашли первого – потроха, немного мяса и кости. Его кто-то съел, аккуратно отрезая самые вкусные кусочки, широким острым ножом…

– Я предлагаю снова. – Сказал парень. Повернулся. Обычное лицо, разве что, чуть-чуть не правильно слепленное. Кожа чернильно-чёрная, она смутно припоминала племена, отличавшиеся такой внешностью – где они жили, как жили. Но вот их названий вспомнить не смогла. Только легенду, которую вспомнила ещё тогда, ночью, в которую её не изнасиловали – южные джунгли, где жили полнейшие дикари, пожиравшие человеческое мясо. Жуткие страшилки для детей…, кто бы мог подумать, что это вовсе не сказки для детишек, а реальность?

– Я…, я это… – Промямлила девушка, не решаясь сдвинуться с места.

– Муслятина. – Он показал пальцем на мясо, жарившееся на медленном огне. – Очень вкусно, я не знал. Если бы знал, начал бы есть муслятину намного раньше. Джангрух создал хорошее мясо, а я не знал. – Он покачал головой, явно расстроенный. – Творец отвернулся от нас раньше, чем я полагал. Ведь раньше никто не знал, что муслятина такая чудесная на вкус.

– Это, человеческое мясо. – Хрипло произнесла девушка.

– Да. – Кивнул парень в ответ. – Я знаю. Хорошая пища. Но в наше время её нелегко достать.

Он помолчал, вздохнул тяжко и снова заговорил.

– Мусульмане чудесные люди. – Мали передёрнуло от этих слов. Но следующие, вернули ей не слишком приятный серый оттенок лица. – Творец наполняет их особым вкусом, когда они уходят на ложный путь и отрицают Его. Тогда они становятся муслятиной. Я не понимаю, как и почему, но муслятина гораздо вкуснее христинятины и любой другой Святой пищи. Это дар Джангруха. Ты можешь, есть сколько хочешь. – Он показал широким жестом на окружающие их тела. – Здесь много разного мяса. Муслятины много, есть христинятина – её легко опознать. Христинятина носит крестики. Тут. – Он показал себе на грудь, что б она поняла, где «христинятина» носит крестик. Помолчал, съел кусочек мяса, спустя пару секунд поморщился. – Но если честно, эта пища так себе. В ней есть особый букет, но не лучший из всех. Очень советую попробовать буддятину. В ней тоже есть нечто особенное, и возникает удивительно приятное послевкусие.

– Б-будятина?

– Творец пустил их по пути глупого жирного прохвоста, называвшего себя Будда. Он наделяет эту пищу тоненьким послевкусием, лёгкая кислинка на языке. – Парень пожал плечами. – Мне никогда не нравилось. А отцу очень. Он говорил, что это самое лучшее мясо, созданное для нас Творцом. Мой брат, тоже любил буддятину. Мы охотились там. – Парень указал куда-то на юг и стал снимать вертел с костра. – Готово, с корочкой. Можно есть. – Он осторожно откусил кусочек, Мали всё-таки стошнило. – Жаль не нашёл соли. С солью муслятина лучше.

Странно, но она всё же подошла к костру и села там. По другую сторону от парня, но всё же села к этому проклятому костру. Она смотрела, как дикарь ест жареное мясо, довольно мурлыча себе под нос. И отвращение уходило. Перед глазами всплывали картины ночей, бесконечных, долгих ночей, когда её насиловали снова и снова…, она вдруг рассмеялась.

– Что? – Удивлённо приподнял брови людоед.

– Они были такие гордые и важные. – Она снова рассмеялась и сказала. – А теперь, через пару дней, ты сходишь в туалет, и вот что от них останется, кучка…

– Это не смешно. – Погрозив пальцем, ответил ей парень. – Нельзя смеяться над даром Творца, пища не предмет для шуток. – Помолчал, прожевал ещё кусочек. – Ты дикарка. – Заявил парень, откусив ещё кусочек, на этот раз покрупнее.

– Я? – Глаза Мали стали круглыми.

– Ты. – Кивнул парень. – Мясо священно. Творец не просто так пустил их по ложному пути – он сделал это, что бы мы могли насладиться вкусом и воздать ему почести. – Тут он вдруг злобно ощерился. – Я принимаю дары Творца с благодарностью, но я никогда, слышишь Джангрух? Я больше никогда не принесу тебе жертв. Я благодарен за вкусное мясо, но этого мало. Ты допустил их смерть Творец, и я не могу простить тебя.

Помолчали. Потом Мали поинтересовалась, о чём речь. Парень ответил после тяжкого вздоха.

– Моя семья. Их всех убили.

Теперь она поняла, вопросов не осталось…, кроме одного.

– Что произошло здесь?

– Много чего. – Парень отложил мясо и погладил свой вздувшийся живот. – Джангрух отдал нам свой дар. Он прислал Духов Ночи, и мы получили толику силы Творца.

– Я не про то, я…

– А потом мы всех тут убили.

– Я хотела спро…, что?

– Мы всех убили. – Парень указал взмахом руки на трупы вокруг. – Ты, я, трое других. Мы получили силу Джангруха и убили всех. Эта сила, не для людей. Нельзя было давать её нам, но кто я такой, что бы обсуждать замыслы Творца? – Парень поморщился в отвращении. – Джангрух слишком стар, он так давно создал мир, что может называться Вечным. Он стар и разум его замутнён. Создатель Всего, окончательно сошёл с ума.

– Как может быть замутнён разум Творца?

– Как у всех, от старости.

Некоторое время Мали молчала, переваривая услышанное. Потом снова заговорила.

– Но…, как же мы убили их всех?

– Ты ничего не помнишь? – Мали отрицательно покачала головой. Парень пожал плечами, но ничего не сказал. Снова стал есть свою «муслятину».

– А где остальные?

Словно бы услышав её вопрос, из-за кустарника, что рос поблизости, вышел парень в красных от крови штанах. Высокий, мускулистый, кожа светлая, а на груди ожерелье из львиных клыков – она поёжилась. Это племя ей знакомо. Нет, ничего плохого она о них не слышала. Просто они были жестокие, прославились как сильные охотники, убивавшие львов…, а парень не идёт.

– Господи Иисусе…

– Ты не правильно произносишь имя Творца. – Заметил тут людоед. – Его зовут Джангрух.

– Привет. – Сказал парень, подлетев повыше и зависнув чуть в сторону от костра. – Я Тарзан.

– Латуш. – Представился людоед. Мали сказала своё имя, сильно заикаясь.

– Есть очень хочется. – Почти умоляюще произнёс парень.

– Мяса много. Возьми и приготовь.

– Эмм…, что?

– Мясо. – Латуш указал на ближайший труп пальцем. – Бери сколько хочешь и ешь. Костёр горяч, а я не хочу быть один. Бери еду и садись рядом, поедим вместе.

– Кхм. – Парень подлетел к трупу. Завис над ним плашмя – параллельно относительно поверхности. Поцакав языком, без особых усилий, разорвал труп, и вернулся с крупным шматом мяса. Ненадолго зависнув у костра, он отлетел немного назад и сел наземь. Повертел в руках кусок от человека, что-то проворчал и махнул рукой. – К чёрту, всё равно другой еды я не нашёл.

– Это человеческое мясо. – Пискнула Мали.

– Знаю, – ответил Тарзан. Тяжко вздохнул и стал насаживать кусочки на вертел, отрывая их пальцами от большого куска. – Это не хорошо конечно, людей поедать. Но раз уж больше ничего нет, так почему бы и нет? Им всё равно, а нам нужна еда.

– Дикари… – Прошептала Мали, и замолчала, в ужасе пряча глаза – её рот наполнился слюной, она хотела есть всё сильнее. И мясо тянуло её к себе, хотелось съесть его, откусить хотя бы кусочек. Только мысль что это страшный грех пред Господом, удерживала её.

– После того что мы устроили ночью, большего греха уже не совершить. – Вдруг сказал Тарзан. Мали повернулась к нему, и он ответил на её немой вопрос. – Мы убили тут всех. А ты…, я даже ночью, когда обезумел, я перепугался. Ты очень страшно убивала. Мужчинам хуже всего пришлось. Это не безумие – это была чёрная ненависть…

– Нет! – Рявкнула девушка. – Я не верю! Я не могла никого убить! Я…

Она посмотрела на свою голую грудь, на свои руки, перепачканные кровью. Мали вдруг согнула ноги и спрятала лицо в коленках. Она стала всхлипывать, её тело дрожало от рыданий.

– Ты поешь, станет легче…

– Убери это от меня!!! – Взвизгнула она, когда Латуш протянул ей вертел с мясом.

– Здравствуйте. – Сказал кто-то и все трое повернули головы. Метрах в пяти от костра, замерла светлокожая, почти цвета кофе, разбавленного сливками, стоит девушка. Высокая, красивая, с точёной фигуркой. Мали с трудом подавила рыдания – это племя она тоже знала. Слава Богу, среди этих безумцев, есть хоть один нормальный человек. Эфиопы все нормальные, не то, что эти дикари из самых тёмных глубин Африки. – Меня зовут Алиша.

– А ты тоже ничего не помнишь? – Спросил Латуш, когда все представились. Девушка покраснела и опустила голову на грудь. Грудь высокую, средних размеров, симпатичную…, её так хорошо видно через ткань, потому что ткань мокрая от подсыхающей крови.

– Помню. – Выдавила из себя Алиша. – Слишком хорошо помню. Мы…, всех…, как звери.

– Да, это было ужасно. – Согласился с ней Тарзан.

– Глупцы. Дар Джангруха, не может быть ужасным. – Возразил Латуш, своим новым друзьям.

Некоторое время все молчали, а потом Мали хрипло произнесла.

– Мы убийцы.

После чего обняла колени руками и едва не расплакалась.

Слёзы не потекли из её глаз, потому что новые знакомые, проклятые тем же злом, что коснулось и её…, в общем, они отреагировали на её слова, так, что слёзы застряли в глотке.

Алиша расстроено покачала головой. Тарзан пожал плечами. Латуш довольно сморщился и почти что замурлыкал – ему понравилось признание его…, заслуг? Кажется, для него «убийца», это нечто вроде похвалы.

– Дети. – Так же хрипло говорит Мали. – Мы убивали детей.

Алишу проняло, она наклонила голову и тоже всхлипнула, хотя, скорее просто шмыгнула носом. Тарзан теперь покачал головой, немного расстроенный.

Латуш горделиво вскинул подбородок и, подняв с земли пустой шампур, сказал.

– Молодое мясо вкуснее всего и неважно муслятина это или что-то иное. Оно гораздо нежнее любого другого мяса. Я сейчас принесу, поджарим себе немного на сладкое.

И пошёл в сторону груд мёртвых тел…

– Он что, пошёл искать детский труп? – Изумлённо выпучив глаза, произнёс Тарзан.

– Боюсь вас напугать, но, кажется, да. – Алиша провожала Латуша взглядом круглых глаз.

Помолчали. Латуш вернулся. С шампуром заполненным сочными кусками свежего мяса.

– Тут разные. Это ассорти. – Заметил он, пристраивая шампур над углями. – Я взял только самые лучшие куски. Вы ешьте, когда поджарится, я уже не голоден.

Мали ощутила, как к горлу подкатывает ком. Алиша судорожно сглотнула. Тарзан…, парень взял один из шампуров, тяжко вздохнул и откусил кусочек.

– Что? – Сказал он, когда заметил величину глаз обеих девушек. – Есть хочется, а им уже всё равно. Так почему бы и нет?

Мали поднялась на ноги и, качая головой, произнесла.

– Я поищу что-нибудь. Не могу я, это грех, это…

– Я с тобой. – Алиша тоже поднялась.

– Посмотрите по сторонам. – Не поворачивая головы, сказал Латуш. – Был ещё один.

Девушки одновременно кивнули и двинулись прочь.

Никакого пятого они так и не увидели, лагерь был мёртв, ни одной живой души, если не считать стервятников, собиравшихся на бесплатный обед. Скоро их станет много, всё поле будет усеяно птицами – обе они уже видели такое.

А вот еду найти всё-таки смогли. В разбитой походной кухне, хорошо знакомой им. Тут любой мог получить пищу, ещё вчера вечером. Какая-то благотворительная миссия – никто не интересовался откуда пришли люди, работавшие здесь. Но Мали точно знала, что они мусульмане и всегда удивлялась этому. Как могло получиться, что каждую ночь насиловавшие женщин и девочек, фанатичные приверженцы той же религии, что и те, кто без всякой надежды на выгоду, кормили бесплатно всех, кто был голоден, и даже помогали им с одеждой, да разными мелочами. Вот как такое возможно? Но, возможно, как довелось ей убедиться здесь…, палатки этих людей лежали занесённые песком, их тела тоже были тут. Как и дочка парня, готовившего превосходный суп. Малышка лежала на земле, без обеих ног – их просто вырвали из суставов. Но из ран почти не вытекло крови – в момент, когда девочку разорвали на куски, она уже была мертва, в ней не осталось крови…, в крошечном кулачке, Мали увидела кусочек ткани. Достаточно большой, что бы разглядеть рисунок. Настолько большой, что она увидела стежки от заплатки.

– Что с тобой? – Спросила Алиша, когда Мали села у трупа и уже минут пять, молча, разглаживала кусочек ткани, торчавший из кулачка девочки.

– Это…, – голос её охрип. – От моей блузки…, я убила её.

– Мне жаль. – Сказала Алиша, после минуты ошеломлённого молчания. А потом двинулась вглубь того, что осталось от места жительства благотворителей. Там она и нашла еду. Консервы, но хоть что-то – всё лучше, чем человеческое мясо…

– Он так и не появился. – Так встретил их Латуш, когда девушки вернулись к потухшему костру. – Наверное, его здесь уже нет.

– Плевать.

– Нет, Мали, не плевать. – Латуш воздел руки к горизонту, в молитвенном жесте. – Джангрух мерзкая тварь и злобный урод, но он наш Творец, он мудр и жесток, хотя и безумен. Он не мог послать пять духов, что бы осталось только четверо с его Даром. Осталось пятеро. Но пятый не здесь. Наверное, Творец приготовил для него особую миссию. – Латуш помолчал и задумчиво добавил. – Или он выбрал одного из пяти и направил его. А остальных бросил на произвол судьбы. Хм. – Латуш покачал головой. – Это больше похоже на Творца. Он очень жестокая тварь, но всё же, он не получает удовольствия от смерти своих творений. Мы можем пользоваться его даром и жить, как захотим. На нас у Творца планов нет. Теперь это очевидно.

– Какое счастье. – Буркнула Мали, перед глазами которой призраком стояло изорванное тело девочки – изорванное её руками.

– Рад, что ты понимаешь. – Довольно кивнул ей Латуш. Довольно и с уважением. – Ты понимаешь, что это значит. Я давно заметил, что христинятина лучше всего понимает Творца.

– Что? – Это Тарзан и Алиша сказали почти разом.

– Христинятина. – Пояснил им людоед из джунглей. – Мясо, приправленное верой в ложного бога. Очень вкусное. – Пояснил он, смачно причмокнув. – Мне нравится, есть лёгкая кислинка…

– Меня сейчас стошнит. – Порадовалась за него Мали.

– Ничего вы не понимаете в хорошей еде. – Махнул рукой Латуш и вдруг сказал. – Я не хочу оставаться в Африке. Мы должны продолжить свой путь. В Европе люди живут хорошо.

– И как мы доберёмся? – Тарзан указал рукой в сторону берега. – Я был там. Обе лодки разбиты, они пытались уплыть, кто-то из нас не пустил их. Я помню, как он прыгнул на палубу и в стороны полетели только щепки. Вторую лодку он догнал вплавь, было плохо видно, но я уверен, что лодка затонула. Он плавал как…

Тарзан замер и вдруг хлопнул себя по лбу ладонью. Да слишком уж сильно хлопнул.

– Ты живой?

– Ууу… – Ответил Тарзан, с трудом садясь обратно. Глаза разъехались в разные стороны. Он тряхнул головой и сказал. – Тот, кто их убил…, он плыл очень быстро. – Тарзан глянул на свою ладонь, потёр лоб. Хмыкнул и продолжил. – Духи наградили нас силой…

– Духи джунглей, посланнык Джангрухом. – Уточнил Латуш.

– Это были Ангелы. – Заметила тут Алиша.

– Демоны Ада – они прокляли нас. – Мрачно сказала Мали.

Помолчали.

– В общем, – Тарзан указал рукой на морскую гладь. – Нам лодка получается, больше не нужна.

– Просто поплывём?

– Да, Алиша, просто поплывём.

Они поднялись на ноги и долго смотрели в море, туда, где за горизонтом, лежала земля, предлагавшая лучшую жизнь, лучшую долю. Туда, куда из-за них, не смогут попасть больше сотни людей – тела этих людей, ещё долго будут лежать здесь, на песчаном берегу.

– У нас получится.

Сказал Латуш и первым двинулся к берегу.

Где-то в Европе.

Под фонарным столбом стояли двое. Молодые чернокожие ребята. Один лысый, второй – женщина. Лысый обнимал её, а она плакала у него на плече. Если бы кто-то ещё был бы сейчас на этой улице и пригляделся бы к ним, то он увидел бы, что девушка вся в крови. Явно не своей крови – ран на ней не видно, да вымазана она с головы до пят. Её хрупкое тело, вздрагивает от надрывных рыданий. Мужчина гладит её по волосам и тихо шепчет слова утешения, иногда, в бессвязных его словах, слышалось имя. Мали – так зовут эту девушку, но что же с ней случилось? Здесь, посреди одной из столиц сытой, спокойной Европы? На неё кто-то напал? С ней сделали что-то ужасное? Но почему же она вся в чужой крови?

– Латуш…, – пискляво говорит она, сжав его крепче. – Я боюсь…, я…, я не должна жить.

– Что ты такое говоришь Мали? – Отстранившись, говорит парень, хмуря чёрные брови, на чернильно-чёрном лице. Если б не фонарь, да одежда – в темноте его и не увидишь. Стоит девчонка там, ночь двумя руками обнимает…

В общем, темно тут, не фонарь, так и вообще ничего не видно.

– Я слишком опасна.

– Ты…

– Убей меня. – Вдруг говорит она совершенно холодным голосом. – Латуш, убей меня! Я не должна жить, я совершила такое, я…

– Но ведь ты говоришь, они сами напали?

– Сами. – Она кивает, отступив на шаг назад. На красивом лице, больше нет слёз. – Они сказали, что я шлюха, потому что на мне нет паранджи. Аллах велит им карать таких, как…

– Джангрух лишил их разума Мали, не обращай внимания…

– Латуш! Я убила их! Ты не понимаешь??? Я просто разорвала их в куски! Троих молодых парней, у которых вся жизнь впереди! Один из них был совсем ребёнок!

– Но ведь они хотели тебя…

– Да. – Она опускает глаза и сжимает кулаки. – Хотели. И попытались. Со мной же что-то случилось. Я убила их за секунду. Разорвала руками…, – она всхлипнула, – я чудовище Латуш.

– Но…

– Мне понравилось. – Она усмехнулась и снова сникла. – Понимаешь? Я испытала удовольствие, кажется, это был оргазм. – Тут девушка стала красной, даже через тёмную кожу проступил стыдливый румянец. – Пока не поняла что натворила, я чуть ли ни выла от восторга, от удовольствия…, Латуш – если это повторится, я снова убью. А когда это повторится в сто десятый раз, я привыкну. Понимаешь? Я знаю Латуш – я буду убивать для удовольствия. Не просто убивать, рвать людей в куски, рвать так, что бы кровь текла по рукам, рвать из них мясо и конечности, вырывать их сердца, я… – Глаза девушки горят, они ярко-красные. Все они уже привыкли к такому невозможному цвету зрачков, но сейчас её глаза по-настоящему горели, словно бы, в красном огне. – Чудовищам не место на земле Христовой, ты должен…

– На земле Джангруха, Творца всего сущего. – Пробормотал Латуш, тяжко вздыхая.

– Мне нет места нигде. Неважно как назвать. Просто нигде.

– Мали, давай не будем сейчас говорить об этом. Вернутся Тарзан и Алиша и тогда… – Девушка повернулась спиной и пошла прочь. – Ты куда?

– Вернусь в отель. Я… – Она не договорила. Вдруг охнула и свалилась асфальт.

– Мали? – Латуш подошёл к ней, присел на корточки. Она лежала на спине, медленно и глубоко дыша, девушка потеряла сознание. Видимо обморок…, Латуш поскрёб лысину пальцами, взвалил девушку на плечо и унёс с дороги, в ближайшие кусты. Там положил, где заросли погуще, и вернулся к фонарному столбу. Там он закурил, грустно вздохнул – с Мали такое не впервые. В Греции она уже слетала с катушек. В лагерь беженцев прибыла полиция, и они поспешили укрыться на берегу. Мали потерялась. Нашли её по диким воплям людей, длившимся всего пару секунд. Какие-то арабы нашли её и тут же потребовали плату, если девушка не хочет оказаться в руках полиции. Плату предложили на выбор – деньгами или губами. Когда замешкалась, решили, что денег у неё нет. У неё их и не было…, зато был талант, подаренный Творцом Всего, жестоким Джангрухом. А с теми, кто получил его дары, лучше не ругаться. Мали доказала это личным примером. Когда они добрались до места, опередив полицию всего на несколько минут, на земле лежало с десяток изорванных тел и Мали, вся в крови и внутренностях своих жертв. Девушка была без сознания. Таков её талант, таков дар Творца, но когда злая сила Джангруха изливается в мир, разум Его творений, не в силах выдержать её чёрной мощи, разум отключается…

Латуш грустно вздохнул, достал ещё одну сигарету – захотелось, почему-то, заплакать. Вот у всех его спутников есть особый дар от Творца. А у него нет. Мали, в случае опасности, обретала возможности древних Духов джунглей, тех, что жили в легендах его народа. А легенды те, все до единой, походили на фильм ужасов, самый жуткий, какой только мог бы породить человеческий разум.

Она становилась быстрее мысли, она была сильнее слона, исцеление мгновенное – видел своими глазами в Италии, когда она рвала на куски полицейских. Ей прострелили голову и ещё не успели мозги выпасть на асфальт весёлым дождиком, а ран на ней уже не было. Минусов было всего два – в этот момент, Мали почти не контролировала себя и теряла сознание, когда гнев или страх, покидали её. Ну и можно считать минусом, что в обычном состоянии она была как они все.

– Где Мали? – Сказала Алиша. Возникнув прямо из воздуха. Латуш, с перепугу чуть сигарету не проглотил, потом ругнулся и кивком показал на кусты. – Понятно. Опять её накрыло?

– Да. А как твои дела?

– Вот. – Алиша поставила наземь полный мешок. – Хорошо зашла. Там тысяч сто евро, и пара безделушек. – Предупреждая осуждающий упрёк, Алиша добавила. – Я для себя. Красивые они, мне очень понравилось. Я сама носить буду, когда двинемся дальше.

– Хорошо, отнеси к кустам. А то мало ли.

Девушка кивнула, подняла мешок и растворилась в воздухе. Спустя пару секунд, прямо из воздуха, в кусты упал мешок с деньгами.

Алиша отводит глаза.

Причём полностью. Она становится невидимкой. Может в ухо песни орать и человек не слышит, а те, кому глаза не отведены, морщатся от страшного воя – петь Алиша не особо умеет.

Зашелестел ветер, над фонарём мелькнула тень. Спустя мгновение опустилась наземь.

Тарзан умеет летать.

– Вот. – Парень потряс пухлую сумку. – Не считал, но много.

– Отлично. Берём Мали и уходим.

– Опять вырубилась?

Латуш кивнул и пошёл к кустам…, эх. Неужели, Творец решил наказать его и не дал ему особого таланта? Но почему? Не потому ли, что он отказался приносить ему жертвы? Но ведь эти глупцы, не знавшие Его имени, никогда не приносили жертв Творцу, а свой особый талант они всё же получили. Так страшно обидно, что у них таланты есть, а у него нет…, проклятый Творец, что б он сдох…, ну почему он не получил своего таланта? Он имел на это больше прав, чем его друзья! Намного больше – он столько жертв принёс Творцу в прошлом! Эх…, впрочем, возможно, выход есть. И почему сразу об этом не подумал? Да, они не приносили жертв, но он-то знал Истину, знал Творца. А значит, в нём есть вина. Её нужно исправить.

– Вернётесь без меня?

– А ты? – Спросил Тарзан, закидывая Мали на плечо. Сумки взяла Алиша.

– Я должен поговорить с Творцом Всего.

И пошёл прочь, оставив их одних…

– Жаль его. – Тарзан поправил положение своей ноши и добавил. – Верит в то, чего нет.

– Творец есть. Просто это Иисус, наш Господь Бог.

– Творца никогда не было. – С жалостью глядя на девушку, молвил Тарзан. – Есть только Духи Предков и бесформенное Зло, что таится во тьме. Иисус – величайший из Духов, он Первый Предок, его сила велика, но никто не может сотворить то, что было всегда.

– Ты дурак. Творец Иисус и другого не бывает. А твои Духи, это демоны.

– Сама дура. Нет никаких Творцов. Есть только Духи Предков.

Алиша махнула рукой, мол, что с идиотом говорить о цвете неба? Он всё равно ничего не понимает. Она просто двинулась по дороге, курсом к отелю, из коего завтра, они уедут с рассветом – они всегда так делали. Просто полиция, вдруг начинала всюду нос совать, вот буквально сразу, как только они выгребут пару банков или богатых квартир. И что им от них надо? Европа же богатая, у них денег море. Нет же, за каждую бумажку удавиться готовы. А если их убивать, так потом везде будут эти полицейские – по опыту знали. Ещё с Греции.

– Тарзан, а куда мы двинемся потом? Скоро в Европе нам покоя не будет, об этом мы ведь как-то не подумали. Что теперь делать…, Тарзан? – Парня рядом не было. Она говорила с пустотой. Стала оглядываться – ну так и есть, пропал. – Опять улетел сволочь. Ненавижу когда он так делает…, нет бы что б прогуляться с девушкой под Луной…, – она перехватила сумки поудобнее и двинулась по улице, насвистывая весёлый мотивчик – ещё немного и в ванну. У неё люкс, в котором останавливалась какая-то баба, по имени Диана. Кто это она не знала, но скромных познаний в английском хватило, что бы понять, что баба та, была очень знаменитой. Чем и почему, тут уже всё сложно – эти объяснения выходили далеко за рамки её знаний местного наречия. Но то, что баба была важная, почему-то, делало все блага номера, более приятными. В чём тут дело, Алиша так и не поняла. Просто пользовалась и всё. Жаль, что завтра уезжать придётся. Этот город, с большими часами на площади, ей очень понравился.

Одно хорошо – они уедут спокойно, без спешки, в красивой одежде…, а не так как из Италии, где долбанный Латуш, сломленный долгим воздержанием, выпил досуха служанку, разделал её прямо в номере и стал поджаривать ломти мяса на мансарде. Придурок чёртов…, спецназ к ним вызвали. Хорошо ещё Мали не съехала с катушек по своему обыкновению. Просто отвела им глаза и ушли спокойно. Вот почему Бог наградил их этим странным жутким даром? Зачем? Какой в этом смысл? Да, их отравили демоны и они стали тем, чем стали. Но демоны действуют по воле Господа, хоть Мали с ней и не согласна, думает что их прокляло Зло. Но это не проклятье – это дар Господень. Только вот зачем он им дан? Эх. Алиша шмыгнула носом и двинулась дальше, не в силах понять, для чего Высшие Силы, подарили им столь невероятную мощь…

Над горизонтом занимается заря, вот-вот солнышко поднимется над городом, осветит его со всех сторон, постучится в окна своим золотистым лучиком и тёплый ветерок коснётся стен высоких зданий и многие люди откроют глаза, подойдут к окошку, встав с постели. И улыбнутся они солнышку приветливому, жизнь дающему и сверкнут их глаза и скажут они:

– Драный сука понедельник, как уже задрала эта грёбаная работа…

Ну…, ну как бы…, нет, но подумают-то они совсем-совсем другое! Радость от лучиков золотистых проникнет в самые души и счастье от нового дня, возликует в душах их! Вот.

А на крыше одного дома, у одного из двух расположившихся там людей, ничего не возликует уже, так уж получилось – немножко умер этот человек. Почему немножко? А потому что ещё не до конца, вон, кровь течёт по бетону, из шеи она брызгается. Он ещё ногами потряхивает, но уже не сильно. Ещё секунда, может две и…, всё, не шевелится. А над ним стоит второй. Чёрный как смоль, на коленях стоит, высоко подняв обе руки, в одной из которых зажат окровавленный нож.

– Прими его душу Джангрух, Отец Небесный, Творец Всего! Прими и укажи мой путь, открой мне, какой же дар получил Латуш! – Помолчал и, издав нечто вроде рыка, заговорил вновь.

– Или дай знак жестокий Отец, укажи мне, что твой гнев всё так же велик и дух джунглей, не принёс дара для меня, дав дары Твои, другим, что б Латуш мучился, зная, что Ты отвернулся от него навсегда! Дай знак, укажи путь Творец! Я прошу Тебя, Жестокосердный, я прошу и повторяю вновь – я ненавижу Тебя Небесный Отец, Творец Всего!

Латуш опустил руки и замер, склонив голову, словно бы кланяясь Солнцу. Это конечно не так, ведь и Солнце, всего лишь творение Джангруха, жестокого бога, единственного, какой когда-либо существовал во Вселенной.

Прошла минута. Потом ещё десять. Потом чуть больше. Латуш сел на корточки, так как коленям больно и терпеть он больше не мог. Глянул на труп.

– Что б ты сдох Джангрух! – Буркнул он, косо глянув на солнышко. – Что б духи джунглей подняли бунт и сожрали твою мерзкую тушу! Что б тебя сожрали призрачные львы, поганый ублюдок, что б… – Он тяжко вздохнул, махнул рукой. Творец не соизволил откликнуться. Точнее, он откликнулся – отсутствие ответа, ведь тоже ответ. Джангрух не забыл, как Латуш отвернулся от него, как перестал приносить жертвы, как он не смирился с потерей близких по воле Творца.

Латуш был наказан за свою гордыню и не смирился. Прошло время, а он не смирился всё равно, всегда съедая всю добычу без остатка, не отдавая Богу ни кусочка. И Он прислал Духов. И сделал его спутников Могучими, подарил частичку мощи Творца. Разрушительную частичку…, а ему вот шиш с маслом, вместо Дара. Конечно, все они получили силу, скорость, выносливость, раны заживают очень быстро, но были и минусы, как например кровь, которую теперь регулярно приходится пить. Латуш даже вздрогнул, вспомнив, как они узнали об этом минусе полученной мощи. А он всё удивлялся, Творец дал им частичку своей силы, но никаких последствий – так не бывает. Джангрух жесток и безумен, его сила, даже если это крошечный кусочек, не может быть вся целиком из плюсов. Но минусов довольно долго никто не видел. Пока Мали вдруг не начала хандрить, за ней Тарзан, потом начало лихорадить Алишу. И в одной из подворотен очередного европейского городка, Тарзан вдруг обезумел – напал на прохожих и стал пить их кровь. Впился в шею, выпустив клыки, и они не успели ничего понять, как вдруг видят, что тоже впиваются в шеи других прохожих. Тогда-то Латуш и понял всё – истинная суть кровавого разрушения, вот чем наградил их Джангрух. Разрушительная суть духов джунглей, таков был Его дар. И заодно стало ясно, почему Духам, иногда приносили жертвы в виде живых людей – давно приносили. Истории о том, остались лишь в древних легендах, ставших сказками. И ведь не верил никогда, думал, духи, пьющие кровь, просто сказка. Зачем духам джунглей пить кровь людей? Глупость же несусветная…, а оно вот как получается. Вот что подарил им жестокий Отец.

При этом не сделав их духами, а лишь наделив их мощью этих серолицых, остроухих монстров, что кормили его далёкие предки, отдавая им своих дочерей и сыновей, если не могли захватить пленников для этой цели. Как говорят легенды, иначе было нельзя – если подручные Творца, не получали платы кровью, они обрушивали свой гнев на всех подряд и целые деревни, в одну ночь, превращались в гигантскую мясорубку.

Но Джангрух решил ещё и посмеяться – они получили дары, каких не было у духов.

А Латуш не получил. И теперь обречён видеть…, он вдруг вздрогнул, мысль оборвалась.

Что если он не получил дара, не просто из мелочной насмешки, а…, Латуш громко сглотнул и поспешно ощупал уши, не заострились? А кожа не сереет? Что если Духи джунглей, превратили его в себе подобных и вскоре он утратит память, станет серым монстром, будет бродить по джунглям, приглядывая там за извечным порядком и пить кровь жертв, что будут давать ему окрестные племена? А по ночам, будет растворяться на тысячи пылинок и опадать наземь, что бы с наступлением ночи снова подняться и искать новой крови?

От ужаса Латуш чуть не обделался, но чудом удержался от столь поспешного и святотатственного шага – обделаться рядом с жертвой Творцу, всё равно, что укусить его за пятку. Обидеться он может и всерьёз, а тогда от Латуша мокрого места не останется. Одно дело слова – Джангрух настолько горделив, что отказался понимать слова людей, он вникает лишь в эмоции, идущие с обращением к нему. И если откликается, делает то, чего человек желает на самом деле, а не то, что произносят его глупые и лживые уста. Можно даже материть Джангруха – он не поймёт ни слова, но слово и дело, суть вещи разные. Обделаться во время священного ритуала, по сути, присовокупив к дару порядочный шматок этого самого – вот такого оскорбления Творец не пропустит никогда. Обязательно отомстит, ибо жестокость его не знает границ. Тут хочешь, не хочешь, а нужно держаться. Хоть пальцем затыкай всё что можно, хоть палку туда воткни, но держаться просто необходимо, а то ещё и внукам твоим горя хапнуть придётся с безумия Творца.

Латуш глянул на жертву – лежит, не шевелится, померла уже. Прислушался к себе. Вроде справился с неожиданным бунтом организма. Соблюдая максимум осторожности, Латуш расслабил пальцы. Вроде не течёт. Полностью отпустил хозяйство, расслабил обе руки и замер, готовый немедленно сжать пальцы снова – да нет, вроде всё в порядке. Ну, вот и хорошо.

Он опёрся рукой на плечо жертвы и снова глянул на горизонт. Как-то задумался, мысли ушли далеко от этого места и времени, туда, когда он был счастлив и вместе со своим сыном, поедал мясо очередной жертвы с общего костра. Особенно запомнился тот день, когда жертв было сразу шесть – все сочные, мясистые. Охотники из враждебного племени. Не туда свернули и угодили в ловушку, словно дар самого Творца! А кто ж от подарков отказывается? Съели их…

Ладонь стало сильно холодить. И гладенько как-то там стало под пальцами. Чего это, а?

Латуш глянул вниз, и плюхнулся на задницу, издав очень странный звук.

На бетонной крыше, лежал металлический человек. Тот же самый, с тем же порезом на шее, в той же форме со значком на груди – абсолютно тот же мужик.

Но металлический.

Некоторое время он сидел, тупо пялясь на труп. Потом подполз к нему и постучал по его плечу лезвием ножа. Судя по звуку, неплохая сталь…, у ножа сталь похуже, а мужик из качественной стали, такую мало где делают…, так. Латуш присел обратно. Стал вспоминать. Может он просто где-то в этом городе безумцев, спёр статую и сюда принёс? Ну, рассудок неожиданно помутился и…, да нет, это вряд ли возможно. Он не сумасшедший. Не мог он вдруг взять и принести сюда статую, а потом придумать в своём воображении жертвоприношение Творцу. Но как тогда всё это объяснить? Он что, сам его в металл превратил?

Хм. А почему нет? Вдруг это и есть его дар? Он образумился, принёс жертву, и Творец всё же одарил его особым талантом. Похоже на правду…

Латуш взял нож и сосредоточился. Минут десять тужился, пыжился и раз – нож стал стальным. Весь, вместе с ручкой. Снова он постучал лезвием по статуи – лезвие изменилось. В его руке теперь нож из дорогой, высококачественной стали. А не так давно, на нём виднелись следы ржавчины, которые он так и не смог оттереть…, Латуш вдруг поднял глаза к небу и дико закричал – от радости. Он всё понял. Джангрух, Жестокий Отец, Творец Всего – единственный Господь, который когда-либо существовал, Он ответил на его жертву и его молитву!

Он ответил Даром.

Латуш уходил с крыши, слегка пошатываясь, дрожа в мистическом ужасе – ещё никогда в жизни, он так близко не общался с Богом. И теперь, когда Господь был далеко, когда Он покинул его вновь, Латуш понял, какое безумство сотворил, взывая к Богу, требуя его особого внимания в момент великого Таинства, в момент Священной Жертвы. Ему следовало благодарить судьбу, за такое невероятное везение. Жестокий и Безумный Творец, оставил для него Дар. Но вполне мог оставить и нечто другое. Например, вывернутые наизнанку рёбра. Господь безумен и тут уж ничего не поделаешь…, ему повезло, ему дико повезло и Жестокий Отец, оставил ему свой Дар.

Когда Латуш покидал здание, на вершине коего, недавно свершилось Чудо, на его глазах блестели слёзы – слёзы страха и благодарности.

Где-то в Польше.

– Латуш, ты уверен, что это Швейцария? – Спросила Мали, прижимаясь спиной к стене.

– Да. – Очень уверенно ответил Латуш, лучше всех них говоривший по-английски – именно он спрашивал дорогу у местных жителей. Читать по-английски он не умел, так что пришлось всё время спрашивать, так что на эту дорогу ушёл почти год. И даже не потому, что добираться далеко, хотя и потому тоже, но в основном, так затянулось их путешествие из-за обилия денежных средств, честно украденных в первых странах, которые они посетили в Европе. Имея такие возможности, несмотря на первые робкие протесты Мали, они всё же решили, что двигаться к своей мечте в толпе обычных беженцев, как минимум, глупо. Так что деньгами разжились и шли к мечте, с максимальным комфортом, иногда поспешно убегая от полиции. Там где им нравилось, они задерживались и с удовольствием тратили деньги на удивительные вещи, что могла предложить эта богатая земля. Они даже на самолёте один раз летали. Тарзана вырвало на соседа, потом на иллюминатор, дважды он терял сознание от ужаса. Алиша на пару часов заперлась в туалете и вышла только при посадке. Латуш, в полёте стал зелёным, вылез в проход и, не смотря на протесты стюардесс и пассажиров, почти час отчаянно орал молитвы на родном языке. Мали держалась изо всех сил, но при посадке не выдержала, пронзительно завыла и отключилась, так что больше своего опыта с дьявольским созданием из металла они не повторяли.

Но остальное, почти всё, им очень понравилось. Ни раз, и ни два, они даже собирались остановиться и прекратить своё путешествие. Но зачем довольствоваться малым, если в Швейцарии их ждало вечное, очень богатое пособие, помощь государства, бесплатное жильё, еда, зачем оставаться в воротах Рая, если можно войти в Рай и пользоваться всеми его благами? Не зачем, и они не собирались останавливаться. И шли к своей цели без остановки. Всю дорогу наслаждаясь жизнью – это время могло бы стать самым счастливым в их жизни. Если бы ни необходимость иногда убивать, выпивая кровь и, да, ещё Латуш. За этот год, он, несмотря на уговоры друзей, съел минимум десять человек. Может больше – после пары громких ссор, Латуш стал осторожнее. Иногда уходил куда-то, а возвращался очень довольный, пропахший дымом костра и свежим запахом жареного мяса. Они вопросов старались не задавать – ну его к Дьяволу. Лучше думать, что он где-то в ресторане шашлыки ел, чем получить прямой ответ на прямой вопрос и избавиться от всяких сомнений.

А теперь они здесь. И решительно непонятно где это долбанное «здесь».

– Ты совершенно точно уверен?

Латуш кашлянул и замолчал – порыв холодного ветра, заставил его поёжиться, как впрочем, и их всех. Они хоть и слышали, что погода там иногда портится, но всё же оделись недостаточно тепло, полагая, что в Раю не может быть слишком холодно.

На повторный вопрос о своей уверенности Латуш отвечать не стал, так как услышал в отдалении речь прохожих. Прислушался и слегка покраснел.

Спутники на него глянули и что-то заподозрили.

– Латуш! – Рявкнула Алиша, слегка опередив Мали. Тарзан задумчиво оглядывался. Идущие по улице люди, порой оглядывались на него. С неба тихо падал первый снег.

– Ну…, я бы не сказал, что прям…

Он замолчал, так как перед ними остановилась группа молодых парней.

– Охуеть Павло! – Сказал один. – В натуре негры! А я думал пиздишь ты. Откуда у нас блять негры? А оно в натуре – негры, ебать их в рот…

Латуш навострил уши. Мали толкнула его в плечо.

– Переводи. – Рыкнула она, когда парень обернулся.

– Я… – Латуш виновато опустил глаза. – Это, наверное, тоже беженцы. Они не по-английски говорят…

– Дмитро, зырь. У них зёнки красные. С перепоя что ли?

– Ага, вижу. – Дмитро почесал макушку. Задумчиво покачал головой. – Ну, так! Негры же. У них всё никак у людей. А то может и с перепоя, а может всегда у них зёнки такие. Африка, это тебе не хухры-мухры. Они может и спидозные нахуй. А я слышал, зёнки со СПИДу краснеют.

– Да, тоже такую хуйню слышал, ваще в натуре жесть. – Кивает Павло. Потом вдруг вскидывает брови. – Слушай, а давай им ебальники начистим?

– Нафига? – Не совсем понял Дмитро.

– Ну как нафига? – Удивился непониманию товарища Павло. – Негры же! Охуярим их и на полароид щёлкнем. Потом нашим покажем – все в ахуе будут. Ты прикинь – никто из наших негра живьём-то не видел, а мы их не только видели, ещё и охуярили. А?

– Ну, я не знаю… – Засомневался Дмитро. Тут третий их товарищ тронул обоих за плечи и кивком куда-то показал. Павло буркнул что-то неразборчиво, и все они поспешно двинулись прочь. Негры остались на том же месте. Люди идут мимо, иногда глазеют, редкий, очень мелкий снег, так же падает себе тихо…, и два парня в смешной одежде, останавливаются перед ними.

– Гы, негры. – Сказал один, поправляя фуражку.

– Граждане негры! – Официально хмурый, заявил второй. – Предъявите ваши документы.

– Латуш, что им нужно? – Спрашивает Мали, почти шёпотом.

– Они, эээ…, ну не знаю я. Какой-то диалект. Я хороший английский изучал. К нам турист попал, мы друзей его тогда съели, а этого отец оставил нам, поиграть. Привязались мы, он нас и научил. В основном, глупостям всяким, ну, вроде того что Земля круглая. – Латуш хихикнул. Мали удивлённо моргнула. Алиша глаза выпучила. – И языку иногда учил. Нам нравилось, как звучит. Как будто зуага кричит. Это лягушка такая. – Пояснил Латуш, помолчал. Поцокал языком, сладко зажмурился. – Мы его потом тоже съели. Такой вкусный был…

– Слышишь, как булькают? – Говорит один местный в смешной одежде, второму такому же.

– Угу. Ну, негры, хули. Я б удивился, если б они по-русски говорили.

– А может нашу мову разумеют?

– Чё ёбнутый? У нас-то её хуй кто понимает, а ты негров…, о! Придумал! Давай их ластами вверх и в участок, а?

– А основание какое? Нач с нас шкуры спустит, если они из посольства какого-нибудь.

– Так это…, как его? Ну, это. Блять…, во! Проверка документов, а документов хуй. А?

– А если в участке они ксивы на стол выложат? Нас же нач без вазелина выебет.

– Ну, так мы их щас обыщем.

– А…, ну давай, чё…

– Слышь, краснорпёрки. – Раздалось позади и оба мужчины резко развернулись. Латуш с друзьями вытянули шеи, стараясь рассмотреть новых участников беседы, в которой одна сторона решительно не понимала, что говорит другая. На тротуаре стоит девушка. С разноцветными волосами, ярко-красными губами, длинными ресницами и в строгом деловом костюме. На ногах модные туфли с высокой шпилькой.

– Ты как панк на Хеллоуин. – Сказал недовольно парень, стоящий рядом. Обычный такой, в куртке, разве что лицо очень правильных форм.

– На хуй пошёл. – Не поворачивая головы, ответила девушка.

– А вы блять кто такие? Чё так базарите уёбки? – Рыкнул мужик в фуражке.

– Надо так. – Девушка мотнула головой. – Съебали нахуй, мы негров с собой забираем.

– Чё? Вы кто такие?

– Спецназ ФСБ! – Грозно заявила девушка. Парень поперхнулся и закашлялся. Девушка задумчиво нахмурилась и попыталась снова. – То есть, мы эти, блять…, а! СБГ короче.

– СБУ. – Подсказал парнишка.

– Во! Оно самое. Из этой хуеты мы и выпали. В смысле, нарисовались. Ну, типа сюда пришли.

Парни в фуражках переглянулись. Негры за их спиной начали что-то по-своему лопотать и тыкать пальцами то на одних, то на других спорщиков.

– Ваши документы.

– Заебал. – Девушка отодвинула мужика и шагнула к неграм. Мужик покраснел, щёки надулись, а потом он вдруг вытянулся, отдал честь, повернулся и оба двинулись прочь. – Арчи, давай, ты по ихнему базаришь, никак тут без тебя.

– Я не знаю их языка.

– Как не знаешь?

– Это не английский.

– Ну, так давай, скажи им по-английски что-нибудь. Мне четверых в лом зомбачить аж до Ленска, это ж не выпить всю дорогу, ни отвлечься. Действуй короче.

Арчи кивнул и стал говорить. Негры замолчали, прислушиваются. Один, самый чёрный из четвёрки, нахмурился – кажется, этот понимает, но как-то смутно. Арчи стал говорить медленнее.

Наконец, негр ответил.

– Ну? Чё говорит?

– Я…, – Арчи потряс головой и снова задал прежний вопрос. В ответ то же смутно понятно лопотание. – Секунду. Дую спик инглишь?

– Списк, списк. – Кивает головой негр. Арчи поморщился и опять задал вопрос.

– Ну?

– Да не понимаю я! Не английский это! Какая-то херня…, фак…, да ещё и с акцентом. – Арчи снова что-то сказал по-английски. Негр растерянно оглянулся на своих спутников. Те что-то спросили. Парень пожал плечами, снова к нему повернулся и сказал.

– Дью списк ансглис?

– Ты слышала? – Проворчал Арчи, повернувшись к девушке. – Соня, слышала?

– Ну. Пендосская херня какая-то. Слышала, чё?

– Да не английский это! – Рявкнул Арчи. – Это какая-то бредятина!

– Короче. – Негры вдруг застыли по стойке смирно, глаза их опустели. – Урод ты Арчи. Я теперь до самого Ленска буду не спамши не жрамши. Ладно, пошли, сбагрим их Ленке, пусть зашкерит их где-нибудь, пока говорить по нормальному не научатся.

Компания из шести человек, с ярко-красными глазами и разного цвета кожей, двинулась по тротуару, куда-то в сторону центра города.

Наше время, пустырь на окраине Ленска.

Чёрный дым медленно поднимался вверх. Не просто так конечно – из машины он идёт. Зачем и почему не совсем ясно. Три человека стоят в сторонке, у маленького кустика и с интересом смотрят туда, откуда идёт дым. Почему-то, только туда и смотрят. Тела, разбросанные вокруг перевёрнутой и сильно помятой машины, их, кажется, совсем не смущают. Как и оружие, разбросанное по всему пустырю. Да что там! Они даже не обращают внимания на тот факт, что тела те, мёртвые, да к тому же далеко не всегда лежат целиком. Из некоторых сочится кровь – так бывает, если в теле дырка от пули или что-то от тела оторвано. Рука там, нога, голова вот у одного отсутствует. Не совсем, конечно, отсутствует – остатки шеи торчат, позвоночник вот виднеется, а самой головы нет. Она на земле, далеко-далеко вся разбросалась – толи пуля разрывная, толи череп тесный, тут вопрос не однозначный, оно всяко ведь бывает в жизни этой…

– Не, не рванёт. – Убеждённо сказал мужчина, в чёрном кожаном плаще и дырявой окровавленной рубашке. Чем её так порвало и почему в дырках не видно ран, не ясно.

– Ну, вот сам и иди тогда туда. Я ебала такие приключения. – Отвечает девушка в странноватом наряде и с не менее странной причёской.

– По моим подсчётам, взрыв возможен. Но маловероятен. – Отвечает девушка в очках и в весьма приличном одеянии доброй библиотекарши.

– А может ну их нахуй? Пойдём по домам и в рот мента, а?

– Штык, мы тут намусорили. – Кривится девушка с разноцветной причёской. – Мусора вой поднимут на весь город. А эти хуесосы от короля, теперь за нами никто убирать не будет.

– Да и похуй. – Пожал плечами Штык.

– Соня права. – Не согласилась девушка в очках. – Нам ни к чему лишний шум среди людей.

– Во, слышал? – Соня ткнула пальцем в девушку с очками. – Лена шаристая, сечёт тему. Это ты дебил грёбанный, а Ленка молодец, соображает.

– Чё? – Взвился Штык. – Попутала курица? Я Носхерус или блять где? А ну, это, смирение там, вся ботва. Сечёшь дура?

– Я щас форсаж ебану и сам будешь тут трупаков закапывать.

– Ну, нахер. – Штык вытащил рацию из кармана, нажал кнопку. – Узбек. – Подождал, ответа нет. – Узбек блять! Отвечай. – Опять тишина.

– Гы.

Штык сердито покосился на Соню и убрал рацию.

– Гондон. – Характеризовал он загадочного узбека и тяжко вздохнул. – Не, ну мы запаримся ждать. Рванёт не рванёт…, во! Придумал!

Прежде чем кто-то успел среагировать, Штык рванул вперёд. Да так быстро, что его движения никто не успел увидеть. Только тут стоял – раз! И уже возле машины. Пальцы ухватились за металл на днище, заскрипело, залязгало, и в сторону полетел глушитель, за ним шасси, куски металла – руки начали мелькать с возрастающей скоростью и вот уже он хватается за бак двумя руками, что-то неприличное шипит сквозь зубы и хрясь! Бак летит далеко в сторону.

– Всё. – Заявил Штык, неспешным шагом возвращаясь к своим спутницам. – Бак нахуй, больше нечему там взрываться.

– Норм. – Удивлённо кивнула ему Соня. – Соображаешь. Я как-то не додумалась.

– А это потому Соня, что ты дура тупая.

– Иди ты на…

– Соня! Нельзя так говорить с Носферусом!

– Мне можно, я ебанутая.

– Вот всегда знал. – Согласно кивнул Штык.

– Короче, – Соня шагнула к ближайшему телу, – я их шмонаю, в кучку соберу. Могилу сами копайте. И вообще, – она вдруг повернулась к ним и недовольно проворчала, – нахер это всё? Я б могла зазомбачить их нахер. Сами бы друг друга и положили. А тут блять Рэмбо какой-то получился. Не лохи оказались. Мне чуть башку не оторвали.

– Сонь, – Штык, почему-то, слегка засмущался – очки снял, протирает зачем-то, более-менее чистым куском рубашки. – Ты-то да, в лёгкую их, а мы? Что нам тебя вечно с собой таскать? Нужно было понять, как вообще, ну, мы с этими гоблинами справимся, нет. А то может, ну…, как бы это, бабло-то есть. И если что, там чё как, мы бы, ну ты понимаешь. – Махнул как-то неопределённо руками и пояснил. – Бабло в зубы и на лыжи, на Гавайи там какие, пока нам бошки не поотрывали к хуям. – Он победоносно оглянулся и добавил. – А теперь понятно – если чё, мы сук этих в асфальт закатаем. Так что…

– Дебильная отмазка. – Соня снова двинулась к телам. Штык мрачно смотрит ей в спину.

– Лёша, спасибо. – Сказала вдруг Лена, легко тронув его за плечом.

– За что ещё? – Буркнул Штык, не оборачиваясь – расстроился почему-то.

– Ты заслонил меня, хотя это было и не обязательно, спасибо за это. – Она коснулась пальцами его груди, на коей колыхалась в хлам разорванная одежда.

– А! – Отмахнулся он, одновременно, краснея. – Не бери в голову Лен. Я ж пацан чёткий и ты пацан правильный, я за тебя если что…

– Я кто?

– Не, я не в том смысле я в смысле, что за тебя…, ну, ты короче поняла.

Лена надула губы и отступила на шаг назад. Что-то ей в его речи не понравилось, а что, Штык не понял. Пояснять отдельно она не стала и просто сказала.

– Спасибо, что заслонил меня от пуль.

– Не за что. – Штык опять краснеть начал, сам себе удивляясь. – Обращайся Лен, я, если что, всегда готов. Русские своих не бросают.

– Мы вампиры. У нас не может быть нации.

– Чё это вдруг? – Оскорбился Штык на такое высказывание. Набычился весь, упрямо голову наклонил. – Я русский вампир и не ебёт! Вот так-то. И…

– Ай, блять! – Взвыла вдруг Соня, отскочила в сторону и замерла там, схватившись за сердце.

– Что случилось? – Крикнули они, чуть ли ни разом.

– Он живой! – Соня показала пальцем на одно из тел, прошитое пулями в десятке мест.

Лена со Штыком переглянулись, подошли к телу. Все трое вампиров замерли над ним.

– Да дохлый кажись… – Мужик застонал и перевернулся на спину. Белесые глаза открылись, губы поползли вверх, оголяя внушительные клыки. Штык глянул на Лену. – Мы пленных берём?

– Он может знать что-то полезное нам.

– Лады. – Штык глянул на Соню. – Зомбач гондона, пленным будет.

Соня кивнула и строго глянула на елозившего по земле вампира. Хмыкнула, глянула ещё строже – елозит, глаза не стекленеют. Поворчала что-то матерное, нахмурилась вся, пристально посмотрела на него ещё с минуту, стала щеками краснеть, глаза гневно блестят…

– Ну? Чё там?

Соня ответила неприличным словом, обошла раненого вампира кругом и снова стала на него смотреть. Тот оклемался в достаточно мере, приподнял голову и, глянув на Соню, ехидно оскалился.

– Да блять! – Рыкнула девушка, всплеснув руками. – Нихуя не понимаю. Чё за нахер?

– Чё такое? – Заинтересованно покуривая сигарету, спросил Штык.

– Чё-чё…, хуйня чё. Не зомбачится пидор этот. – Соня снова всплеснула руками. – Я чуть не обосралась с натуги, а ему похер. – Девушка исчезла и появилась сбоку. Ножка её стала размытым пятном, хрупкая ступня врезалась в челюсть вампира и под хруст ломающихся костей, парень отключился. – Гондон сука…, не получается. Я хрен знает что за…, ща, проверить надо.

– Н-да. Это жопа. – Кивнул Штык, пуская в небо колечко сизого дыма.

– Ты обещал! – Рявкнула вдруг Лена.

– Чё? – Встретившись со строгим взглядом девушки, Штык сник и выкинул сигарету, с таким лицом, будто ему сердце заживо вырезают. – Лен, – простонал он, – ну план не считается. Ну, в натуре – пиво не бухло, план не наркотик. Да и сама знаешь, резко бросать нельзя, вдруг инфаркт?

– Ты вампир.

– Ну и чё? Я в детстве много болел.

– Ты обещал. – Лена покраснела щеками, вдохнула глубоко, словно собираясь сделать нечто вопиющее, страшно вульгарное и заявила. – Отвечай за свой базар!

– Ну, бля… – Штык снова тяжко вздохнул. – Ленок, общение с нами, плохо на тебя влияет, я…

Весело просвистела пуля, и Штык с воем схватился за обожжённое ухо.

– Узбек! – Взвыл он, заметив где-то очень далеко блик от оптики. – Ах ты, сука! Да я тебя…

– Это я. – Сказала Соня. Они к ней повернулись. Девушка мрачно смотрит на бесчувственного вампира – если б был человеком, да с такими ранами, вполне можно было бы сказать, что он бездыханный. – Я Узбека зомбанула. Тут километра два – съебался он как кипишь, реальный начался, пушку бросил сука и…, два блять километра! Этот говнюк сразу поддался. Побежал обратно, два дерева башкой сломал, даже не заметил. Я почти без напряга его зомбанул с двух блять км! – Она легко пнула пленного. – А тут вообще никакой реакции…, чё за хуйня в натуре?

– Очень плохая ху…, – Лена покраснела, кашлянула и снова заговорила. – Плохая новость. – Лена проникновенно глянула на вампиров и свет понимания, всей это сложной ситуации, возник в их глазах. И они помрачнели, осознав, что предстоит и что будет и…

– Ну? – Буркнул Штык. – Чё за новость-то?

– Ага, я тоже не въезжаю. – Кивнула Соня. – Этот гондон мутированный какой-то или чё?

Лена скользнула взглядом по лицам своих товарищей. Нет, не прикидываются.

– Королевский клан иммунен к твоей силе Соня. Или же они нашли какой-то способ защитить себя от твоей силы. Если только они, у нас уже большие проблемы. С твоей способностью, у нас было большое преимущество…, но если все кланы имеют иммунитет, тогда…

Лена скорбно склонила голову, всё ясно без слов, всё понятно и так…

– А. – Штык понимающе кивнул. – Короче, ебашить петухов будем по старинке – локтем в грызло, коленом в пузо, пером по печени. Норм, чё? Уработаем и так. Тоже не пальцем деланные.

– Каким пером блять? Стволов побольше надо. Я подключаю короче того типа, сынок у которого пизданутый.

– Это кто ещё?

– Ну, тот, который без крови обходиться может. Его батя в напряге под нашу тему, закажем, пусть пехоты подкинет и…

– Нельзя привлекать людей к нашей во…

– Чё это нельзя? – Удивились вампиры сразу вместе. Глянули на Лену вопросительно и недоумённо.

– Это против правил Нортумеса!

– А?

– Это запрещено!

Вампиры пожали плечами.

– Мне похуй как-то. Сонь, ты как?

– Так я ж говорю – скажу, прям сегодня, пехоту пригонит сюда, сколько надо, столько и пригонит. Стволами сами зарядим. А то их на вокзале ещё мусора примут, нахуй надо?

– В натуре. Хорошо, что за волыны подсуетились. Ага…, – Штык глянул на Лену, багровую от возмущения и задохнувшуюся от гнева. – Лен, а ты что говорила что-то?

– Нет. – Она махнула рукой и отвернулась. – Делайте, как знаете. Но я против!

Штык как-то задумчиво стал осматриваться, вот он затылок пальцами поскрёб.

– Чё? – Спросила Соня, тоже задумчиво осматриваясь.

– Да херня такая…, – Штык неуверенно пожал плечами. – Чего-то не хватает, не пойму что-то…, грёбаный план…, бля! – Он хлопнул себя по лбу и поспешно двинулся к бетонному зданьицу, на другой стороне пустыря. – Ебать мои старые костыли! Про братана забыл!

– Про бра…, а! – Соня удивлённо вскинула брови. – В натуре, Шкет. Я тоже забы… – Она вдруг замерла с открытым ртом, тряхнула головой, рот закрыла, глянула на зданьице. – Да не может быть! – Выдала она и на вампирском форсаже ринулась к зданию. Внутрь вошла раньше Штыка. А когда он показался на пороге, девушка сидела на корточках и задумчиво смотрела на заляпанный кровью пол.

– А где Шкет? – Штык стал оглядываться, но спрятаться тут вроде негде.

– Подлечился видать, да посъёбкам дал. – Неуверенно пожала плечами Соня.

– Чё это он посъёбкам-то?

– Ну, хер знает. Обоссался может, да и слинял.

– Не верю. Шкет пацан правильный, он бы с махача не свинтил.

– Ну, я тогда не знаю…

Тут в окошечке, через которое Штыку довелось пострелять в процессе схватки, появилось лицо Лены. Она быстрым взглядом окинула захламлённое помещение и вдруг сказала.

– Он не выходил отсюда. Странно…

– Как это не выходил? Улетел что ли?

– Он не умеет. – Напомнила Соня. Потрясла рукой. – У него ногти как у ёбанной кошки, а летает тот черножопый, что я в хохляндии нашла…

– Чё? – Не понял Штык.

– Чё-чё, я ж сказала – чернозадых мы припёрли. Четыре штуки. Слили на хате, вон, Ленка в курсе. Я ж тебе уроду звонила – сказала заедь. Хули не заехал?

– Да не звонила ты…, бля. – Штык виновато опустил голову. – В натуре, забыл. Хрен с ним, сегодня гляну на этих твоих таджиков.

– Не таджики они.

– В смысле? Черножопые? – Соня кивнула. – А чё ты тогда мне тут чешешь? Узбеки что ли?

– Да блять! – Соня поднялась на ноги, руками всплеснула. – Чёрные они. Ну, прям реально, как вот гудрон видел? Вот такие ебальники у всех. Ну, трое посветлее, вот как блевоту после шоколадки видел? Вот такие хари. А один прям как асфальт свежий.

– А почему тогда черножопые? – Не понял Штык.

– Потому что негры. – Вставила своё слово Лена, продолжавшая внимательно осматривать помещение.

– А…, ну теперь понял…, так это…, – он почесал затылок, вытащил из кармана чёрные очки, надел на нос. – Ну, того. Им чего там? Ну, бананов-то оставили? Или как с ними вообще?

Девушки переглянулись. Соня покрутила пальцем у виска. Лена покачала головой.

– Сами такие. – Штык отвернулся и стал важно смотреть вниз. – Короче, братан наш где?

– Я не знаю. – Лена отстранилась от окна и теперь смотрела не вниз, а на своих товарищей. – Он был тут. И ещё кто-то. А потом они как будто исчезли…

– Да. – Штык указал пальцем на одну из стен. – Вон там пиздюк был. Такой обычный, – показал что-то взмахами обеих рук и добавил, что бы лучше было понятно, – ну, пиздюк, в общем.

– Он понял кто мы такие? – Грозно нахмурилась Лена.

– Да что он там понял? – Отмахнулся её собеседник. – Я ж говорю – пиздюк. Только от титьки. Чё бы он понял? Молодёжь нынче вообще ни о чём. Ваще пиздец, мельчаем. Сонь скажи.

– В натуре. Нарожают блять дегротов, потом мучайся с ними. – Серьёзно кивая, согласилась с ним Соня. Лена как-то странно на них посмотрела. Они взгляд тот не заметили.

– Короче, куда братуха делся, непонятно. – Штык сам себе кивнул и глянул на Соню. – Ну, где шкерятся твои негры? Пойду, перед обедом наебашу их. Я ж этот. Носхератус.

– Носферус.

– Я так и сказал. Чё я такое простое слово не запомню? Носхуятор я или где?

– Поехали короче. – Соня двинулась на выход. – Гаврика в багажник. Пока негров будешь мочить, мы его короче у дверей поставим, пусть уёбок смотрит.

– Нафига?

На вопрос ответила Лена.

– Что бы надавить психологически. Возможно, увидев тебя в бою, он испугается и станет сотрудничать с нами охотнее.

– А…, – Штык кивнул, задумался. Почесал затылок. – А если они мне пиздюлей вставят?

– Ты уж постарайся, чтоб не вставили. – Вздохнув тяжко, сказала Лена.

– Я уже и не надеюсь, что тебя кто-то загасит. – Заметила тут Соня, хлопнула Лену по плечу. – Всё норм будет, Лен. Этот уебан полюбому их завалит. А если нет – я по съёбкам.

– Я не о том говорила, я…, в смысле?

– Чё в смысле? Я под черножопым ходить не буду. Ну, нахер. Я тогда за кордон дёрну. Олежку прихвачу и к чёрту вас и ваших пизданутых вампиров.

– Но…

– А о чём ни о том? – Хмуро и почти даже рыкнул Штык.

– А? – Она не сразу с мыслями собралась, но быстрее чем Соня – та вообще не поняла к чему вопрос. – Я про то, что ты всё равно победишь, я уверена – ты наш Носферус. Но постарайся сделать это быстро, сам не получив увечий. Что бы наш пленный, был впечатлён до ужаса.

– Постараюсь, чё…, – Штык вдруг ухмыльнулся, да аж до ушей.

– Чё? – Спросила Соня.

– А я негров не бил ни разу.

– И чё?

– Как чё? Ну, ты прикинь – реальному негру по ебалу зарядить! – И расплылся в счастливой улыбке. Девушки переглянулись. На этот раз ошарашено. Штык махнул рукой. – Да ну вас. Ни хера вы не понимаете…, кстати, а у нас китаёзы будут в банде?

– Хикари…

– Не, ты чё Сонь? Хикари баба. Не считается типа. Я ж не про то. Китаёзы мужики, я про это.

– Она японка. – Справедливо заметила тут Лена.

– Не врубаюсь. Причём тут…

– Так это, я китаёз тоже не пиздил ни разу. – Штык как-то мечтательно улыбнулся. – Ну, интересно. Шао-Линь смотрели? Реального китаёзу, я щас по-любому натяну. Ещё внукам рассказывать буду. Сяду так у печки и мол, пиздюки, подь сюды, дед ваш как-то китаёзу под реальный пресс пустил, с ноги ему гондону, потом локтем в бубен и… – Наткнулся на непонимающие взгляды девушек и сконфуженно кашлянув, замолчал. – Да, это, поехали короче, быриком чемпионский титул утвердим и подумаем, чё как, да где братан ща шкерится.

Двинулись к машине, бросили в багажник пленного, предварительно связав ему руки и ноги, металлическим тросом, каковой имелся в багажнике, на случай, если машина встанет и придётся ловить «тягача». Уселись внутри. Соня за рулём, повернула ключ в замке зажигания.

– А что если его эти гаврики похитили? – Спросила она, газанув и переключая передачу.

– Нахуй он им сдался? – Не согласился Штык.

– Не вижу смысла делать что-то подобное. – Высказалась Лена.

Штык вытащил рацию, нажал кнопку.

– Узбек.

– Я не виноват, я…

– Конь ты блять в пальто. Всё, свободен, если чё звякнем. Давай.

Стало тихо, лишь шины тихонько шумят, катясь по дороге просёлочной, и шепчет мотор…

В большой комнате, у большого пребольшого окна, в одном маленьком-маленьком городе, сидели четыре человека. Все они, молча, смотрели в окно, с немым вопросом в глазах.

– Это что такое? – Наконец, проговорил один из них, имевший приятный тембр голоса и высокую, красиво очерченную грудь.

– Город…, кажется. – Ответил тот, что весь чёрный как смоль.

– Как это может быть городом? – Девушка снова ткнула пальцем в окно. – Мы видели города Европы! А это…, это…

– По сравнению с моей деревней, – заметил тут парень с ожерельем из чьих-то клыков на шее, – даже это убожество, всё-таки, город.

– Но мы же в Европе! – Воскликнула девушка. – Мы не могли прилететь обратно в Африку! Я смотрела на компас, когда та женщина ослабила контроль и её магия стала не такой сильной. Мы точно не могли вернуться в Африку. Мы летели на восток. А на востоке – тоже Запад!

Помолчали немного. Подумали, но решили, что всё же тут есть зерно истины, ведь Запад очень большой. Рай маленьким быть и не может. Там и на север и на восток, всё равно Запад.

– Может, это какой-то пригород? – Предположила высокая, стройная девушка с шоколадной кожей. – Помните, как в городе с железной штуковиной, которая как большая тренога, но на четырёх ногах? Там на окраине тоже так было.

Помолчали.

– У женщины с цветными волосами, сильная магия. – Вдруг сказал чёрный как смоль человек.

– Это Вуду. – Согласно кивнул парень с ожерельем. – Она шаман. Я чувствую.

– Или у неё такой же дар как у нас. – Вдруг сказал девушка с красивой грудью.

– Брось Мали. – Махнул рукой чёрный человек. – Джангрух не мог наделить своими дарами бледных людей. Они слабые и глупые. Великое чудо, что они смогли создать Европу для нас, на это у них хватило мозгов, конечно, лишь по воле и с помощью Творца, но что бы получить Его дар? Нет, это бред. Такого не может быть…

В дверь кто-то постучал. Да так, что косяки чуть не вылетели.

– Э! Негры блять! Дверь откройте!

– Подвинься баран. У них нет ключа. Я их заперла и…

– А…, а чё толку? Они ж как мы. Хули им эта дверь?

– Чё дурак? Они ж чурки тупые. Их фанеркой закрой и потухнут нахер. Да и я не дура, на всякий случай зомбанула их. Сидят у окна, сто пудово…, ой!

– Что?

– Ебать колотить! Я ж забыла! – Послышался треск поворачиваемого в замочной скважине ключа. – А если им посрать там, поссать? Ну, блять! Отвечаю – кто на пол насрал, сука, еблом натыкаю и убирать заставлю!

Они ничего не поняли, шум за дверью, был просто шумом, резковатым, каким-то лишённым всякого смысла. Это даже на английский язык никак не походило.

Ребята переглянулись.

– Латуш, – сказал парень с ожерельем, удивлённо глядя в пол. – Я хочу в туалет.

– Эмм…, ну так иди.

– Я…, я не могу. – Ошалело моргая, молвил парень. – Не могу с места сдвинуться.

– Ай! – Пискнула Мали. – Я тоже…, в туалет хочется и правда…, но я не могу сдвинуться, я…

– Мать твою! Слава тебе блять Святое Яйцо! – Воскликнул кто-то у дверей. Они обернулись, там девушка с цветными волосами и какой-то мужчина. – Кажись, никто не обосрался.

– Сонь, а они в натуре чёрные. – Изумился парень в кожаном плаще.

– Ну. А я чё тебе говорила? – Соня сорвалась с места и очутилась за спиной Мали. Руки мелькнули, заломав ей голову аж до хруста. – Зырь! В натуре всё ебало чёрное! Реально негры.

– Ага. – Парень невольно стал смотреть чуть ниже тонкой шеи. Туда где майку натянуло. Там так интересно, вот большой бугорок, а в центре такой маленький бугорочек, прям так…

– Ну, ты свинья в натуре. – Буркнула Соня, отпустив девушку.

– Чё ты сразу? Ну, блять бывает, чё? – Штык, кашлянул, плащ запахнул, чтоб не видно значит, было, что к гостям, как минимум к половине их, он относится вполне дружелюбно.

– Они по-нашему короче не бакланят нихера. – Соня отступила на шаг назад, задумчиво глянула на чернокожих собратьев и они вдруг поднялись и как послушные солдаты, цепочкой, двинулись к туалету. Штык сие наблюдал, прислонившись к стене. Когда первый вернулся на место, он кивнул в его сторону.

– Как звать?

– Он не понимает. – Соня как-то странно на парня глянула, и тот вздрогнул всем телом. – Во, теперь короче не зомбанутый, давай, быром ему ебальник ломай и потом остальных сразу.

– А чё всех? – Штык развёл руками. – И баб тоже? Ты ж видела, киски какие. Не, я пас.

– Дурак что ли? А если они тоже ёбнутые, ну, по этим Носфератусам? Не, давай Штык, гаси всех, потом там разберёмся.

– Не буду.

– Баран. Ладно, в рот их. – Соня махнула рукой. – Если что…

В комнату вошли ещё двое. Один помятый весь в крови, мрачно зыркал мутными глазами.

Второй шёл у него за спиной, был ниже и мрачнее тучи.

– И что это было? – Рыкнул второй, который был девушкой в очках. Она толкнула впереди идущего в спину, тот запнулся и свалился на пол. А девушка упёрла руки в бока и, прищурившись, глянула сначала на Соню, потом на Штыка.

– Гы. – Ощерилась Соня.

– Гы-гы. – Согласился Штык.

– Это не смешно.

– В обще-то, смешно. – Штык глянул на Соню. – Помнишь, какое у него ебало было?

– Гы. – Ответила Соня. – Мусор ваще в осадок выпал. «Ваши документы!» – Гнусаво она передразнила кого-то. – А мы хуяк и растворились. Гы-гы.

Минуту вампиры хихикали. Негры возвращались из туалета, садились на стулья. Мужик елозил на полу, пытаясь сесть, что было не так просто сделать, со связанными за спиной руками.

– И это мой клан! – Она всплеснула руками. – Носферус и самый могучий из всех вампиров клана! – Она грозно посмотрела на них. Смеяться вроде перестали. – Вы меня там одну оставили! Этот милиционер от страха заикаться начал! А в багажнике этот орёт! – Ткнула пальцем в пленного. Снова на товарищей смотрит. Соня согнулась пополам, из глаз брызнули слёзы.

– Я не могу, ха-ха!

– Господи, и вот с ними, мы начинаем войну против всех вампиров мира! – Застонала Лена.

– Да не парься Лен. – Штык похлопал её по плечу. – Чётко получилось. Ржачная тема, чё?

– У нас война дебилы!!!

Лена топнула ногой, гневно на всех посмотрела, что-то неразборчиво прошипела, дверью хлопнула и всё, нету её.

– Обиделась походу. – Предположила тут Соня.

– Да ну. – Махнул рукой Штык. – Наверное, в тачке что-то забыла…

– Вы покойники, все вы покойники, ха-ха!!!

– Сонь, слышала?

– Чё?

– Пёрднул кто-то.

– Вам не жить, Король вас всех…

– Во, опять. Слышишь?

– А, я кажется, знаю. – Соня указала пальцем на пленного. – Это вот этот вот хуй. Давай его сейчас зверски пытать будем, а?

– Ну…

– Я щас плитку включу, мы ему харю поджарим. Запоёт как соловей.

– А негры?

Четверо чернокожих ребят, вдруг замерли с пустыми глазами и прямыми спинами.

– Норм, – Штык повернулся к пленному. – Ну, чё, фуфло парашное, побазарим в натуре?

Мужик нахмурился недоумённо, потом негромко сказал.

– Что?

– Чё ты чёкаешь пидор? – Штык распустил пальцы веером, выпучил глаза, понял, что в очках не видно и снял их, снова глаза выпучив. – Чё фуфло, очко пригорело? Дурака включил, обоссался сука, базарить в падлу типа? Ты попутал сявка подзаборная? – Подошёл ближе, наклонился. – Ты кого на хуй послал чухан пернатый? А? Чё ты потух чушка? Кто папа, блять? Под кем ходишь шоха опущенная? Колись быром, козёл штопанный!

Мужик моргнул. Потом ещё раз. Потом как-то неуверенно сказал.

– Король вас всех убьёт…

– Нахуй короля.

Снова молчит, теперь как-то слегка испуганно косясь на своего пленителя.

– Чё? Конкретно на очко присел, да? – Судя по лицу, парень не очень понял, о чём речь, но Штыку показалось, что-то совсем иное. – Нихуя ты борзый! Сонь, тащи утюг, ща мы его…

В комнату вернулась Соня. Задумчиво хмурится, чешет затылок.

– Штык.

– Чё? – Сказал он, кровожадно глядя на пленного.

– А мы это, ну…, ну это. Мы ж и так знаем на кого чухан шестерит.

– Ну. Давай утюг.

– Какой блять утюг? Я плитку включила, щас нагреется…

– Нормуль, ща мы его…

– А что мы его спрашивать-то будем?

– В смысле? – Штык выпрямился, задумчиво приподнял брови. Взгляд стал пустым – сосредоточение мыслительного процесса, стало таким запредельным, что даже температура в комнате немножко поднялась.

– Ну, что мы от него узнать хотим-то?

Помолчали.

– Так это, Лена говорила, что он может чего полезное знает, а так я и не знаю.

– А чё нам полезное? Мы ж в курсе, чё да как. Чего от него нам надо-то?

– Хм. – Штык стал чесать затылок. Потом макушку почесал – не помогает. Потёр виски пальцами, что-то вспомнил, хлопнул кулаком по раскрытой ладони и зарычал. – Говори сука, где у вас лагерь и сколько вас всего!?

– Нет у нас лагеря. – Продолжая опасливо коситься на них обоих, ответил парень.

– Так, по-хорошему не хотим. Лады. – Штык потёр ладони, кровожадно оскалился и…

– Какой лагерь дебил? – Рявкнула Соня.

– Ну…, – Штык смущённо развёл руками. – Ну, типа где у них все шкерятся, там, сколько их, где подземный ход, сколько танков и это… – Замолчал. Поморгал, потирая пальцами подбородок. Кивнул и сказал. – Хороший кстати, фильмец…, н-да. Ну, я хер знает. Давай завалим его, да и всё.

– Лена просто так нихера не делает. – Соня подошла к пленному, зачем-то больно его пнула и, вздохнув, сказала. – Короче, пошли похаваем, тут кафешка рядом, подумаем. А то хрен знает, нафиг он нам сдался, но Лена же его зачем-то прихватила? Значит надо.

– Да, это мы походу зря так чётко её подъебнули.

– Гы…, ща, секунду. – Соня сосредоточилась, хихикнула и двинулась на выход. – Потопали, негры за ним присмотрят. Я их зомбанула, чтоб если чё, копыта ему ломали, а сами на улицу ни ногой. Вернёмся, тут он будет.

– Слушай, – уже в подъезде, спросил Штык. – А как мы с ними вообще? Они ж по нашему вообще походу по нулям.

– Лена их учит, ну, пытается. Херово идёт. Язык у нас трудный.

– Да ну нахер. Нормальный у нас язык. Хули в нём сложного в натуре?

– Я ебу что ли? – Соня вышла на улицу и полной грудью вдохнула воздуха родного города. Закашлялась, сплюнула. – Ебучий сука город…, кхе-хе…, в натуре, дышу и вижу чем.

– Чё чем?

– Чем дышу вижу, баран. Туда пошли. Там хавчик реальный. Барыга честный, мясо при жизни ни разу не мяукало и даже не гавкало.

– Эх, водки бы. – Мечтательно щурясь, произнёс Штык. Тут вдруг глаза открыл пошире. – Ёпт! Понял! Надо выяснить, где остальные гаврики. Ну, если они уже тут, в городе, и шлёпнуть, пока не чухнули что мы их корешков на фарш пустили.

– Гонево. – Соня глянула на прохожего, который тоже на неё сейчас смотрел. – Чё ты вылупился? Зубы жмут?

Прохожий хотел было огрызнуться, но чем-то ему не понравился спутник девушки, возможно, тем, что у него были красные глаза, и из-за пояса, торчала рукоятка револьвера.

– Вот и пиздуй гоблин блять…, Штык, ты ствол спрячь. Менты доебутся.

– Да и в рот их.

– Я пожрать спокойно хочу.

– Ну, ладно-ладно, уберу я его…

Кафе, выбранное для перекуса, располагалось на улице – три столика, деревянная толи коробка, толи большой шкаф, игравший роль стойки бара и мангал, вот и всё кафе. Собственно, много ли надо для счастья? К тому же, кафе другого уровня, есть только в центре города, а туда ехать далеко, там всё дороже и отличия лишь в наличии стен, потолка и более красочной стойки.

Взяли шашлык и пару пива на попить – Штык, тяжко вздыхая, словно умирающий на краю собственной могилы, взял безалкогольное, после чего присели за столик.

– Нет, ну мы ж не совсем дебилы. – Вдруг сказала Соня, прожевав пару кусков сочного, вкусного мяса. Положила шашлык на узкую, вытянутую тарелку и глянула на Штыка.

– Нет, конечно. – Кивнул он в ответ, ещё кусочек снял с шампура, съел, пивом запил. – Но бля, Сонь, я в натуре не догоняю зачем нам этого чёрта допрашивать.

– Давай подумаем. Чё нам от этого хуесоса надо?

– Ну…, – Штык закурил, пока отложив еду. – Например, узнать, где окопались его корешки.

– Ну типа да, так-то тема. – Пожала плечами Соня, пребывая в глубоком сомнении.

– Хуй там тема. Мы и так в курсе, что сюда эти гаврики подтягиваются. И мы в курсе, что они подгребают по-разному – сама знаешь.

– Ну да. – Она кивнула – подключили людей из своей, скажем так, компании, сняв их с важной работы, слегка криминального смысла и характера. Удалось выяснить, что в город стягиваются подозрительные личности, через железнодорожный вокзал и на межгородских автобусах. А пару дней назад, как раз перед тем, как снова не удалось найти вампира из Украины – Арчи увидел негров в видении и планы резко изменились, а потом его искать уже времени не было, так вот, Соня сходила в гости к товарищам милицейской наружности. Уже вечером, милиционеры начали делать то, смысла чего не понимали, но в полной уверенности, что такое задание получено непосредственно от начальника городской милиции, а тот указание получил прямо из Москвы, от какого-то чина в ФСБ. Так как Соня не была уверена, что начальники ФСБ могли давать такие указания, попутно она снабдила всех участников акции, полной уверенностью, что начальник ФСБ, таки имел право раздавать подобные команды. Вот и выяснилось, что подозрительные граждане, уже много дней как, стекаются в город самыми разными способами. Они приезжали на машинах по трассам, они прибывали пешком по тем же трассам. К родственникам, аж из далёкой Монголии, вдруг прибыл целый частный самолёт с низкорослыми, узкоглазыми лицами, которые уже через час исчезли с «радаров» милиции и затерялись где-то в городе. В общем, удалось узнать немного – вампиры массово прибывают и оседают в городе. Более того, судя по всему, между собой никак не контактируют, все они действуют самостоятельно.

– Можно конечно, узнать где шкерятся его кореша. – Штык пожал плечами. – Но так-то мы походу всех, с кем он приехал уже ёбнули. Если кто остался, там может два-три чухана, пока их ищем, копыта в кровь собьём. А они может, уже нас и ждут. Может пару козлов на хате оставили, спецом по такой теме – если что, засылать типа на адрес. Прикинь, мы там нарисуемся, типа их мочить, а там заминировано всё. И чё делать будем? Разнесёт нас по всему городу, вместо дождика блять выпадем. А ты сама знаешь, между собой они не контачат.

– Ну…, может слабые места ихние выяснить.

– А на пустыре типа мы нихера не поняли, да? – Штык выбросил сигарету, стал мясо жевать.

– Хрен знает. Зачем-то же Лена решила его допросить?

– А! Пофиг. – Штык махнул рукой, выпил пива, поморщился, тяжко вздохнул. – Знаешь, Сонь, я так мыслю – пусть эти суки сами нападают. Толпа на толпу, по-пацански, эти мудаки вопрос решать не стану, отвечаю. Да и хули – толпы-то у нас хуй. А у них пехоты море, у нас же блять десять рыл и те все ебанутые. Нахуй их, пусть сами на нас нападают. Народ в курсе, стволы всем раздали. Мы ведь тоже не пальцем деланные. Осилим, а не осилим, ну хули, судьба такая значит.

Соня долго молчала, хмурилась, а потом тяжело вздохнула и сказала.

– По такой теме если – много наших завалят Штык.

– Ну, бывает, чё. – Он пожал плечами. – Всё равно наша банда не сможет прокормить сто рыл.

Соня долго смотрела ему в лицо. Штык жевал мясо, курил, пиво пил.

– Ты что же, сразу вот так и думал, ну, что наших многих тупо завалят?

– Без жертв войны не бывает.

– Какого хера Штык?

– Соня, не беси Папу. – Штык ощерился в ухмылке. – Я знаю что делаю.

Она, молча, доела шашлык. Хмурая, немного злая и явно растерянная. Ей казалось, что Штык задумал…, не может же этого быть, а? Он что же, решил позволить вампирам перебить их? Зачем? Это всё в надежде, что пока их поодиночке истребляют, врагов станет меньше или как?

– Сонь, – Штык рыгнул, извинился матом, снова закурил и продолжил. – Сегодня вечером, берёшь Арчи и пиздуйте в темпе вальса искать наших. Всех кого найдёшь, расселяй по нашим хатам. Я позвонил уже пацанам – больше никто не ходит один. Всегда держимся кучками, по три-четыре рыла. И все новые так же. Поняла?

Она кивнула, без особой радости во взгляде. Соня вдруг поняла, что не ошиблась, всё примерно так и есть. Только с одним исключением – их враг будет сталкиваться с группами и жертвы будут. Что с их стороны, что с чужой. Но зачем? Врагов-то всё больше.

– Мы все уникальные. – Ухмыльнулся вампир. – Каждый по-своему. Эти гаврики, нет. Каждый раз их ждёт невъебенный сюрприз.

Помолчали. Соня обдумывала услышанное. Штык курил и пил пиво, в коем нет алкоголя ни капли. Наконец, они закончили трапезу и поднялись из-за стола.

– Пока эти суки пытаются цеплять нас, я буду цеплять их. – Он снова ухмыльнулся, нацепив на нос свои тёмные очки. – Я, Шкет и ещё пацан один.

– То есть, нам всё равно нужно будет знать, где они? Типа побольше пленных?

– Не, нафига? У нас есть Шкет.

– Что-то я не понимаю…

– И Зверь.

– Всё равно не врубаюсь.

– Ну, вот ты можешь взять, пошариться по бошкам в этом районе и найти вампиров? – Соня кивнула, вспомнила свой провал и с унынием отрицательно покачала головой. – Вот. А Зверь может. Шкет тоже. – Тут Штык поморщился почему-то. – В общем, ищи наших. Пока королевские шестёрки ломают об них зубы, мы будем выключать всех пидоров, что найдём в городе.

– А люди?

– Вооружай. Тоже пригодятся.

– Что с этим мудаком делать? – Соня показала кивком на здание, где они оставили вампира из королевского клана.

– Пусть там будет. Лене он нужен, пусть играет, типа подарок будет, от Носхеруса.

– Лена вообще в курсе, что ты задумал?

Штык загадочно улыбнулся, Соня вполне определённо выматерилась.

Днём позже.

Дверь открылась. В комнату вошла женщина, тяжко вздохнула и села на стул у окна.

– И как же мне с вами общаться? – Грустно проговорила она. Четверо чернокожих переглянулись, снова на неё смотрят. Вот самый чёрный открыл рот и сказал.

– Халло.

– Что?

Мужик нахмурился, подвигал бровями, губами пожевал и сказал.

– Хло.

– Хэллоу, может быть?

– Халло. – Радостно кивнул парень. – Ма ньейм Латуш.

– Лена. – Сказала девушка, натянуто улыбнувшись.

– Мали. – Парень показал пальцем на девушку, потом на вторую. – Алиша. – Ткнул пальцем в высокого мускулистого парня. – Тарзен.

– Тарзан. – Поправил его данный человек.

Минуту молчали, глядя друг на друга. Наконец, Лена глубоко вздохнула и, достав из сумочки телефон, набрала номер, нажала кнопку вызова. Как только высветился дозвон, она убрала телефон обратно. Стала ждать, задумчиво выстукивая пальцами, по кожаной своей сумочке.

– Зачем мне умирать? – Вдруг сказал мужчина, сидевший в углу комнаты на полу. Он заметно осунулся, глаза запали, губы стали бледнее. – Вы всё равно покойники, Король истребит вас. Но зачем умирать мне? Отпусти меня, Мудрость клана. Я клянусь, что покину город сегодня же.

– Не могу. Ты мне нужен. – Она снова запустила руку в сумочку и вытащила оттуда пакет, наполненный красной жидкостью. – Здесь кровь. – Пакет полетел через комнату и, несмотря на слабость, мужик схватил его на лету. Клыки пробили пластик, он стал жадно глотать. Прямо на глазах, посеревшая кожа обретала прежний цвет, но глаза остались прежними, словно бы страдавшие от едва начавшейся катаракты. Но в целом он стал заметно живее.

– Благодарю. – Парень отложил пустой пакет и вытер рот ладонью.

– Не за что. Я не собираюсь морить тебя голодом. – Девушка закурила сигарету, взгляд слегка растерянный, словно она не знает, зачем вообще сюда пришла.

– Ты знаешь, что этого мало.

– Знаю. – Лена кивнула, медленно, словно через силу. – Королевский клан не похож на нас, тебе нужна живая кровь, из живого сосуда.

– Да, этот пакет, лишь оттянет неизбежное. Если в ближайшие пять дней, я не поем по-настоящему, я умру. – Тут он вдруг нахмурился, по лицу пробежала гримаса – взгляд скользнул по фигурам чернокожих, чьи зрачки сияли ярким красным цветом.

– Ты завидуешь нам.

– Да. – Парень опустил взгляд, на лице та же гримаса. – Вы не заслужили такого дара. Вы получили слишком много…

– Я должна знать, что именно задумал Король.

Парень рассмеялся, его взгляд был красноречивее всего на свете. Лена поморщилась.

– Мне известно, что нас приговорили и война началась…

– Вы могли её избежать. Если бы приняли свою участь, если бы склонились.

– Но мне нужно знать – как, как он собирается это сделать. – Словно не заметив реплики, продолжила Мудрость приговорённого клана. – Понимаешь? Что планирует король?

– Зачем? Вам это уже не поможет. Все кланы стекаются в город. – Парень хрипло рассмеялся, – вы обречены и помогать вам, я не собираюсь. Чем быстрее вас истребят, тем быстрее мы вернёмся в свои города.

– Нортумес. – Он снова ухмыльнулся, на этот раз победно. Лена мрачно стиснула зубы. Спустя несколько секунд она медленно произнесла. – Значит, Нортумес одобрил действия короля и войну теперь не остановить.

– Наблюдатели уже здесь. Война не закончится, пока битва не скажет, на чьей стороне правда.

– Или пока Создатели не скажут, своего слова.

Он побледнел и нервно дёрнулся всем телом. Спустя минуту заговорил.

– Раз они до сих пор ничего не сказали, значит, уже и не скажут.

– Ты так уверен в этом? – Лена усмехнулась. – Наш клан – лучшее из всех творений Создателей, ты думаешь, они позволят нас уничтожить?

– Вы грязь! Вы… – Он замолчал, гневно хмурясь. Лена насмешливо кривила губы, парень как-то сник и промямлил. – Но вы лишены наших недостатков…, послушай, Мудрость, я лично не считаю войну хорошей затеей. Этого следовало избегать. Вы первый клан за много столетий и у вас слишком много достоинств. Эта война – она ведь, на самом деле, никому не нужна. Но вы сами сделали всё, что б она началась! Ваш Носферус – это же…, это же…, я даже не знаю, как этого бастарда назвать! И вы до сих пор не подтвердили его статус, ваш клан по-прежнему не собран в одном месте.

– Мы не признаём правил, кроме тех, что общие для Нортумеса.

Он молчал дольше, чем в прошлый раз – парень был не глуп и жил слишком долго. Но всё же, ему нужно было время. Он прекрасно понимал, почему Мудрость нового клана, отвергает старые правила. Зачем слепо повиноваться закону, требующему жить в мегаполисе, если ты не оставляешь трупов? Зачем прятаться в тени ночной, если солнце не жжёт твою кожу, а всё что нужно, что б слиться с толпой – цветные линзы? Правила, общие для всех вампиров мира, просто не нужны новому клану. За исключением немногочисленного их перечня. И одно из правил, нарушение коего и стало последней чертой – не открывать людям, кто ты есть на самом деле.

Это правило, новый клан успешно пустил по одному месту и, получив подтверждения сему, Нортумес сказал своё слово – Королю вампиров, разрешили начать войну. Собственно не совсем так, ему не требовалось разрешение Нортумеса, дела вампиров, никого не касались. Конечно, если только они не затрагивали интересов других рас. Предстоящее же, учитывая особенности нового клана, затронет людей, а может и не только людей. Тут всё не так просто, как могло быть раньше. Король не мог просто взять и начать их истребление, не мог созвать все кланы на войну. Однако раз в городе появились наблюдатели Нортумеса, это означает, что война неизбежна. Точнее, теперь неизбежна, после стычки на пустыре, пути назад нет, и не будет. Жаль – Лена вдруг поняла, что пороха у неё не так много, как казалось в начале. Даже сейчас, она хотела бы всё остановить. И, может быть, если бы этот пленник убедил её, что войну ещё можно прекратить, может быть, она бы попыталась что-то сделать для этого. Но, увы…

– Ты хочешь жить?

– Все хотят жить. – Ответил вампир, глядя в пол.

– Сделаешь кое-что для меня, и ты сможешь остаться в живых. Когда война закончится, ты просто уйдёшь.

– Не понимаю.

– Ты согласен, оказать мне услугу или предпочтёшь погибнуть в битве?

Молчал он недолго. И всё это время испытывающе смотрел на Лену.

– А ты понимаешь, чем всё кончится? Ты предлагаешь мне избежать смерти в обмен на услугу, но ты понимаешь, что до дня, когда я выйду отсюда, никто из вас не доживёт?

– Этого мы знать не можем. Неизвестно как всё…

– Прекрати Мудрость. Ты не можешь не понимать – вы обречены. Сила всех кланов, против вашего – что вы можете сделать? Вас перебьют одного за другим.

– Латуш. – Сказала Лена, обратив взгляд на чёрного как уголь парня. Тот повернул голову, зачем-то улыбнулся. – Что ты умеешь? – В глазах застыло недоумение. Лена задала тот же вопрос, но на английском. Последовала пауза. Чернокожие стали обмениваться фразами на странном наречии, резавшим слух. Этого языка Лена не знала и смутно представляла, на чём выстраивается его фонетика. Она попыталась понять, возможности разума позволяли ей выучить любой язык до уровня «ломаный, крестьянский», просто слушая, как разговаривают на этом языке. Но тут она потерпела фиаско – с языком было что-то не так. Он строился на непонятных принципах. Однако нечто знакомое всё же улавливалось. Учитывая цвет кожи ребят, и отбросив полностью тот факт, что их обнаружили в Украине, скорее всего, наречие пришло из каких-то давно забытых дебрей Африки. Возможно, если поднапрячься, потратить неделю, она сможет научиться, кое-как говорить на этом языке, но на это времени нет. Мало того, что Носферус внёс собственные безумные коррективы в предстоящее противостояние вампиров – спасибо хоть согласился приказать клану держаться группами и никогда не разделяться на время большее, чем нужно для похода в туалет. Так вот помимо этого, вскрылось такое, что…, в общем, Лена не могла поверить. Ей порой казалось, что мир как-то вдруг сошёл с ума, весь и сразу.

Сегодня вечером, ей предстоит познакомиться…, безумие какое-то.

Эльфы существуют.

И веками живут среди людей.

– Как я ещё не свихнулась? – Пробормотала Мудрость вампирского клана, всего год назад простая девушка по имени Лена, которой сегодня предстояло воочию увидеть эльфийскую деву, более того, владевшую магией. Да. Магия тоже есть. Осталось только розовому пони выйти на лужайку во дворе, а Питеру Пену постучаться к ней в окно, что б можно было смело набирать номер и вызывать к себе людей в белых халатах.

Латуш что-то громко сказал, наверное, в полной уверенности, что сказал по-английски. Более исковерканной речи, Лене, слышать ещё не доводилось. Ей даже не сразу удалось понять, что именно он говорит. Только когда Тарзан встал посреди комнаты, она поняла.

Парень раскинул руки в стороны, дождался её кивка и мягко взлетел к потолку. Повисел секунду и так же мягко опустился обратно. Потом на середину комнаты вышла девушка – стройная как кипарис, эфиопка. По крайней мере, Лене показалось, что она принадлежит именно к этой расе. Если конечно, картинка из журнала «Вокруг Света», действительно представляла эфиопов – других материалов для сравнения, в памяти Лены, не имелось.

Девушка сосредоточилась и на глаза словно бы кто-то легонько надавил. Лена удивлённо моргнула, стала озираться – девушка пропала. Вот она стояла посреди комнаты и раз – исчезла.

Невидимость? Лена прикрыла глаза и сосредоточилась. Мгновение, другое, она смотрит прямо перед собой – смутная дымка, там, где стояла девушка. Вот дымка подёрнулась, начала обретать очертания и вскоре она увидела её. Эфиопка стояла на том же месте и её глаза становились всё шире – девчонка поняла, что Лена её видит. Иллюзия растворилась, девушка стала видима так же четко, как и всё вокруг. Алиша повернулась к друзьям и активно жестикулируя, затараторила на своём языке, иногда тыча пальцем в сторону Лены.

– Ипсибал!!! – Воскликнул Латуш. Кхм. Наверное, в переводе это будет «невозможно». Любопытно кто учил его английскому? И ещё интереснее, какими дефектами речи и мозга, обладал сей учитель? Или просто ученик попался нерадивый? Кто ж его знает…

Спустя пару минут, ошеломлённый негр, попытался объяснить, что умеет Алиша. Лена слушала и, активизируя все ресурсы мозга, пыталась дешифровать его малопонятную речь. Ей, конечно, удалось, хотя и не совсем. В целом, получалось, что впадая в гнев, Алиша становилась этаким отпрыском Терминатора и Супермена, если б таковой в принципе мог получиться. А потом Латуш показал, что умеет сам. Взял стул, сжал его двумя руками, сосредоточился, и дерево начало менять цвет. С тихим звоном, парень поставил на пол табуретку. Теперь металлическую.

Лена к этой табуретке подошла и постучала по ней пальцем. Определённо металл. Сталь?

– Так это правда. – Выдохнул тут вампир королевского клана. – У каждого уникальная способность! – Лена обернулась и увидела нечто новое на его лице – страх.

– Теперь понимаешь, почему Создатели могут сказать своё слово, в любой момент?

Он медленно кивнул. Потом тряхнул головой, и по лицу прошла мучительная гримаса.

– Мудрость, я… – он сглотнул и добавил. – Я не хочу принимать участие в этой войне.

– Я тебя понимаю. – Лена подхватила табуретку, повернулась к Латушу и сказала на чистом английском. – Я возьму это с собой. – Парень кивнул, потом стал объяснять друзьям, что ему только что сказали. Лена не была уверена, но, кажется, по его мнению, ей просто понравилась табуретка, и она её берёт себе на память. Он не только говорит на английском как пьяный сапожник, но ещё и смутно понимает эту речь! Н-да. Уникальный паренёк…, если он умеет контролировать свою способность и создавать разные марки стали, деньги, с их не совсем законного бизнеса, станет отмывать значительно проще. А в городе, вот-вот, начнётся строительство завода по производству стальных инструментов и деталей разного рода. А закупаться сталь, будут у какой-нибудь компании, существующей лишь на бумаге. За деньги инвесторов, которые тоже есть только на бумаге. В дальнейшем, схема будет переработана, и заводик станет неплохим дополнением ко всему остальному бизнесу, уже работавшему на них и тому, что ещё будет на них работать. А там, глядишь, однажды, её клан, полностью откажется от незаконной деятельности. И станут они добропорядочными и будут платить налоги. И в выборах участвовать. Ну а что? Вампир уже не человек что ли? Н-да…, Лена снова повернулась к пленному, очень бледному сейчас, вампиру.

– Ты окажешь мне услугу? – Парень кивнул. – Обучи их русскому языку. У меня просто нет времени на это.

– Что? – Помолчали. Парень покачал головой. – И это всё?

– Всё. Ты не выйдешь отсюда, пока всё не закончится. Я обеспечу тебя пищей, а ты обучишь этих вампиров и всех других, кого я приведу, русской речи. Боюсь, мой Носферус, не озаботится такими деталями. Они должны понимать нас, а мы их.

– Я сделаю что смогу. Но русский язык не родной мне, я владею им, но не все нюансы понимаю.

– Этого будет достаточно. – Она помолчала и спросила. – Ты скажешь то, что мне нужно знать?

Он молчал с минуту, хмуро глядя на свои ноги, вытянутые на полу.

– Нет. – Теперь он смотрел прямо на неё. – Я готов выполнить все, что ты скажешь и не стану сражаться против вас, но я не стану помогать убивать своих братьев. – Тут он ухмыльнулся. – Хоть я и ненавижу их почти всех, но помогать не стану…, конечно, если вы не начнёте меня пытать. – Он криво ухмыльнулся. – Как сама понимаешь, в этом случае я всё расскажу. – Улыбка стала шире. – Но вы не узнаете, говорю я правду или нет, пока не станет слишком поздно.

Она кивнула и поднялась со своей табуретки.

Лена покинула квартиру, не сказав больше ни слова.

Где-то в недалёком будущем.

– Штык, чё за нахер? – Удивлённо произнёс парень в шортах и майке, упорно игнорировавший лёгкое осеннее похолодание.

– Тихо! – Глухо произнёс Штык, сегодня обратно в кожаном плаще. Поудобнее завязал узел платка на нижней части лица и чуть наклонился вперёд. – Клан Тёмной Пальмы, хитёр, они ждут нас, это засада, мой верный друг Хэнсо! Но ты не бойся, я победю всех…, в смысле, побежду. Ну, ты понял короче, я их там, в лаваш нахуй щас в натуре.

– Ну, ты пиздец. – Качая головой, произнёс Шкет. – Походу те гаврики в отеле тебе конкретно башню стряхнули.

– Тсс! – Резко зашипел Штык. – Готовь кунаи Хэнсо, сейчас мой сюрикен вопьётся в поганые рожи отступников, посвятивших в тайны ниндзюцу, белых пришельцев!

Штык тенью скользнул в квартиру, чуть присев и придерживая правой рукой меч за спиной, чтобы он не стучал ему по хребту при каждом шаге. Смущало только, что меча у него как бы и нет…, Шкет растерянно улыбнулся.

– Гы, а фильмец здравый, да, помню, смотрел такой…, – хихикнул, улыбку вдруг сошла. – Чё??? – Выпучив глаза, воскликнул он, вспомнив некоторые детали фильма. – Штык, ты попутал блять? Хэнсо баба была! Чё за нахуй блять???

Вошёл в коридорчик, дверь за собой закрыл, а там! Аж слова кончились и расстройство улетучилась. Штык стоит на пороге. Перед ним четыре негра – не соврал народ, действительно, не таджики какие, а натуральные африканцы. В углу комнаты стоит мужик с белесыми глазками – знакомая морда, это тот самый, что получил своё на пустыре и по прихоти Лены, остался в живых…, Штык открыл рот и с хрипотцой заговорил.

– Вам конец, мерзкие Татсугава! – Глянул тут на пленника из королевского клана и нормальным голосом говорит. – Они уже в курсах по теме этой нашей ботвы вампирской?

Мужик непонимающе глянул Штыку за плечо, Шкет перевёл.

– Гаврики знают, чё за делюга у нас идёт за паханскую тему или нет?

– Что? – Почти простонал мужик.

– Что-что…, – буркнул Шкет, но поздно – Штык махнул рукой, мол, пофиг.

– Могучий Кензо, пришёл за вами, клан Тёмной Пальмы и… – Подвигал бровями. Обернулся.

– Хер знает Лёха, я не помню как он дальше там говорил. – Ответил Шкет.

– Жаль. – Разочарованно проговорил вампир и снова повернулся к слегка растерявшимся неграм. – В общем, готовьтесь к смерти. Кензо пришёл и пиздюлей с собой принёс!

Тут они поняли толи инстинктивно, толи в изучении новых языков, наметился некий сдвиг, пленник своё обещание выполнял…, высокая стройная девица, вдруг исчезла. Шкет отступил в коридор, удивлённо матерясь. Однако Штык, словно бы ничего не заметил. Он вдруг пропал, и размытая тень метнулась по квартире. Увернуться никто не успел.

– Кийя!!! – Сказал «ниндзя Кензо», стоя над телами негров и медленно водя руками перед собой – в каждой по ножу, и где прятал? Плавно так руками-то водит – почти как в кино.

– Бля… – Это у него руки запутались нафиг и сам себе в плечо нож загнал. – Больно блин…

– Ты в натуре больной братан.

Штык кивнул, мол, есть немного, чего уж там, выдернул нож из плеча, снял повязку. Глянул на тела вампиров. Вповалку, шеи у всех перерублены, крови натекло, но раны уже заживают.

– За что? – Почти без акцента прохрипел самый чёрный, зажимая почти переставшую кровоточить рану на шее и поспешно уползая к стене.

– Так чё не в курсах что ли? – Глянул укоризненно на пленника. – Ты чё конь педальный, не расчухал тему, недоноскам этим? Хули зёнки пучишь фраер бля? В натуре, нихуя никто работать не хочет. Беспредел бля! Короче, – повернулся к негру, – Маугли смотрел? – Не дожидаясь ответа, продолжил. – Вот пока Акела не промахнулся – папу слушать как маму, вкурил? И что б блять, без всякой хуйни, усёк чёрный? Ты кстати, вкуривай, ты реально как асфальт свежий, в натуре чёрный – это погоняла твоя теперь. Ну, тут всё, потопали братан, Зверя за жабры и пошуршали.

Хлопнула дверь, стало тихо.

– Он видел меня. – Пискляво произнесла Алиша, прижимая к шее кусочек ткани – кровь почти не течёт, но рана ещё не зажила. Она всхлипнула. – Как он меня видел?

– Зачем он пытался нас убить? – Хрипло произнёс Тарзан. Потом повторил по-русски, что б их новый друг понял его. – Засем ол пался нысь бить?

Из сказанного, вампир с блёклыми глазами, понял только «засем». И ответил, додумав остальное сам.

– Таковы правила. Носферус клана, выбирается в битве. Надо было раньше вам рассказать.

Негры приуныли. Глянули друг на друга. Потом на своего учителя, по пока ещё малопонятному языку, дико сложному, звучавшему грубо, очень по-варварски.

– Он хотел раньше рассказать. – Сказала Мали.

– Наверное, этот парень с повязкой, сумасшедший. – Предположила Алиша. Потом опять всхлипнула. – Но как он меня видел? Ничего не понимаю…

– Если он так каждый раз будет, надо что-то придумать. – Произнёс Латуш. – Это было больно, я не хочу снова свалиться с разрубленной шеей.

– Когда он снова появится, я возьму табуретку. – Заявил Тарзан.

– Я видела ножи на кухне. – Деловито добавила Алиша.

Друзья переглянулись и обменялись кивками – когда псих попытается снова их убить, они будут готовы и не позволят ему сделать этого.

Пустырь, за городом, немного ранее.

– Смотри-ка. – Девушка отвернулась от открывшегося внизу вида и глянула на своего спутника. – Тачка так и дымит, трупаки валяются и всем похую.

– Ага, в натуре. Надо было всё-таки их закопать…, а хуй с ними! – Парень в плаще и тёмных очках, махнул рукой, пару раз кивнул. – Ну, нихуя никто работать не хочет, даж менты. Сонь, ну чё? Как оно, уловила чего?

– Нихера. – Соня пригладила разноцветную шевелюру, повела плечом. – Грёбанный костюм…, лажу подсунули. – Поскребла пальцами плечо. – Шкура чешется.

– Китайский поди… – Помолчали. Штык вздохнул печально. – Ну и как мы этого уёбка искать будем? Пленный наш не в курсах. Пацан просто растворился в воздухе и пиздец.

– Может пиздит. – Пожала плечами Соня. Тут же поморщилась – пытать не стали, да, но он не дал никаких поводов сомневаться в его словах. Голос ровный, глаза не бегают, он сам верил в то, что говорил. Или парень из королевского клана мастерски собой владеет и умело лжёт или он действительно ничего не знает. Судя по его словам, никто не страховал их, не было никаких прятавшихся в кустах вампиров, которые могли бы похитить Шкета, да и непонятно зачем им его вообще похищать. Они скорее атаковали бы, втянулись в схватку, чем похищать раненного противника. Судя по всему, королевский клан действительно приезжал принимать капитуляцию Штыка и иже с ним. Они не сомневались, что мятежный клан, после посылки с выпотрошенными головами собратьев, какую получил Штык, тут же поднимет лапки к верху. Засада и в особенности снайпер, стрелявший издалека, стали для них неожиданностью в квадрате. Тут вообще странно получилось – она вдруг смогла уловить эмоции пленного. Обрадовалась, попыталась немедленно взять его под контроль, влезть в его голову – никакого отклика. Она лишь иногда улавливала его эмоциональный фон, обрывки мыслей, но не более того. И даже так, сосредотачиваться приходилось до острой боли в висках. Как будто нечто невидимое закрывает голову пленника и иногда даёт слабину, позволяя его мыслям выскакивать наружу. В тот момент, когда речь пошла о засаде, невидимый щит вновь треснул, она уловила сгусток эмоций, рваные обрывки мыслей, окрашенные в тона какого-то мутного, гадкого отвращения. Пуля из засады, в схватке вампиров, вызывала у парня тошноту. Причём негатив тут смешивалось с искренней радостью – гибель собрата сделала его день чуточку ярче. Странно это всё…, впрочем, что ещё ждать от дикарей, привыкших выпускать кишки людям при помощи ржавых кусков металла, да своими руками?

И вот они снова тут. И понятия не имеют, как этого засранца искать.

– Или всё же он пулю как съел, так обоссался и слинял. – Вдруг сказал Соня. Штык минуту молчал. Потом отрицательно помотал головой.

– Не, не верю. Скорей уж тухлятину где-то там… – Штык поспешно замолчал, кашлянул смущённо. Соня ухмыльнулась.

– Не парься, я в курсе. Перехватила как-то мыслишки его…, н-да. Стрёмная херня. Вот как с таким гомадрилом вообще рядом находиться? – Соня снова поскребла плечо. – Ебучие китаёзы. Когда блять нормальное барахло делать научатся?

Снова помолчали. Где-то далеко лениво завыла милицейская сирена.

– О, очнулись. Щас походу прискачут.

Несколько минут смотрели вниз, прислушивались. Звук сирены становился всё ближе, а вскоре на подъездной дороге показалась машина с мигалкой.

Вампиры повернулись и пошли вниз с травянистого холма, к дороге, где оставили машину.

– Может, ещё по району пройдёмся? Вдруг кто-нибудь видел, как Шкет свинтил?

– Дак уже ходили… – Соня замолчала, надула губы, потом ускорила шаг. – Да, в натуре, знаю я, как сделаем. Там пятиэтажка рядом же, видел? Вот мы туда, в подъезд, я засканю местных жителей, может какая бабка у окна тусовалась. Чёт сразу не подумала…

В кармане Штыка вдруг надрывно зазвенел телефон. Открывая двери, он достал трубку.

– Ало! – Раздалось в трубке. – Штык, чудило, это я…

– Охуеть! Живой бродяга! – Широко улыбаясь, громко сказал Штык в трубку. Соня, уже садившаяся за руль, выпрямилась, прикрыв водительскую дверь. Стоит и хмуро смотрит на Штыка. Её взгляд слегка гневно сверкал. Они его тут ищут, с ног сбились…, сразу после плотного перекуса и пары бутылок пива, конечно…, ну, это всё не суть. Главное, они его искали. А он звонит, живой здоровый и, судя по голосу, какой она слышит – спасибо вампирским приблудам в плане восприятия окружающей действительности, так вот судя по голосу, он ещё и бухой. Таки придётся признать – Шкет сбежал с поля брани, потом осознал свой поступок и напился до свинского состояния, а сейчас звонит им, надо полагать, что бы извиниться.

– Да-да, живой… – Раздалось из трубки, и улыбка с лица Штыка исчезла.

– Братан, косяк в натуре. Ты на кой хер свинтил? Кинул блять, а теперь…, чё?

А потом Соня слушать почти перестала. Шкет кратко рассказал, что с ним случилось – очень кратко, буквально в двух словах.

Штык опустил телефон в карман. Задумчиво поскрёб крышу машины, указательным пальцем.

– Ужратый поди в нулину. – Предположила Соня.

– Ага. – Кивнул Штык. Вдохнул как-то странно и сказал. – Или в конец ебанулся. Бывает с людьми такое. Вроде нормальный – ходит, базарит, как все, а потом хуяк! И говно своё ест.

– Что? Какое…

– Да это я так, ну, в общем смысле. – Штык сел в машину, хлопнул дверью. Соня тоже залезла внутрь. Вставила ключ в замок зажигания. – Надо будет его Ленке показать. Шизу же подлатали, пусть иногда крыша один хер съезжает, но под колёсами-то он нормальный. Может и Шкету чего придумаем. Как считаешь?

– Не знаю, не знаю. – Соня повернула ключ, двигатель приветливо заурчал. – Шиза по евреям и марсианам пизданулся, а это, знаешь ли…, ну это как-то совсем пиздец.

– Это да, в натуре…

Машина поехала по дороге ухабистой, в прошлом веке частично асфальтированной, а то может и полностью асфальтированной, просто время делает своё дело и при взгляде на дорогу сию, возникает стойкое чувство – местные насобирали где-то куски асфальта и на глазок покидали их по осени на дорогу просёлочную. А потом вот такой она стала – ухабы, ямы, рытвины, кое-где, гордые возвышаются пеньки асфальтированные. Но зато в центре! Ух! Вот там дороги! На один километр всего две ямы. Каково, а? Вот, то-то же. А ещё говорят, мол, разворовали всё дорожные службы. Да что за бред? Не может такого быть!!!

Давно всё ещё в администрации разворовали.

Ехали, молча, в глубоком трауре – не каждый день хороший друг, вдруг с ума сходит.

На выезде из города, ленивый гаишник, вывалился на дорогу, поднял палку полосатую – у Сони сузились глаза и вдруг все кто был на стационарном посту, выскочили наружу.

– Ну и нафиг? – Спросил Штык, с улыбкой глядя в зеркало заднего вида – сотрудники поста, растирая горючие слёзы по щекам, всё ещё стояли на коленях, отбивая поклоны в сторону уезжавшей машины. Мимо медленно ехали люди, с глазами примерно тех же габаритов что и фары их машин, но аварии не случилось, никто никого не задавил. Сотрудники дорожной милиции вскоре поднялись на ноги, недоумённо посмотрели друг на друга – никто из них не понимал, почему они все в слезах и какого собственно, они стоят на дороге всем составом, полностью перегородив одну из полос движения.

– Настроение хуёвое. – Буркнула Соня, выжимая газ на полную.

– Ты это, поаккуратнее. – Поспешно сказал Штык. – Я может, жить хочу.

– Хули тебе сделается? Ты ж вампир.

– Ну, это да, но…

Мотор взревел, и машина понеслась ещё быстрее. Штык благоразумно больше рта не открывал – до тех пор, пока не приехали по указанному адресу.

– Чёт я не понела. Чё за нахуй? – Проговорила Соня, выбираясь наружу. Штык тоже вылез. Стоят оба у машины и смотрят на развалины. Глянули по сторонам. Вроде улица та, вроде даже дом тот, хотя тут тоже не всё так просто. Россия, тем более Ленск. Вполне может оказаться так, что дом, например, номер семь, стоит сразу после дома с номером шестнадцать. Почему так? А кто ж его знает – магия, не иначе. Древняя магия, и очень могучая. Та, что за сто двадцать рублей бутылка. Ну да, а как ещё такую магию населению поставлять? В бутылках очень удобно, вот…, а может всё значительно проще и кто-то не там поставил пару цифр. А потом уже и не стали ничего исправлять – зачем? Народ привыкший, сам всё понимает и найдёт.

– Шкет! – Заорал Штык. – Ты где? Шкееет!

В ответ тишина, только ветер где-то вдалеке, тихонечко там чем-то шуршит.

– Посёлком может, ошиблись? – Пожал плечами Штык. Снова осмотрелся. Нет, ну нет тут никакого дома. Руины и всё. Так-то дом стоял, когда-то давно. Теперь дом тоже тут, но лежит. От него остались только огрызки фундамента, да обломки стропил. Но не мог же Шкет пошутить так подозрительно? Хотя…, по пьянке оно всяко бывает…

– Тот это посёлок. Драчня ебаная. Бывала я тут. Оно самое. Ща. – Соня сосредоточилась, потом удивлённо моргнула и глаза пошире раскрыла. – Во бля! – Сказала она по этому поводу.

– Чё такое?

– Там. – Соня показала пальцем на развалины. – Трое. Шкет, слышу уёбка, бухой он, не так что бы в хлам, но порядком…, пацан. Наверное, тот, которого ты на пустыре видел, ага…, и кто-то ещё. – Тут Шкет поёжился – в голосе Сони послышались странные нотки, какой-то страх, нечто такое, чего раньше от неё не исходило. – Не могу пролезть в его голову. Что-то тут не так…

– Ебать! – Разом выдохнули оба. Не просто так конечно – дом исчез. Точнее его руины исчезли, а дом таки появился. Большой такой, весь в зелени утопает, красивый, аж сердце сжимается. И растения что за забором растут – ну, вот словно с картинки, причём картинка та, из детской книги со сказками всякими.

– Мы чё, накурились по дороге и не заметили? – Пробормотал Штык.

– Походу. – Кивнула Соня, ошалело вертя головой – дом был сказочным со всех сторон. Ажурный, прекрасный, на солнышке сверкает, растения – все как из Страны Оз, как-то ею прочитанной по накурке, да спьяну.

– Эм…, пошли что ли? – Неуверенно пробормотал Штык.

Соня растерянно кивнула, оба двинулись вперёд. Вскоре они уже шли по дорожке и живые растения, тянулись к ним. Иногда просто качались веточки – ничего необычного по идее…, просто наклонялись они гораздо сильнее, чем оно бывает в действительности даже при сильном ветре. Да и ветра, собственно нету…, а иногда, на дорожку выбирались корни и лианы. Они слепо щупали почву и втягивались обратно или ползли дальше и замирали, перегородив дорогу.

– Штык. – Тихо сказала Соня, медленно шагая по нереальной аллее. Он повернул голову, мотнул подбородком, мол, чё? – В кустах, видишь? – Он покосился, кивнул – светится что-то. Фонарь, наверное, или лампа там, в туалете, ну, выключить забыли, она вот и светится…

– Там зверюга какая-то, я её мысли слышу. Простенькие мысли, прям ваще дно, тупая она пиздец, но бля, мы вампиры конечно, вся хуйня, но мне что-то пиздец страшно. Оно блять не собака, оно что-то совсем ёбнутое.

Вскоре они очутились перед дверью.

– Постучаться, наверное, надо…

Соня буркнула что-то и открыла дверь. Вошли внутрь. Обычный дом, разве что много старинной мебели…

– Разувайтесь, хозяйка со страннос…, то есть, чистоту любит.

Раздалось из глубины дома, вроде как из зала.

Переглянулись – Шкет это говорит. И судя по голосу, из алкогольной нирваны, он вот-вот как выполз, да одной ногой пока ещё там остался.

– Ты бухой опять, скотина? – Несколько визгливо воскликнула Соня. Штык даже покосился на неё с лицом весьма удивлённым – нет, не ошибся, девушка источает страх. И гнев. Не успели разуться, а Сонин страх, испарился. Она стала напоминать разгневанную фурию. Штыку даже завидно стало – вот и ему бы так…, впрочем, зачем? Он вдруг понял, что хотя и удивлён, причём конкретно, так что выпить хочется не по-детски, но страха не чует вовсе.

– Да пошла ты в жо…, – Раздалось из зала в ответ на слова Сони. Следом какое-то бормотание, из коего они расслышали только слово «Лиль» – увы, что бы вампирский слух работал, нужно сосредотачиваться. С другой стороны, почему, увы? Если всегда слышать всё, как та же собака, так и с ума спрыгнуть недолго. Так что, пожалуй, даже хорошо, что их новый слух, работает вот так…, на всякий случай, Штык переложил пистолеты – сунул оба за пояс. Рукояти торчат, зато выхватить их теперь – доля секунды. И на этот раз, они заряжены. Трижды проверял, утром, вчера ночью и пока ехали на пустырь…, вчера это было…, так. А сейчас они заряжены, нет? Проверять поздно, придётся так идти.

Зашли в зал. На пороге остановились. Штык выпучил глаза, даже сильнее чем Соня.

– Ну, нахер! – Воскликнул он. – Не бывает эльфов!

На него мрачно посмотрела сногсшибательная девушка, с заострёнными ушками и чудесными медовыми волосами, спадавшими на её хрупкие плечи, ниже коих, имелась рубашка, завязанная в узел под такой шикарной грудью что…

– Братан, я им тоже говорил – не верят ни в какую. – Ответил на его возглас Шкет, живой, скотина, здоровый весь и пьяный.

– Чё за аниме фестиваль? – Проворчала Соня, делая шаг вперёд. – В натуре по делу приехали, а тут маскарад? – Она вдруг растворилась в воздухе. Не успел никто и глазом моргнуть, как фиолетовая тень мелькнула в комнате и материализовалась возле девушки с острыми ушами.

А спустя мгновение, Соня ухватила её за кончик уха и с силой дёрнула.

– А! – Вскрикнула девушка, хватаясь за ухо и вскакивая со стула.

– Во блин… – Ошеломлёно выдала Соня, так и стоявшая на том же самом месте.

Круглыми глазами она глянула на своего провожатого.

– Штык, ухо-то настоящее…, она, того…, ни того…, пиз…

Договорить не успела – остроухая девица, явно в бешенстве от такой наглости гостей своих, взмахнула руками. Ну, махнула, чё? Бывает…, мало ли психов нынче. Кто вот руками машет, кто водку с шоколадкой пьёт, а эта вот руками машет, когда её злит что-то. Ничё, бывает…

Почему-то, в комнате потух свет. Причём наглухо – как будто кто-то на Солнце рубильник дёрнул, и оно светиться перестало. Окна почернели, словно неожиданно ночь на улице случилась.

А когда свет обратно включился, радостно сияя сквозь оконные стёкла, остроухий пацан – совсем не тот, которого Штык видел на пустыре, так вот щегол, визжа как раненный индюк, забился в угол комнаты, закрываясь сразу и ладонями и пятками. Да и было от чего.

Стол перевернулся и улетел в угол. Шкет вжался спиной в стену, глаза по полтиннику, а Соня висит в воздухе, громко хрипя и судорожно дрыгая ногами. А на её тонкой шее, сжимаются пальцы, лишённые плоти и в глаза ей смотрит пустой череп.

Скелет. Её поднял в воздух, долбанный скелет, не пойми откуда взявшийся – как будто кто-то включил кино про фентези и один из персонажей компьютерной графики, вдруг решил выйти погулять и на тебе – Соня тут. Монстр такой, что Штык ощутил мощный позыв в туалет, но на провокацию не поддался! Смело смотрел он в спину кошмарной твари, окутанной туманом из чёрного огня. Кожа на горле девушки начала сереть, глаза закатились, дрыгается уже не так активно. Ещё немного и хана ей…, видимо, просто смело смотреть, это немного не то, что нужно в данной ситуации. Штык ругнулся шёпотом и шагнул к скелету. Всего окатило ледяной волной – он не сразу понял, что это страх. Разум сработал чётко и подсказал, что нужно делать – хорошо всё-таки быть вампиром. Вроде уже понимаешь, что ничего не понимаешь и пора рвать когти в темпе вальса, то есть – бежать и не оглядываться, но тут раз! И вампирский форсаж, в плане мозговой активности. И понимаешь, что скелет, конечно, страшно, но он лишь следствие. Он не сам тут нарисовался – его кто-то нарисовал. Кто? А чего долго думать?

Ствол револьвера ткнулся в висок эльфийки.

– Отпусти. – Штык слегка шепелявил – все четыре клыка вылезли наружу, не спросив разрешения. Само собой вышло. Помимо правильного выбора цели, организм перешёл в боевое положение. Помимо клыков, Штык ощутил прилив сил. Его буквально распирало сейчас, он был готов сражаться и рвать всех и вся голыми руками. Но зачем оно надо, когда в руках два кольта? От кольта не потеют и мышцы не болят, с ним гораздо легче разобраться с обидчиком, оставаясь на почтительном удалении от его опасной тушки.

– Глупец. – Презрительно поморщившись, ответила девица, словно не понимая, что пистолеты стреляют и иногда даже насмерть. Она не двигалась, ничего не сделала, только скорчила презрительную гримаску. Так что, как и какого Лешего стряслось, он не понял.

В спину вдруг что-то толкнулось, стало жутко холодно, по спине пробежали мурашки. Он слегка пошатнулся, выругался и повернулся. А там такое – чуть прям на месте не обделался. Громадная хрень, словно из кино про плотоядных призраков. Скелет такой, призрачный стоит, а пасть у него – Тирекс курит на холме, стирая горючие слёзы, со своей чешуйчатой морды. Штык отшатнулся, а монстрик шагнул к нему, пасть раскрыл – размах как у крокодила, зубов явно больше, чем было секунду назад и…, челюсти сомкнулись. Штык что-то заворчал недоумённо – опять холодно, мурашки, все дела…, что это вообще? Соня, в руках такой же твари, сейчас вон точно помрёт, а ему – пощекотало немножко и всё, весь эффект. Или просто призрак бракованный? А что? Россия, оно вполне может быть. Материал пропили, деньги разворовали, а из чего строить? Чего было из того и слепили…, так, то ж вроде призрак? Ну…, да кому какое дело? Кто-то же его сделал, вот. Один получился – жесть, а второй так, пшикнулся и всё – стопудово, бракованный.

– Не верю! – Выдохнула тут девушка с острыми ушами, отшатнувшись от Штыка. С большими глазами она шагнула ещё и протянула руку к обломкам стола. Дерево вспыхнуло зелёным пламенем и, как в кино про телекинез, взяло и полетело в Штыка. А он как раз обратно поворачивался. Прямо по лбу. Да так, что мир на секунду в ночь уехал. Штык кубарем укатился к стене, по пути потеряв револьвер и очки. Подняться не успел – пол затрещал, сквозь доски проросли мохнатые корни. Непонятно что такое и зачем, но реально мохнатое и не что-то там – корневища настоящие. В одно мгновение они оплели тело Штыка, прочно пришпилив его к полу.

– Ты кто такой? – Рявкнула девушка, подойдя ближе. Уже нет ни страха, ни удивления, только гнев и какая-то разочарование.

– Ностратус типа. – Проворчал Штык, безуспешно пытаясь порвать оковы из корней. Изо всех сил уже напрягся – пофиг, драные корни, только сильнее сжались. Однако мохнатость их, там, где задевает кожу, даже приятно, вот как у кошки шерсть, прям погладить хочется…

– Хм, может Носферус? – Предположила девушка.

– Я так и сказал. – Проворчал Штык в ответ. Пошевелил плечами – мохнатый корень скользнул по щеке, захотелось помурлыкать. От непонимания и злясь на это всё, он буркнул довольно дерзко и, наверное, зря. – Глухая что ли?

– Э, братан, не хами. Тёлка реальная. Она мне шку… – Это Шкет голос подал. Кажется, он ещё что-то сказать хотел, но не успел, нечто невидимое врезалось в него и расплющило беднягу по стене. Снова начало становиться страшно. Куда он блин попал? Что за фентези мать их? Эльфы? Да вы в своём уме? Эльфов не бывает! Глянул на девушку. Ореховые, нечеловеческие, очень красивые глаза, медовые волосы, из них уши торчат острые и длинные…, а пониже там, где рубашка, она сейчас ещё над ним немного нависла, грудь-то полная такая, на рубашку давит…

Ох, хорошо, что корни так грамотно спеленали – давит в корень там пониже так, что, кажется, сейчас путы лопнут и его отношение к этой сказочной девушке, вырвется на всеобщее обозрение.

– Ребят отпусти. – Собравшись с силами и вспомнив о чём думать надо, а о чём пока не надо, потребовал Штык. Надо признать, ему это далось с трудом – корень крепкий, так просто его не сломать, но он ещё и пушистый. Крепкий и пушистый. Гладенький такой…, да ёпта…, мысли путаются, но Штык взял себя в руки и стал думать в ту сторону, в которую надо.

Девица пожала плечами. Выпрямилась, задумчиво глянула на Соню. С её шеи там уже почти вся кожа облетела. Мясо видно, оно тоже сереет, обращается в прах и сыпется вниз, в виде пепла – Штык вдруг подумал, что очень напоминает пепел, скопившийся в пепельнице. Тоже невесомый, как пыль с пепельными комочками…, только вот это не пепел. Это блин прах, с ещё живого человека. Дружелюбное отношение к девушке, вдруг упало. Да, взяло, последний раз отчаянно напряглось, стукнулось о мохнатый корень и опало как озимые.

Призрак вдруг растворился, и Соня с глухим стуком рухнула на пол. Почти сразу, открытая, тошнотворного вида рана на горле, начала заживать.

– Убьюююю! – Взвыла она, когда смогла издавать осмысленные звуки.

– Штык! – Поспешно вмешался Шкет. – Пацан, вон, – даже Соня повернула голову в сторону остроухого паренька, – он меня оттуда вытащил. Его бы домой надо, ну ты понял, да? Я с перепоя, башка трещит, ты как бы занят…

Занят, угу, Штык попробовал снова пошевелиться – драные корни сжались так, что хрустнули рёбра. Занят…, его сейчас как тюбик с пастой выдавят блин!

Но раз такое дело и Шкет не бредил, значит, пацан действительно спас его от смерти, вот с этой девушкой вместе. А это дорогого стоит. Так что…

– Соня. – Девушка ответила ему, но не словами – повернулась и, оскалив клыки на пол лица сразу, протяжно зарычала. – Пацана домой отвези.

– Я тебе, что нянька что ли? – Зашипела девушка. – Я эту тварь сейчас…

– В темпе! – Рявкнул Штык, чуя, что ещё немного и начнёт тихонько выть от боли. – Шоб щегол был дома через час! Потом за нами вернёшься.

Ворча проклятья, девушка поднялась на ноги.

– Пацан, – снова заговорил Штык, – благодарю. Шкет кореш мой. Я не забуду, отплачу.

– Я бы на твоём месте, не была так уверена, что ты сумеешь это сделать. – Грозно, почти что прошипела остроухая бестия, с шикарными внешними данными.

– Киса, – она автоматически повернула голову к Шкету. Тут же обратно – это Штык её «кисой» назвал. И чего она хмурится, как будто он её послал? – Я и не из таких передряг выбирался.

Соня бесцеремонно ухватила пацана за шиворот и потащила к выходу, как авоську с картошкой. Вскоре хлопнула дверь, спустя ещё немного времени, послышался звук шин, катившихся по дороге. Наступившую тишину, прервала девица, жестом и непонятным словом.

Ещё один небрежный взмах ладони и корни слегка ослабили хватку.

– Бляяя! – Простонал Штык, слегка закатив глаза. – Какой кайф… – Корни ещё чуть расслабило и он смог сесть спиной к стене, так, что бы смотреть на девушку хотя бы не с пола.

– Из этой передряги, вампир, ты не выдерешься, если я не захочу. – Презрительно бросила эльфийка…, нет, ну это жесть. Эльфийка? Мир явно ширнулся! Да не чем-то там, а героином!

– Киса…

– Лилия. – Резко ответила девушка и отвернулась. Изящная ладошка взметнулась, обломки мебели засветились зелёным и с тихим хрустом начали складываться обратно в прежнюю форму. Спустя пару секунд, с глухим стуком, совершенно целый стол шлёпнулся на пол, ровно на то же место, где стоял раньше. Со скрипом подвинулись стулья, с треском сложились обратно доски на полу, тихо шелестя, корни, державшие Штыка, втянулись в землю. Комната стала абсолютно такой же, какой была пять минут назад. Девушка села на стул с неповторимым надо признать изяществом. Подпёрла подбородок кулачком и сказала. – Ну что ж, кровососы, садитесь, будем говорить.

Вампиры переглянулись. Поднялись, одновременно подошли к столу и аккуратно устроились на стульях. Лилия окинула их взглядом, полным отвращения и недовольства.

– Лиль, – кашлянув, заметил тут Шкет, – мы это, мы кровопийцы.

– Что?

– Кровопийцы. – Пояснил Штык. – Не кровососы. Мы кровь пьём, а сосут только пидоры. А мы не… – Глаза девушки полыхнули чёрным пламенем. На самом деле – два костерка таких полыхнули и тут же пропали. Штык выдохнул шумно и сказал. – Пиздец. Киса, ты в натуре…, в смысле, Лиль, ты в натуре, ну это, ну прям пиздец короче.

– Кхм. – Ответила девушка, теперь колупая стол пальчиком. Она казалась несколько растерянной и по-прежнему сердитой.

Помолчали. Потом Штык, глядевший на девушку, вдруг сказал.

– Охуеть.

– Ага. – Кивнул Шкет, глядя в ту же сторону. – Я тоже в шоке.

Лилия слегка вскинула подбородок, глаза сверкнули гордостью и величием, на её прекрасном лице…, на которое сейчас никто даже и не смотрел.

– Сиськи прям ваще. – Кивая добавил Штык.

– В натуре. – Согласился Шкет.

Лилия моргнула, глянула вниз, потом на лица вампиров – их взгляды обращены к ней. Но на лице не сосредоточены. Их глаза прикованы к той части её тела, что несколько ниже лица.

– И это последние дети Носферату! – Воскликнула она, всплеснув руками. Помолчала. – Да вы же просто быдло!

– Чё это вдруг? – Не согласился Штык, с трудом переведя взгляд чуть выше. Тут же сконфузился, чутка покраснел и наклонился к Шкету, шёпотом, который не слышали только на улице, сказал. – Братан, у меня встал. Щас штаны к хуям порвёт…

Эльфийка покраснела. От гнева в основном.

– Вы, кровососы, – медленно сказала она, – в доме Тёмной Луны, в доме могучего мага, способного покончить с вами одним усилием мысли. Вы гости в моём доме и…

– Всё, влюбился нах. – Проворчал Штык, подвигая стул ближе к столу, что б никто не видел, что у него штаны теперь торчат вверх, почти до самой столешницы.

– Грёбанные кровососы… – Лилия нахмурилась, и вдруг по всей её фигуре пробежался дождик золотистых искр. Мгновение и на её месте сидит вполне обычная девушка, в вязаной кофточке.

– О, так лучше, – кивая, сказал Штык. Кровь обратно куда надо прилила, соображать и вести беседу стало значительно легче.

– Теперь поговорим. – Без всякого удовлетворения произнесла Лилия.

Штык кивнул, поблагодарил за спасение Шкета, потом помолчал и добавил.

– А что, в натуре, колдовство там, вся херня?

– Да. – Лилия поморщилась – эта речь резала ухо. Да и не привыкла она такое слышать от тех, кто видел её истинный облик. Да ещё и от вампиров. Новый клан так не похож на все прочие…, она сжато, предельно просто рассказала о том, что произошло. Объяснила, что против них применили патроны, зачарованные каким-то некромантом…

– Чё?

– Колдуном. – Пояснила девушка.

– Понял, не дурак, дурак бы был, не понял бы…, колдуны. – Штык пожевал губами, помотал головой. – Нет, ну это пиздец кис. Эльфы, магия, так и ёбнуться не долго. Осталось только, что б ещё гномы тоже были, гы.

Лилия с минуту смотрела на Штыка. Перед ней вампир. Который ещё недавно был человеком.

И вот он видит магию, эльфов, убеждается в их реальности – но не может поверить. И вот как это вообще понимать? Ладно, простой человек, но эти двое-то не простые! Они сами столкнулись с тем, что скрыто от глаз, столкнулись с неизвестным и непонятным! И? А они остались теми же людьми, какими были не так давно. Поразительно…, и тревожно.

– Гномы тоже существуют.

– Гы, я ж говорю…, – Штык поперхнулся, помолчав, сказал. – В смысле существуют?

– В прямом. – Лилия смотрела на них, прямо в глаза. Непонимание, удивление. – А когда-то были орки, были джинны, были те, кого сейчас действительно нет. И…

– Осади детка. – Штык толкнул Шкета в плечо и мотнул головой. – Побазарить надо, мы быстро. – Растерявшаяся эльфийка осталась за столом в одиночестве. Вампиры ушли к дверям и замерли там, шепчась прям как дети…, что именно они там шепчут, она решила не пытаться услышать – ей уже недоела эта отвратительная, наполовину матерная речь из уст вампиров. Вот раньше вампиры были – воины, аристократы, люди благородные или не имевшие хорошей родословной, но свято чтившие какой-то свой кодекс. Вампиры прошлого, имели честь. А что имеют эти? Такое чувство, что на бал в королевском замке, по какому-то недоразумению, вдруг пригласили парочку неграмотных крестьян, смутно понимавших, что такое мыло и не видевших никаких оснований к тому, что бы мыть ноги чаще, чем дважды в год – на Пасху и Рождество.

– Слыхал? – Прошептал Штык, убедившись, что девушка так же сидит за столом и не пытается подслушать их разговор. О том, что она колдовать умеет, он даже не подумал – эта мысль пока не могла найти точек соприкосновения в его голове.

– Ну, слыхал. – Шкет развёл руками. – Братан, ну да, баба ебанутая чутка. Но ты ж сам видел – эта киса реальная, она нас как котят…

– Сучка драная. – Буркнул Штык, инстинктивно погладив рёбра – десять минут назад они трещали от объятий колдовских корней. – А так, это да, баба, в натуре, огонь.

– Ага, и титьки шик.

– Ноги видал? У меня аж опять встал.

– Это…, – Шкет помотал головой. – Лёха, тут такое дело. Я короче, сказал ей, что мы побазарить приехали, а гаврики на нас с волынами попёрли. – Штык удивлённо приподнял брови. – Ну, братан, тёлка такая зачётная, как бы впечатление, все дела, да и вроде как она мне шкуру спасла. Чё б я ей сказал? Мол, гондоны по беспределу забурели, мы на стрелу приехали и всех их там порешили? А если б та пуля и правда меня прикончила? Вот я и напиздел чутка, мол, мы Д’Артаньяны, а вокруг все пидорасы. Она прониклась вроде, тему просекла, помогла. Видал? – Показал себе на грудь. – Как новенький. Лилька хоть и ёбнутая, но лепила она грамотный.

– Так чё? Типа мир, дружба, жвачка? Или прощаемся и линяем?

– Не, подожди Лёха, надо побазарить. Если в натуре не гонево, ну магия, вся хуйня, тогда надо как-то вопрос решать. Не будем же каждый раз к ней бегать, что б пулю вытащить. И это, заплатить ей бы надо.

– Да базару нет. Сколько она просит?

– Она это, не деньги просит. – Шкет замялся, глаза бегают.

– Так чё? – Штык глаза округлил. – Не уж то натурой просит?

– Чё? – Шкет тоже глаза круглыми сделал. – Ты это, братан, осади. Чёта она на эту тему реагирует жёстко прям пиздец. Девственница походу. Короче, ей кровь надо.

– Кровь?

– Здесь блять эхо что ли?

– Да я понял, понял…, ну…, – Штык глянул на дверь. – Ща в принципе метнусь, тут народ-то есть. Только это, мне бы банку надо. Ну, куда набрать…

– Да ты не понял. Ей нашу кровь надо, вампирскую. С тебя литряк и от наших три.

– Н-да. – Штык покачал головой. – Реал с гусями деваха.

– Ну, а хули? Живёт в глуши, в гномов верит. Тут любой ёбнется. Ваще братан, сельские они такие, ну, типа такие, вот ни как мы, сечёшь?

– Ага, в натуре. – Кивнул согласно царственный Носферус, нос рукавом вытер и снова глянул в сторону зала. Сидит. Такая же серая мышка в вязаной кофточке. – Сань, я хуею. Магия блять, не просто глюк. Она реально есть. – Задумчиво оба смотрят туда, где совсем недавно, была сногсшибательная девушка, с заострёнными ушами. Наконец, Штык вздохнул. – Интересно, а колдовская ботва, ну, что б самому рулить по этой теме, обязательно ёбнуться надо или как?

– А хер знает. – Шкет пожал плечами. Что-то вспомнил, встрепенулся. – Братан! Забыл совсем, она самогон клепает – закачаешься! Отвечаю. Я флакон выжрал – как газировка, а шторит как водяра. И прикинь, по этой нашей вампирской теме, напрягся – хуй! Прикинь? Не трезвею.

– Да ну…

– Да в натуре говорю! Какая-то басявая тема. Ну, ты ж сам в курсе – сельские сивуху делают такую, что всегда на уровне. Реальный самогон, отвечаю. Ты такого не пил ещё.

– Это да. – Штык задумчиво поскрёб щеку пальцами. – И план с деревни если, всегда басявый, в городе такой хер найдёшь…, а она согласится продавать? Ну, или торгует уже? Крышует кто? Может мы этих гавриков рогами по асфальту, а она нам продавать будет, а?

– Да кто её крышевать будет. Сам же видел – пальцем щёлкнула и пиздец, чуть не сдохли.

– Это да…, магия…, ну пиздец в натуре.

Помолчали. Штык снял плащ и повесил на вешалку. Потёр сгиб локтя. Вздохнул.

– Ладно, хер с ней, пошли, пусть берёт кровь, если надо ей так сильно…, извращенка блин.

Вернулись за стол. Сели. Штык положил руку на стол и распрямил.

– Согласный я типа. Вот, давай, как там, иглой по вене, кровища, всё такое.

– Кхм. – Лилия сморщила гримаску, задумчиво глянула на его руку. – Не надо мне твою кровь, я передумала. – Штык руку убрал, зыркнул в сторону Шкета, тот плечами пожимает. – Мир изменился, пока меня не было. – Она как-то странно вздохнула и, словно бы решившись на отчаянный шаг, сказала. – Я возьму деньги.

– Базару нет. – Штык кивнул, полез в карман за телефоном. – Сколько?

– Тысячу рублей.

Штык мимо кармана промахнулся и подбородком в стол врезался.

– Ай, бля…, сколько-сколько?

– Понимаю. – Выпрямив спину, ответила эльфийка. – Много, но вы, кровососы, заплатите, или… – В её глазах снова полыхнул огонь чёрного цвета. Вампиры поёжились зябко, переглянулись. Наконец, Шкет осторожно кашлянув, сказал.

– Лиль, это…, ну, тысяча, это вообще ни о чём.

– Как это ни о чём? – Удивилась девушка. – Это же целое состояние! Столько за год платят.

Снова повисла гнетущая тишина.

– Это где столько за год платят? – Изумлённо молвил Штык.

– Она это, – Шкет наклонился к Штыку и шёпотом заговорил, – думает, что в СССР родилась.

– Так все там родились, хули…

– Не, она думает, что ей лет семьдесят…

– Я вас слышу.

– И типа она там, в партии была, работала, ну ты понимаешь братан.

– А…, – Штык задумчиво кивнул. – Типа по советским деньгам штукарь бабки реальные и ты как бы кис, типа думаешь, что сейчас тоже.

– А сейчас не тоже? – Буркнула девушка, алея щеками – она явно злилась, только теперь на саму себя. Впрочем, не долго. Штык не удержался и покрутил пальцем у виска.

Лилия вспыхнула всеми оттенками красного, над столом пронёсся ветер, столешница дёрнулась и углом врезалась в лицо вампира. С тихим вскриком, Штык грохнулся на пол, опрокинув стул. Поднялся почти сразу, прижимая ладонь к глазу – там быстро расплывался шикарный фингал. Впрочем, он быстро начал пропадать.

– Извиняюсь, кис, в натуре углы попутал, больше не повторится.

– То-то же. – Строго погрозив пальчиком, молвила эльфийская Тёмная Луна.

– Короче, Лиль, сегодня штука это ни о чём. Вот штука баксов, это да, это деньги. А рубли – это дерево Лиль. Так что…

– Дерево?

– Ага, не тонет типа, плавает как в проруби г…, – девушка снова гневно нахмурилась – обидно ей за валюту советского человека. – Я не то сказать хотел. В смысле, дефиляция. Ну, инголяция когда. Я так-то не шарю. В общем, давай так, в баксах, сколько тебе надо?

– Тысячу. – Буркнула девушка.

– Ща. – Штык набрал номер. Пошли гудки. – Лен, привет…, нашли, ага…, ему тут деваха одна помогла, ай! Чё творишь блять? – Взвыл Штык, когда в бок ему воткнулся локоть Шкета. Тот кивком показал на Лилию. «Деваха» стала бардовой. – Эээ, короче, Лен, тут женщина одна, хорошая – прям пиздец какая хорошая, красивая, сисястая…, – глазки девушки сузились, превратившись в две щелки. – В смысле умная, ну и там по списку…, помогла да…, бабла надо отсыпать…, а это, в Драчёнино мы…, штукарь, ага, настоящих, не деревянных…. – Прижав трубку ладонью, он повернулся к соседям по столу. – Народ, какой тут адрес? – Лилия ответила почти что рыком. Штык назвал адрес в трубку и добавил. – Там развалины такие, но ты не сворачивай, это сюда и надо, тут типа маскировка такая. Подойдёшь и крикни Лильку…, в смысле, Лилию, она тебя впустит…, ага, ну, давай. – Штык убрал трубку обратно в карман, глянул на сердитую девушку. – Кис, а вот ты говорила, ну, пули замагичены к херам…

– Заколдованы.

– Ну, я так и сказал. Помочь можешь? Так чтоб не брала нас эта херня.

– Могу. – Лилия улыбнулась, но как-то недобро. – Раз колдуны вмешались в распрю вампиров, значит, правила Нортумеса нарушены и я могу помочь, если пожелаю. Моё вмешательство не так сильно регламентировано, как в отношении всех остальных, оно может происходить в определённых рамках и никто не станет жаловаться на меня – таков закон Нортумеса. Но просто так, лишь по своему желанию, Тёмные Луны вмешаться не могут и под страхом смерти, запрещено личное участие в распре. Я могу лишь только…

– А короче если? – Прервал её Носферус, недовольно морща лоб.

– Ещё тысячу…, нет! Три тысячи и я помогу.

– Во, так бы сразу. Ща. – Снова номер набрал, последовал короткий разговор. – Ленка четыре штуки привезёт. Познакомитесь, башковитая она, титек нет нихуя, но девчонка здравая.

– Ещё один сумасшедший кровосос?

– Нормальная Ленка. – Оскорбился Штык и даже щёки надул, став походить на хомяка, на коего кто-то случайно наступил. – Она у нас типа Мудрость. Шаристая баба, ты её не обижай – в натуре, не посмотрю, что ты там с магической херотой управляешься, я тебе…

Второй фингал стал расплываться над вторым глазом. Вернувшись за стол, Штык кашлянул.

– Так, о чём это я?

– Ты хотел извиниться Носферус.

– Чё это вдруг?

– Великие Силы! Как Носферату решились на такое???

– Ну, ладно, раз вопросы утрясли, потопали мы…

– А сивуха?

– А? – Штык моргнул, глянул на Шкета и хлопнул себя по лбу. – В натуре. Кис, Саня говорит ты бухло здравое гонишь…

– Сок Печали, не бухло. Это – смертельный яд.

Штык задумчиво хмурясь, глянул на Шкета. Тот развёл руками и сказал.

– Братан, отвечаю – пил эту бодягу и сам видишь, ничё такого, здоров как конь. Да меня путём ещё не отпустило. В натуре бухой ещё и отрезветь не могу.

– Для вас дебилов, этот яд, почему-то, как спиртное. – Как-то тоскливо произнесла Луна.

– Кхм. – Штык снова щеку почесал. – Ну ладно. Короче, продашь?

– Больше нету, он всё выжрал.

– Вот ты Саня мудак.

– Да я знал что ли? – Шкет глянул на девушку. – А ещё сделаешь?

– Для Сока Печали, нужны особые травы и…

– Сколько?

– Вы не понимаете! Эти травы…

– Да-да, мы врубаемся, так сколько просишь?

– Пятьсот за бутылку.

Вампиры удивлённо переглянулись. Шкет пожал плечами, без особой уверенности.

– Не кис, что-то прям дохера…

– Как хотите. Я и не хочу делать самый кошмарный из всех ядов на этой планете, что б его пили для своего удовольствия, какие-то там вампиры.

В конце фразы, Лилия презрительно фыркнула, помолчав, добавила.

– Но за хорошую плату – я сделаю. Как яд, Сок Печали ныне использовать нельзя, даже нам, Тёмным Лунам. Наше время прошло. – Она вдруг помрачнела, даже носом шмыгнула печально.

– Ну, заебок, договорились. Как будет сивуха, ты звони. – Штык поднялся и двинулся к дверям.

– Лиль, а можно тебя пригласить, ну, в кафешку там…

– Шкет, – парень повернул голову, буркнул что-то не разборчиво. – А как же твоя эта, как её, ну, с которой ты живёшь? Ты ж говорил семья, спиногрызы, все дела…

– Ну, ты же видел её! – Воскликнул Шкет, ткнув в девушку пальцем. – Да я только вспомню, у меня даже волосы на жопе встают, ну ты же…

Шкет вскрикнул и, дрыгая руками, полетел к дверям. Штык вовремя пригнулся, а то б с ног сбило только так. А Шкет с воплем врезался головой в дверь и с тем же звуковым оформлением улетел за забор. На дороге с хрустом врезался спиной в твёрдую поверхность, где и лежал, пока Штык не вышел наружу. Не вставая, Шкет закурил. Стал смотреть в небо. Там, тучки плывут, дождик вот-вот начнётся, осенний, ледяной дождик…

– Братан, – позвал Штык. – Смотри, домишко опять в развалины превратился.

– Да. – Шкет сел, стал смотреть. Так и есть, дом пропал, только развалины и видно. – Магия блять…, думаешь, она эти их пули, ну, херанёт, чтоб не работали больше?

– Думаю да. – Штык присел на корточки. – Эльфы, еби их в рот…, нет братан, мир походу ёбнулся в хлам.

– Ага, заколдованные пули.

– Да, пиздец.

– Колдуны.

– В натуре, жесть.

– Гномы.

– Не, ну это-то точно пиздёж. Ну, какие нафиг гномы?

– Ну, – Шкет пожал плечами. – На Чернобыле же станция ебанула, в курсе же?

– А! Типа местные мутировали? – Штык затянулся, выпустил дым. – А хуй знает, может в натуре, воды радиоактивной напились и хуяк, мутировать начали. Эх, вот раньше просто как всё было, да братан? А теперь этот король штопанный, эльфы, колдуны…, и вот на кой хуй спрашивается, я пить бросил? Как тут без бутылки разобраться и по ходу не свихнуться?

Помолчали. На горизонте появилась знакомая машина – Соня возвращалась за ними.

– Как там по замесу? – Произнёс Шкет, глядя в сторону быстро приближавшейся машины.

– Так же всё. Соня с Арчи ищут новых, сегодня прям и отправлю её. Наши кучкуются, отвлекают гавриков. А мы по городу. Я кстати, знаю, где сыр тухлый продают, клепают типа он новый и на прилавки. Там этикетка ещё такая…

– Я так учую. – Шкет выкинул сигарету, вздохнул тяжко. – Тухлятину с пяти метров чую, крышу рвать начинает, сожрать прям так и хочется…, прикинь братуха, я теперь помойки обхожу метров за десять. Соседи уже косятся, думают, ёбнутый я какой-то.

– Прорвёмся Сань, не парься. Козлов этих нашинкуем и заживём.

– Как бы они нас самих…

– Да брось ты. – Штык отмахнулся правой рукой, сигарета упала на асфальт. – На бумажку упала, видел же? – Шкет кивнул, Штык сигарету поднял, снова затянулся. – Короче, не бзди братан, справимся.

Машина остановилась, вампиры сели в неё и вскоре все трое исчезали за горизонтом.

По той же улице, спустя пару часов прошёл какой-то мужчина. Остановился возле развалин старого дома, закурил сигарету. Вдохнул дым полной грудью, поплевался – Прима, фильтров всяких на ней не водится, так что крошечные ворсинки табака, всё равно попадают на зубы и губы, хоть как ты осторожничай. Мужчина с отвращением глянул на сигарету.

– Давно пора мундштук какой замутить что ли… – Проворчал что-то неприличное, снова вдохнул дыма. Взгляд перешёл обратно на руины. Стайка детишек, бегает там, прыгают по доскам, по остаткам фундамента, балбесы ети их мать. Там же гвозди везде, а если поранятся? И куда родители смотрят? Куда-куда…, бухают у них родители. Знаком он с ними…, ага. Мужик приподнял брови – это ж Машка! Вон, в юбочке синей, уже рваной. Ноги в грязи, мордашка счастливая, сияет чернозубой улыбкой – гудрон опять жевали, мелюзга окаянная…, у неё-то родители не пьют, фермеры они, бюржуины проклятущие. А вишь как – у одних родители бухают, у других работяги, у третьих буржуи, друг с другом даже не здороваются, а увидят, так плюются иль обматерят друг дружку. А детишки их, играют вместе и не понимают, что тут такого…

Мужик пошёл дальше, размышляя о том, что коров надо бы на выпас гнать, а лень ему. И как вот быть в такой тяжкой ситуации? Бороться героически с самим собой и делать тяжкий выбор между ленью и насущной необходимостью, всегда так тяжело…

Спустя час, детишки высыпали из руин счастливой гурьбой и побежали вниз по улице, по домам, наверное, поздно уже. Вот проехала по дороге телега, ею правит сонный мужичок, с травинкой во рту. Минул ещё часок, и ночь опустилась на посёлок. Там, ближе к центру, раздался смех, какой-то молодецкий вопль – молодёжь отдыхать вышла. Разная молодёжь. Кто-то с сенокоса только вернулся, переоделся, духами брызнулся и вперёд. А кто-то с утра на улице торчит, негде ему работать, да и не охота. Всякая там молодёжь. А тут, на окраине, тихо-тихо, словно вымерла эта часть села. Окна тёмные, спят все уже, да на развалинах только лунный свет отражается от битого стекла.

Минула ночь – притихли собаки, не слышно молодёжи, не мычат коровы, полная тишина.

Солнышко выглянуло и первым встретило медленно катившуюся по дороге машину. Вот авто, явно не отечественной выделки, остановилось и словно по команде, взвыли все собаки на селе. Те, что на окраине жили, завыли что-то почуяв. Остальные так, за компанию. Они почти сразу затихли, но их вой ещё долго отдавался эхом – когда собаки целого села гавкают разом, мало с чем такое можно сравнить…

Открылась дверь, на асфальт выбралась девушка. В очках, прилично, хотя и несколько старомодно одетая девушка. Голубые глаза пристально смотрят на руины и в сомнении хмурятся тонкие брови. Хрупкая ладошка теребит складки длинной, почти до пят, юбки, на плече висит сумочка – слишком большая, не модная нынче совсем.

– Бред какой-то. – Пробормотала женщина, подойдя к руинам ближе. Обернулась, машина на месте, людей не видно, собаки только что замолчали. Только одна, где-то в глубине деревни, тихо скулит. Очень может быть, что не её приезд вызвал такую бурную реакцию дворовых бобиков.

Она шумно вздохнула и прикрыла глаза. Спустя пару минут, вновь открыла их.

– Ну, если что-то скрыто, теперь я увижу.

Руины подёрнулись едва различимой дымкой, на мгновение сквозь них проступили какие-то непонятные очертания, буйство цветов, непонятные формы, словно мешанина красок и теней. А потом снова всё пропало, она снова видит просто руины.

– Хм. – Девушка улыбнулась – криво, в разочаровании. Она почуяла что-то, но не смогла пробиться. Её разум, почему-то, не справился. – И что же такое тут сокрыто? И почему сюда Штык меня отправил? – Она помолчала. Потом впятила губы и добавила. – И зачем тому, кто способен на такое – доллары?

Руины молчали, а она не могла пробиться за завесу. Но что-то там определённо есть. Нечто, сокрытое магией – да, она не сомневалась в существовании колдовства. Вчера вечером, она вновь посетила квартиру, где остались чернокожие члены клана, где остался пленный вампир королевского клана. Она не просила, не требовала, не угрожала – он сам вдруг взял и рассказал кое-что важное. Соня не сможет «зазомбачить» никого из вампиров других кланов. Какой-то колдун, закрыл их всех от любых подобных воздействий. Как и что конкретно он делал, вампир понятия не имел, он только знал, что никакая магия, контролирующая сознание, на них более не повлияет, даже если это не магия, а телепатия, например.

Вампир стал куда охотнее общаться с ней, и не очень понятно почему. Это не входило в их сделку. Условия и обязательства были вполне конкретными, обе стороны выполняли их. Так зачем он говорил больше, чем должен? Кто ж его знает…, хотя она догадывалась почему. Недаром она Мудрость своего клана. И смутные догадки, а так же совсем не смутные предположения, ей совсем не нравились. Особенно та, что казалась ей наиболее вероятной. Он втирается в доверие. А когда придёт час сделать последний выбор, он с одинаковой лёгкостью начнёт отрывать головы её собратьям или своим – в зависимости от того, кто будет побеждать. Он станет у плеча сильного, когда поймёт кто же из них сильный, а кто слабый. А пока час не пришёл, будет стараться держаться дружелюбно с обеими сторонами.

Королевский клан…, и многие другие. Она вновь ощутила сомнение. Ну как они смогут справиться с ними? Старые, мудрые, собаку съевшие на интригах прошлого и воевавшие столетиями – что могут противопоставить им, современные поколения людей? Даже если эти люди стали вампирами, уникальными и самыми сильными за всю историю – они так и остались людьми этого мира, этого времени. Безалаберные, неприлично молодые, дерзкие, не признающие авторитетов, не чтящие прошлое, непредсказуемые в своей глупости, которую они пафосно называют логикой или понятиями. Для кого-то это и вовсе одно и то же. Что они смогут противопоставить древним вампирам? Наверное, только свою непредсказуемую глупость…

Руины вдруг подёрнулись дымкой и исчезли. Лена задохнулась от открывшегося вида. Ни следа развалин. Перед ней чудесный сад, полный сказочных растений. За ними высится дом, такой прекрасный, такой удивительный – словно сошёл со страниц фантастического романа или воплотился из фильма о сказочных существах, словно бы создание компьютерной графики, выполненное по лучшим работам самых талантливых художников истории, вдруг обрело плоть.

Где-то за массой растений, скрипнула дверь. Послышались лёгкие шаги, и вот растения разошлись в стороны, образовав проход, стала видна гравийная дорожка – растения разошлись сами, их никто не отодвигал. Они словно бы были по-настоящему живыми…, и на дорожке…

– Привет. – Сказала она, а Лена чуть не плюхнулась в обморок.

– П-привет. – Отозвалась девушка, чувствуя, как заплетается язык. Штык ни о чём таком не предупреждал. Вот ведь гадёныш…, вот почему промолчал? Наверное, потому что она не смогла бы поверить. Конечно, знания Создательницы, обрывками перешли и к ней, и она подозревала, что эти бесподобно дивные существа есть, но одно дело подозревать и совсем другое…

Эльфийка. Перед ней стоит самая настоящая эльфийка. Медовые волосы невесомой волной рассыпаются по плечам. Чуть раскосые ореховые глаза. Невероятно красивое лицо, фигурка, словно статуэтка из слоновой кости. Она так прекрасна, так невероятно красива, она…, стоп.

Это что же, для неё что ли, она сейчас привезла четыре тысячи долларов?

Эльф нуждается в американских рублях? Сказочное создание, окружённое сказочными растениями, в таком нереальном доме живущее…, как-то это немножко отрезвило.

– Проходи, Мудрость клана. – Эльфийка улыбнулась ей, и сердце Лены ёкнуло. Ей вдруг захотелось прикоснуться к этой невероятной девушке. Может даже обнять…, пришлось хорошенько собраться с силами, что б прогнать прочь щемящую тоску и жажду быть поближе к этой безумной красоте. К сожалению, как только исчезло очарование момента, тут же в сердце выпал осадок горечи и печали – ни одна женщина Земли, никогда не сможет быть хотя бы вполовину прекрасней, сей эльфийской девы.

Она послушно двинулась по дорожке, вслед за эльфийкой. И почти сразу, отвела взгляд в сторону – эльфийка шла так, что хотелось плакать. Плакать от сознания собственной ущербности и корявости, близких к полноценному уродству. Походка Лены, что она отлично понимала, на фоне летящего шага эльфийки, казалась поступью беременной коровы на хоккейном стадионе.

Растения, окружавшие их плотной стеной, всё время двигались. Ей приходилось уворачиваться от тянувшихся к ней лепестков, усиков и даже корней. Они не несли угрозы, наоборот, растения казались приветливыми, источавшими любопытство, желание подружиться, коснуться её. Казалось, им страшно интересно, кто это пришёл в их дом и не кажется ли им? Может, это просто какой-то призрак? И вот они хотят коснуться её, убедиться, что она настоящая.

– Не обращай внимания Мудрость клана. – Пропела эльфийка. – Они не опасны. Им просто любопытно. Они редко видят кого-то, кроме меня и Киски.

– Киска?

– Я вас, пожалуй, знакомить не буду. – Тоненькое личико хозяйки растений, стало выражать нечто вроде вины, и это было так чудесно, что Лена чуть не расплакалась. Ну, кто бы мог подумать, что такое чудо, в принципе может существовать? В этой деве, воплотились сразу все идеалы изящной женской красоты, какие только возникали в умах людей, за всю их историю.

Они остановились, и стена растений расступилась, открыв их взору беседку с ажурными скамеечками. Судя по тому, что часть растений ещё уползали вглубь зарослей, секунду назад, беседка была полностью покрыта растительностью. Они вошли в полукруг растений и те сомкнулись за их спиной.

– Присаживайся. – Указала эльфийка на одну из скамеек. Сама села на другую и аккуратно высвободила из завитушек ажурной скамейки, покрытую маленькими цветами, лиану. Та запуталась и крупное растение, стоявшее в метре от них, сейчас отчаянно дёргалось, пытаясь высвободиться. Как только лиана оказалась на воле, она тут же втянулась в зелёную стену.

Лена присела, удивлённо проведя пальцем по дереву – оно было тёплым и сухим. А какой удивительный оттенок – словно это сосна, но выкрашенная в красные тона, да так, что следов краски, кроме цвета дерева, совсем не видно.

– Их сделали из древесины Последнего Леса. – Сказала эльфийка, откинувшись на ажурную спинку скамейки. – Красная сосна. Когда-то, такие росли всюду. Но они слишком прихотливы, изменившийся мир, не смог принять их. Красные сосны, как и многие другие деревья, остались только там, где их поддерживает магия Великих Сил.

Лена вздрогнула от её слов и повернулась к девушке. Смотреть на неё она не смогла. Спустя секунду, снова отвела взгляд – так невыносимо было видеть эту неземную красоту. Сердце сжимает от тягучей боли и тоски. А ещё, в глубине разума, вдруг полыхнул росток зависти.

– Я хотела тебя увидеть. – Вновь заговорила эльфийка. – Мудрость последнего клана, должна быть особенной. И теперь я вижу, что это так. – На вопросительный, очень короткий взгляд Лены, она ответила, пояснив свои слова. – Я почувствовала твоё приближение уже давно. Но мне хотелось увидеть, сможешь ты пробиться через морок или нет. И ты знаешь, Мудрость, ты первая кому это удалось.

– Я не пробилась. Всё было как в тумане.

– До сего дня, только самые могучие из Колдунов, были способны даже на это. – Эльфийка слегка нахмурилась и добавила. – И Носферату. Твои создатели, всегда легко взламывали любой наш морок. Мы до сих пор ломаем голову над тем, как им это удаётся. Точнее, удавалось.

– Носферус открыл вам…

– Можно на ты. Кстати, меня зовут Лилия.

– Тебе. Открыл тебе, что стало с Создателями?

– Да. Но не он, его друг. – Эльфийка улыбнулась. – Твой Носферус балбес, не так ли?

– Да. Есть немного. – Лена улыбнулась, растерянно, как-то неуверенно – она всё ещё не могла собраться с мыслями и принять то, что видит вокруг. Не отпускало ощущение, что она как-то вдруг, попало в центральное действо некоего фантастического кино.

– Ты знаешь Мудрость, я была очень удивлена, увидев вашего Носферуса. Выбор Носферату, стал неожиданностью. Прежде они обращали лишь самых лучших. – Лицо Лены вытянулось, она уныло шмыгнула носом. – Воины и аристократы, почти всегда они выбирали их. Самые сильные, самые благородные. – Тут эльфийка впервые улыбнулась так, что её красота слегка поблекла. – Но те, кого они считали лучшими, далеко не всегда совпадало с тем же мнение у людей или других народов мира. Эльфы не считали диких кочевников монголов, благородными. Мы презирали их, твои же создатели, выбрали их и обратили самых безжалостных из всех. Ты слышала о Бату-хане?

– Слышала. Он был очень жесток.

– Был. – Эльфийка грустно рассмеялась, а из глаз Лены брызнули непрошеные слёзы – музыки прекрасней, чем этот смех, она ещё никогда не слышала. – Бату остался тем же кровожадным монстром, со своим безумным кодексом чести. Но, надо признать, когда-то, среди людей, некоторые его пунктики, вызывали бурю уважения и восхищения. – Лилия помолчала и добавила. – Будь он эльфом, он был бы изгнан за эти свои пунктики. Для чего я это говорю Мудрость, как ты считаешь? – Лена пожала плечами, стараясь, по возможности незаметно, стереть слёзы со своих глаз. И одновременно поправить линзу, слегка поплывшую на левом глазу. – Ты должна понимать, как сильно отличаются наши народы. Не только эльф и человек – есть и другие, столь же отличные от нас обоих, как и мы отличаемся друг от друга.

– Я помню…, точнее, помнила моя Создательница. Есть и другие…

Лена замолчала, растерянная, слегка нахмурившись.

– Они не объяснили ничего. – Лилия покачала головой, кажется, укоризненно. – Не скажу что это для них внове, но впервые они поступили так, не объяснив ничего, даже Мудрости нового клана. Не нравится мне всё это Мудрость, ой как не нравится. Что же задумали Носферату? Что за гадость они пытались осуществить?

– Мне это неизвестно.

– Конечно, неизвестно. Никто из вас и не должен ничего знать. Ваша задача будет скрыта, пока вы её не выполните. И только выполнив – вы всё поймёте. Когда станет слишком поздно, поймут все. Мне лишь не понятно, почему Носферату покончили с собой?

– Я думаю, они устали. Им надоело.

– Может быть. – Лилия пожала плечами, её взгляд стал отстранённым. – Хотя мне этого и не понять, но всё же, я думаю, это возможно. Вечная жизнь, тяжкое бремя для всех, кто не принадлежит к народу Перворожденных. – Лена глянула на неё, приподняв брови, и эльфийка снова пожала плечами. – Так мы называли себя очень давно. Когда ещё не было никого, были только мы и бесконечные леса. Ну… – Тут она слегка покраснела. – Так говорят наши летописи – когда-то, на Земле были только эльфы. А потом появились другие. Один за другим, в течение тысяч лет, они приходили в этот мир. По-разному приходили, мы даже не знаем как – лишь о Носферату сохранились достоверные сведения. Мы знаем, как они пришли. Эльфийская лесная стража, видела портал. Они пришли сквозь то, что всегда считалось глупым мифом, сказкой…

В сумочке Лены, зазвонил телефон. Она автоматически достала его, глянула на панель. Ей не хотелось отвечать – то, что рассказывала Лилия, древний, безумно прекрасный эльф…, она чувствовала, что это очень важно. Нужно узнать как можно больше – в словах эльфийки, ответы на самые сокровенные вопросы. Она знает очень много, она знает, как получился этот мир, она…

– Прости, Лилия. – Лена подняла трубку к уху. – Я должна ответить…, Соня я занята…, ладно, передай ему трубку…, здравствуйте…, да, вы будете говорить со мной, и получать приказы только от меня…, я бы попросила вас умереть пыл – жизнь вашего сына, зависит от того, кто победит…, да, мы готовы…, оружие они получат здесь…, хорошо, записывайте…

Она назвала место, подробно объяснила, как туда добраться.

– Всё понятно? Хорошо. Все ваши люди должны добраться туда самостоятельно. Пусть прибывают в город разными путями и в разное время, вы не должны создавать слишком много шума. Нужно просочиться незаметно, а не…, да, за городом следят и если ваши люди обнаружат себя раньше времени, их просто перебьют…, я понимаю, но мы могли бы и вовсе не платить ничего. Даже так – вы не получите ничего, а потратите столько, во сколько оцениваете жизнь своего сына…, разве же я горячусь? Кажется, это вы слегка забылись…, да, всё остаётся в силе, ваш сын останется с вами, война никоим образом не коснётся его…, до свидания. – Лена положила трубку и посмотрела на эльфийку. – Что?

– Мудрость, ты знаешь правила Нортумеса, относительно вмешательства других рас, во внутренние конфликты? – Лена осторожно покачала головой – она знала кое-что, из воспоминаний, переданных с кровью Носферату, но обрывками и не имела полной уверенности, что правильно понимает эти скудные знания. – Если правила нарушаются многократно и грубо, и Король расы отказывается принимать меры, Нортумес может объявить свободную охоту. То есть, любой из королей, получит право объявить войну иной расе. Любой кто пожелает.

– А если никто не пожелает?

– Тогда нарушения останутся без внимания. Но, – Лилия воздела пальчик к небесам, – не стоит питать таких надежд. Нортумес не пустая блажь, он был нам необходим. Видишь ли, Мудрость клана, если не станет Нортумеса, все расы немедленно вцепятся друг другу в глотки, все, кроме людей, забывших своё прошлое. За века, накопилось слишком много обид, было слишком много войн и поводов для мести, хватает у всех. Даже у тех, кто не представил своих королей Нортумесу, но знает истину о том, каков мир на самом деле. Ты не представляешь, что начнётся, если, например, Гномы прознают, что Нортумес более не хранит наш хрупкий мир.

– Гномы? – Она не совсем поняла, о чём речь, даже путём удивиться не смогла.

– Люди, когда ещё у них был Король, и не было Нортумеса, истребили тысячи гномов. Эти войны вошли в историю как одни из самых кровавых. Именно люди, загнали гномов в недра земли, именно они обрекли их на подземное существование. И хотя гномам больше нет нужды жить внизу, они так привыкли, что уже не видят иной жизни. Только одно может заставить их вернуться на поверхность. – Лилия помолчала и вскоре заговорила вновь. – Месть, Мудрость клана, они с большой охотой выйдут на поверхность, что бы истребить людей всех до единого. Они ничего не забыли и их ненависть к людям с годами только растёт. – Лилия протянула ладонь к почве, её голос стал тихим, обратившись почти в шёпот. – Их злоба так велика, что порой она пробивается через почву и искажает потоки Великих Сил. Порой я чувствую её. Подземный народ ничего не забыл Мудрость клана, они ждут своего часа, ждут, когда Нортумес не сможет им помешать. Они тысячи лет готовятся к одному единственному дню – тому, в который смогут подняться, что бы разорвать всех людей Земли на куски.

От таких зловещих слов, Лена слегка побледнела.

– А вас, вампиров, они считают людьми. – Лилия тут помрачнела гораздо сильнее, чем раньше и добавила к своим словам. – К эльфам они относятся так же. Разве что, нас они просто презирают, но вампира, колдуна и человека, они считают одной расой. Гномы с лёгкостью откликнутся на такой призыв, и вампирам придётся драться за свою жизнь, пока Нортумес, не сочтёт, что война зашла слишком далеко. А такого, может и не произойти, раньше, чем какая-то из сторон, не будет полностью истреблена.

Воцарилась тишина, нарушаемая лишь шелестом растений. Лена вдруг ощутила, что сказочность всего вокруг, обретает новые краски. Да, она попала в сказку. Только сказка та, лишь на своём фасаде, чиста и бесконечно прекрасна – за чудесными видами, как и всегда в этом мире, скрыто то, что лучше никогда не показывать дневному свету.

– Я очень прошу, Мудрость клана, не нарушайте правил слишком часто и слишком много. Когда всё закончится, если кто-то из вашего клана будет ещё жив, у Нортумеса не должно быть поводов, объявить свободную охоту.

– Мы…, – она вдруг осеклась, а потом с хрустом сжала кулаки. И сказала. – Мы не согласны с некоторыми правилами и не станем следовать им.

– Такова воля твоего Носферуса?

– Да. – Почти простонала Лена, хотя хотела сказать твёрдо и даже резко – не вышло. Она сама считала несколько иначе. Правила, которые Штык отвергал начисто, она считала полезными, если не следовать им фанатично, если закрывать глаза на незначительные нарушения. И это притом, что они ещё и не все правила знали. Просто не было времени, что бы кто-то их объяснил – они сразу же создали формальный повод, для начала войны между вампирскими кланами.

– Что ж, мне будет интересно наблюдать. – Лилия протянула руку. – Мои деньги Мудрость клана. – Лена передала ей пачку банкнот. Эльфийка приняла их и с минуту теребила банкноты, с некоторым удивлением разглядывая пачку в своих ладошках. – Знаешь Мудрость, когда-то, за эту кипу бумажек, нас с тобой могли бы арестовать и отправить в Магадан.

– Что?

– ГУЛАГ, не слышала?

– Слышала, но…

– Забудь. – Лилия подкинула пачку вверх и обратно та не упала – полетела к дому, уворачиваясь от лиан и усиков живых растений, почему-то пытавшихся её поймать. – Итак, у нас есть одно дело, которое мы должны решить – заколдованные пули.

Лена хотела было что-то сказать, но не успела – между ними, вдруг возник всполох чёрного огня. Повинуясь коротким жестам эльфийки, пламя разметалось в воздухе и сплюснулось в блин, а затем, ручейки этого огня, потекли по воздуху, обретая форму. Спустя мгновение, между ними кружилась сложная пентаграмма целиком из чернильно-чёрного огня.

– Эта Форма, защитит вас от той, что наложена на пули. Она продержится около пяти лет – если вложить меньше Силы, держаться будет меньше, но и станет заметно слабее, поэтому я сделала полноценный образ. Вот если бы весь ваш клан был передо мной, я могла бы сделать мощную Форму и задать время с точностью до секунды, но, как я понимаю, вы до сих пор не собрали даже половины своих? – Лена кивнула – говорить не могла, язык к нёбу прилип. – Что бы Форма сработала на весь твой клан, нужна жертва. – Лена побледнела, а Лилия рассмеялась, чистым звонким смехом, какой присущ лишь эльфийским девам. – Не переживай так. Мне не нужна полноценная ритуальная смерть – я гораздо сильнее, чем те, кто практиковал Некромантию. Я не маг Смерти. Я – Тёмная Луна! – Сказала она так, словно это всё объясняло лучше, чем восход Солнца объясняет, почему вдруг стало светло. – Мне нужна капля твоей крови. Вот сюда.